Пример героизма для всей армии и народа

Оборона Севастополя в годы Великой Отечественной войны проходила в неизмеримо более трудных и сложных условиях, чем первая оборона. Если в Крымскую войну Севастополь был блокирован только с трех сторон и почти весь Крым находился в руках русских войск, то во вторую оборону Крым был занят врагом и город блокирован вкруговую. Единственным путем подвоза подкреплений, боеприпасов и продовольствия оставалось море, но и здесь действовали многочисленная вражеская авиация, подводные лодки, торпедные катера. Защитники города-героя, по сути дела, вели борьбу в тылу врага. Тем ярче бессмертная слава второй Севастопольской обороны. Своими беспримерными подвигами на фронте и в тылу севастопольцы показали всему миру могучую всепобеждающую силу и всенародность советского патриотизма.

Героическая оборона Севастополя и Керченско-Феодосийская десантная операция, в которых ярко сказалась мудрость советского Верховного Главнокомандования, спутали и расстроили фашистские планы на 1942 год. Имея у себя в тылу два крымских фронта — Севастопольский и Керченский, гитлеровцы не решились осуществить свое разрекламированное «весеннее» наступление на советском фронте. Ведь только под Севастополем они вынуждены были держать всю зиму более 200 тысяч солдат. Наступление несколько раз откладывалось и началось уже только летом.

Чтобы развязать себе руки перед намеченным генеральным наступлением на Сталинград, а затем на Москву и Кавказ, фашисты решили во что бы то ни стало разделаться с Керченским и Севастопольским фронтами. С этой целью они собрали здесь, как и на всем нашем Юго-Западном фронте, огромные силы. Сделать это им удалось тем более легко, что открытие второго фронта в Европе бесконечно затягивалось.

В начале мая фашистское командование предприняло сильное наступление на Керченском фронте. Гитлеровцы еще имели тогда большое преимущество в танках и особенно в авиации, и наши войска после тяжелых боев к 20 мая оставили Керченский полуостров, отступив через пролив на Кубань. После этого фашистские орды со всей силой обрушились на Севастополь.

На узком участке Севастопольского фронта гитлеровцы сконцентрировали около 300 тысяч войск, 450 танков, свыше 1000 самолетов, 2000 орудий и минометов. Мы не имели и одной пятой части таких сил, если даже считать весь корабельный состав флота и другие подразделения, которые в той или иной степени принимали участие в обороне города.

Имея такое огромное превосходство в силах, командующий гитлеровской армией в Крыму Манштейн похвалялся, что он возьмет Севастополь в течение трех дней. Но и на этот раз враг просчитался в своих планах.

* * *

С 20 мая фашистские войска начали авиационную и артиллерийскую подготовку. То затихая, то усиливаясь, она продолжалась вплоть до 7 июня, когда гитлеровцы предприняли свое третье наступление.

Волна за волной шли на Севастополь вражеские самолеты. Каждый день они сбрасывали на город и боевые порядки наших войск от 2500 до 6000 бомб. Всего за время наступления вражеская авиация сделала свыше 25 000 самолето-вылетов и сбросила более 125 000 бомб весом от 100 килограммов и выше. Что касается мелких и зажигательных бомб, то их количество не поддавалось учету. Одновременно наши позиций и город подвергались сильному артиллерийскому обстрелу.

Особенно усилился огневой удар врага со 2 июня. Только за пять дней гитлеровцы сбросили 48 000 авиабомб и выпустили 126 000 снарядов. Не останавливаясь перед потерями (за десять дней вражеская авиация потеряла около 200 самолетов), фашистское командование продолжало зверскую бомбардировку Севастополя, методически разрушая квартал за кварталом. Превращались в руины школы, жилые дома, больницы, музеи, рабочие клубы, исторические памятники.

На направлении главного удара врага на каждый метр наших позиций упало в эти дни в среднем полторы тонны металла. Утром 7 июня перед началом штурма враг за полчаса выбросил на участок нашего фронта шириной до двух с половиной километров 10 000 снарядов и бомб.

Но герои Севастополя не дрогнули перед этой чудовищной лавиной огня и металла. Когда гитлеровцы поднялись в атаку, их встретил ураганный огонь советских воинов. По десять-пятнадцать и даже двадцать атак в день предпринимали фашисты, но каждый раз с огромными потерями отбрасывались назад.

Снова севастопольцы на всех участках самоотверженно отстаивали каждый метр священной советской земли, стояли насмерть. Мужественно сражались воины всех родов войск. Враг всюду натыкался на жесточайшее сопротивление. Неоднократно моряки и приморцы переходили в яростные контратаки и совершали дерзкие вылазки в тыл врага.

Умело и беспощадно громили гитлеровцев артиллеристы-богдановцы. Десятки вражеских танков, много орудий и пулеметов, тысячи солдат и офицеров уничтожили они. Вот фашисты вплотную подобрались к орудию старшего сержанта Григорьева. Один за другим выбывали из строя бойцы его расчета. Наконец в живых остался только командир орудия. Несмотря на несколько ранений, истекая кровью, Григорьев продолжал один вести огонь, пока не свалился замертво. Только тогда гитлеровцы осмелились занять позицию, но подоспевшие бойцы соседнего подразделения уничтожили их в штыковом бою.

