Крымская легенда

На берегу Чернаго моря, такъ гласитъ одна изъ крымскихъ легендъ, жили-были когда-то старикъ со старухой. Люди они были кроткіе и богобоязливые; но ихъ три взрослыя дочери вышли не въ нихъ. Всѣ окрестные жители на сколько любили и почитали стариковъ, на столько ненавидѣли ихъ трехъ дочерей — за злость, безобразіе и за постоянно чинимыя ими своимъ престарѣлымъ родителямъ обиды.

Старшая дочь, по имени Тополина, была уродъ-уродомъ. Карлица, горбатая, неуклюжая и неповоротливая, она, къ тому же, была до того любопытная и сплетница, что всѣ сосѣди избѣгали ее, какъ чумы. Тополина часто взбиралась потихоньку на кровли чужихъ домовъ, подслушивала оттуда чужія тайны, а потомъ разглашала ихъ съ различными прибавками и насмѣшками повсюду. Но возмутительнѣе всего было слушать ея ужасныя проклятія, которыми она нерѣдко осыпала своихъ родителей за свой маленькій ростъ и за свое уродство. Ей страстно хотѣлось быть высокою и стройною.

Вторая дочь называлась Граната и отличалась сѣро-пепельнымъ цвѣтомъ своего плоскаго лица, напоминавшаго потухшій очагъ съ тремя ямками отъ треножника — такъ безцвѣтны были ея впалые глаза и такъ некрасивъ былъ ея безгубый ротъ. Она не меньше старшей сестры оскорбляла стариковъ за то, что они не произвели ее на свѣтъ въ видѣ пунцово-розоваго цвѣтка.

Послѣдняя дочь — Кипариса, хотя и была красива, какъ горная козочка, и имѣла веселый и живой характеръ, но, подъ вліяніемъ своихъ старшихъ сестеръ, она тоже не отставала отъ нихъ и нашла себѣ поводъ осыпать родителей укоризнами за то, что они родили ее днемъ, а не ночью. Сестры ей вбили въ голову, что отъ этого обстоятельства она принуждена вѣчно прыгать и смѣяться безъ всякой къ тому причины.

Долго терпѣливо выносили родители попреки и проклятія отъ своихъ дочерей и только горячо молили Аллаха, чтобы онъ или послалъ ихъ дочерямъ желаемую красоту, или смягчилъ ихъ строптивость. Однажды злымъ дочерямъ захотѣлось подслушать, о чемъ проситъ Аллаха старуха мать. Онѣ прокрались въ ея комнату и, слушая ея горячія воззванія къ Аллаху, прерываемыя тяжелыми рыданіями, расхохотались, пересыпая свой хохотъ расточаемою жестокою бранью надъ головою несчастной матери:

— Да развѣ Аллахъ станетъ слушать такую старую вѣдьму! кричала одна.

— Да развѣ Аллахъ можетъ что-нибудь сдѣлать для такой презрѣнной твари! кричала другая.

— Будь проклятъ Аллахъ! взвизгнула наконецъ Тополина.

— Будь проклятъ Аллахъ! закричали хоромъ всѣ три дочери.

Старуха, какъ мать, хотя и страстно любила своихъ несчастныхъ дочерей, но не выдержала такой хулы на Аллаха, быстро поднялась съ земли и воскликнула: «Аллахъ иль Аллахъ!»

Грозный взглядъ старухи былъ ужасенъ и привелъ въ оцѣпененіе даже строптивыхъ дочерей. Она протянула къ нимъ свою костлявую руку и глухимъ, задыхающимся голосомъ произнесла надъ ними проклятіе.

Лишь только было произнесено проклятіе, какъ послышался чей-то таинственный голосъ:

«Слушай Тополина! Ты кляла родителей за то, что создана безобразною карлицею. Ты сегодня же будешь превращена въ высокое и красивое дерево, но за то оно останется навсегда безъ цвѣтовъ и плодовъ. Твоя страсть все подсматривать и подслушивать семейныя тайны тоже будетъ удовлетворена; за то помни, что ни одна птица не станетъ вить на тебѣ своего гнѣзда, кромѣ кровожаднаго ворона, который своимъ зловѣщимъ карканьемъ будетъ пугать прохожихъ».

