Развитие Азовской флотилии и проблемы рождения Черноморского флота

Кючук-Кайнарджийский мирный договор, завершивший Русско-турецкую войну 1768—1774 гг., своими статьями закрепил завоевания русского оружия в северном Причерноморье. К России, в частности, отошли крепости Азов, Таганрог, Керчь, Еникале и Кинбурн, а также часть территории между устьями Днепра и Южного Буга. Таким образом, Турция одновременно лишилась и монополии на Черное море, и Крымского полуострова. Для Константинополя это было слишком чувствительным ударом. Не случайно поэтому турки сразу же после заключения мира стали искать способа изменить его условия и первым делом приступили к затягиванию ратификации Кючук-Кайнарджийского договора. Отсюда следовал логичный вывод о неизбежности новой войны России с Турцией. И в ней роль морской силы на Черном море будет намного весомее, поскольку главная борьба развернется именно за Крым. Сил же имевшейся на Черном море Азовской флотилии для победы в таком противостоянии вполне естественно окажется уже недостаточно. Вопрос о создании на Черном море линейного флота, таким образом, теперь приобретал еще более острый характер.

С 1775 г. основное внимание Петербурга было сконцентрировано фактически исключительно на попытках строительства линейных кораблей на Днепре. Развитие же донских верфей практически замерло.¹ Даже вводить в строй фрегаты с «Пятого» по «Седьмой» не стали. Причину такого поворота событий И.Г. Чернышев объяснил Сенявину тем, что мелководность Дона и его притоков, где находились верфи, строившие суда для Азовской военной флотилии, и малые глубины Таганрогского залива как раз и затрудняли постройку крупных боевых кораблей. Кроме того, большие проблемы возникали и с их базированием на Керченский пролив, что вполне отчетливо продемонстрировала только что закончившаяся война. Наконец, сложный гидрологический режим Дона, позволявший вводить суда в строй только через год после постройки, заставлял искать альтернативные варианты. Поэтому в вопросе о месте постройки линейных кораблей и их базировании речь фактически могла идти только о Днепровско-Бугском лимане и участке Днепра от его устья до порогов.

В результате уже осенью 1774 г. А.Н. Сенявин направил для исследования Днепровско-Бугского лимана лейтенанта П.В. Пустошкина. Его результаты оказались неутешительными: лиман также не отличался большими глубинами. Тем не менее, в Петербурге решили не спешить и провести максимально тщательный анализ условий лимана. Ведь другого варианта просто не могло быть.

Общий вид и проекция «корпус» теоретического чертежа 58-пушечного корабля. Проект А.С. Катасанова, январь 1777 г.

Осенью 1775 г. в лимане провел изыскательные работы сам А.Н. Сенявин. Их результат стал более положительным. Сенявин выбрал урочище Глубокая Пристань, расположенное на северном берегу, примерно в 10 км от устья Днепра, восточнее мыса Станислав. Однако и здесь даже 13-футовая глубина отстояла от береговой черты на более чем на 420 м, и, по мнению А.Н. Сенявина, базироваться на Глубокую Пристань могли лишь суда, имевшие осадку не более 4,6 м. «Следственно, — писал А.Н. Сенявин, — пятидесятным кораблям и быть нельзя», а придется ограничиться лишь обычными 32-пушечными фрегатами с глубиной интрюма 4,42 м. Их вооружение, по мнению Сенявина, должно было соответствовать вооружению обычных 32-пушечных фрегатов русского флота, то есть состоять из 22 12-фунтовых и 10 6-фунтовых орудий. Но если пушки решат сделать медными, то оно может усилиться до 18-фунтовых орудий на деке и 8-фунтовых на шканцах.²

Однако желание получить линейные корабли было настолько велико, что И.Г. Чернышев не оставлял надежды найти все же возможность «содержать в лимане» хотя бы 54-пушечные линейные корабли, почему и предписал А.Н. Сенявину еще раз промерить глубины у берегов «сколь точнее можно». Одновременно 11 декабря 1775 г. Екатерина II подписала подготовленный И.Г. Чернышевым указ «О заведении на Днепровском лимане гавани и верфи». В нем, в частности, говорилось, что необходимо как можно скорее приступить к постройке судов и предписывалось составить проекты, планы и сметы на строительство гавани с береговыми сооружениями и верфи. Гавань должна была вмещать «не менее 20-ти военных больших судов», а верфь иметь «не менее 20-ти или по крайней мере 15-ти эллингов». При этом ¾ эллингов в мирное время должны были использоваться для хранения уже построенных судов.³

Указ от 11 декабря 1775 г. стал новым шагом в развитии русского флота на Черном море: он впервые устанавливал очертания желаемого ядра Черноморского флота России — 20 «военных больших судов». Правда, исходя из данной формулировки, пока все же официально допускался как вариант 20 54-пушечных кораблей, так и 20 32-пушечных фрегатов.⁴ Последнее крайне важно, поскольку, вроде бы, предполагало гибкий, исходя из ситуации, курс развития. Заметим, что вплоть до предложений А.С. Грейга (о которых будет сказано ниже), дальше привязка делалась исключительно к линейным кораблям, хотя Черное море и турецкий флот создавали специфические условия.

И уже 20 января 1776 г. искать место для судоверфи на юг был направлен корабельный мастер В.А. Селянинов. Летом он пришел к тому же неутешительному выводу о возможности строить на лимане только фрегаты, а если строить корабли, то выводить их за мыс Станислав без вооружения и там, на большей глубине, догружать.

Однако в Петербурге уже отбросили последние колебания и окончательно решили сделать ставку на постройку именно линейных кораблей. Так закончился короткий период альтернативных возможностей, к сожалению, далеко не полностью использованный. А в декабре 1776 г. Адмиралтейств-коллегия обратилась к Екатерине II с просьбой утвердить кандидатуру члена коллегии генерал-контролера С.Б. Шубина для руководства работами на лимане, которая и была одобрена Екатериной II в январе 1777 г.

В обширной инструкции, полученной генерал-контролером, речь шла о постройке военного порта, адмиралтейства и верфи на лимане в районе Глубокой Пристани. Но поскольку совместить постройку гавани, верфи и кораблей не представлялось возможным, Шубину предлагалось соорудить временную верфь, так сказать, разового пользования, на три эллинга — по числу предполагаемых к постройке 60-пушечных кораблей. Место под верфь Шубину разрешалось выбрать по своему усмотрению — либо на правом берегу Днепра, у реки Таганки, в 70 верстах от Глубокой Пристани, либо у Александр-шанцев, что было на 30 верст ближе к проектируемой главной гавани. В результате, С.Б. Шубин для временной верфи избрал участок берега у Александр-шанцев, предпочтя его близость к лиману и наличие укреплений с армейским гарнизоном. Но поскольку вскоре Петербургом была отдана в подряд заготовка леса еще на 2 корабля 60-пушечного ранга, со сроком поставки в следующем (1778) году, то Адмиралтейств-коллегия предписала построить на временной верфи уже не 3, а 6 эллингов: 5 под корабли и один для камелей. На этом 1777 год и закончился.

Из истории создания проекта 60-пушечного линейного корабля Черноморского флота⁵

В начале в январе 1777 г. А.С. Катасанов предложил проект 58-пушечного линейного корабля с вооружением из 18-фунтовой артиллерии на гон-деке, 8-фунтовой — на опер-деке и 4-фунтовой — на шканцах и баке. В.А. Селянинов и И.В. Ямбес одобрили его, написав, что «сей чертеж корабля на неглубокие воды учинен порядочно и к строению... удобен». Однако его проект не прошел. Важнейшей причиной этого, по мнению А.А. Смирнова, стала слабость его артиллерии, ведь 54-пушечники уже не строились с 1764 г., а 66-пушечники уступали место 74-пушечникам. Тогда в феврале 1777 г. появился проект уже 60-пушечного корабля (поданным А.Г. Сацкого, созданного уже И.В. Ямесом) с классическим для русского 66-пушечника вооружением из 24-фунтовых пушек на гон-деке, 12-фунтовых пушек — на опер-деке и 6-фунтовых пушек — на шканцах и баке. По своим размерениям он уже практически не отличался от 66-пушечных линейных кораблей, строившихся в России до 1772 г. Только глубина интрюма составляла всего 4,57 м против 5,49 м.⁶ В результате этот проект в 1777 г. и приняли за образец для постройки.

А 31 мая 1778 г. рескриптом Екатерины II намеченное строительство отдавалось на попечение новороссийского генерал-губернатора князя Г.А. Потемкина. Адмиралтейств-коллегии же было предписано ограничиться сооружением объектов, относящихся непосредственно к ее ведомству, согласовывая при этом свои планы и действия с наместником.⁷ Вскоре в Адмиралтейств-коллегию поступил еще указ, где говорилось, «что заведение временного строения кораблей на Днепре при Александр-шанцах Е. И. В. не находит надобным, ибо оное по достижении намерений о гавани и верфи само собой уничтожилось и произошла бы только напрасная потеря денег».⁸ Однако Адмиралтейств-коллегия настаивала на сооружении всего необходимого для строительства судов на Днепре. Причиной упорства коллегии в этом случае было, видимо, то, что в лимане глубины, достаточные для спуска крупных кораблей, начинались довольно далеко от берега. А это потребовало бы для постройки эллингов возведения на мелководье специальных насыпей, что надолго задержало бы и удорожило создание верфи.

В такой ситуации Екатерина II предоставила решение вопроса о местоположении адмиралтейства и верфи заинтересованным сторонам: Адмиралтейств-коллегии и князю Г.А. Потемкину. Ее указом от 18 июня подтверждалось запрещение строить временную верфь, но дозволялось избрать место под адмиралтейство и постоянную верфь либо на лимане, либо на Днепре. Решающее слово должна была сказать Адмиралтейств-коллегия. Однако независимо от того, где это место будет избрано, оно должно «именоваться город Херсон».

Вскоре место было найдено — им стало нижнее течение Днепра. Для руководства постройкой эллингов Адмиралтейств-коллегией был направлен генерал-цейхмейстер и флота генерал-поручик И.А. Ганнибал, который в середине октября прибыл в Александр-шанцы и принял командование от бригадира Ильина. Ганнибал приступил к сооружению эллингов под корабли, для которых уже шла вырубка леса вдоль Днепра и в Могилевской губернии. Строительство Херсона как города и верфи началось.

Таким образом, шел уже 1778 г., а до введения в строй линейных кораблей оставалось еще очень далеко. Между тем политическая ситуация вокруг Крыма накалилась вновь еще до 1778 г. Тогда военно-морской опорой России на южных морях оставалась все та же Азовская флотилия, относительно которой в Петербурге в 1775 г. решили, что ее сил вполне достаточно. Тем более что после заключения Кючук-Кайнарджийского мира в 1774—1775 гг. в состав флотилии вошли 13 новых судов — 9 из Архипелага и 4 с Дуная. Первые выполнили перевозку греков и албанцев, не желавших по завершении войны оставаться турецкими подданными, а вторые пришли в связи с ликвидацией Дунайской флотилии. В результате возросшая численность флотилии «усыпила» Петербург, всецело увлеченный проблемой создания линейных кораблей.

Однако большинство вошедших в состав Азовской флотилии судов на деле представляли собой лишь вспомогательные суда, и только малые фрегаты «Почтальон» и «Архипелаг» являлись относительно серьезными боевыми единицами.

Кораблестроительные элементы и артиллерийское вооружение кораблей, вошедших в состав Азовской флотилии в 1774—1775 гг.⁹

Правда, в марте 1776 г. Екатерина II все же подписала указ о постройке 4 32-пушечных фрегатов, после чего А.С. Катасанов составил проект нового фрегата, но до конца 1777 г. к постройке их так и не приступили.

Ф.А. Клокачев. Вице-адмирал русского флота

Все что произошло интересного в 1775—1776 гг., так это назначение новым командующим Азовской флотилией контр-адмирала Ф.А. Клокачева вместо ушедшего в отпуск по состоянию здоровья А.Н. Сенявина, да распоряжение от 27 октября 1776 г. о введении, наконец, в строй фрегатов типа «Пятый».

Документы о мерах по развитию Азовской флотилии в первые послевоенные годы

1. Из Высочайшего указа Адмиралтейств-коллегии от 9 марта 1776 г.¹⁰

Повелеваем для Азовской флотилии построить 4 фрегата о 32-ти пушках; а во избежании наряда работников для вырубки и вывозу на сие лесов, Адмиралтейств-коллегия имеет немедленно через публикацию здесь, в Москве, в Казани, в Нижнем, у Архангельска и в Воронеже вызвать к поставке оных подрядчиков, и сколько на сооружение помянутых фрегатов нужно будет денег, о том нам представить.