Огромный урон противнику наносил минометный батальон под командованием Героя Советского Союза Владимира Симонок, бывшего председателя одного из украинских колхозов. Высокое звание Героя он получил за бой, в котором отбил атаку 18 вражеских танков и полка пехоты. В первые же дни третьего вражеского наступления батальон уничтожил более тысячи гитлеровцев, несколько танков и орудий, пулеметных блиндажей, автомашин с боеприпасами. Взятый на этом участке в плен ефрейтор Гербер из 122-го немецкого пехотного полка с дрожью в голосе сказал на допросе: «Мы не можем найти спасения от ваших мин. Они преследуют нас на каждом шагу. Многие мои товарищи погибли, некоторые сошли с ума»¹.

Одну нашу стрелковую часть атаковали до пятидесяти фашистских танков, сопровождаемых бомбардировщиками. Но советские воины отбили все атаки врага, уничтожив при этом 28 танков. На следующий день гитлеровцы повторили атаки, но снова не могли продвинуться ни на шаг.

В сводке командования Севастопольского фронта о боях на подступах к городу за 10 июня сообщалось: «Девушка-разведчица комсомолка Маруся Байда, оказавшись в окружении целой своры фашистских шакалов, одна уложила пятнадцать из них огнем своего автомата, четырем раскроила черепы прикладом»². Она же вывела из окружения значительную группу наших раненых бойцов и за свой подвиг была удостоена звания Героя Советского Союза.

С исключительным упорством и бесстрашием сражался батальон морской пехоты капитана Гегешидзе. Переброшенный из района Итальянского кладбища на Мекензиевы горы для ликвидации вклинившегося в нашу оборону противника, батальон за два дня отбросил гитлеровцев на три километра, уничтожив четыре вражеских танка и захватив несколько орудий. На четвертый день, подтянув резервы, враг начал обтекать участок, занятый моряками. На небольшой отряд героев двигалось около трех полков. Тем не менее моряки сражались еще два дня и отошли только по приказу командования.

За этот подвиг Аркадию Спиридоновичу Гегешидзе было присвоено звание Героя Советского Союза.

Уже через три дня после начала штурма хвастливый Манштейн вынужден был запросить у Гитлера новые подкрепления. Горы трупов его солдат и офицеров лежали на подступах к переднему краю нашей обороны. Многие фашистские дивизии были сразу же обескровлены. Разбитые полки сводились в батальоны, из двух-трех дивизий создавался полк. Один из румынских генералов доносил, что его дивизия за три дня, даже не вступив в бой, потеряла 3000 человек. Взятый в плен солдат 1-й роты 46-го немецкого саперного батальона Рудольф Шюрман рассказал: «7 июня наш батальон прибыл на фронт под Севастополь, и сразу же третья рота была введена в бой. За три дня она была полностью уничтожена. Вместо нее была введена в бой наша первая рота. Мы, саперы, имеющие совсем иные задачи, превратились в стрелков. В нашем отделении из 12 человек остался только один»³.

Герой Советского Союза Мария Байда

Верховное Главнокомандование высоко оценило героизм севастопольцев. 12 июня защитники города получили на имя руководителей обороны вице-адмирала Октябрьского и генерал-майора Петрова телеграмму И.В. Сталина. В ней говорилось:

«Горячо приветствую доблестных защитников Севастополя — красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комиссаров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам и их румынским прихвостням.

Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа.

Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинством и честью выполнят свой долг перед Родиной»⁴.

Это приветствие вызвало у севастопольцев огромное воодушевление, придало им новые силы. В окопах и блиндажах, на батареях и кораблях, на предприятиях, в учреждениях и бомбоубежищах севастопольцы давали клятву оборонять столицу черноморцев до последней капли крови. С еще большей отвагой и упорством били они наседавшего врага. Каждый был готов на любой подвиг. Не случайно гитлеровцы считали, что город получил подкрепление, что они имеют дело со свежими войсками, только что вступившими в бой.

На какой бы участок фронта ни бросали свои части фашисты, они всюду получали сокрушительный отпор. Враг не успевал хоронить убитых солдат и офицеров. Трупы лежали по нескольку дней, отравляя воздух.

Станция Мекензиевы горы, занятая противником ценой огромных потерь, вскоре была снова отбита нашими войсками.

Гвардейцы 365-й зенитной батареи поклялись:

— Родину свою мы будем защищать до последней капли крови. Смерть или победа! С врагом будем биться так, как дерутся большевики. Нас воспитала партия. За партию, за нашу мать-Родину, за счастье нашего народа мы не пожалеем своих жизней.

Прикрывая подступы к Северной стороне, гвардейцы отбили десятки атак вражеской авиации, танков и пехоты. «Батареей героев» называли ее севастопольцы.

13 июня гитлеровцы снова обрушили на зенитчиков град бомб и снарядов, а затем бросили в атаку 10 танков и свыше батальона пехоты. Постепенно вышли из строя все орудия. В одном из расчетов оставался в живых лишь раненый комсомолец Липовенко. Тем не менее герой продолжал вести огонь, сметая картечью врага, поднимавшегося на бруствер батареи. Такой же подвиг совершил командир орудия сержант Данич. Оставшись в расчете один, он вступил в единоборство с вражескими танками и вышел победителем, подбив два танка и заставив повернуть остальные. Данич погиб, выпустив последний снаряд.

Враг окружил батарею. Лишившись орудий, гвардейцы заняли окопы и блиндажи, стали бить врага из ручного оружия. Командир отделения Гончаров истребил свыше 30 гитлеровцев. Десятки их уничтожили секретарь партийной организации Базовиков, секретарь комсомольской организации Чирва, командир отделения Скирда, рядовой Стрельцов. Враг дорого поплатился за их смерть.

