У хлѣба да безъ хлѣба

Если вы будете въ Алупкѣ, то заѣзжайте непремѣнно по сосѣдству въ Мисхоръ. Это очаровательное мѣстечко! говорила мнѣ одна пассажирка на желѣзной дорогѣ, когда я еще только ѣхалъ въ Крымъ.

Я вспомнилъ этотъ совѣтъ, когда мнѣ вздумалось съѣздить изъ Симеиза осмотрѣть Алупку. Симеизъ лежитъ въ непосредственномъ сосѣдствѣ съ Алупкою, а дальше за Алупкою Мисхоръ, такъ что если смотрѣть со стороны моря на Алупку, то по лѣвую сторону ея будетъ Симеизъ, а по правую ея сторону Мисхоръ. Такимъ образомъ, путь изъ Симеиза въ Мисхоръ идетъ или черезъ Алупку, или мимо ея по прибрежному шоссе. Дѣлая свои экскурсіи по окрестностямъ Симеиза, я всегда разсчитывалъ время пути такимъ образомъ, чтобы непремѣнно, въ обычный часъ полудня или вечера, выкупаться въ морѣ. Перемѣна мѣстностей для морскихъ купаній доставляла мнѣ уже сама по себѣ цѣлый рядъ пріятныхъ развлеченій, а методичность курса морскихъ купаній ничуть не нарушалась. Да и сами по себѣ прогулки по жарѣ, хотя бы и по живописнѣйшимъ мѣстностямъ, все-таки сильно утомляютъ, и потому необходимо позаботиться оживиться купаньемъ. Такъ какъ мнѣ очень хвалили удобства морскихъ купаній въ Мисхорской бухтѣ, то я, выѣхавши изъ Симеиза около полудня, рѣшилъ прямо проѣхать въ Мисхоръ, осмотрѣть его, выкупаться и затѣмъ уже на обратномъ пути заѣхать въ Алупку.

Такую поѣздку предпринялъ я въ одинъ изъ тѣхъ сильно жаркихъ дней, когда нападаетъ страшная лѣнь и ничего не хочется дѣлать, когда бываетъ только одно желаніе — сидѣть или лежать, да любоваться окружающею прелестью природы. Я нанялъ удобный, мягкій фаэтонъ, и, усѣвшись въ немъ самымъ комфортабельнымъ образомъ, покатилъ по гладкому нижнему шоссе въ прекраснѣйшемъ настроеніи духа. По обѣимъ сторонамъ дороги тянулись деревянныя перила, окрашенныя въ зеленый цвѣтъ; за перилами, на свѣжихъ сочныхъ лужайкахъ выступали другъ за другомъ цѣлые сады розъ и фруктовыхъ деревьевъ; нерѣдко встрѣчались густыя оливковыя рощи, перепоясанныя виноградными кустами. Горячій воздухъ былъ наполненъ тончайшимъ ароматомъ назрѣвавшихъ фруктовъ и цвѣтущихъ розовыхъ кустовъ. Ароматическія воздушныя волны почти на каждомъ шагу мѣняли свой оттѣнокъ, нѣжили и словно ласкали душу. Гармонія природы отражалась здѣсь во всемъ своемъ величіи, разнообразія и красоты. Изъ массивныхъ клумбъ зелени постепенно выступала грандіозная, трехъ-угольная вершина скалы Ай-Петри (св. Петра), у подножія которой виднѣлась знаменитая Алупка.

Черезъ полчаса пути дорога раздвоилась и на перекресткѣ показался каменный столбъ, на одной сторонѣ котораго изображенъ гербъ князя Воронцова — владѣльца Алупки, а съ другой, графа Шувалова — владѣльца Мисхора.