2. Высочайший указ Ф.А. Клокачеву от 27 октября 1776 г.¹¹

Е. И. В. повелеть изволила, чтобы имеющие 2 фрегата в Кутюрьме и один на Хопре совершенно достроя, спроводить на Азовское море, что в будущем лете и исполниться должно. Морских провизий на имеющиеся ныне суда не только на остающее время плавания по тамошним морям приготовлено было, но при том бы надобные меры, чтоб приготовлено было и на все таковое будущего лета, с приобщением помянутых тех фрегатов.

Между тем, в 1777 г. обстановка вокруг Крыма резко обострилась. Сразу же стала очевидной слабость не укрепившейся флотилии, что заставило Петербург, теперь уже в срочном порядке, принимать меры направленные на ее усиление. В частности, именно это обстоятельство вызвало указы 1777—1778 гг. о скорейшей постройке сначала 2 фрегатов, затем еще 6 (а в целом 10 фрегатов) и 10 транспортных судов.

Построить их планировали на новой верфи. Ведь еще в 1776 г. Екатерина II распорядилась найти новое место для верфи в низовьях Дона, чтобы избавить судостроительный цикл хотя бы от трудной и длиной проводки судов от верфей к дельте Дона. Но работы, без жесткого графика и контроля, как это часто бывает в России, велись в 1776—1777 гг. достаточно медленно, и только в декабре 1777 г. Ф.А. Клокачев назначил место для новой верфи на правом берегу Дона, ниже крепости Святого Дмитрия, у урочища Гнилая Тоня (на 375 сажен вниз по Дону от Гремучего ручья и на 520 сажен вверх, до речки Темернички). Дальнейшие же работы в связи с возникшей потребностью, пошли стремительно. Уже в январе 1778 г. это решение утвердила Адмиралтейств-коллегия, а 8 мая — Екатерина II, выделившая на постройку 182 705 руб. 92½ копейки.¹² Согласно решению 1778 г. новая верфь должна была иметь 10 эллингов, из них 6—8 «фрегатских», а остальные для малых судов. Забегая вперед, отметим, что в 1779 г. было решено сделать уже все 10 эллингов годными для строительства фрегатов.

Из архивных материалов по постройке Гнилотонской верфи

1. Из материалов РГА ВМФ за 1778 г.¹³

Указ Е. И. В. ... из Адмиралтейств-коллегии господину контр-адмиралу и кавалеру Клокачеву. По указу Е.И.В. Адмиралтейств-коллегия по рапорту вашему от 4 декабря прошлого 1777 года, в котором доносили, что по осмотру капитана над портом Косливцева обще с корабельным мастером Матвеевым, по силе коллежского указа к заведению ради построения фрегатов верфи, прописанных во оном месте, лучше прежденазначенного нигде не нашлось, а потому и назначивается занять всего для эллингов, поклажи лесов и построения мастерских от Гремучего ручья вниз по берегу Дона триста двадцать пять сажен, представляя при том, повелено ли будет за назначенные перенесть двадцать пять хижин по оценке денег 712 рублей в возвращение хозяев убытков заплатить, а строения взять в казну. Определили: к вам, господину контр-адмиралу и кавалеру, послать указ, в котором объявить, что коллегия избрание места... опробует и деньги за хижины выдать повелевает. Января 23 дня 1778 года.

2. Указ Адмиралтейств-коллегии Екатерины II от 8 мая 1778 г.¹⁴

Вследствие подданного нам от той коллегии доклада о заведении верфи на Азовском море по нашему повелению наш генерал Азовский, Новороссийский и Астраханский генерал-губернатор князь Потемкин неприминул учинить надлежащие распоряжения по положению места для той верфи, назначиваемого во вверенной ему губернии, о чем Адмиралтейств-коллегия от него уведомлена будет, а потому и не применет касающееся до нее в деле сем учредить по соглашению с помянутым генерал-губернатором; об отпуске же потребной на строение сей верфи суммы по исчислению в докладе коллегии выраженному ста семидесяти шести тысяч восьми сот тридцати рублей девяносто двух копеек с половиной в пять лет, да сверх того на каждый год для жалования смотрителям за работами и починками служителям по 1174 рубля, куда от Адмиралтейств-коллегии и генерала князя Потемкина назначено будет дан Наш указ Нашему действительному тайному советнику и генерал-прокурору князю Вяземскому.

3. Из письма Г.А. Потемкина И.Г. Чернышеву от 17 мая 1778 г.¹⁵

Вследствие высочайшего Е. И. В. соизволения о заложении для Азовской флотилии верфи при урочище Гнилая Тоня, предписал я войска Донского господину войсковому атаману Иловайскому, чтоб он обще с господином контр-адмиралом Клокачевым отвел требуемую к тому дистанцию земли и по отводе прислал бы план оной для утверждения, о чем и к Клокачеву писал, с тем чтоб имеющееся при том урочище рыболовство, как и виноградные сады остались в пользу тех, кои собственным своим иждивением их завели, разве согласились бы продав оное переселиться на другие места о чем В.С. почтненнейше известив, прошу о предписании будущему там флотскому начальнику, чтоб при настоящем заведении там верфи, живущие при том месте казаки, не почувствовали бы утеснения и убытков, о нужных же пособиях к заводимому там строению адресоваться к Азовскому губернатору генерал-поручику и кавалеру Черткову, которому всеприлежно о сем рекомендовано.

Однако решение решением, но верфи-то не было. Поэтому, так как Гнилотонская верфь только начала создаваться и не могла обеспечить всего объема судостроительных работ, вновь были задействованы Новохоперская и Новопавловская верфи. Кроме того, было решено отказаться пока от строительства Гнилотонской верфи в постоянном виде и приступить к постройке ее по временному типу (только из дерева). Сооружение этой временной верфи из 5 эллингов растянулось на 1778—1782 гг. и обошлось в 48 594 руб. 39¼ коп.

Относительно же указанных кораблестроительных программ, то их выполнение, в целом, также растянулось во времени и продолжалось до 1783 г. включительно. В итоге на Новохоперской верфи в 1778—1779 гг. были построены 3 фрегата («Восьмой», «Девятый» и «Десятый»), бомбардирский корабль «Страшный» (в счет фрегата, в связи с острой необходимостью в корабле такого типа), 2 галиота («Лебедь» и «Цапля») и один палубный бот («Калмиус»), Затем верфь прекратила работу. На Новопавловской верфи в те же годы построили 2 галиота («Драхва» и «Тарантул») и один палубный бот («Новопавловск»).

Бомбардирский корабль «Страшный». С чертежа корабельного мастера Осипа Матвеева. Вверху чертежа надпись: «Подобно такому ж, как сей чертеж, от 28 апреля сего года посланным из конторы Таганрогского порта к Командующему на Новохоперской верфи флота капитану и кавалеру Карташеву указом велено построить на оной верфи бомбардирский корабль. Петр Косливцев». С обратной стороны чертежа пометка: 1778 год

На Гнилотонской верфи в 1778—1783 гг. были построены 6 фрегатов («Одиннадцатый» — «Шестнадцатый») и в 1782—1783 гг. 2 шхунары («Сокол», «Курьер») и 2 галиота («Донец», «Темерник»), 9 построенных фрегатов, имевших по 44 пушки, были спроектированы А.С. Катасановым и получили высокую оценку. Строительство и вооружение этих фрегатов и бомбардирского корабля обошлось в 743 895 руб. (один фрегат, таким образом, стоил 74 389 руб. 50 коп., из которых, в среднем, заготовка и доставка лесов отнимали 21 620 руб., артиллерий — 8080 руб., а остальная сумма расходовалась на постройку и снаряжение). 10 малых судов обошлись казне в 163 769 руб. 51¾ коп. Кроме того, в 1782 г. у купца Ф. Фурсова было куплено судно, построенное им на реке Самбек. В 1783 г. оно было переделано в Таганроге во фрегат «Вестник». Все эти суда вошли в строй в 1780—1783 гг.

Ведомость средств, потраченных на постройку семи фрегатов и одного бомбардирского корабля на Новохоперской и Гнилотонской верфях в 1778—1779 гг.¹⁶

Из архивных материалов по развитию Петербургом судостроения на Донских верфях и обеспечению их финансированием. 1777—1778 гг.

1. Высочайший указ Адмиралтейств-коллегии от 19 октября 1777 г.¹⁷

Хотя и известно Нам, что из подряженных лесов капитаном Агаревым на 4 фрегата до Дмитриевской крепости доплавлены быть могут не ранее как в лете будущего 1778 года, но как некоторая часть оных уповательно еще и нынешней осенью туда довезена, то и желаем Мы, чтоб Адмиралтейств-коллегия сделала расположение, чтоб недостающее число оных лесов дополнить вырубкою из растущих по Дону и впадающим в оной рекам, дабы хотя 2 фрегата, ежели нельзя более, к будущей кампании построить и на воду спустить можно было; как от ея расположения, так и от известного усердия и расторопности командующего Азовской флотилией контр-адмирала Клокачева Мы ожидаем, что все то в желаемое время будет готово; о надобной же на оное сумме денег имеет Адмиралтейств-коллегия снестись с нашим генерал-прокурором князем Вяземским.

2. Из письма И.Г. Чернышева генерал-прокурору А.А. Вяземскому от 22 октября 1777 г.¹⁸

При сем приложить честь имею к В.С. с именного Е. И. В. данного Адмиралтейств-коллегии указа о строении на Дону фрегатов, из которого В.С. усмотреть изволите, что о надобной на то сумме денег высочайше повелено снестись с В.С.
Прежде, милостивый государь мой, на строение на Дону фрегатов ассигновано было денег на каждый по 25 000 рублев, против чего и на сии б требовать должно, в прошлом 1776 году господин контр-адмирал Клокачев, вступя в командование той флотилией, представлял о имеющимся по той экспедиции долге, суммою на 152 228 рублев 38½ копеек, которая к нему и ассигнована, о чем о всем В.С. обстоятельно известны; из оной же суммы, как по рассмотрению тех расходов оказалось, что за материалы и припасы заплатить должно было 109 985 рублев, кои ни на что другое употреблены как на строение фрегатов, а разве малая какая часть на исправление прочих судов, ибо на то особливая сумма ассигнована была; то вышеписанной (25 000 рублев) суммы на каждый фрегат будет недостаточно, но как неизвестно, во чтоб те фрегаты теперь обойтись могли, то полагаемая сумма по примеру во что здесь построение фрегатов обходилось, а именно по 39 175 рублей.

3. Из экстракта журнала Адмиралтейств-коллегии от 4 октября 1779 г.¹⁹

Высочайшим В.И. В. указом данным 19 октября 1777 года повелено построить для Азовской флотилии к кампании 1778 года два фрегата, ежели нельзя более, на которые для построения одних только корпусов и деньги отпущены на каждый по 39 175 рублей, а на оба 78 350 рублей... Потом Адмиралтейств-коллегия к достижению В.И. В. высочайшего намерения, дабы иметь тамо сколько можно более фрегатов расположила построить оных еще 6, а материалов, припасов и артиллерии приуготовить сверх осмии еще на два фрегата, дабы иметь всех сих необходимых надобных вещей в запасе, о чем В. И. В. всеподданнейшим докладом донеся испрашивала ассигнования на вышеписанные 6 фрегатов, по примеру первых двух, а именно 235.050 рублей, которые и отпущены.
Контр-адмирал Клокачев производя объявленное строение и приуготовление припасов в ноябре 1778 года представлял, что отпущенной суммы по числу осмии фрегатов недостаточно и требовал еще примерно 100 000 рублев, которые именным В.И. В. указом в январе 1779 года ассигнованы, а всего с прежними получено 413 400 рублев...
По другому высочайшему В.И. В. указу данному в 26 день мая прошлого 1778 года повелено построить для перевозу по Азовскому морю провианта 10 транспортных судов... в которое число действительно построено 6, а на достальные 4 леса из Казани отправлены, чтож касается до потребных на них материалов и припасов, то оные большей частью заготовлены и достальные доготовляются. А понеже всемилостивейшая государыня, как выше сего изображено, деньги отпущены на восемь фрегатов для построения одних только корпусов, да и то по примеру здешнего, а на артиллерию, припасы и такелаж, как на сии восемь, так и ничего на приготовленные припасы на два фрегата в запас не получено: равным образом и на десять транспортных судов 20 000 рублев, то контр-адмирал Клокачев, продолжая достроение и заготовление припасов, материалов и артиллерии, ныне коллегии представляет об израсходовании на ассигнование еще для фрегатов 178 413 рублей 25 копеек, а для транспортных судов 74 915 рублей 64 копеек, а всего 253 328 рублей 89½ копеек. Адмиралтейств-коллегия сие требование не находит излишним, ибо сверх того как выше сего донесено, что на артиллерию, такелаж и припасы денег не отпущено, в строении фрегатов должно быть пред прежними построениями дороговизна, а именно: 1-е потому, что леса на оные там заготовляемы и вывозимы были вольнонаемными, а не так как в Казане татарами, а на прежде построенные для той же флотилии суда по наряду плакатными; 2-е строены они были едиными наемными плотниками, которым плачено от 7 до 9 рублей на месяц, вместо того, чтобы здесь строение производить казенными и охтенскими плотниками;
3-е все вещи заготовляются несравненно дороже против здешнего.