Более 200 солдат и офицеров потеряли фашисты под огнем 13 бойцов, оборонявшихся под командой сержанта Антона Шкоды в ходах сообщения, а затем засевших в дзоте. Шесть часов держались герои, пока не погибли почти все.

Несколько часов билась с врагом другая группа моряков, находившаяся в орудийном котловане. Вот в строю остался один лишь матрос Черненко. Подползший к котловану фашист закричал: «Рус, сдавайся!»

— Получай, гад, советский гостинец, — ответил Черненко и уложил фашиста. Моряк погиб, уничтожив гранатами многих гитлеровцев.

Тяжело раненый командир батареи Иван Семенович Пьянзин до последней минуты продолжал руководить боем. Он лично подбил из противотанкового ружья танк, истребил много фашистов.

Все слабее становился огонь гвардейцев. Патроны были на исходе. В эти тяжелые минуты Пьянзин передал радиограмму: «Танки противника расстреливают нас в упор, пехота забрасывает гранатами. Прощайте, товарищи!»

Но это была еще не последняя радиограмма. Батарейцы продолжали сражаться. Они били врага наверняка, бережно расходуя патроны и гранаты. Гитлеровцы несколько раз откатывались, но снова, озверелые, бросались на горстку героев.

И только через три часа, когда вышел весь боезапас, а в строю остались лишь два-три моряка, Пьянзин сообщил по радио: «Отбиваться нечем. Личный состав весь вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции»⁵. Воля героя была выполнена, на фашистские танки и пехоту, ворвавшиеся в расположение гвардейцев, обрушился огонь четырех наших батарей...

Ивану Семеновичу Пьянзину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Когда под огнем нашей артиллерии гитлеровцы вынуждены были отойти с позиции батареи героев, из гвардейцев-зенитчиков спаслось лишь несколько человек, все раненые. Ночью они выползли из полуразрушенных блиндажей и добрались до Северной стороны. Среди них был матрос Петр Николаевич Липовенко, также удостоенный затем высокого звания Героя Советского Союза.

Герой Советского Союза старший лейтенант И.С. Пьянзин

Неувядаемой славой покрыли себя моряки 30-й батареи. Все месяцы обороны громила она врага из своих двенадцатидюймовых орудий, нанося ему неисчислимые потери. Теперь батарея преградила гитлеровцам путь в районе деревни Любимовки.

В первые же дни третьего наступления фашисты выпустили по батарее около 700 тяжелых снарядов. То и дело ее бомбила вражеская авиация. Вся земля вокруг батареи была сплошь в воронках. Но моряки на время налета уходили в железобетонные блоки, а потом снова открывали огонь. Не раз орудия засыпало землей и они выходили из строя, но моряки откапывали и исправляли их.

Вновь захватив станцию Мекензиевы горы, гитлеровцы подвезли туда двадцатичетырехдюймовую гаубицу на железнодорожном ходу, установленную на шестнадцати осях. Каждый снаряд ее весил сто пудов, но не все они разрывались. Наблюдатели батареи следили за выстрелами гаубицы и обычно кричали:

— Берегись, ребята, дура летит...

Гитлеровцы вплотную подошли к ненавистной им батарее. После длительной артиллерийской подготовки они бросили против моряков танки и пехоту. Герои подбили танки гранатами и отразили несколько атак пехоты. Тогда против горстки храбрецов двинулась целая танковая часть с десантом автоматчиков. После кровопролитного боя фашистам удалось окружить батарею. Моряки ушли в подземные казематы и продолжали бить врага из ручного оружия. Гитлеровцы подрывали казематы динамитом, пускали в вентиляционные трубы удушливый дым, но герои умирали, а не сдавались.

Только на исходе вторых суток группа оставшихся в живых моряков, израненных и истерзанных, оставила батарею, выбравшись из ее расположения ночью по подземной трубе. Через несколько минут на батарее раздался мощный взрыв, похоронивший многих гитлеровцев...

17 июня бессмертный подвиг совершил солдат-связист Девитяров. Выполняя боевое задание по восстановлению порванной линии связи, он неожиданно увидел вражеский танк с десантной группой автоматчиков. Спрыгнув с танка, гитлеровцы стали окружать советского воина, потребовав от него сдаться.

— Не выйдет! Севастопольцы не сдаются, — крикнул Девитяров и открыл огонь.

В неравном бою, искусно маскируясь, он уничтожил несколько фашистов. Гитлеровцы надеялись захватить связиста в качестве «языка», но меткие выстрелы героя мешали им сомкнуть вокруг него кольцо. Тогда на Девитярова двинулся танк. Севастополец поднялся во весь рост и с тремя гранатами у пояса, с возгласом «За Родину, за Севастополь! Врешь, не выдержит фашистская сталь!» бросился под танк. Герой погиб, повторив легендарный подвиг пяти черноморцев.

Отважно сражался экипаж бронепоезда «Железняков». Все короче становился его путь к фронту, выходили из строя паровозы и бронеплощадки, но он продолжал наносить фашистам большой урон.

Новые героические подвиги совершили в эти дни севастопольские летчики. Не ограничиваясь боевыми действиями над передним краем и городом, они несколько раз прорывались к аэродромам противника в глубине Крыма и уничтожили там десятки самолетов. За десять дней третьего наступления гитлеровцев наши штурмовики и ночные бомбардировщики, по неполным данным, уничтожили 34 танка, 3 броневика, 112 автомашин с войсками и грузами, 20 минометных и зенитных батарей, 15 зенитных автоматов, 3 бензоцистерны, около двух тысяч солдат и офицеров, подбили 29 танков⁶.