«Слушай Граната! Тебя также постигнетъ участь твоей старшей сестры, но изъ твоего тѣла выростетъ растеніе съ кровавымъ цвѣткомъ, который будетъ держаться на стеблѣ дольше всѣхъ цвѣтовъ; за то я лишу его всякаго запаха. Всѣ будутъ, какъ ты постоянно желаешь, останавливаться передъ цвѣткомъ и любоваться имъ, но никто не наклонится къ нему, чтобы понюхать его. Этого мало: я заставлю тебя производить безобразные плоды, наполненные безплодными сѣменами. Плоды будутъ трескаться, чтобы показывать прохожимъ свой розовый цвѣтъ и соблазнять ихъ своею сочностью, но никого не насытятъ и ничьей не утолятъ жажды. Вкушающій ихъ будетъ только раздражаться и выплевывать безвкусныя сѣмена».

«Слушай Кипариса! Твои желанія не останутся безъ возмездія. Ты тяготилась своею рѣзвостью и хотѣла обратить на себя вниманіе людей своимъ печальнымъ видомъ — пусть будетъ такъ. Ты превратишься въ такое растеніе, которому не будетъ мѣста въ садахъ между живыми людьми. Ты будешь рости на кладбищахъ и внѣдрять свои корни между гніющими трупами. Ты будешь вѣчно слышать только одни стоны и вздохи отъ живыхъ людей, которые и будутъ искать у тебя тѣни при своихъ посѣщеніяхъ кладбища».

Вслѣдъ затѣмъ, какъ будто вихремъ подхватило трехъ сестеръ и выкинуло ихъ изъ подъ кровли родительской. Несчастные родители бросились скорѣе на дворъ, чтобы еще хоть въ послѣдній разъ взглянуть на плоть и кровь свою, но, къ своему изумленію, нашли на дворѣ три, никому неизвѣстныхъ въ Крыму и никѣмъ невидѣнныхъ до того времени дерева, которымъ и дали имена въ память своихъ злосчастныхъ дочерей: Тополь, Граната и Кипарисъ.

Такая легенда разсказывается въ народѣ о происхожденіи этихъ трехъ деревьевъ, служащихъ неизбѣжною принадлежностью крымскихъ пейзажей. Дѣйствительно, безъ этихъ трехъ деревьевъ, а въ особенности безъ кипариса, немыслимъ ни одинъ горный крымскій пейзажъ, и Е. Марковъ, въ своихъ «Очеркахъ Крыма», весьма правдоподобно объясняетъ, что тополь и кипарисъ даже вызвали самую идею минарета, этого непремѣннаго украшенія архитектуры магометанскаго міра. Свою мысль онъ подтверждаетъ тѣмъ, что давно уже наука стала угадывать въ колоннѣ съ капителью — отраженіе впечатлѣнія отъ финиковой пальмы, а въ рѣзьбѣ и стрѣльчатыхъ сводахъ готическихъ соборовъ — стала узнавать просвѣты и вершины сосновыхъ лѣсовъ.

Нѣкоторые изъ туземцевъ пренаивно убѣждены, что легендарная семья обитала въ Симеизѣ и что тамъ впервые появились на свѣтъ Божій Тополь, Граната и Кипарисъ, выросши изъ тѣла трехъ дочерей.

Подобные разсказы, при всей своей фантастичности, все-таки достигаютъ извѣстной цѣли. Они, помимо вашей, воли и сознанія, подстрекаютъ ваше любопытство и возбуждаютъ желаніе скорѣе ознакомиться съ мѣстностью, про которую такъ много говорятъ и про которую складываются цѣлыя легенды.

Я тоже возымѣлъ желаніе поскорѣе добраться до Симеиза, но только никакъ не подъ впечатлѣніемъ этого легендарнаго разсказа, а совсѣмъ по другимъ, такъ сказать, обыденнымъ причинамъ.