4. Из протокола Адмиралтейств-коллегии от 1777 г.²⁰

...2-е. Строение на Дону фрегатов по определению коллегии августа 31 числа 1776 года положено производить для способности по тамошним водам против поставленного господином генерал-интендантом Рябининым чертежа сделанного корабельным мастером Катасановым длиною 128 фут, шириною 34 фута 6 дюйм, глубиной в интрюме 11 фут 9 дюйм, пушек на оных 12-ти фунтовых 28, на шканцах и баке 6-ти фунтовых 12, фальконетов 3-фунтовых 4.
3-е. на строение фрегатов отпущалось на первые два по 25 000 рублей, да на экипирование их по 15 000 рублей на каждый фрегат, на вторые по прожекту господина адмирала Ноульса, кроме артиллерии по 25 000 рублей, а сверх того на медную артиллерию по 30 000 рублей, а на последние три 50 000 рублей, да после того на достройку 20 000 рублей...
5-е. здесь, как от интендантской экспедиции показано из дубовых лесов 34-пушечный фрегат Надежда Благополучия в 1774 году строением обошелся в 39 174 рубля 69⅓ копеек...

5. Из письма И.Г. Чернышева Ф.А. Клокачеву от 29 декабря 1777 г.²¹

...Здесь только еще присовокупить должен: из высочайшего именного указа извольте ведать желание Е. И. В. иметь там много фрегатов, а по нынешним обстоятельствам видите в том и нужду; и хотя со всем вашим усердием и расторопностью, потому что лесу не готового, и не уповательно, чтоб много оных ныне построили, то дабы в том не иметь препятствий в течение будущего лета и ожиданно, что В.П. как на Хопре, так и в Новопавловске лесов приготовили фрегатов на 6 или более и оные или на самом Хопре начать со временем, или приплавя оный от туда лес, так как и из Новопавловска на Гнилой Тоне начать изволите и в течение будущего лета или по крайней мере к открытию кампании 1779 года отстроимте.

6. Из письма И.Г. Чернышева Ф.А. Клокачеву от 23 января 1778 г.²²

...Из того ж указа усмотреть изволите, что повелевается вам ежели можно из новородного судна превратить одно в бомбардирское, а буде не можно, то строить оное хотя из фрегатских лесов; коллегия же почитает оное иметь не менее нужным, как бы и фрегаты...

7. Указ Е. И. В. из Адмиралтейств-коллегии от 9 марта 1778 г.²³

Хотя по определению коллегии состоявшемуся минувшего февраля 16 числа и учинено распоряжение для Азовской флотилии построить вновь одно бомбардирское судно, а на другое заготовить леса, но все сие занять должно немалое время, так, что построением новое кончится не прежде будущего 1779 года, а между тем если б как ныне господин Косливцев доносит обращено было в бомбардирское судно из новородных, то оное отнюдь излишним быть не может, но тем более приумножит силу Азовской флотилии, да и в службу употреблено быть может ранее; об этом обращении вам посылаем указ.
8. Рапорт из Конторы Таганрогского порта от 20 июля 1778 г.²⁴

По какому чертежу во исполнение Адмиралтейств-коллегии от 18 февраля сего года указа Конторою Таганрогского порта 28 апреля сего года бомбардирский корабль на Новохоперской верфи построить определено... При сем Адмиралтейств-коллегии представляется чертеж.

Здесь нужно коснуться конструкции 44-пушечных фрегатов типа «Восьмой» (к этому типу относились фрегаты с названиями от «Восьмого» по «Шестнадцатый» включительно). Они имели следующие размерения: длина 128, ширина 34½, и глубина интрюма 11¾ фута. Вооружение состояло из 44 орудий: 28 12-фунтовых и 12 6-фунтовых пушек и 4 3-фунтовых фальконетов. По внутреннему устройству эти фрегаты были уже идентичными балтийским, принявшим компоновку фрегата типа «Первый», с той только особенностью, что их орлоп-дек окончательно поднялся над ватерлинией и фактически являлся гон-деком, обладая даже портами для вентиляции.²⁵ За счет этого достигли большей мореходности, высоты расположения батареи опер-дека и лучших условий проживания экипажа.

Кораблестроительные элементы 44-пушечных фрегатов типа «Восьмой» и их вооружение в разные годы

Что же касается их рангоута и парусного вооружения (равно как и подобного вооружения других русских фрегатов и линейных кораблей, построенных для Черного моря в 1778—1783 гг.), то в следующей таблице приведены данные штатов 1777 г., которые, по мнению Ю.С. Крючкова, достаточно строго соблюдались на российских кораблях. Предварительно сделаем одно замечание: с качеством и того, и другого суда донской постройки вплоть до Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. испытывали серьезные проблемы. Так, контр-адмирал Ф.Ф. Макензи в 1784 г. отмечал по фрегатам типа «Восьмой»: «Все фрегаты приходят из Таганрога не во всей исправной отделке и вооружены были с посредственным искусством... принужден многие фрегаты перевооружать и другие неудобности исправлять...».²⁶ Указывал на эти же проблемы и М.И. Войнович, но уже в 1789 г. «Осмотрев два корабля Таганрогские (то есть фрегаты "Петр Апостол" и "Иоанн Богослов". — Авт.) сюда прибывшие, — писал он Г.А. Потемкину. — Нашел, что суда хорошие, как конструкциею, так и видом и крепостью превосходят Херсонских... одною оснасткою дурны, но сие по старинному и как прежде у них бывало, здесь перевооружаются как следует».²⁷

Расписание рангоута кораблей русского флота согласно штатам 1777 г.²⁸

Парусное вооружение кораблей русского флота по штатам 1777 г.

Забегая вперед, отметим, что в строй фрегаты типа «Восьмой» вступили в 1780 (№№ 8, 11), 1782 (№№ 9, 10, 13) и 1783 гг. (№№ 12, 14, 15 и 16). Конструкция их оказалась очень удачной. В 1783 г. Ф.А. Клокачев писал И.Г. Чернышеву: «За должность себе представлю В.С. похвалить здешние 40-пушечные фрегаты; в ходу хороши, расположена порядочно батарея и служителям жить покойно: могу сказать, что в главном флоте нет еще таковых фрегатов».²⁹ В результате Адмиралтейств-коллегии распорядилась выразить благодарность их конструктору А.С. Катасанову и строителям С.И. Афанасьеву (построил фрегаты №№ 8—10) и О. Матвееву (построил фрегаты «Одиннадцатый» — «Шестнадцатый»), Более того, она взяла их за образец для ближайших фрегатов русского флота на Черном море. Однако вот качество постройки оказалась ниже всякой критики. Так, уже 8 февраля 1784 г. контр-адмирал Ф.Ф. Макензи докладывал И.Г. Чернышеву: «Фрегаты наши, хотя и новые, но требуют много починок... а наипаче фрегат Скорый, который нынче мною зачат исправляться, и по открытии наружных досок находим, что набор фрегатский весь сгнил». Следствием стал быстрый выход фрегатов этой серии из строя.

Из материалов Адмиралтейств-коллегии о выражении благодарности А.С. Катасанову и О. Матвееву за постройку фрегатов типа «Восьмой», Июнь 1783 г.³⁰

Указ Е. И. В. самодержицы Всероссийской из Адмиралтейств-коллегии командующему Херсонским флотом и портом господину вице-адмиралу и кавалеру Клокачеву; по указу Е.И.В. Адмиралтейств-коллегия по письму вашему от 5 мая писанному на имя господина вице-президента и кавалера графа Ивана Григорьевича Чернышева в коем между прочего объявлено, что вы господин вице-адмирал и кавалер за должность почитаете похвалить 40-пушечные фрегаты, стоящие в Ахтиарской гавани, которые в ходу хороши, расположена порядочна батарея и служителям жить покойно и что корабельный мастер Катасанов, так как сии фрегаты строены по ево чертежу заслуживает отдать ему в том справедливость, Определили: объявленную от господина вице-адмирала и кавалера похвалу ему мастеру Катасанову объявить, сказав при том и от коллегии за то его изрядное строение удовольствие, также сказать и строителю оных 6 корабельному мастеру Матвееву удовольствие ж, а таковое ж объявить и другому мастеру Афанасьеву, о том к вам и послать указ 20 июня 1783 года...

* * *

Говоря о мерах Петербурга по усилению Азовской флотилии, отдельно стоит остановиться на попытке проведения в 1776—1777 г. шести фрегатов Балтийского флота через проливы Босфор и Дарданеллы. Этот шаг означал и отдание дани значению фрегатов, и попытку быстрого пополнения сил на Черном море с помощью перевода судов, как это начал делать в Северной войне Петр I применительно к Балтийскому флоту.

События данной экспедиции развивались следующим образом. Поскольку Кючук-Кайнарджийский договор исключал возможность прохода российских военных судов черноморскими проливами, то фрегаты решили провести под видом торговых судов с коммерческими грузами. В частности, в начале июня 1776 г. был подписан рескрипт императрицы о снаряжении к переходу на Черное море пяти фрегатов: «Павел», «Наталия», «Григорий», «Констанца» и «Св. Павел». Первым трем судам в сопровождении 40-пушечного фрегата «Северный Орел» сначала надлежало перейти из Кронштадта в Средиземное море. 26-пушечный фрегат «Св. Павел» и 24-пушечный фрегат «Констанца», оставленные в Средиземном море после Архипелагской экспедиции русского флота 1770—1774 гг., находились в порту Ливорно.³¹

Командование фрегатом «Северный Орел», а с ним и всем отрядом было поручено капитану 2 ранга Тимофею Гавриловичу Козлянинову. Командирами же «купеческих» фрегатов назначили Н.С. Скуратова, Ф.А. Мосолова и Е.С. Одинцова. Это были опытные офицеры, хорошо знавшие район плавания. Третью часть экипажей составляли матросы, участвовавшие в Архипелагской экспедиции. Отдельно вице-президент Адмиралтейств-коллегии И.Г. Чернышев предписывал командиру отряда для комплектования экипажей фрегатов, находящихся в Ливорно, взять в качестве командира «Св. Павла» капитан-лейтенанта Ф.Ф. Ушакова и с ним двух лейтенантов, трех мичманов и 73 человека нижних чинов. Командира на «Констанцу» он должен был назначить по своему усмотрению, направив туда и часть своей команды.

Перед отходом на трех означенных 32-пушечных фрегатах были сняты орудия, кроме восьми, оставленных для обороны, разобраны орудийные станки, заколочены орудийные порты и подняты коммерческие флаги. Сняв пушки, их аккуратно уложили в трюме и засыпали песком.³²

Модель 32-/38-пушечного фрегата «Подражислав» типа «Павел». Построен в 1781—1783 гг. и по облику был близок к фрегатам типа «Первый» и «Восьмой»

15 июня 1776 г. отряд Т.Г. Козлянинова отправился в Средиземное море. Следом чрезвычайному поверенному и полномочному министру России в Константинополе А.С. Стахиеву был направлен высочайший рескрипт следующего содержания: «Должны вы употребить возможные старания и домогательства к извлечению от Порты свободного прохода в Черное море по крайней мере тем пяти судам, кои в образе торговых придут в Константинополь с действительными коммерческими грузами, есть ли уже нельзя будет исходатайствовать равной свободы прикрывающему их военному фрегату, которому в случае упорного отказа можно возвратиться сюда первым его путем».³³

Ддя достижения же поставленной задачи А.С. Стахиеву были предложены на его выбор два способа действий: «1-е, чтоб употребить коррупцию, израсходовав на сей предмет довольно знатную сумму казенных денег... Другим пособием представляется здесь ясное и откровенное изъяснение самого дела министерству турецкому».³⁴

Но не успел отряд Козлянинова дойти до Гибралтара, как из Константинополя в Петербург пришло тревожное сообщение: А.С. Стахиев писал, что турки отказываются пропустить русские суда в Черное море. Более того, и А.С. Стахиев, и его ближайший помощник драгоман С.А. Лашкарев с трудом верили в такую возможность, вспомнив реакцию турок в конце XVII и начале XVIII вв. на требования российских дипломатов об открытии Черного моря для торговли.³⁵