Стремясь лишить Севастополь связи с Большой землей, гитлеровское командование в огромной степени активизировало действия своей авиации и кораблей на морской коммуникации города-героя. Сотни самолетов, много торпедных катеров и подводных лодок почти непрерывно атаковывали наши корабли. Широко применяли они также минное оружие. В этих условиях транспорты уже не могли пробиваться в Севастополь. Подвоз боеприпасов и продовольствия, эвакуация раненых и населения в дни третьего наступления целиком легли на боевые корабли. Каждый поход был тяжелым испытанием для черноморцев, но они до конца обороны с честью выполняли боевые задания и оказывали защитникам Севастополя большую помощь артиллерийским огнем.

Героически продолжало трудиться для фронта население Севастополя. В связи с телеграммой И.В. Сталина от 12 июня на предприятиях состоялись многолюдные митинги. В коллективе литейщиков завода «Молот» все рабочие и командиры производства взяли на себя новые обязательства. Например, литейщики-двухсотники Шадуро и Бабенко дали слово выполнять по три нормы. Вражеские самолеты часто бомбили завод, однако литейщики продолжали выполнять заказы для фронта. Через два дня после митинга Шадуро и Бабенко довели выработку до трех норм. Выполняя срочные заказы фронта, многие работали без отдыха, по нескольку смен, пока не сваливались от усталости.

Новые сотни трудящихся из боевых дружин ушли в эти дни на фронт. Среди них было немало девушек. Так, добровольно вступили в ряды Советской Армии комсомолки Иванова, Тодорова и Бобрович с Морского завода, Чумаченко и Старовойтова с макаронной фабрики, пионервожатая Ровникова, секретарь комсомольской организации школы № 25 Тимошенко и другие. Многие из них погибли смертью героев, отстаивая родной город.

18 июня Военный Совет Черноморского флота в обращении «К героическим защитникам Севастополя» писал:

«Попытка врага в три дня взять Севастополь потерпела крах. Не помогли фашистам их самолеты, танки, психические атаки пьяных немцев и румын. Стальная воля, непоколебимая стойкость и мужество защитников Севастополя, умение использовать в бою грозное советское оружие оказались сильнее всех сил и средств, брошенных врагом на Севастополь...

Вы, славные черноморцы и приморцы, наголову разгромили 22, 50, 132, 28 и 72-ю немецкие пехотные дивизии, 1-ю, 18-ю румынские пехотные дивизии. Огромный урон нанесен 24-й и 170-й немецким пехотным дивизиям и 4-й горно-стрелковой дивизии румын...

Товарищи! Высоко держите честь севастопольцев. Ни шагу назад! С нами весь советский народ!»⁷

Только за 18 июня на фронте было уничтожено до полутора полков пехоты, 11 танков и 11 самолетов противника. Кроме того, подбито 9 танков и 3 самолета.

Взбешенные неудачами и тяжелыми потерями гитлеровцы продолжали яростно атаковывать и бомбить город. Каждый метр занятой севастопольской земли стоил :им множества трупов и уничтоженной техники. Но на этот раз они решили взять Севастополь во что бы то ни стало. И взять к 22 июня — годовщине нападения на Советский Союз.

Особенно ожесточенное наступление вели они на Северную сторону, стремясь прорваться к бухте. Только за один день фашисты сбросили здесь на наши позиции около 4500 авиабомб. Но когда в атаку пошли танки и пехота, севастопольцы снова остановили врага.

Манштейн не жалел вина и спирта, чтобы придать солдатам храбрости. Не жалел он и патронов, чтобы остановить своих вояк, откатывающихся под сокрушительными ударами советских контратак. Ценой новых огромных потерь гитлеровцам все же удалось пробиться к Братскому кладбищу.

Фашистское командование подвергло Севастополь невиданным еще бомбардировкам. Сотни самолетов шли на город не только днем, но и ночью, чего до сих пор не бывало. Только за 19 июня было сброшено свыше 5000 фугасных и около 25 000 зажигательных бомб. Кроме того, гитлеровцы на этот раз сбрасывали... пустые бочки, рельсы, балки. Все это выло и визжало в воздухе самым диким образом. То была своего рода воздушная психическая атака, кстати сказать, как же мало испугавшая севастопольцев, как психические атаки на земле. Хуже было то, что в городе возникло так много пожаров, что пришлось тушить их только на особо важных объектах.

Днем 19 июня на Северной стороне группа вражеских автоматчиков проникла на территорию ГРЭС-2. Тогда в бой вступила боевая дружина рабочих станции, руководимая секретарем партийной организации Андрющенко. Гитлеровцы были отброшены. В бою особенно отличился слесарь Выгонский, уложивший до десятка фашистов, в том числе офицера, командовавшего автоматчиками. Несмотря на бой, электростанция, обслуживаемая несколькими рабочими и работницами во главе с дежурной по станции Труфановой, ни на минуту не прекратила подачу тока.

Всюду героические защитники Севастополя беспощадно уничтожали врага, но он подавлял многократным превосходством своих сил. На смену десятка скошенных гитлеровских цепей появлялась одиннадцатая... пятнадцатая... двадцатая. Севастопольцы не отступали, умирая на своих боевых постах.

