М.С. Воронцов — командующий русским оккупационным корпусом во Франции (1815—1819 гг.)

26 сентября 1815 г. властители Австрии, Пруссии и России подписали декларацию, положившую начало деятельности «Священного союза».

Затем был подписан так называемый Парижский мир — 20 ноября 1815 г. Мир не был столь уж тяжелым для Франции, поскольку она теряла весьма незначительные территории. Но некоторые статьи договора задевали национальное достоинство французов, в особенности о временной оккупации. Ситуация 1815 г. заставила союзников разместить на территории Франции часть своих войск числом 150 000 человек, которые должны были расположиться в крепостях и содержаться за счет Франции. Герцог Веллингтон назначался главнокомандующим, оккупацию предполагалось продлить на пять лет. Александр I подчеркивал, что это решение было принято для гарантии безопасности в Европе и спокойствия внутри самой Франции. Интересы Европы требовали этой меры, и Россия оставила во Франции две пехотные дивизии, одну кавалерийскую и два полка казаков.

В качестве командующего оккупационным корпусом Император остановил свой выбор на М.С. Воронцове, который всей своей предыдущей службой доказал право на доверие; большое значение имело уважение, которым пользовался Воронцов среди военных, а также строгая дисциплина, царившая в войсках. Еще одной причиной явилось то, что командующий должен был иметь хорошие отношения и общие взгляды с главнокомандующим герцогом Веллингтоном, которого Император уважал как военного и политического деятеля.

Александр I вручал герцогу абсолютные права в командовании соединенными русскими силами, и Воронцов обязан был точно исполнять его приказы, имея право не подчиняться Веллингтону лишь в том случае, если увидит в его распоряжениях угрозу целостности корпуса. Во всех же других случаях полномочия Веллингтона были безграничны, вплоть до права начать боевые действия, если безопасность короля и спокойствие Франции окажутся под угрозой. В такой ситуации М.С. Воронцов должен был всеми средствами помогать главнокомандующему.

Портрет Е.Е. Удома (2-го). Д. Доу

Император особо подчеркивал необходимость сохранения среди местных жителей доброго мнения о русском солдате, которое приобрели наши войска во время войны.

Таким образом, в 33 года М.С. Воронцов занял пост командующего Русским оккупационным корпусом во Франции, имея в подчинении военачальников, участвовавших еще в походах Суворова и Румянцева-Задунайского.

Отдельные, хотя и немногочисленные, исторические документы содержат факты о дружеских отношениях между герцогом Веллингтоном и М.С. Воронцовым.

Крайне скупой на похвалу, герцог редко одобрительно отзывался о подчиненных. Практически никто из сподвижников Веллингтона на Пиренеях не принадлежал к числу его друзей.

При этом особую значимость приобретает мнение главнокомандующего о М.С. Воронцове. Как писал Н.И. Лорер в своих «Записках»,

«Веллингтон о нем справедливо отнесся, назвав звездою России».

Веллингтону подчинялись четыре союзных корпуса и бригада датчан. Гоф-квартира Веллингтона находилась в Каморе.

Исходя из сведений, содержащихся в специальных ведомостях, направляемых из корпуса дважды в месяц на имя главнокомандующего, общая численность корпуса на 25 декабря 1815 г. составляла 36 334 человека и 34 орудия. Эта цифра включала в себя, как сказано в ведомости, и временно занятых, не военнообязанных, находящихся при госпиталях и полках. Всего же основной состав военнослужащих по корпусу на 15 декабря 1815 г. насчитывал 28 887 человек.

Русский корпус состоял из двух пехотных дивизий и одной кавалерийской, пионерской роты, запасных парков № 2 и № 4, подвижного магазина. Корпусная квартира находилась в городе Мобеже.

Начальник 9-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Евстафий Евстафьевич Удом 2-й (1760—1831) был участником русско-турецкой войны 1787—1791 гг. и боевых действий на Дунае в 1811 г., он командовал в 1812 г. 9-й пехотной дивизией в армии Тормасова.

Начальником 12-й пехотной дивизии был Григорий Иванович Лисаневич (1756—1832) — генерал-лейтенант, участник штурмов Очакова и Праги, сражений под Аустерлицем, Прейсиш-Эйлау и Фридландом, боевых действий на Дунае в 1809—1811 гг.

3-й драгунской дивизией был назначен командовать генерал-лейтенант Илья Иванович Алексеев (1773—1830) — участник штурма Измаила, русско-шведских войн 1788—1790 гг., 1808—1809 гг. и кампании 1807 г. В Отечественную войну 1812 г. командовал кавалерийской бригадой в корпусе Витгенштейна, четырежды ранен.