Однако в Петербурге решили не отступаться. Н.И. Панин составил срочное письмо А.С. Стахиеву, в котором значилось: «[Фрегаты] давно уже в путь отправились и действительно миновали Зунд пред несколькими неделями, почему им в настоящую пору надлежит быть в Средиземном море или недалеко оттуда. Сие мое примечание имеет служить единственно к показанию Вам, что не в нашей уже воле остановить явление сих судов в Константинополе... Но в теперешнем вопросе весьма удалены мы от того, чтоб потворствовать прихотливым затеям министерства турецкого... Другим пособием представляется здесь ясное и откровенное изъяснение самого дела министру турецкому, которое и поручает Вам государыня императрица учинить в дружелюбных, но тем не меньше твердых и точных изражениях».³⁶

44-пушечные фрегаты Азовской флотилии типа «Восьмой». Рисунок автора по чертежу из фондов РГАВМФ

Между тем, во второй половине августа 1776 г. фрегаты Т.Г. Козлянинова, миновав Гибралтар, прибыли в Порт-Магон. Участник событий А.С. Шишков, находившийся вместе с Ф.Ф. Ушаковым на фрегате «Северный Орел», так описывал свои ощущения после многодневного и утомительного перехода вокруг Европы: «Не можно себе представить всех удовольствий, какие после долговременного плавания, пришед в спокойное пристанище, вкушает мореплаватель! Мы перестали бороться с ветрами и волнами; беспрестанное колыхание фрегата, столько нам надоевшее, утихло; вместо покрытой седыми скачущими буграми беспредельной равнины взоры наши увеселились одетыми лесом и зеленью холмами и долинами; вместо единообразия синеющейся воды представились очам различные зрелища: высокие здания, дома, сады, горы, луга с обитающими в них людьми, зверями, птицами; появилась свежая пища, плоды, молоко и тысячи таких вещей, которых человек на море иметь не может; словом, страх наш переменился в безопасность, заточение — в свободу, уединение — в сообщество, скука — в веселье, сухоядие — в лакомство».³⁷

Проведя на острове две недели, устранив повреждения, отряд Козлянинова снова вышел в море. А уже 12 сентября «Северный Орел» и «Павел» подошли к порту Ливорно. Здесь, согласно предписанию, капитан-лейтенант Ф.Ф. Ушаков вступил в командование фрегатом «Св. Павел». «Констанцу» по приказанию Т.Г. Козлянинова принял капитан-лейтенант В.М. Ржевский. А поскольку для придания этим фрегатам вида торговых судов требовалось время, и немалое, Т.Г. Козлянинов принял решение, не дожидаясь их, следовать с «Григорием» и «Наталией» в Константинополь, оставив в Ливорно и «Павла».

Однако подготовка «Св. Павла» и «Констанцы» затянулась. В результате в ноябре 1776 г., когда фрегаты «Григорий» и «Наталия» были уже у входа в Дарданелльский пролив, «Св. Павел» и «Констанца» все еще продолжали готовиться к выходу в море. Для их сопровождения капитан 2 ранга Козлянинов развернул «Северный Орел» и взял курс обратно к Италии. «Григорий» и «Наталия» направились в столицу Османской империи одни.³⁸

Входу русских судов в Дарданеллы предшествовала упорная дипломатическая подготовка. Назначенный А.С. Стахиевым вице-консулом в Дарданеллы С.Л. Лашкарев, сумел дружественными беседами и мелкими подарками добиться от местных чиновников разрешения на проход русских фрегатов к Константинополю.³⁹ Гораздо труднее пришлось А.С. Стахиеву при переговорах с высшим руководством Турции.

Капитан-паша Газы Джезаирли Гассан-паша в принципе не возражал против появления русских фрегатов на Константинопольском рейде, и даже писал А.С. Стахиеву, что русские суда пойдут в канал «один за одним», но «по прибытии в Константинополь будут осмотрены: точно ль купеческие?». Более того, даже великий визирь занимал достаточно спокойную позицию. Но гораздо сильнее их была турецкая «партия войны» и, в частности, реис-эфенди. В результате 31 октября 1776 г. в Петербург ушла шифрованная депеша о грубом ответе реис-эфенди на подданный Порте мемориал по поводу пропуска фрегатов на Черное море. Кроме того, в частном письме С.Л. Лашкареву А.С. Стахиев сообщал о письменном запрещении капитан-паше пропустить русские фрегаты через Дарданеллы.⁴⁰

Тем не менее, в декабре 1776 г. фрегаты «Григорий» и «Наталия» все же вошли на Константинопольский рейд, но турки решили, что «поздно оным фрегатам на Черное море следовать», а потому посчитали возможным нанять их для хлебного перевоза. Идею поддержал и верховный визирь Дервиш Мегмет-паша: «Таким способом скорее и удобнее всего истребится подозрение у нашего безрассудного народа, и он, привыкнув единожды к их зрению, избавит министерство свое от всяких хлопот и опасности».⁴¹

Между тем, только через два с половиной месяца стоянки в Ливорно смогли выйти в море фрегаты «Павел», «Св. Павел» и «Констанца», взяв курс на Мессину. При слабых ветрах потребовалось две недели, чтобы дойти до Сицилии. В Мессине российские суда пополнились запасами пресной воды, продовольствием и свежими фруктами. Вскоре сюда же пришел и «Северный Орел», и отряд фрегатов двинулся к Константинополю.

22 января 1777 г. фрегаты Т.Г. Козлянинова прибыли, наконец, в Константинополь (кроме «Северного Орла», который турки даже не пустили в Дарданеллы, заставив остановиться у Тенедоса). Здесь по приказанию капитан-паши на русские фрегаты тотчас же явились досмотрщики с длинными железными шестами, которыми начали прощупывать днища: нет ли там пушек? И хотя ничего подозрительного найдено не было, 24 января А.С. Стахиев прислал на фрегаты срочное уведомление о том, что происками французских дипломатов Порта настроена против пропуска русских судов в Черное море. Еще до прихода русских фрегатов они внушили туркам подозрение в том, что суда нагружены пушками, порохом и прочими боеприпасами и что под видом торговых судов русские хотят провести через проливы военные корабли.⁴²

Кроме того, прибытие российских судов в Константинополь совпало с очередными перестановками в правящих кругах Турции. Еще при встрече с российским советником лекарь Гобис по секрету сообщил, что «визирь давно бы свергнут был, если бы его банкир Сканави не был должен трех тысяч мешков (300 руб. — Авт.) султанской сестре, которые тот банкир по большей части употребил на визиря потребы». Как оказалось, Гобис располагал достоверной информацией: 24 декабря Дервиш Мегмет-паша был сменен, а на его место заступил Деренделы Мегмет-ага.⁴³

Хотя в официальных речах новый визирь источал миролюбие, на деле он действовал лишь в угоду турецкой «партии войны». Как пишет Г.Л. Кессельбреннер, «он начисто отказался от реалистического взгляда на русско-турецкие отношения, в какой-то мере свойственного весьма осторожному Дервиш-паше».⁴⁴

Правда в конце 1776 — начале 1777 г. маленькая надежда еще могла теплиться: капитан-паша по-прежнему занимал достаточно спокойную позицию. Тот же Гобис сообщал русским дипломатам, что «капитан-паша продолжительно благосклонным пребывает относительно пропуска фрегатов в Черное море, внимая, что дальность их пути извиняет их величину, хотя бы два, а не более из них своею величиною верстались и с здешними линейными кораблями».⁴⁵ Кстати, запомним, последний момент, он весьма важен.

Однако развитие Крымского кризиса вскоре перечеркнуло даже призрачные надежды. Ввод российских войск в Крым в марте 1777 г. и смена там хана, произошедшая 29 марта, резко осложнили положение русских моряков в Константинополе. Оно усугублялось еще и тем, что корабли дали течь, а офицеры за неимением денег терпели крайнюю нужду. В этих обстоятельствах местная чернь вновь начала поговаривать о войне.

На требования российского посланника принять, наконец, решение о пропуске фрегатов Порта уже уклончиво заявляла, что не отказывает в пропуске, но просит еще немного подождать. Меж. тем капитан-паша получил приказание о вооружении турецкого флота и об отправлении его в Черное море.⁴⁶ Судьба экспедиции Т.Г. Козлянинова была фактически предрешена.

Лето и осень 1777 г. проходили на фоне нарастающего обострения русско-турецких отношений вокруг Крыма, что только продолжало уменьшать шансы на успешное завершение экспедиции. Более того, осенью Порта выдвинула новое условие для прохода русских судов в Черное море: вывести войска из Крыма и отказаться от поддержки крымского хана Шагин-Гирея.⁴⁷

Подобные условия вызвали протест с российской стороны, и А.С. Стахиев немедленно подал второй мемориал, тем более что пора к отправлению фрегатов на Черное море миновала. Однако оставаться в здешних водах также было небезопасно «по усугублению с некоторого времени вероломных и смутных обстоятельств, от которых, по всем соображениям и заключениям пожилых здесь людей, надобно напоследок или внутреннего в здешней столице бунта, или же военных предприятий, на что народ теперь от ненавистников мирной тишины неусыпно поджигается разными клеветами как на всевысочайший двор, так и на крымскаго хана».⁴⁸

Но в Петербурге уже приняли решение о возвращении отряда Т.Г. Козлянинова домой через Средиземное море. В частности, 7 сентября 1777 г. Екатерина II подписала рескрипт, в котором А.С. Стахиеву предписывалось: «Усматривая из последних Ваших депешей от 24 июля, что министерство турецкое остается непреклонно в пропуске наших фрегатов чрез Константинопольский пролив, признаем мы за нужно возвратить их сюда тем же путем, которым дошли они до места нынешнего их пребывания».⁴⁹

Осталось получить согласие султана на проход фрегатов через Дарданеллы. И оно не задержалось. Вскоре вышел султанский указ, разрешавший русским фрегатам выйти в Средиземное море. Однако выпустить сразу все русские суда турки не решились. Первым вышел к Дарданеллам фрегат «Наталия», за ним — «Павел», а потом — «Григорий». Наконец, 22 октября при благоприятном ветре с Константинопольского рейда вышли в обратный путь «Св. Павел» и «Констанца». В результате к середине декабря все они собрались у острова Тенедос, где встретились с фрегатом «Северный Орел».⁵⁰

24 декабря 1777 г. российские фрегаты пошли далее в Средиземное море, в порт Ливорно. Порта торжествовала. Придав огласке российский мемориал, турки заговорили о том, что наконец-то российский двор «ощутил неправость своего прежнего настояния о пропуске оных фрегатов на Черное море».⁵¹

14 января 1778 г. фрегаты пришли в Мессину, однако сойти на берег русским морякам не дозволили по причине объявленного им карантина. Выдержав его и пополнив запасы, Т.Г. Козлянинов перешел в Ливорно. Попытка усилить русскую морскую силу на Черном море сразу шестью готовыми фрегатами, к сожалению, провалилась. Да и, по правде говоря, как мы только что видели, она была весьма авантюрна: слишком уж важно было для Турции Черное море.

* * *

Таким образом, как сказано выше, все суда, запланированные по программам 1778 г., были введены в строй уже после завершения Крымского кризиса 1777—1779 гг. Правда, в течение 1779 г. флотилия могла получить 4 фрегата (№№ 8—11) и 6 малых судов (2 палубных бота и 4 галиота), но в связи с окончанием кризиса работы на них были приостановлены. Тем не менее, три новых судна флотилия в годы кризиса все же получила — в конце августа и в октябре 1777 г. в строй, наконец, были введены 42-пушечные фрегаты типа «Пятый», оказавшие существенное подспорье боеспособности Азовской флотилии (хотя, как мы отмечали во второй главе данного исследования, их мореходные качества также оказались весьма невысокими).

Сведения о вводе в строй фрегатов типа «Пятый»⁵²

Однако во время данного обострения кризиса вокруг Крыма в 1777—1779 гг. Азовской флотилии все же пришлось рассчитывать, в основном, на уже имевшиеся корабли, многие из которых, к тому же, или были маломореходными, или требовали серьезного ремонта (более того, часть судов просто числилась во флотилии, в том числе затонувшие в Балаклаве корабли 2-го рода «Новопавловск» и «Морея», а также находившиеся «в резерве» прамы). Явный недостаток сил привел к ограничению боевых возможностей флотилии (в частности, таких широких крейсерств у Крыма, как во время войны 1768—1774 гг., организовать не удалось, почему была устроена только надежная оборона Керченского пролива) и возрастанию нагрузки на сухопутные войска в Крыму. Однако флотилия все же внесла существенную лепту: в 1778 г. она не допустила прохода большой турецкой эскадры в Керченский пролив. Действия русских войск и флотилии в итоге заставили турок пойти на мирное разрешение конфликта и подписать в марте 1779 г. Айналы-Кавакскую конвенцию.

Из материалов о состоянии «новоизобретенных» кораблей и прамов к 1777 г.