Полковник Донец защищал с несколькими моряками склад боеприпасов. Когда рота вражеских автоматчиков стала окружать Здание, Донец приказал матросам вплавь переправиться через бухту, а сам взорвал склад, уничтожив десятки фашистских автоматчиков.

Была на Северной стороне небольшая телефонная станция. Двенадцать матросов и девушка-связистка защищали ее целый день. Гитлеровцы подкатили к зданию пушку, но матросы перебили ее прислугу и убивали каждого, кто снова пытался подойти к ней. Ночью за храбрецами был послан катер и, взорвав станцию, они под носом врага переправились через бухту в центр города.

Бессмертный подвиг совершил в Сухарной балке матрос комсомолец Чикаренко. Когда на охраняемый им склад боеприпасов ворвались фашисты, он в последнюю минуту, выждав, чтобы врагов набралось побольше, произвел взрыв. Погибнув сам, герой уничтожил до двухсот фашистов. Матрос Александр Кондратьевич Чикаренко навечно зачислен в список своего подразделения.

До последней возможности обороняла ГРЭС-2 боевая дружина. Подорвав станцию, рабочие оставили ее ночью, когда за ними прибыл катер. Часть из них погибла в бою. Слесарь Выгонский был ранен и взят в плен. Через несколько дней, как выяснилось потом, гитлеровцы расстреляли его у Камышловского моста.

Самоотверженно билась с врагом рыбацкая боевая дружина. По ночам рыбаки и рыбачки перевезли через бухту на своих баркасах и яликах, зачастую под огнем врага, тысячи раненых и жителей Северной стороны в центральную часть города.

Три дня сражалась с врагом небольшая группа черноморцев из охраны водного района, засевшая в старинном Константиновском равелине. Подпуская гитлеровцев на близкое расстояние, моряки обрушивали на них смертоносный огонь пулеметов и автоматов. Когда часть фашистов подобралась к стене равелина, комсомолец Беляев взобрался на крышу и оттуда уничтожил их гранатами. Пулеметный расчет коммуниста Шкарытного уничтожил 65 гитлеровцев, пулеметчик комсомолец Компаниец — свыше 30.

Большим уважением в равелине пользовался военфельдшер Кусов, секретарь партийной организации. В эти дни особенно проявились его качества коммуниста: хладнокровие, мужество, бодрость, умение словом и личным примером воодушевить воинов. Под сильным вражеским огнем Кусов спокойно перевязывал раненых, ободрял их, относил в безопасное место, организовал отправку в Стрелецкую бухту.

Высокие образцы стойкости и отваги показывал всему личному составу батальонный комиссар Кулинич.

Фашисты подтянули к равелину артиллерию и танки. С воздуха черноморцев непрерывно бомбили самолеты. Иногда их было до десятка. Но «маленький Севастополь», как называли равелин его мужественные защитники, продолжал сражаться. Смертью героев погибли Кусов, старшина 2-й статьи Черныш, матрос Бухинский и другие. Но под стенами равелина нашли себе могилу сотни захватчиков.

Моряки оставили равелин по приказу командования, переправившись через бухту вплавь, но не все. Остались двое: минер старший матрос Алексей Зинский и тяжело раненый батальонный комиссар Иван Петрович Кулинич. Первому из них было приказано подорвать специальное оборудование, рацию и погреб с боеприпасами. Комиссар остался потому, что переплыть через бухту уже не мог и решил прикрыть огнем отход Зинского после выполнения им боевого задания.

Оборона Константиновского равелина. С картины художника П. Пинкисевича

Перед рассветом минер закончил все приготовления. Кулинич приказал ему зажечь бикфордов шнур и немедленно плыть на Южную сторону. Они расцеловались на прощание, и Зинский, скрепя сердце, ушел. Когда он плыл через бухту, услышал со стороны равелина треск автомата. То Кулинич из последних сил отбивался от гитлеровцев. Тут же раздались взрывы, и все стихло.

Вскоре вражеские автоматчики открыли с парапета равелина огонь по Зинскому, но его спасла сильная зыбь в бухте, из-за которой фашисты то и дело теряли цель.

В эти дни фашистская пропаганда в связи с захватом Северной стороны несколько раз объявляла на весь мир о взятии «большевистской черноморской твердыни Севастополя». Но и на этот раз гитлеровцы обманулись в своих ожиданиях. На Южной стороне севастопольцы еще сражались с врагом почти полмесяца.

Новую волну гнева и ненависти к врагу вызвало у всех севастопольцев очередное чудовищное преступление гитлеровцев, совершенное 25 июня, Вечером в этот день они специально, с небольшой высоты, бомбили здание знаменитой панорамы первой обороны Севастополя.

В акте специальной комиссии, составленном об этом преступлении, говорилось: «Совершено неслыханное в истории человечества, дикое, разнузданное варварство. Лишь люди, потерявшие всякий человеческий облик, превратившиеся в диких зверей, способны были поднять руку на такой памятник мировой культуры, каким являлась Севастопольская панорама»⁸.

Сжимая кольцо блокады и непрерывно разрушая город, враг лишал его население и защитников воды, света, пищи, жилищ. Но до последнего дня — до приказа Верховного Главнокомандования — беззаветно сражались герои Севастополя.

Когда гитлеровцы вышли на Северную сторону, фронт прошел по прежним любимым местам отдыха севастопольцев: по Приморскому бульвару, по берегам Артиллерийской и Хрустальной бухт, побережью Корабельной стороны. Враг обстреливал теперь центр города не только из орудий, но также из минометов и пулеметов. Особенно сильному обстрелу подвергались Приморский бульвар, Графская пристань, площадь Ленина и проспект Нахимова. Во всю глубину в сторону вокзала простреливалась Южная бухта. Теперь корабли уже не могли подходить к городским причалам, а останавливались в Стрелецкой, Камышовой и Казачьей бухтах.