Дорога отъ Кикинеиза до Симеиза совсѣмъ такая же, какъ и отъ Байдарскихъ воротъ до Кикинеиза. Тянутся тѣ же виды. Конечно, зоологъ, минералогъ или ботаникъ найдутъ здѣсь массу интересныхъ, возбуждающихъ ихъ любознательность, особенностей даже въ каждой отдѣльной частичкѣ южнаго берега Крыма и для нихъ продолжительная поѣздка будетъ доставлять только продолжительное удовольствіе въ родѣ чтенія длиннаго занимательнаго романа, но для обыкновеннаго туриста совсѣмъ не то.

Семи-восьмичасовая ѣзда, хоть и въ прелестной мѣстности, да только по щебенкѣ, укатываемой, какъ и на всѣхъ богоспасаемыхъ русскихъ шоссейныхъ дорогахъ, не чугунными катками, а боками и нервами проѣзжающаго люда, такая ѣзда, въ концѣ концовъ, начинаетъ не только утомлять, а даже нѣсколько и раздражать.

Очаровательные виды хаоса скалъ, фантастическихъ обрывовъ, причудливо разбросанныхъ камней, неожиданно открывающихся и поражающихъ своею крутизною зеленѣющихъ спусковъ къ морю — все это скоро теряетъ свою прелесть вслѣдствіе полнаго отсутствія въ этой обширной панорамѣ изъ живописныхъ мѣстностей живаго люда. По дорогѣ рѣдко-рѣдко встрѣтишь какого-нибудь одинокаго путника или проѣзжающаго. А вѣдь, какъ ни говори, хоть и скученъ и однообразенъ родъ людской, но все же безъ него долго не пробудешь — такъ и тянетъ что-то къ нему!

Пусть даже заранѣе знаешь, что тебѣ скажутъ при встрѣчѣ; знаешь потомъ приблизительно всѣ темы разговора послѣ перваго знакомства; все это знаешь и даже предчувствуешь, какъ придется проводить время на новомъ мѣстѣ, но все же во всемъ этомъ находишь словно что́-то новое, интересное. Въ пустынной мѣстности это безотчетное, табунное стремленіе къ людямъ, къ толпѣ — чувствуешь гораздо сильнѣе, и такъ и манитъ скорѣе доѣхать до мѣста назначенія!..

Вотъ, наконецъ, въ первомъ часу дня показался на дорогѣ столбъ съ надписью: Симеизъ — имѣніе генерала Мальцева. Свертываемъ съ почтоваго шоссе на шоссейную дорогу къ имѣнію. Сносно содержимая дорога спускается внизъ крутою спиралью.

Симеизъ, какъ и всѣ имѣнія южнаго берега Крыма, расположенъ на береговомъ откосѣ моря, если только можно назвать береговымъ откосомъ длинный скатъ, тянущійся къ морю на нѣсколько верстъ отъ почтоваго шоссе. Дорога идетъ крутыми поворотами то вокругъ виноградныхъ и табачныхъ плантацій, то вокругъ сѣнокосныхъ луговинъ; тамъ и сямъ вдоль нея возвышаются группы тополей, гранатовъ, кипарисовъ и оливковыхъ деревьевъ.

Вдали на послѣднихъ ближайшихъ къ морю холмахъ, изъ подъ тѣнистыхъ зеленѣющихъ древесныхъ верхушекъ, выглядываютъ темные утлы толевыхъ крышъ небольшихъ деревянныхъ домиковъ. На самомъ же отдаленномъ, наиболѣе открытомъ холмѣ, непосредственно выступающемъ къ морю, бѣлѣется большое квадратное, съ плоскою крышею, съ выдающимися вверхъ по срединѣ и по угламъ минаретами, двухъ-этажное зданіе съ стѣнами, забранными со всѣхъ сторонъ, вмѣсто досокъ, стеклянными рамами — это, такъ называемый, «Хрустальный дворецъ» г. Мальцева.