1. Рапорт Ф.А. Клокачева Адмиралтейств-коллегии из Таганрога от 7 сентября 1777 г.⁵³

Хотя еще прежде главнокомандующий Азовской флотилией от 24 мая прошлого года флота господину капитану Михневу предписывал затонувшие в Балаклавской бухте новоизобретенного рода корабли Морея и Новопавловск если по освидетельству отлить из них воды возможности не будет, разломать, а леса и железо перевозить в Керчь; и они по свидетельству в том же году посыланного туда корабельного подмастерья Пешева оказались подлинно не только ко исправлению, но и к отлитию из них воды, как за многим червоядием, так и гнилостью не способны; однако, за разными невозможными обстоятельствами до прибытия во оную с эскадрою господина бригадира флота капитана и кавалера Круза оставались июля по 4-е число не разломаны, а того числа господин Круз, осмотрев их, и как за изъедением червями и гнилостью, так и за растащением от них некоторых штук деревьев и железа, приказал, чтоб и вовсе пропасть не могли разломать, а леса перевозить в Керчь, и я оную ломку кораблей опробовав, предложил Конторе Таганрогского порта из числа прочих кораблей выключить, а командующему в Керчи предписал по перевозе леса разобрать и сколько окажется к делу годных, оные иметь на случай требующихся судовых починок, а затем негодные разрубить в дрова, а железо, взвесив, записать в приход, о чем оной государственной Адмиралтейств-коллегии покорнейше рапортую.

2. Из протокола Адмиралтейств-коллегии от 1777 г.⁵⁴

...7-е. сего году сентября 7, господин контр-адмирал Клокачев рапортовал, что два новородные корабля Морея и Новопавловск за негодностью их приказал разломать...
8-е. господин контр-адмирал и кавалер Клокачев в присланных ведомостях показывал, что построенные по препорции господина адмирала Ноульса фрегаты Третий и Четвертый по долготе и за перегибах в Черном море службу продолжать не могут, да и особо писал, что оные по перегиби и неблагонадежности, как и новородные суда по худой конструкции и по ветхости полагает по исправлении далее Еникальского пролива в Черное море в пролив более не посылать.,..

3. Из Указа Екатерины II Адмиралтейств-коллегии от 1777 г.⁵⁵

Указ Е. И. В. самодержицы всероссийской из Адмиралтейств-коллегии господину контр-адмиралу и кавалеру Клокачеву; по указу Е.И.В. Адмиралтейств-коллегия по рапорту вашему определила бомбардирский корабль Ясы по ветхости и, что оный по конструкции на Черном море быть не годен, а притом и по крайней нужде тамо в транспортных судах обратить в транспортное судно о чем к вам господину контр-адмиралу и кавалеру послать указ сентября 26 дня 1777 года.

4. Выписка из письма Ф.А. Клокачева И.Г. Чернышеву от 6 апреля 1777 г.⁵⁶

Прамы как в Новопавловске на эллинге 2, так и в крепости Св. Дмитрия Ростовского при самом берегу реки Дона 3, по свидетельствам корабельных мастеров, первые — Афанасьевым, последние — ныне находящимся здесь Матвеевым, удостоены совсем к службе неблагонадежными.

После этого обстановка вокруг Крыма несколько разрядилась. В апреле 1779 г. И.Г. Чернышев сообщил Ф.А. Клокачеву о подписании конвенции и рекомендовал вернуть все суда флотилии из Черного моря в Керченский пролив, что и было сделано в июне.

Какие же промежуточные итоги можно подвести? К сожалению, не очень радостные. По сравнению с развитием флотилии в войне 1768—1774 гг. период 1775—1779 гг. оказался гораздо менее эффективным. В 1779 г. Россия имела на Азовском и Черном морях не намного большие основные силы, чем в 1774 г., причем теперь только с еще большими сроками службы. Почему так получилось? Ведь в принципе Петербург поступал правильно. Основное внимание было сконцентрировано на постройке для Черного моря линейных кораблей, которые составляли главную силу тогдашних флотов. Однако при этом не забыли и Азовскую флотилию. В марте 1776 г. появился указ о постройке 4 новых 32-пушечных фрегатов, причем непременно на новой верфи в дельте Дона (что прямо свидетельствовало о стремлении развивать донское судостроение), а в октябре того же года в строй повелели ввести и фрегаты типа «Пятый». Более того, Адмиралтейств-коллегия в своем докладе Екатерине II в 1777 г., четко указала, что хотя в будущем, безусловно, главным должен быть порт в Лимане (как центр управления строительством линейного флота), а Таганрог займет подчиненное ему положение, но при этом «и Азовское море, и Лиман» все равно следует рассматривать как «два синуса» одного Черного моря. То есть подчеркивалась вся значимость Азово-Донского региона в постройке Черноморского флота.

Не менее важно отметить, что ставка на постройку еще четырех фрегатов показывала, что в Петербурге обратили внимание на значение судов этого класса в борьбе с турецким флотом. И все же, несмотря на все вышесказанное, результата фактически пока не было достигнуто.

Причины этого, к сожалению, банальны. Правильная в целом логика действий тонула в море совершаемых одновременно ошибок. В погоне за линейными кораблями, при опасениях вызвать недовольство Турции, на все остальное внимания и средств уделялось все же недостаточно, а в России этот фактор — ключевой. Кроме того, ни на Днепре, ни в Азовской флотилии в эти годы не оказалось в руководстве ни одного по-настоящему сильного руководителя, что играет в нашей стране еще более значимую роль. В результате получилось следующее: линейные корабли строить пока так и не начали, что было вполне объяснимо — гидрология Днепра и Днепровско-Бугского лимана создавала серьезные трудности (что, кстати, было вполне очевидным). Но за подготовительными работами упустили Азовскую флотилию: во-первых, в условиях специфичного азово-донского судостроения указы 1776 г. явно запоздали, да к тому же еще и пришлись на время смены командующего флотилией; а во-вторых, не было проведено реалистичного анализа состояния имевшегося корабельного состава, тогда как практически все корабли флотилии нуждались в капитальном ремонте. Кроме того, стоит отметить, что предусматривавшиеся к постройке фрегаты по-прежнему были спроектированы под 12-фунтовую артиллерию, что говорило о непонимании Петербургом особых возможностей фрегатов в борьбе с турецким флотом.

В результате к началу кризиса вокруг Крыма в 1777 г. Россия подошла только со старыми силами, да еще и не в надлежащей готовности (из-за отсутствия необходимого ремонта значительная часть судов флотилии потеряет боеспособность по ходу 1777 г.). Правда, выход был достаточно быстро и правильно найден: последовало решение о постройке 10 фрегатов, бомбардирского корабля и 10 транспортных судов. Но осуществление планов опять грешило ошибками: сначала в октябре 1777 г. последовал указ о постройке 2 фрегатов, затем в январе 1778 г. о постройке еще б фрегатов с подготовкой припасов еще на два. Почему-то не смогли сделать это сразу и раньше! В итоге же терялось время, удобное для доставки лесоматериалов на верфи. Кроме того, и новые фрегаты должны были иметь главную батарею только из 12-фунтовых орудий.

Из этих фактов становится очевидным, что в Петербурге по-прежнему не хотели видеть всех возможностей фрегатов на Черном море. Да, было принято решение о продолжении их постройки, причем число пушек довели до 44, но одновременно отказались от увеличения огневой мощи за счет увеличения их калибра (а ведь французы и шведы уже в начале 1780-х гг. поставят на 44-пушечные фрегаты 24-фунтовую артиллерию!). Между тем, опыт установки тяжелых пушек и постройки годных для этого фрегатов уже был получен русскими моряками в войне 1768—1774 гг. А поскольку турецкий флот в это время имел в своей основе 50—60-пушечные линейные корабли, то такие фрегаты фактически не уступали бы им.⁵⁷ Во всяком случае, как мы видели выше, сам капитан-паша Гасан-паша, видя русские фрегаты в Константинополе в 1776—1777 гг. отметил, что некоторые из них «своею величиною верстались и с здешними линейными кораблями». Но в Петербурге не было понимания этих фактов, следствием чего стало сохранение у новых фрегатов 12-фунтовой артиллерии на главной батарее.

Особенности состава турецкого линейного флота в 1770—1780-х гг. по данным 1785 г.⁵⁸

Правда, справедливости ради надо заметить, что в конце 1778 г. И.Г. Чернышев неожиданно выдвинул идею об усилении артиллерии новых фрегатов путем постановки на них 24- или 18-фунтовых медных орудий или единорогов. Эту мысль полностью поддержал и Ф.А. Клокачев. Оставалось только осуществить ее, намного опередив события 1788 г. Но, к сожалению, идея И.Г. Чернышева так и осталась на бумаге вплоть до начала следующей Русско-турецкой войны 1787—1791 гг.

Из материалов о планах вооружения фрегатов Азовской флотилии 18-й 24-фунтовыми орудиями или единорогами

1. Письмо И.Г. Чернышева Ф.А. Клокачеву от 28 октября 1778 г.⁵⁹

Хотя уже и даны наряды о выливании пушек чугунных для вооружения фрегатов строящихся вновь, что и останется само по себе, но чрез полученное мною от известной персоны письмо с курьером, посланным с письмами от В.П., подали мысли, чтобы вместо чугунных 12-ти фунтовых делать медные 24-фунтового калибра, которые гораздо легче нежели первые, а калибрами на случай действия довольно превосходнее; а потому и прошу В.П. о сем рассмотреть и не можно ль действительно такого калибра или по крайней мере 18-ти фунтового вместо тех чугунных выливать и на фрегатах иметь, ибо известно и то, что уже на фрегаты построенные по чертежу адмирала Ноульса медную артиллерию имели; и как в оном вы с стороны своей думаете, удобна ль оная будет или нет и почему именно, прошу как можно скорее меня уведомить.
P. S. Что же до меня касается, то я бы очень на сие был согласен, и о том очень помышляю, а плавить бы оные стали учредя завод на месте, где ныне оная медь.
Ежели бы 24-х фунтовых пушек или единорогов употребить за чем было нельзя, то бы хотя 18-ти фунтовые пушки или единороги.
Войдите, государь мой, в сие и дайте мне знать свои мысли и как можно скорее.

2. Донесение Ф.А. Клокачева И.Г. Чернышеву от 29 ноября 1778 г.⁶⁰

В. С. о медных на вновь строящиеся фрегаты орудиях писание получить за счастие имел и признаюсь справедливо сам о том помышлял, но в рассуждении учиненного коллегиею об отправлении в С. Петербург отсюда для переливки на тамошние корабли в пушки меди определения сомневался, чтоб оное переменить согласилась, и потому только одному с представлением не вошел; но когда В.С. тем сами предупредить соизволили, то, предпочитая неутомимую В. С. во изыскивании государственной пользы и вверенной мне флотилии славы ревность, осмеливаюсь изъяснить: хотя как 24-х так и 18-ти фунтовые медные пушки чугунных 12-ти фунтовых очень будут тяжелее, а тем и на фрегатах иметь не способны, но как В.С. соизволение есть и на единороги, то всепокорнейше и доношу: из состоящей здесь турецкой меди отлить и на вновь строящихся 8-ми фрегатах с немалою пользой к бою и против линейных кораблей иметь можно на каждом, по представляемым при сем чертежам, на деке по десяти 24-фунтовых, да на шканцах вместо 6-ти фунтовых чугунных пушек неотменно по 6, а если выгодна будет медь, то и более... единорогов, всего ж ежели не больше, то конечно из той меди 126 двух означенных калибров единорогов быть может, весом по чертежам кажется ежели не легче, то конечно не тяжелее первые 12-ти фунтовых, а второй 6-ти фунтовых чугунных пушек. И поелику писать изволите, что учредить завод на месте, где есть медь, то тем оное во избежание напрасного отсюда до каких бы то ни было заводов за провоз меди платежа лучше и вверенную мне флотилию в хорошее такими орудиями состояние скорее привесть можно...

Что же касается попытки проведения фрегатов с Балтики, то ее осуществление в 1776—1777 гг. изначально было ошибочным. Хотя идея была вполне логичной, но воплотить ее в жизнь можно было лишь сразу по заключении мира, пока Константинополь пребывал в состоянии шока. В дальнейшем такая попытка уже обрекалась на провал самой значимостью для турок Черного моря, что продемонстрировали как прошедшая война, так и старания турок сразу после ее окончания изменить условия мира.

Поэтому в период кризиса 1777—1779 гг. флотилия смогла получить только фрегаты, построенные еще в 1774 г., при том, что из-за ветхости или необходимости ремонта она одновременно лишилась целого ряда других основных судов. В результате, как мы указали выше, к 1779 г. основные силы Азовской флотилии не отличались от имевшихся в 1774 г. Первые же фрегаты и малые суда программ 1778 г. могли войти в строй только к концу 1779 г., в то время как кризис вокруг Крыма закончился еще весной того года.