Несмотря ни на что, боевые корабли продолжали прорываться в Севастополь, доставляя боеприпасы и вывозя отсюда раненых и население. Только в июне они совершили в город-герой 109 боевых походов. В какой обстановке совершались эти походы, видно из такого примера. На один из кораблей, который за 22—27 июня сделал в Севастополь три рейса, фашистские самолеты произвели 133 атаки, сбросив сотни бомб. Все атаки были отбиты.

Гитлеровцы неоднократно пытались переправиться через Северную бухту или забросить в город разведчиков, но каждый раз защитники Южной стороны обнаруживали это и метким огнем расстраивали планы врага. Так до конца обороны фашисты и не смогли форсировать бухту.

Настали дни, когда новые минометы и партии мин, выпускаемые подземными заводами, рабочие испытывали в настоящей боевой обстановке, открывая огонь непосредственно по врагу.

ГРЭС-1 очутилась под близкими выстрелами противника и временами была вынуждена прекращать подачу тока, а 27 июня, когда снаряды рвались уже внутри здания, была остановлена. Тогда на заводах стали трудиться вручную. На отдельных предприятиях пустили в ход свои двигатели. В одной из штолен завалило выход. Но и после этого люди продолжали работу. Фронтовики получали гранаты и мины через проложенный узкий проход.

Питание в эти дни выдавалось уже с точностью до грамма. Не. хватало воды, Воздух в штольни через разрушенные входы и вентиляционные отверстия проникал слабо. Воду приходилось доставать под огнем врага и только солоноватую.

Но и в этих трудных условиях севастопольцы не упали духом. Каждый на своем посту самоотверженно выполнял патриотический долг перед Родиной. Все новые и новые сотни рабочих, особенно с разрушенных предприятий, уходили на фронт, чтобы защищать любимый город с оружием в руках.

По всему фронту круглые сутки шли тяжелые, жестокие бои. Манштейн, не считаясь ни с какими потерями, с ходу вводил в бой прибывающие свежие части. Героические защитники Севастополя бились с врагом без отдыха и смены.

На одном участке фронта путь фашистам преградил железобетонный пулеметный дот приморцев. В его гарнизоне было всего три солдата и ефрейтор Иван Богатырь. Свою фамилию советский патриот оправдал со славой, совершив подлинно богатырские дела.

В мае, когда противник был дальше, он действовал как снайпер, стреляя из винтовки. Месяц тот был «тихий», и Богатырь уложил всего лишь 32 фашиста... Теперь враг был в 300 метрах, и Богатырь по-снайперски стрелял из пулемета. В июньские дни он увеличил свой счет в десять с лишним раз.

Противник бросил против маленькой советской крепости авиацию. 15 самолетов по очереди пикировали на дот, каждый сбрасывая бомбу весом в тонну. Но как первая, так и вторая атака с воздуха не дали результатов. Когда пьяные гитлеровцы попытались пойти в «психическую» атаку, их скосил оживший вдруг пулемет Богатыря.

На другой день гитлеровцы снова несколько раз бомбили дот, сбросив не менее 200 бомб. Затем его целый час обстреливала вражеская артиллерия. Вся земля вокруг была взрыта. Завалены ходы сообщения, порвалась связь с командным пунктом роты. Богатырь и его бойцы Федченко, Юрьев и Бабенко укрывались за стенами дота, ожидая атаки гитлеровцев или наступления темноты, чтобы под ее покровом восстановить траншеи и связь, пополнить боезапас. В этот день атаки не последовало, так как гитлеровцы прощупывали крепость нашей обороны на соседнем участке. Но ночью, когда гарнизон дота взялся за работы, вражеская артиллерия открыла огонь. Пришлось снова укрыться, по очереди дежуря на случай ночной атаки.

Третий день прошел сравнительно тихо, а ночью гарнизону дота удалось выполнить свой план: отрыть траншеи, восстановить телефонную линию, получить боезапас и продовольствие.

Через три дня, получив отпор на соседнем участке, фашисты вновь повели наступление в районе дота. Они бросили сюда несколько танков и до батальона пехоты.

Утром у амбразуры дежурил Бабенко. Он услышал в расположении врага шум и крики. Вскоре пьяные гитлеровцы двинулись по лощине в атаку. Они шли во весь рост, горланя какую-то песню и беспорядочно обстреливая наши рубежи из автоматов.

— Товарищ ефрейтор, фашисты в «психическую» идут, — разбудил солдат Богатыря.

Ефрейтор взял снайперскую винтовку, занял место у амбразуры и открыл огонь. Он прицеливался спокойно, как на учебной стрельбе, и ни одна пуля не летела мимо цели. Сделал пятнадцать выстрелов, и пятнадцать фашистов упали на землю. Но остальные шли и шли вперед.

— Открывай пулеметный огонь, — торопил ефрейтора Бабенко.

— Не горячись, — ответил Богатырь. — Пусть поближе подойдут, вернее будет.

Он вновь бил врага из винтовки, но пулеметного огня не открывал. Ефрейтор заметил, что гитлеровцы выдвинули на сопку противотанковую пушку, и меткими выстрелами уничтожил вражеский орудийный расчет.