Под началом М.С. Воронцова находились личности очень опытные и заслуженные. Кроме того, высшее командование доверяло ему не только как военачальнику, но было уверено, что он пользуется уважением своих подчиненных любого ранга.

Обычно армии воспринимаются нами в связи со сражениями и маневрами. Это яркая, но непродолжительная страница солдатской жизни. Традиции, быт, отношения с местным населением, словом, повседневность почти всегда остаются вне поля зрения. В 1810 г. один из визитеров, посетивших Пиренеи, попросил Веллингтона проводить его в расположение частей. Вернувшись в штаб, он недоуменно сказал Веллингтону: «Я ничего не увидел, ничего, кроме каких-то хаотично разбросанных групп людей. Кто-то стирал, кто-то готовил пищу, а большинство — просто спали». — «Что ж, — ответил полководец, — значит, Вы и видели армию».

Портрет Г.И. Лисаневича. Д. Доу

Забота о солдате — одна из лучших традиций русской армии. Депеши М.С. Воронцова свидетельствуют, какую огромную работу выполнял командующий для снабжения корпуса всем необходимым.

В первую очередь М.С. Воронцову приходилось решать сложные административно-хозяйственные вопросы, связанные с проблемами денежного довольствия корпуса.

Как указывает Воронцов в докладной записке на имя Императора, французское правительство отпускало на содержание Русского оккупационного корпуса «ежегодно 4 миллионами менее получаемого войсками других держав, оставленными во Франции на том же основании...». Вполне закономерно, что подобная ситуация вызывала большое беспокойство командующего.

Одним из вариантов решения проблемы становится «выписывание некоторых вещей из России и подрядов». В результате корпус не только обошелся выделенной суммой, но и передал в казну более двух миллионов экономии.

Не следует полагать, что М.С. Воронцов старался избегать помощи Петербурга в решении финансовых проблем, целиком полагаясь на собственные средства. Так, в 1815 г., опасаясь, что в результате введенного тарифа на офицерские порции обер-офицеры будут нуждаться, М.С. Воронцов обращается с письмом к Императору. Император сообщает, что находит замечания его правильными, он согласен, что выделение 500 000 франков необходимо для нормального обеспечения продовольствием офицерского состава.

Впоследствии М.С. Воронцов сумел сэкономить практически полностью 1 500 000 франков (500 000 в год) путем заключения удачной сделки с французским правительством.

Значительного внимания требовали бытовые стороны жизни корпуса.

С самого начала пребывания во Франции Воронцов много занимался размещением военнослужащих корпуса, полагая, что от решения этой задачи зависит как сохранение собственных военных привычек и традиций, так и нормальные отношения с местными жителями. Для этой цели Михаил Семенович приказал предоставить в деревнях отдельные дома для казарм, таким образом были устроены две трети состава корпуса. Существовал и второй способ размещения — «частные лагеря», на которые выпрашивал палатки у французского правительства и герцога Веллингтона».

Первый вариант имел серьезный недостаток: «умножение больных», но, как пишет командующий, «я почитал зло сие меньшим в сравнении пользы, от них получаемой». Так, узнав об увеличении больных в одном из госпиталей, особенно из Смоленского полка, и посетив казармы, он нашел, что начальники не уделяют должного внимания поддержанию чистоты в казармах.

«Между тем первыми и неотложными правилами должно утвердить содержание в покоях свежего воздуха, частое мытье водою с песком полов, столов, кроватей и прочих деревянных вещей и строгий надсмотр, чтобы постели были всякое утро убраны и чтобы на оных до вечера опять не ложились».

Михаил Семенович распространяет правило среди своих подчиненных: «Чистота есть первая причина здорового и веселого духа». Каждая часть корпуса имела собственную баню, полки размещались частью в городах в казармах, частью по деревням на квартирах обывателей, причем в каждой деревне было положено находиться не более чем одному взводу (36—40 человек).

«Для сохранения здоровья в войсках и в целях содержания их во всегдашней готовности к походу полки заставляли делать каждую неделю по два и по три раза переходы, верст по двадцать и более в полном вооружении. И как громко, на удивление французам, песенники выводили русскую песню на полях Франции».

Но, как известно, хорошая песня на голодный желудок вряд ли сладится. Здоровье и настроение солдат и офицеров не в малой мере зависят от их питания. В 1815 г. обязательный набор продуктов, входящих в ежедневный порцион военнослужащих корпуса, был следующий (данные приводятся из расчета на одного человека):

Хлеб черный или пшеничный 2 фунта
или мука 1 ⅔ фунта
или сухари 1 ⅙ фунта
горох, бобы, чечевица ½ фунта
или картофель 1 фунт
или другие овощи 1 фунт
мясо ½ фунта
водка или пиво 1 порция

По мнению Михаила Семеновича, денежное обеспечение солдат было крайне недостаточно, поэтому, имея небольшое жалованье, они не могли покупать некоторые необходимые в быту предметы и продукты, к примеру мыло, соль, квас и прочее.