Состав основных сил Азовской флотилии в начале 1774 г. и в начале 1779 г.⁶¹

И тем не менее, несмотря на все это, а также вопреки расхожему мнению о том, что Петербург с 1775 г. все внимание уделял исключительно созданию линейного Черноморского флота, а все события происходили лишь в районе Днепра и Днепровско-Бугского лимана, донские верфи в 1775—1779 гг. продолжали играть важную роль в развитии флота России на Черном море. Однако общий итог событиям 1775—1779 г. можно подвести с помощью известного с недавних пор выражения: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

А вышло так потому, что нельзя готовиться к абстрактной отдаленной войне (тем более, наблюдая поведение турок) и еще нежелательнее проявлять спешку в развитии имеющегося потенциала. Петр I приступил к созданию линейного флота на Балтике только тогда, когда уже имел мощный щит для Петербурга в виде эскадры фрегатов (в том числе вооруженных 18-фунтовыми, а затем похоронили и 60-пушечник. Косность пагубна для любого организатора.

* * *

К сожалению, кризис 1777—1779 гг. по-прежнему ничему не научил Петербург. Вскоре после заключения Айналы-Кавакской конвенции последовало распоряжение о прекращении работ и консервации недостроенных и даже уже спущенных на воду фрегатов (фрегаты №№ 9 и 10 были законсервированы на воде в устье Дона, а фрегаты №№ 12—14 заморозили на стадии постройки). Постройку же еще 2 фрегатов вовсе отложили.

Ордер И.Г. Чернышева Ф.А. Клокачеву от 11 апреля 1779 г.⁶²

Четвертого дня получили мы известие чрез нарочного из Царьграда, что все наши беспокойствия с турками подписанною 10 марта конвенциею кончены и, что Кайнарджийский мирный трактат во всем его пространстве паки конфирмован; и так не токмо какого более неприятельского подвига ожидать, но и военные приготовления все пресекутся, с чем вас от всего сердца моего поздравляю, ибо умалятся и ваши большие труды и работы, которыми однакож заслужили вы всякого уважения не токмо от своих командиров, но известны оные и самой монархине...
Что же касается до вновь построенных и строющихся, каковых теперь фрегатов: на Дону обмелел один, на Хопре остроено два да бомбардирский один, на Гнилой Тоне фрегатов три, то вот вам мое мнение:
1) У тех, что на Гнилой Тоне, оттянув двойную обшивку и раскрыв на стапеле, не спуская в воду и оставить.
2) Обмеленный на Дону, вытаща на еленг и по вышеписанному же на стапеле оставить.
3) Отстроенные на Хопре спустить и проводить до Гнилой Тони, а там их таким же манером вытащить на берег, на стапеле с того же предосторожностью оставить.
Нет кажется нужды упоминать, что вся сия верфь на Гнилой Тоне обнесена должна быть глубоким рвом и высоким валом, дабы как в оную, так и из оной никто без дозволения выйти не мог и чтоб никакого жилья, где огонь держать должно не было, и именно вся та предосторожность принята быть могла, которая обыкновенно в Адмиралтействе и на верфях принимается.

Более того, Петербург в мае 1779 г. еще и нанес существенный удар по судостроительному процессу донских верфей. Речь, в частности, идет о манифесте Екатерины II от 21 мая 1779 г. в котором она предписывала впредь заготовлять для строящихся для Черного моря судов вооружение только на казенных Липецких и Боренских, а якоря и железо — на казенных же Камских заводах, причем по твердым государственным ценам, установленным еще в 1728 г. А ведь Адмиралтейств-коллегия только что добилась от Сената специального права делать заказы для Азовской флотилии на отлично зарекомендовавших себя заводах Баташевых. И здесь столь крутой поворот! Вот, что содержится в материалах Адмиралтейств-коллегии: «...2-е. Что следует до артиллерии и снарядов, якорей и балласта, то прошлого 1778 года в августе месяце Адмиралтейств-коллегия поданным в Правительствующий Сенат доношением испрашивала Берг-коллегии о предоставлении на положенные в том году строить на Азовском море транспортные суда пушек и фальконетов на заводах Андрея и Ивана Баташевых, представляла, что может иногда случиться и впредь таковая надобность в артиллерии и снарядах, а при том якорях и балласте для Азовской флотилии, которые нигде так не удобно приготовлять, как на объявленных Баташевых ближайших к Дону заводах; то не соизволит ли Правительствующий Сенат на таковые случаи во избежании всегдашних от коллегии представлений и на оные даваемых указов, чрез что бывает излишнее затруднение, дать Берг-коллегии единожды свое повеление, дабы в случае надобности потребная артиллерия с ее снарядами, якоря и балласт приготовляемы были на тех Баташевых заводах, чего для оная коллегия без крайней нужды делать не будет.

В следствие чего присланным из Сената от 19 сентября того же года указом объявлено, что Берг-коллегии предписано указом, дабы она по требованиям Адмиралтейств-коллегии в приготовлении артиллерии, снарядов, якорей и балласта делала по сношению с Адмиралтейств-коллегией свои... возможные распоряжения, почему требовавшаяся тогда в Донскую флотилию артиллерия по данным от Берг-коллегии нарядам на означенных Баташевых заводах и отливалась...

Однако в Манифесте от мая 21 числа 1779 года изображено:...

В восьмом пункте: соизволяет Е. И. В., чтоб вместо бывшего до сего на заводчиках обязательства, поставлять в Адмиралтейство и артиллерию, и железо, и воинские снаряды по ценам установленным еще в 1715 и в 1728 годах; от ныне артиллерия и воинские снаряды, как для здешнего, Архангельского и Ревельского портов, так и потребные для департаментов Канцелярии главной артиллерии и фортификации, окрест сих портов лежащих, отливаемы были на Олонецких казенных заводах, а для Черноморской украинской линии... на Липецких и Боренских казенных же заводах под присмотром артиллерийских офицеров.

В девятом пункте: якоря, сортовое, модельное и полосное железо для всех казенных мест делать на казенных Камских заводах по требованиям согласно именным указам 1715 и 1740 годов...

В десятом пункте: отпускать оные вещи в Адмиралтейство, в артиллерию и во все казенные места по тем ценам, по которым с 1728 года от тех мест по силе вышепоминаемых указов платить повелено...».⁶³

Такой подход, по логике, должен был обеспечить экономию средств в условиях постоянного роста расходов на вооруженные силы страны. Однако удаленность флотилии от Камских заводов, сложности столь дальней доставки и постоянные проблемы Липецких заводов (как показала прошедшая война) на деле могли только резко увеличить сроки постройки и введения кораблей в строй. Забегая вперед, отметим, что в 1783—1785 гг. Петербургу все равно придется разрешить заготовку части припасов для донских верфей на заводах Баташевых.

Наконец, в 1779 г. появилось распоряжение о переводе в Днепровско-Бугский лиман к Глубокой Пристани для базирования основных сил флотилии. То, что у Глубокой Пристани просто не имелось порта, в расчет взято не было. Как и то, что Ф.А. Клокачев указывал на необходимость создание условий базирования на Керчь, а контора Таганрогского порта уже неоднократно просила средств на проведение работ по сохранению и развитию Таганрогской гавани. В результате в 1779 г. в Лиман были переведены фрегаты «Второй», «Пятый», «Шестой», «Седьмой» и «Архипелаг» (вместе с палубными ботами «Миус» и «Санбек»). В 1780 г. туда же перешли фрегаты «Восьмой» и «Одиннадцатый», а также бомбардирский корабль «Страшный» (которые все же ввели в строй). Наконец, в 1781 г. в Лиман перешел и фрегат «Св. Николай». В результате Азовская флотилия лишилась своей основной силы.

Стоит также отметить, что в сначала в 1779 г. в Керченском проливе взорвался и погиб фрегат «Третий», а затем был выведен из строя, как совершенно ветхий, и «Четвертый». Вот, что писал о нем И.Г. Чернышеву в октябре 1779 г. Ф.А. Клокачев: «Четвертый фрегат по совершенной ево худости не только в лиман отправить не можно, но и в Керченском проливе онаго на защищение разве со всекрайней нуждой и с меньшим калибром пушек, а не с положенными на нем орудиями и то едва ль одно лето простоять сможет».⁶⁴

Таким образом, в случае нового конфликта с турками силы флотилии оказывались ослабленными и разбросанными. Правда, в Петербурге посчитали, что нашли приличный выход по сохранению «новоизобретенных» кораблей, а также только что построенных 4 фрегатов и 6 малых судов. Речь шла о предписании вытащить их на эллинги. Но тут сразу же встал вопрос о том, куда их вытаскивать (ведь нужно было найти 6 эллингов для «новоизобретенных» кораблей, 3 эллинга для 6 ботов и галиотов и 4 эллинга для фрегатов). Наиболее остро вопрос стоял с вновь построенными фрегатами.

Из экстракта журналов Адмиралтейств-коллегии от 22 августа 1780 г.⁶⁵

По высочайше конфирмованному В.И. В. подносимому от оной коллегии в июле месяце прошлого 1779 года положению из судов донской флотилии стоящие на воде четыре фрегата, один бомбардирский корабль, 6 транспортных и 6 новородных (имеется в виду «новоизобретенных») судов, итого 17, для сохранения на предбудущее время определено вытащить на эллинги: а три фрегата, не спущенные на воду оставить на эллингах, отняв у всех тех судов дабы лучше сохнуть могли обшивку и сделать... крышки. На все оное, а при том и на ограждение Гнилотонской верфи каменной стеной поднесенным В. И. В. от Адмиралтейств-коллегии в апреле месяце сего года всеподданнейшим докладом представлено было о ассигновании 283 317 рублей 69¼ копеек в два года. Но поскольку согласно указу В.И. В. от 1 мая 1780 г. два фрегата и бомбардирский корабль следует отправить в Херсон, то сумма станет в 218 166 рублей 53 копеек.

От варианта с вытаскиванием их на эллинги Гнилотонской верфи пришлось отказаться: это было сложно и очень дорого, кроме того, в таком случае негде было бы строить новые суда. И здесь Ф.А. Клокачев предложил вытащить все требуемые суда на реке Кутюрьме у Рогожских хуторов, для чего построить там эллинги. Более того, он предложил перенести туда и верфь с Гнилой Тони. Доводы были выдвинуты следующие: там намного удобнее достраивать спущенные суда, оттуда легче выводить их в Азовское море (находившееся фактически рядом), а главное — там намного здоровее воздух. Даже непродолжительная работа Гнилотонской верфи выявила, что от «тяжелого воздуха» на ней развилась большая заболеваемость и смертность (в 1779 году из 1363 человек там умерли 250, а «на счисляющихся здоровыми смотреть [было] жалко»). Для одновременного хранения судов и судостроения требовалось построить 17 эллингов.

Однако решение вопроса, как всегда, затянулось, и только в 1781 г. начались работы по строительству новой верфи у Рогожских Хуторов. Однако в связи с острой потребностью в эллингах опять-таки решили строить их пока временными, то есть деревянными, «но так чтобы фундамент и для каменных годен был, а со временем и фрегаты строиться могли, а по построении тех елингов и суда на оные вытащить». 15 марта 1782 г. Адмиралтейств-коллегия определила: «по сим обстоятельствам... Гнилотонскую верфь по многим ее неудобностям отменить, оставляя каменный корпус по ныне тут построенный, доколе совершенно судовое строение прекратится, для содержания караула, который тамо в помянутом случае для охранения верфи в каком числе потребно иметь надлежит. А деревянное, которое признано будет ненужным, разобрав употребить для новой назначиваемой верфи при Рогожских Хуторах».⁶⁶

Таким образом, Гнилотонская верфь закрывалась, начиналось создание Рогожской верфи. Но в том же 1782 г. работы на новой верфи были закончены: успели возвести лишь несколько построек и 6 эллингов («ис коих два были... совсем окончены, а четыре остались не во всей отделке»⁶⁷). На это строительство ушло 55 485 руб. 11¾ коп.⁶⁸ Отказ от продолжения работ был вызван новым обострением обстановки вокруг Крыма в 1782 г. и необходимостью использования судов Азовской флотилии. Более того, 25 августа 1782 г. Адмиралтейств-коллегия повелела использовать лес, предназначенный для Рогожской верфи, для ремонта Таганрогского порта. А указом от 16 января 1784 г. она предписала Конторе Таганрогского порта сохранять Рогожскую верфь вплоть до решения вопроса о ней.