Когда фашисты подошли на сто метров, Богатырь послал своих бойцов с винтовками в траншеи («бейте на выбор, по флангам!»), а сам сейчас же открыл огонь из пулемета. Длинной очередью он ударил по передним шеренгам, а когда они были сражены и гитлеровцы начали в панике отступать, отрезал им путь отхода. Спаслись лишь немногие. Свыше 120 трупов оставил враг на подступах к доту.

После этого маленькая советская крепость опять подверглась нескольким воздушным и артиллерийским налетам и вновь лишилась связи с командным пунктом.

Ночь прошла спокойно. Под утро раненый Юрьев ушел связным к командиру роты. В доте остались трое. Вскоре фашисты пошли в атаку. На этот раз они наступали двумя группами, тщательно маскировались, перебегали от воронки к воронке, обтекая дот с флангов, стремясь обойти его и прорваться вперед к командному пункту роты. Красноармейцы трижды контратаками отбрасывали гитлеровцев.

Богатырь, Бабенко и Федченко били врага из винтовок. Пулеметный огонь вести было нельзя, так как можно было поразить своих. Фашисты, оставляя десятки трупов, все же прорвались ближе к командному пункту. Они готовились к решительной атаке и подставили свой фланг под огонь дота. Богатырь мгновенно нажал на гашетку. Длинной очередью он уложил многих фашистов, остальные бросились назад.

По доту начала бить вражеская пушка. Осколком снаряда ранило Федченко. Богатырь дал еще одну очередь по убегающим гитлеровцам. Командный пункт роты теперь был в безопасности.

Методически стреляла по доту выдвинутая на сопку вражеская пушка. Под прикрытием ее огня гитлеровцы подползали ближе и ближе. В секунды, протекавшие между выстрелами пушки, Богатырь и Бабенко стреляли из винтовок.

Снаряды крошили бетон дота. Осколком повредило колесо пулемета. Богатыря легко ранило в лоб. Кровь залила ему лицо.

— Пустяки, — сказал он, стирая кровь полотенцем. — Бабенко, убери пулемет из амбразуры. Не будем торопиться. Пусть фашисты лезут ближе, тогда пушка замолчит, и мы их стукнем.

Ефрейтор всегда отличался выдержкой и смекалкой. Он никогда не суетился, но все делал быстро, точно, хорошо.

Скоро вражеская пушка действительно перестала стрелять. У дота послышался разрыв первой гранаты, брошенной ближайшим гитлеровцем. Тогда Богатырь поднял пулемет в амбразуру и, крикнув: «Получайте, гады!» — открыл огонь.

Пятнадцать минут продолжался напряженный неравный бой. Вражеская пуля пробила Богатырю руку, но и после этого он не прекратил стрельбы. И лишь немногим гитлеровцам удалось уйти с пригорка у дота.

Наступление врага в этом районе было сорвано. Вечером Богатыря эвакуировали в госпиталь.

Президиум Верховного Совета СССР присвоил ефрейтору Ивану Ивановичу Богатырю звание Героя Советского Союза.

Так богатырски бились с врагом тысячи героев Севастополя.

В утреннем сообщении Совинформбюро 29 июня говорилось: «Славные защитники Севастополя с величайшим мужеством отбивают атаки немецко-фашистских войск. На одном из участков бойцы батареи старшего лейтенанта Шишляева, находясь в окружении, несколько дней подряд ведут упорные бои с пехотой и автоматчиками противника. Все попытки немцев захватить рубеж разбиваются о стойкость и мужество черноморцев. Гарнизон дзота командира Гордиенко в течение суток под непрерывным артиллерийским обстрелом противника отбивал яростные атаки гитлеровцев. Товарищи Захроян, Рябов, Алиев, Малышенко и другие бойцы гарнизона уничтожили более 300 немецких солдат и офицеров. На другом участке взвод наших автоматчиков во главе с капитаном второго ранга Шатским в ожесточенной схватке уничтожил до 200 гитлеровцев»⁹.

Тем не менее превосходящие силы фашистов, в том числе свежие дивизии, метр за метром вгрызались в нашу оборону. Вечером 26 июня отдельные части противника пробились к Инкерману. На другой день, после восьмимесячных усилий, гитлеровцы захватили «младшую сестру Севастополя» — Балаклаву. Но севастопольцы продолжали упорно сопротивляться.

Уличный бой в Севастополе. С картины художника П. Пинкисевича

Двое суток группа храбрецов из морской пехоты под командой старшего лейтенанта Короля отстаивала в районе Инкермана гору Суздальскую. Озверелый враг сбросил на этот участок свыше 10 000 бомб, снарядов и мин. Но моряки неизменно отбивали все атаки пехоты. Неоднократно гитлеровцы врывались на высоту, — черноморцы уничтожали их в штыковом бою. Получив приказ командования оставить гору, моряки стремительным ударом прорвали вражеское окружение и соединились со своей бригадой. Не удалось уйти лишь нескольким бойцам. Гитлеровцы хотели взять их в плен, но герои взорвались на противотанковых минах, унеся с собой в могилу до двух десятков фашистов. За двое суток враг потерял под Суздальской горой убитыми и ранеными 1500 солдат и офицеров.

На другом участке старший политрук Крыжановский вместе с двенадцатью бойцами попал в окружение танков противника. Отважные воины вступили в неравный бой, подбили три танка и без потерь пробились к своей части. Другая группа бойцов прорвалась сама в тыл врага и уничтожила до сотни гитлеровцев. Пехотинцы подразделения Рубцова за один день отбили десять атак превосходящих сил врага и уничтожили до двух полков пехоты, 11 танков и сбили два бомбардировщика.