Учитывая создавшееся положение, М.С. Воронцов сообщает о возникших проблемах герцогу де Ришелье и с помощью Веллингтона и находившегося тогда в Париже графа Каподистрия договаривается о выдаче оккупационному корпусу дополнительной ежемесячной суммы сверх положенной по контракту. Часть этих средств Воронцов расходовал на возмещение убытков местному населению, последовавших от учений и маневров корпуса, что не могло не сказаться положительно на взаимоотношениях сторон. По завершении срока пребывания корпуса во Франции остатки этой суммы предназначались для устройства армейских школ в России, что является продолжением просветительской деятельности М.С. Воронцова, проводимой в корпусе.

Немаловажной задачей для М.С. Воронцова становится проблема организации в корпусе регулярных занятий по обучению основам грамоты солдат и младшего офицерского состава. Изначально он создает в полках обыкновенные школы для солдат, учителями которых становились офицеры и полковые священники. Но, несмотря на увеличение числа школ и учащихся, дело продвигалось крайне медленно, что заставило Воронцова обратиться к методу взаимного, ланкастерского обучения.

«Стараниями находившегося при мне дипломатического чиновника Тургенева отыскан в Париже<...> российский подданный Г. Ганри, который по приглашению моему взялся перенять методу ланкастерского учения и ввести оную в вверенном мне корпусе, что со стороны и было с успехом исполнено».

Во время изучения Г. Ганри этого метода М.С. Воронцов вместе с Тургеневым, который внимательно наблюдал за его деятельностью, подготавливал условия для работы учебных заведений. В результате были образованы четыре училища, отвечал за них адъютант командующего князь Голицын.

Командиры полков следили за успехами в обучении не только нижних чинов, но и подчиненных им офицеров.

Как уже отмечалось, Михаил Семенович вырабатывал различные программы для успешного прохождения службы солдатами и офицерами вверенного ему корпуса, а также ставил перед собой задачу ввести и в России начинания, хорошо зарекомендовавшие себя во Франции.

Большинство командиров корпуса, начиная с командующего лично, демонстрировали своим подчиненным искреннее стремление к получению знаний в различных областях науки и искусства.

В Кинбургском полку был создан прекрасный хор, а для обучения трубачей пригласили французского преподавателя, после занятий с которым хор мог исполнять самые трудные классические произведения современных композиторов того времени.

После возвращения в Россию музыка полка считалась лучшей в корпусе, и в случае приезда высоких особ командование требовало трубачей Кинбургского полка.

Как известно, овладение танцевальной культурой было неотъемлемой частью образования русского офицера, но во Франции танцами увлеклись и нижние чины корпуса. При этом особой популярностью пользовалась французская кадриль.

Следует отдельно остановиться на одной из обязательных, по мысли М.С. Воронцова, мер, направленных на поддержание морального духа в корпусе:

«Я думал тоже, что получение писем из России от родных могло действовать на расположение солдат к отечественным связям, и потому всеми мерами старался доставлять им способы отправлять и получать письма».

М.С. Воронцов организует строгий контроль за доставкой из почтамта корпуса всех писем путем объявления способов и времени отправки корреспонденции в Россию, по его словам, без труда и расходов. Созданию столь действенной почтовой связи немало содействовал тот факт, что в России М.С. Воронцову активно помогали люди, непосредственно занимающиеся развитием связи.

Вместе с письмами в корпус регулярно доставлялись из России газеты, они шли буквально нарасхват. Поступавшая из России корреспонденция не только несла информацию, но словно незримая нить связывала солдат и офицеров с Родиной, в решении проблем которой они старались участвовать, находясь за сотни километров от России. Так, прочитав воззвание к русскому обществу о сборе средств на выкуп наших пленных у кавказских горцев, не только офицеры, но и солдаты корпуса стали выделять для этой цели «половину своего третного жалования».

Глубоко продуманное решение социально-экономических, административно-хозяйственных, культурных проблем во многом способствовало созданию здоровой моральной атмосферы в воинских частях, солдаты и офицеры которых были оторваны от России и находились в чужой стране несколько лет. Но для граждан Франции присутствие союзных войск на территории их государства было прежде всего оккупацией, и это налагало свой отпечаток на взаимоотношения военных с местным населением. Для М.С. Воронцова проблема имела особое значение в силу образования, воспитания и присущих ему нравственных принципов.