Записка о «Гнилотонской сумме»⁶⁹

На строение Гнилотонской верфи испрашиваема и получена сумма в 5 лет с 1778 по 1782 годы 182 705 рублей 92½ копейки;
Из них употреблено на эллинги, канцелярию, караульный дом и другие расходы... 32 991 рубль ½ копейки...
На лицо должно быть... 149 714 рублей 92 копейки...
В 1782 году коллегия, оставя по неудобности Гнилотонскую верфь, завести оную в Кутюрьме при Рогожских Хуторах, где вышеписанные суда вытащить прежде уже представляемо было, а потому для Гнилотонской верфи вышеписанные деньги 149 714 рублей 92 копейки обратить на Кутюремскую верфь.
Но строение тех эллингов, по случаю приготовления всех судов... в море-плавание прекращено... Между тем, Таганрогская контора употребила на приготовление для тех эллингов материалов, лесов и на другие расходы из разных сумм всего 70 569 рублей 40¼ копейки и представила о том коллегии августа 2 числа 1782 года доклад... Затем ныне должно быть в остатке 79 145 рублей 49 копеек.

Из экстракта о положении в Таганрогском порте и южных верфях на 1787 г.⁷⁰

...2-е. По указу Адмиралтейств-коллегии прошлого 1782 года марта 17 дня велено Гнилотонскую верфь, как при строении на оной фрегатов оказались многие неудобства, то ее оставить, а токмо строемые фрегаты на оной достроить; иметь же таковую верфь навсегда для Азовской флотилии по несравненному преимуществу на Кутюрьме при Рогожских Хуторах, где в число положенных к вытаске судов 17-ти эллингов, зачтено строить 6, из коих два были к вытаске на них судов совсем окончены, а четыре остались не во всей отделке, и как бывшею прошедшего лета прибылой водой сделало повреждение, то с поправкой на четырех ныне же строение фрегатов производить можно, да и на достальных двух по вынутии побитых к реке под фундамент свай, также строение производить можно будет; тамо же положено магазины, казармы и мастерские построить каменные (на все это в 1783 году в Адмиралтейств-коллегию представлены план и сметы), но потому решение никакого не последовало, кроме что указом оная коллегия в 1784 году дала знать, что она предоставляет рассмотрение и решение о той верфи учинить впредь в свое время; итак ныне тамо никакого строения не производится...

Между тем, накопленный опыт судостроения на донских верфях привел к крупному прорыву в расширении его возможностей. В частности, в 1782 г. корабельный подмастерье И. Должников предложил построить на донских верфях полноценный 66-пушечный линейный корабль! Опираясь на опыт постройки фрегатов, вооруженных 42—58 пушками, он обосновывал возможность такой постройки, гарантируя вывод корабля на Азовское море и достройку его у Таганрога, с последующим переходом в Черное море. Нужно отметить, что при опыте строительства больших фрегатов его предложение было вполне реальным, хотя и очень трудоемким и дорогим. Последние обстоятельства, а также то, что линейные корабли уже строились на Херсонской верфи, работа которой в этом вопросе считалась более перспективной, и привели к отказу Адмиралтейств-коллегии от осуществления этого проекта. Тем не менее, сам факт его появления, безусловно, является крупным достижением кораблестроителей Азовской флотилии (кстати, другие возможности данного предложения не были просчитаны). Ведь еще в 1768 г. невозможной считалась постройка на Дону даже относительно крупных судов.

Описание 66-пушечного линейного корабля, спроектированного мачтовым мастером «порутческого ранга» И. Должниковым. 1782 год⁷¹

Мастера мачтового, ранга порутческого Ивана Должникова о прожектируемом вновь к славе Российского флота и со стороны Азовского моря способном к переводу через имеющийся при выходе из реки Дона на Азовское море бар и удобном к дальнейшему на Черном море плаванию 66-пушечного ранга кораблю, которому сочиненной чертеж и сделанная модель так же и для переводу ево через бар камелям чертеж представлены Конторой Таганрогского порта при рапорте апреля 2 дня 1782 года.
Корабль будет длиной 156 фут 6 дюйм, шириной 43 фута 10 дюйм, с глубиной интрюма 18 футов 2 дюйма.
И имеет быть штатного положения корабля длиннее 1 фут, шире 2 фута 4 дюйма, интрюма глубже 2 дюйма.
И по оному проекту 66-пушечного ранга корабль со всею отстройкою и необходимо надобным для спуску балластом по спуску сядет в воду 12 фут 3 дюйма, почему через бар и следует переведен быть на камелях с коих спустить его можно пройдя за имеющейся на Таганрогском рейде островок до 10 верст на глубине 14 фут, где имеется грунт ил... и тамо постави на него мачты, вооружить и потом удаляясь к глубине, чтоб и не занимать множества транспортных судов, то в тот же корабль на интрюм вместо балласта положить всю ево комплекту артиллерию и с снарядами, да и все по комплекту следуемые якори и бочки водяные порожние, имея с водою равно как и морского провианта на 2 недели только, чтоб стало на поход Азовским морем, а с таковым укомплектованием будет он в грузу на ровный киль 14 фут и свободно в июне месяце или до половины июля может переплыть в пролив соединяющий Азовское с Черным море. И переведя по проливу мелководию, минуя Керчь, за Павловскую батарею не далее 12 верст в фарватере на довольной глубине можно будет в него и весь балласт с положенным по штатам экипажем и 6-месячную провизию с транспортных судов принять и порожние бочки по комплекту трехмесячным количеством налить водою. С коим всем вышеозначенным будет он в полном грузу, форштевень 17 фут 6 дюйм, ахтерштевень 20 фут 3 дюйма и с тем отправится к дальнейшему плаванию в Черное море, но когда же вознадобиться ему зимовать и при Керчи, то по снятии некоторого груза завесть его и туда возможно будет...

Нужно также отметить, что в 1770—1780-х гг. расширились и функции Таганрогского порта. Кроме достройки кораблей и их текущего ремонта, в 1777—1785 гг. здесь был проведен капитальный ремонт 20 (то есть большинства) судов флотилии (а у многих и с модернизацией — улучшением мореходных качеств и усилением артиллерии). В частности, были капитально отремонтированы фрегаты «Архипелаг» и «Почтальон», «новоизобретенные» корабли «Хотин», «Азов» (превращен в бомбардирский корабль), «Таганрог», «Корон», «Модон» и «Журжа», большой бомбардирский корабль «Яссы» (превращен в транспорт) и малый бомбардирский корабль «Второй» (превращен в палубный бот № 7), 3 поляки, 3 шхуны и 3 палубных бота. Кроме того, галиот «Осел» был переделан в транспорт «Таганрог». В 1775 же году в Таганроге построили дноуглубительную машину.

О том, насколько после тимберовки были усилены боевые возможности целого ряда кораблей флотилии, свидетельствует приведенная ниже таблица.

Вооружение кораблей и судов Азовской флотилии до и после тимберовки⁷²

Между тем, в 1782 г. вокруг Крыма вновь обострился кризис. Естественно, что опять потребовалась помощь Азовской флотилии, поскольку линейного флота на Черном море по-прежнему не было. Но теперь флотилия, из-за непродуманного перевода ее фрегатов в Днепровский лиман, осталась только с малыми или устаревшими судами. Большинство же переведенных к Глубокой Пристани фрегатов пришли там в полную негодность (в частности, «Второй», «Пятый», «Шестой»). Фрегат «Седьмой» требовал срочного ремонта. Фактически в лимане оставались боеспособными только фрегаты «Восьмой», «Одиннадцатый» и «Архипелаг», причем последний, несмотря на новый кризис, был направлен с грузами в Средиземное море.

В сложившейся обстановке командование Азовской флотилии даже пошло на риск и начало введение в строй наиболее готовых фрегатов типа «Восьмой», в частности № 9 и № 10. Кроме того, 6 августа 1782 г. был спущен и фрегат № 13.⁷³ О том, чего это стоило Конторе Таганрогского порта, прекрасно свидетельствует ее рапорт от 9 августа 1782 г.: «...По постановлении ж на камели 27, 28, 29, 30 и 31 числа [июля] за сбытием от великих остовых ветров воды стоял (фрегат "Десятый". — Авт.) при устье бара, а 1-го числа сего месяца пошел баром и оным следовал 1, 2 и 3 числа; камели с фрегатом в грузу были форштевень 5 фут 7 дюйм, ахтерштевень 4 фута 10 дюйм; по приходе ж его за обстоящий на фарватере островок по спуске с камелей с положением в него от грот-мачты до форлюка четыреста пуд балласта, сел в грузу форштевень 9 фут 8 дюйм, ахтерштевень 11 фут 11 дюйм; камели вчерась отправились обратно в реку, а на фрегате начали ставить мачты. Девятый фрегат вооружается, но людей здесь и с прибывшими из Петербурга на обоих переведенных через бар фрегатах, четырех новых гальотах и двух ботах... на лицо только триста шесть человек... На Гнилой Тоне один фрегат 6 числа сего месяца благополучно спущен...».⁷⁴

Между тем, только после этого шага Конторы Таганрогского порта 23 августа 1782 г. последовало, наконец, распоряжение Петербурга о введении в строй уже спущенных фрегатов и достройке тех, которые еще находятся на стапелях. При этом последние (а это фрегаты №№ 12, 14, 15 и 16; последние, кстати, были заложены в 1780—1781 гг.) спускать на воду не разрешалось до особого распоряжения. То есть опять налицо половинчатое решение правительства, затруднявшее быстрое создание серьезной эскадры.

Из высочайшего рескрипта графу И.Г. Чернышеву, данного в Царском Селе, от 23 августа 1782 г.⁷⁵

Из фрегатов и других судов, кои строятся на Азовском море, спущенные на воду повелеваем провести через пролив к Керчи, а которые еще находятся на стапеле, оные стараться отделывать и так содержать, чтобы по получении первого Нашего повеления к спуску готовы и потом через пролив проведены были.

Между тем, работы по достройке фрегатов пришлось вести в авральном режиме. Как всегда, не хватало ни людей, ни средств. И, тем не менее, фрегаты №№ 9, 10 и 13 до конца года (первый из них 14 сентября, второй — 20 сентября, третий — 4 ноября) были введены в строй и отправлены в Керчь.⁷⁶ Кроме того, к концу года П.А. Косливцев, также по своей инициативе, ввел в строй построенные еще к 1779 г. 4 галиота («Драхва», «Лебедь», «Тарантул», «Цапля») и 2 палубных бота («Новопавловск» и «Кальмиус»), Но все это, как мы видим, было сделано лишь к концу 1782 г., то есть опять с запозданием.

Таким образом, практически всю кампанию 1782 г. флотилии пришлось провести только со старыми судами. Но к 1783 г. она уже получила 3 44-пушечных фрегата, что вместе с наконец переведенными поздней осенью того же года к крымским берегам (а точнее, в Ахтиарскую бухту) фрегатами «Восьмой» и «Осторожный» давало уже более благоприятный расклад сил на кампанию 1783 г. К тому же во флотилии спешно достраивали еще 4 44-пушечных фрегата (причем достаточно успешно) и ремонтировали один («Почтальон»), Кстати, после ремонта этот фрегат должен был иметь 26 орудий (2 1-пудовые гаубицы, 16 8-фунтовых и 8 3-фунтовых орудий).⁷⁷

В целом же события 1782 г. до крайности походили на ситуацию 1776—1778 гг., когда сначала большое внимание обращалось на Днепровско-Бугский лиман и предпринимались вялотекущие (а проще сказать — не подвигавшиеся вперед) работы на Донских верфях, а затем на последних начался стремительный аврал, с традиционными проблемами нехватки всего и вся. Иными словами, за линейными кораблями и Херсоном в Петербурге опять плохо видели возможности фрегатов и Дона. Хорошо хоть, что кризис 1782 г. был менее напряженным, чем предыдущий, и у флотилии хватило средств выполнить поставленные задачи. Но проблема хронического запаздывания становилась все более очевидной (не говоря уже о том, что моряки должны были иметь морскую и артиллерийскую практику на случай войны).

* * *

Итак, очередной кризис вокруг Крыма Россия вновь встречала исключительно с Азовской флотилией, состоявшей из судов донской постройки. Что же происходило в Херсоне?

А там работы, начатые в 1778 г., велись более чем вяло. Причин было множество: не хватало людей, особенно знающих адмиралтейские работы, нарушались сроки поставки материалов подрядчиками, часто менялись решения, процветали воровство и бесхозяйственность и т. д., и т. п. В результате к концу весны 1779 г. (то есть через год после начала работ) в Херсоне был полностью готов только один эллинг, в котором по повелению князя Г.А. Потемкина и заложили 26 мая первый 60-пушечный корабль, названный в честь императрицы «Св. Екатерина».