Находясь на небольшом участке советской земли, маленьком даже в сравнении с масштабами Крыма, не говоря уже о всем гигантском фронте Великой Отечественной войны, севастопольцы ни на минуту не чувствовали себя одинокими, забытыми, оторванными от своей матери-Родины. Несмотря на вражескую блокаду, защитники и все население города-героя повседневно ощущали поддержку советской страны, заботу и внимание со стороны партии и правительства.

Даже в дни напряженных боев конца июня, когда и боевым кораблям было трудно пробиться в Севастополь, Родина любовно оказывала помощь его героическим защитникам. Одна за другой приходили в окрестные бухты подводные лодки, ночью прилетали транспортные самолеты. Они доставляли боеприпасы и продовольствие, забирая в обратный рейс раненых и эвакуируемых. С аэродромов Кавказа шли на поддержку севастопольцев эскадрильи прославленной бомбардировочной авиации дальнего действия. Они громили тылы врага в районах Бельбека, Бахчисарая и Симферополя, бомбили гитлеровские позиции на Северной стороне.

Городская партийная организация эвакуировала из Инкермана около двух тысяч человек, в большинстве рабочих оборонных предприятий и ГРЭС-1. Часть из них ушла на фронт, остальные были вывезены на Кавказ. В ночь на 29 июня, впервые за месяцы обороны, было отправлено на Большую землю 50 человек актива: руководителей предприятий и учреждений, партийных, советских, профсоюзных и комсомольских работников. Вместе с ними в адрес Центрального Комитета партии были отосланы документы городского комитета обороны и горкома партии. Но и в эти последние дни обороны на фронте бывали делегации трудящихся города. Женщины и девушки везли героям фронта подарки, цветы, газету «Маяк коммуны», пламенное слово одобрения, любви и привета.

30 июня и 1 июля бои уже шли на окраинах Корабельной стороны, за Малаховым курганом. Вражеские танки показывались на Зеленой горке, но были подбиты или отогнаны. Отдельные группы автоматчиков противника через Делегардову балку проникали на Куликово поле, рвались к Стрелецкой бухте. Кольцо осады вплотную подступало к городу. Враг стремился окружить его, но снова и снова, неся огромные потери, получал жестокий отпор.

Вечером 2 июля Совинформбюро коротко сообщило: «На Севастопольском участке фронта наши войска вели ожесточенные рукопашные бои с противником на окраине города»¹⁰.

3 июля по приказу Верховного Главнокомандования наши войска оставили Севастополь, отойдя на Херсонесский мыс. Город был в огне. Советские патриоты дотла сжигали все, что могло бы быть использовано врагом.

* * *

Дорогой ценой заплатили гитлеровцы за временный захват города-героя. Только за последние 25 дней боев за Севастополь они потеряли на его подступах до 150 000 человек, из них 60 000 убитыми, более 250 танков, 250 орудий, 300 самолетов. Всего же за 250 дней, которые потребовались фашистам, чтобы пройти 16 километров, отделявшие их от Бельбекской долины до Севастополя, они потеряли убитыми и ранеными 300 000 солдат и офицеров, множество танков, самолетов, орудий, минометов, пулеметов.

Опираясь на могущество родной страны, беззаветно преданные великому делу коммунизма, преодолевая все трудности, севастопольцы со славой пронесли сквозь огонь легендарной обороны честь советского оружия.

«Подвиги севастопольцев, — писала «Правда», — их беззаветное мужество, самоотверженность, ярость в борьбе с врагом будут жить в веках, их увенчает бессмертная слава»¹¹.

Достойная оценка героической обороны Севастополя была дана в заключительном сообщении Совинформбюро:

«Военное и политическое значение Севастопольской обороны в Отечественной войне огромно. Оковывая большое количество немецко-румынских войск, защитники города спутали и расстроили планы немецкого командования. Железная стойкость севастопольцев явилась одной из важнейших причин, сорвавших пресловутое «весеннее наступление» немцев. Гитлеровцы проиграли во времени, в темпах, понесли огромные потери людьми»¹².

Дальше указывалось: «Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдет в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких ее страниц. Севастопольцы обогатили славные боевые традиции народов СССР. Беззаветное мужество, ярость в борьбе с врагом и самоотверженность защитников Севастополя вдохновляют советских патриотов на дальнейшие героические подвиги в борьбе против ненавистных оккупантов»¹³.

Родина высоко оценила подвиги героических защитников Севастополя. Тысячи из них награждены орденами и медалями, а 37 лучшим и храбрейшим присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них 26 моряков-черноморцев и 11 солдат, сержантов и офицеров Приморской армии. Отмечая особую заслугу защитников и трудящихся города-героя, Советское правительство 22 декабря 1942 года учредило медаль «За оборону Севастополя», которой награждены все участники обороны, в том числе многие жители города.

Примечания

1. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 223.

2. Там же, стр. 173.

3. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 179.

4. Там же, стр. 7.

5. Из материалов экспозиции музея Черноморского флота.

6. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 181.

7. Газета «Маяк коммуны», 18 июня 1942 г.

8. Газета «Маяк коммуны», 27 июня 1942 г.

9. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 205.

10. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 207.

11. «Правда», 4 июля 1942 г.

12. Героическая оборона Севастополя. Сборник, стр. 263.

13. Там же, стр. 264.