Фаэтонъ поѣхалъ по аллеямъ изъ кипарисовъ и тополей обширнаго Мисхорскаго парка. Этотъ паркъ заключаетъ въ себѣ всѣ виды деревьевъ, дико растущихъ по берегамъ Чернаго моря; онъ заботливо содержится, а правильная разсадка однообразныхъ формъ и группъ южныхъ растеній и цвѣтовъ придаетъ этому парку особенную прелесть. Кромѣ густо заросшихъ тѣнистыхъ аллей, пересѣкающихся между собою во всѣхъ направленіяхъ, въ паркѣ разбросано множество красивыхъ лужаекъ, нѣжная, густая зелень которыхъ походитъ на бархатные ковры. Мисхорскій паркъ представляетъ еще другую особенность отъ другихъ парковъ Крыма: онъ лежитъ на совершенно ровной, безъ всякаго подъема, мѣстности. Спускъ къ морю очень пологій и длиною не больше саженей 20, что въ особенности удобно для больныхъ, не могущихъ дѣлать прогулки по гористымъ мѣстностямъ и паркамъ Крыма.

Надъ спускомъ къ морю расположенъ незатѣйливой архитектуры дворецъ графа Шувалова, окруженный цвѣтниками и оранжереями; невдалекѣ отъ него стоитъ домикъ управляющаго и три скромныя дачки, отдающіяся въ наемъ для пріѣзжающихъ.

Фаэтонъ остановился около дома управляющаго. Я вышелъ изъ экипажа и, какъ всякій вновь прибывшій въ незнакомое мѣсто, остановился въ недоумѣніи: куда же идти?

На крылечкѣ дома показался болѣзненнаго вида господинъ, средняго роста, худощавый, съ просѣдью и съ выразительными, южнаго типа, чертами лица. Это былъ управляющій имѣніемъ. Онъ любезно заговорилъ со мною и узнавъ, что я пріѣхалъ посмотрѣть Мисхоръ, пригласилъ меня къ себѣ въ домъ, гдѣ съ милѣйшимъ радушіемъ заугощалъ меня и виномъ, и фруктами, и съ такою же гостепріимною словоохотливостью не скупился на сообщеніе всѣхъ свѣдѣній о житьѣ-бытьѣ въ Мисхорѣ.

— Вы спрашиваете, какъ здѣсь живется? говорилъ онъ мнѣ — Пройдитесь по парку, только не какъ туристъ, всегда ищущій чего-нибудь особенно примѣчательнаго, а просто подите побродить, посидѣть подъ тѣнью того или другаго дерева, и тогда вы поймете, что такое Мисхоръ! Почувствуете, въ чемъ именно выражается вся прелесть его условій жизни!..

— У меня, продолжалъ онъ немного погодя: — сдаются въ наемъ всего три дачи... И на нихъ существуетъ въ своемъ родѣ преемственный абонементъ. Четыре-пять семей чередуются между собою правомъ нанимать на лѣто эти дачи. Пріѣзжаютъ они, обыкновенно, самою раннею весной. Пріѣзжаютъ всегда съ своимъ столовымъ и постельнымъ бѣльемъ, съ своею посудой и прислугой, словомъ, цѣлымъ хозяйствомъ, такъ какъ у меня ничего подобнаго для пріѣзжихъ не полагается. Провизія здѣсь или мѣстная, или самая разнообразная изъ Ялты. Купанья у насъ прелестныя, бухта защищена отъ волненій, дно моря хоть и каменисто, но все-таки удобно для ногъ. Развлеченій здѣсь, правда, нѣтъ такихъ, какихъ требуютъ горожане, но за то все есть къ услугамъ пріѣзжаго, который ищетъ по временамъ самозабвенія среди молчаливыхъ прелестныхъ картинъ природы и которому нравится созерцательный покой души и тѣла!..

— Однако управляющій-то поэтъ, подумалъ я, слушая его риторическія похвалы Мисхору. — Но, скажите, замѣтилъ я, всматриваясь въ желтое, какъ лимонъ, лицо его: — какъ это вы сами-то, постоянно живши въ этомъ уголкѣ Эдема, не отличаетесь, какъ кажется, особенно цвѣтущимъ здоровьемъ.

— Я не примѣръ! У меня застарѣлый, упорный, хроническій катарръ желудка, отвѣчалъ онъ съ кислою миной. — Мнѣ запрещено купаться, запрещено ѣсть фрукты, пить вино, и вообще я сижу постоянно на строгой діэтѣ.

— Да какъ же это такъ! удивился я: — вѣдь въ Мисхоръ-то и стремятся лечиться такіе больные, какъ вы, и дѣйствительно вылечиваются, а вы, наоборотъ, постоянно живши въ Мисхорѣ, страдаете именно какъ разъ болѣзнью, которая исцѣляется на курортахъ Крыма.

— Да, вотъ, подите-жь! развелъ онъ руками. — Значитъ, успѣхъ леченія морскими купаньями и виноградомъ зависитъ не отъ однихъ купаній и винограда. Тутъ должно быть играетъ роль перемѣна всего привычнаго образа жизни, всей ея обстановки, такъ сказать, самой атмосферы жизни, хотя бы даже такая перемѣна на время была къ худшему. Вотъ, желтокожіе изъ петербуржцевъ исцѣляются здѣсь отъ болѣзней печени, отъ катарровъ желудка; а почему, спрошу я васъ? Потому что, покинувъ Петербургъ, они прежде всего должны сдѣлать утомительный переѣздъ то по желѣзнымъ дорогамъ, то на пароходахъ, а то такъ и на лошадяхъ. Послѣ дорожной встряски больной встрѣчаетъ въ курортѣ опять встряску отъ новой обстановки, новыхъ людей, новой природы. Тутъ ужъ дѣйствуетъ, наконецъ, радикальное измѣненіе всего образа жизни и всего распредѣленія суточнаго времени. Петербуржецъ — я говорю про тѣхъ, кто сюда ѣдетъ — обыкновенно, работаетъ, веселится, наѣдается и напивается ночью, а спитъ днемъ; здѣсь же онъ вдругъ попадаетъ въ сельскую обстановку жизни и начинаетъ ложиться спать въ 10 часовъ вечера, а вставать въ 5 утра. Понятно, тутъ уже является цѣлый рядъ новыхъ вліяній, дѣйствующихъ въ обратномъ смыслѣ на больной организмъ. Для лицъ же, постоянно живущихъ у морскаго берега, нѣтъ надобности, для леченія купаньемъ или виноградомъ, перемѣнять мѣсто, а измѣнить установившійся образъ своей жизни трудненько — силы воли не хватаетъ. По моему мнѣнію, заговорилъ онъ тономъ глубокаго убѣжденія: — прибрежнымъ жителямъ, нуждающимся въ леченіи морскими купаньями, слѣдуетъ сначала перемѣнить мѣстожительство, выѣхать куда-нибудь на нѣкоторое время, и такимъ образомъ поневолѣ радикально измѣнить свой привычный образъ жизни. А уже затѣмъ, встряхнувшись, вернуться къ морю и начать курсъ купаній — пожалуй, тогда и для нихъ успѣхъ будетъ обезпеченъ. Но мнѣ покинуть Мисхора нельзя, у меня на рукахъ вся экономія графа, и это мѣсто — мой единственный кусокъ хлѣба, закончилъ онъ даже нѣсколько раздраженный.

— По вашему, выходитъ, замѣтилъ я, улыбаясь: — что при одной и той же болѣзни петербуржцамъ нужно ѣхать лечиться въ Крымъ, а крымцамъ — въ Петербургъ. Немножко парадоксально, хоть, пожалуй, и правдоподобно!

— Выходитъ, что такъ, засмѣялся управляющій.

— Мнѣ, какъ истому петербуржцу, полезны морскія купанья, сказалъ я: — а потому, съ вашего разрѣшенія, я пойду выкупаюсь въ вашей бухтѣ. У васъ есть будочки для раздѣванія?

— Какъ же! На берегу устроенъ навѣсъ. У насъ женщины и мужчины купаются въ одномъ и томъ же мѣстѣ, но... только въ разные часы дня. Теперь какъ разъ часы мужскихъ купаній, а потому вы можете отправиться купаться.

Поблагодаривъ милѣйшаго управляющаго за радушное гостепріимство, я отправился на берегъ моря.

Декорація Мисхорской бухты — это все одна и та же чарующая взглядъ и душу картина моря, — моря безконечно разнообразнаго въ своемъ кажущемся однообразіи, подавляющаго своимъ величіемъ все надменное и возвеличивающаго всѣхъ павшихъ духомъ, — моря, кажущагося безпредѣльнымъ въ своихъ видимыхъ границахъ далекаго голубаго горизонта!