Сравнительные данные 60-пушечного корабля «Св. Екатерина» и его прототипа — 66-пушечного корабля типа «Слава России»⁷⁸

Еще хуже обстояло дело со строительством гавани в Днепровско-Бугском лимане у Глубокой Пристани. И это при том, что в течение 1779—1781 гг. туда перешли фрегаты «Второй», «Пятый», «Шестой», «Седьмой», «Восьмой», «Одиннадцатый», «Архипелаг», «Св. Николай», бомбардирский корабль «Страшный» и 2 палубных бота. Все закончилось тем, что в Глубокой Пристани построили командирский дом, несколько землянок и мазанок для размещения экипажей судов и сараев для хранения судовых вещей. Однако никакого серьезного строительства там практически не велось, хотя решение о возведении военной гавани в лимане не отменялось.

Из донесения генерал-цейхмейстера И.А. Ганнибала Адмиралтейств-коллегии от 17 ноября 1780 г.⁷⁹

Прибывшие ныне из Таганрога 2 фрегата и 1 бомбардирский корабль по учинении на оном депутатского смотра разоружены и поставлены против Глубокой Пристани, где хотя как самым опытом в прошедшую зиму оказалось, что прежние фрегаты простояли от ветров и льда безопасными, однако на всякий случай положил я сею зимою у Глубокой Пристани на глубине 15 фут побить сваи и сделать палы, к чему и леса потребные туда уже доставил.

Между тем, в 1780 г. Петербург вновь изменил проект черноморских линейных кораблей, решив строить обычные для русского флота 66-пушечники. Первой вариант такого корабля предложила Адмиралтейств-коллегия, узнавшая о больших глубинах в районе выхода из Днепровско-Бугского лимана в Черное море. Согласно нему предполагалась корректировка утвержденного ранее проекта 60-пушечника до нужд корабля 66-пушечного ранга. В частности, в докладе Екатерине II значилось: «Как... Адмиралтейств-коллегия совершенно удостоверена была, по случаю последнего прохода в прошлом 1779 году из Керчи в лиман фрегатов, о глубине при выходе из лимана в Черное море между Кинбурна и Очакова и о находящейся между ними мели, на коей не более 16 фут воды, то не оставила рассмотреть помянутого строющегося в Херсоне корабля чертеж; при сем в коллегии был и генерал-поручик Ганнибал, и, находя его не токмо не хуже строющихся у города Архангельского по чертежу адмирала Кновлеса (Ноульса), но по объявлению бывшего тогда в коллегии вице-адмирала Грейга лучше оного, оставя при прежнем в пропорции корабля положении, определила сделать вновь чертеж с некоторыми токмо переменами, дабы мог оный быть еще лучшим в ходу, почему и сочинен вновь чертеж той же пропорции, но только о 66 пушках, с прибавлением, в рассуждении прежнего чертежа, в нижнем деке в носу по одной, да на баке по 2 пушки на сторону, которой коллегия нашла против прежнего о 60 пушках чертежа, сделанного для заготовления лесов, по которому однако ж корабль заложен и строится, по глубинам лиманским весьма лучше и имеет все те удобства, какие в корабле в рассуждении хода и батареи иметь желательно...».⁸⁰

Но Екатерина II утвердила другой проект. Его автором стал А.С. Катасанов, взявший за основу чертеж 66-пушечного линейного корабля «Победоносец», построенного им для Балтийского флота в 1778—1780 гг.⁸¹ Причинами для этого заимствования, по всей видимости, стали принадлежность «Победоносца» к типовому проекту (проекту типа «Азия»), к тому же рассчитанному под 30-фунтовую артиллерию главного калибра, и явно возросший авторитет А.С. Катасанова.

66-пушечный линейный корабль «Победоносец»

Однако принятое решение сразу же вызвало массу проблем. Во-первых, изменение проекта линейных кораблей поставило в затруднительное положение Адмиралтейств-коллегию, поскольку к этому времени для восьми 60-пушечных кораблей уже заготовили значительную часть лесов, в том числе и мачтовые деревья, такелаж, канаты, артиллерию. Теперь пришлось вновь размещать заказы на более крупные якоря, такелаж, мачтовые деревья и ряд других материалов и припасов. Правда, стремясь максимально использовать уже сделанное, Адмиралтейств-коллегия посчитала возможным вооружить новые корабли пушками, предназначенными для установки на кораблях прежнего проекта, но этим она сразу же нанесла серьезный удар по идее получения на Черном море линейных кораблей с 30-фунтовой артиллерией.

Во-вторых, для прикрытия в период догрузки за мысом Станислава этих уже глубоко сидящих линейных кораблей пришлось наметить к постройке специальные плавучие батареи.⁸²

В-третьих, обострялась проблема с местом их базирования.

К тому же сам проект утвержденного 66-пушечника был не настолько идеален, чтобы ради него пойти на решение с такими последствиями. В частности, взятый А.С. Катасановым за основу корабль «Победоносец» принадлежал к серии кораблей типа «Азия», которые, являясь модернизированным вариантом линейного корабля типа «Слава России», наследовали от него невысокую скорость и чрезмерность, в сравнении с наличным вооружением, размеров, что заметно удорожало постройку.⁸³ Кроме того, на кораблях типа «Азия» Архангельской постройки выявился еще и собственный недостаток — ухудшение мореходных качеств («...в ходу в бейдевинд весьма под ветер упадают, — значилось в журналах Адмиралтейств-коллегии за 1781 г., — да и в фордевинд руля худо слушают»⁸⁴), а сам «Победоносец» еще даже не был испытан в море.⁸⁵

Тем не менее, когда к началу лета 1780 г. на Херсонской верфи подошло к концу сооружение еще 2 эллингов, 2 первых 66-пушечных корабля нового проекта были сразу же на них заложены («Слава Екатерины» и «Св. Павел»). Строительство их поручалось опытному корабельному мастеру С.И. Афанасьеву, имевшему большой опыт работы на верфях Азовской флотилии. Для этого его перевели с Дона в Херсон, где он сменил отозванного в Петербург В.А. Селянинова.

Кораблестроительные элементы первых 66-пушечных линейных кораблей Черноморского флота

Более того, вскоре Петербург оформил новую программу постройки линейного Черноморского флота (она была обозначена в высочайшем указе И.А. Ганнибалу от 23 марта 1781 г.). По ней к строительству и содержанию намечались 12 66-пушечных линейных кораблей с пропорциональным числом фрегатов, мелких военных судов и транспортов. Сохранялась и подчиненность Херсонской верфи Петербургу.⁸⁶ А к середине лета 1781 г. на Херсонской верфи закончили постройку еще 4 эллингов, где 28 июня были заложены еще 2 66-пушечных линейных корабля того же проекта — «Мария Магдалина» и «Св. Александр».

Кораблестроительные элементы 66-пушечных линейных кораблей «Мария Магдалина» и «Св. Александр»

Принятие программы, безусловно, имело большое значение, положив хотя бы какой-то формальный конец предыдущим метаниям в планах развития Черноморского линейного флота. Однако, исходя из ее содержания, становится очевидно, что до сбалансированного варианта ей было все еще весьма далеко. Во-первых, идея постройки сразу серии достаточно крупных кораблей на еще маломощной верфи и при отсутствии опыта судостроения в регионе Днепровско-Бугского лимана явно создавало серьезные предпосылки для затягивания процесса выполнения программы. Во-вторых, утвержденный единственным представителем линейных сил Черноморского флота 66-пушечник с точки зрения перспектив по-прежнему оказывался промежуточным вариантом, поскольку ведущие европейские морские державы (особенно Франция) уже перешли к 74-пушечным линейным кораблям в качестве основной силы своих флотов,⁸⁷ и опирающиеся на помощь французов турки очень быстро могли получить именно такие, гораздо более сильные, корабли.⁸⁸ И в-третьих, отсутствие в указанной программе тяжелых линейных кораблей, представлявших собой главную часть ударной силы эскадр, делало просто неизбежным ее скорый пересмотр, что неизбежно способствовало бы появлению новых проблем.⁸⁹ В общем, оставалось много вопросов, тем более что в отношениях с Турцией сохранялось хроническое напряжение и флот мог понадобиться в любой момент.

Однако самой главной проблемой стала острая нехватка рабочей силы в Херсоне. Положение с ней было настолько серьезным, что Екатерина II обязалась сама контролировать выполнение Адмиралтейств-коллегией требований И.А. Ганнибала: «Желаем мы, чтоб вы и нам не преминули донести о числе людей вам при настоящем положении тамошних дел неминуемо потребных, дабы мы могли сами тем более побуждать о выполнении оного».⁹⁰ В результате к 1782 г., когда вновь резко обострились отношения между Россией и Турцией, в Херсоне не было построено ни одного корабля. Да и работы по оборудованию верфи шли очень медленно. А ведь с момента окончания Русско-турецкой войны прошло уже 8 лет.

66-пушечный линейный корабль «Слава Екатерины»

Более того, в Лимане было совершенно бездарно потеряно и большинство из переведенных сюда в 1779—1780 гг. судов Азовской флотилии. И это при том, что данный перевод, как мы видели, резко ослабил саму флотилию, которая в 1782 г. не имела в строю ни одного фрегата. Таким образом, произошедшая с 1779 г. концентрация внимания на Херсоне, к сожалению, к 1782 г. не оправдалась, напротив, способствовала ослаблению потенциала уже имевшейся Азовской флотилии.

Положение с готовыми кораблями и судостроением в Херсоне в начале 1783 г.⁹¹

* * *

Между тем, новый кризис вокруг Крыма в 1782 г. еще раз наглядно показал Петербургу, что турки от «ничейного» полуострова не откажутся, и вновь остро высветил две проблемы: для окончательного решения черноморского вопроса Крым нужно присоединить к России, а для успешного противостояния Турции теперь, как никогда раньше, необходимо иметь на Черном море линейный флот. Проанализировав ситуацию, российское правительство положило разрешить оба вопроса.

Поскольку линейные корабли уже строились на херсонских верфях, в Петербурге решили дать русской морской силе на Черном море официальный статус флота, и 11 января 1783 г. Екатерина II подписала указ о назначении Ф.А. Клокачева командующим флотом, «заводимым на Черном и Азовском морях». Верховное же руководство Черноморским флотом переходило в руки Азовского и Новороссийского генерал-губернатора Г.А. Потемкина.

Из указа императрицы Екатерины II от 11 января 1783 г.⁹²

Для командования флотом, заводимым на Черном и Азовским морях, тотчас отправить вице-адмирала Клокачева и для принятия потребных наставлений явится ему у генерала, Новороссийского и Азовского генерал-губернатора князя Потемкина.

В конце января Г.А. Потемкин принял решение о переводе основных корабельных сил Азовской флотилии в Ахтиарскую бухту, где они должны были положить начало эскадре Черноморского флота. Остальные же суда флотилии (которая формально сохраняла обособленность) оставались в распоряжении командира Таганрогского порта, который по-прежнему подчинялся и генерал-губернатору, и Адмиралтейств-коллегии. Последняя, благодаря этому, сохранила через указанную контору и руководство судостроением на донских верфях. А поскольку Херсонская верфь была еще маломощна, в то время как на донских находились в разной стадии готовности 4 фрегата (44-пушечные фрегаты №№ 12, 14, 15, 16) и 4 малых судна, а также лес для строительства еще целого ряда судов (при том, что и сами верфи были вполне готовы для такого строительства), Петербург продолжал отводить судостроению на Дону важную роль.

В результате, по решению Екатерины II, в 1783 г. указанные суда были достроены и вошли в строй. При этом, после спуска на воду последнего из упомянутых 4 фрегатов, Адмиралтейств-коллегия в докладе Екатерине II от 27 мая 1783 г. сообщила о полном выполнении январской программы 1778 г. о постройке на Дону 10 фрегатов и бомбардирского корабля: 9 фрегатов и один бомбардирский корабль были построены, еще один фрегат куплен (речь идет о приобретенном у Ф. Фурсова 30-пушечном фрегате «Вестник», построенном на реке Санбек и спущенном в начале апреля 1783 г.). Кроме того, в 1783 г. был закончен капитальный ремонт и перевооружение фрегата «Почтальон», а также на Гнилотонской верфи достроили 4 указанных выше малых судна в рамках программы того же 1778 г. о постройке 10 малых судов. Таким образом, Черноморский флот получил в 1783 г. существенное пополнение.

Кораблестроительные элементы и вооружение фрегата «Вестник»⁹³

Пополнение Черноморского флота кораблями и судами Донской постройки в 1783 г.

Из высочайшего указа Адмиралтейств-коллегии от 11 февраля 1783 г.⁹⁴

Построенные в Азовской флотилии 4 фрегата, из коих один зимует у Рогожских Хуторов, а другие стоят на стапелях, повелеваем спустить в море, не упуская удобного к тому времени.

Из донесения П.А. Косливцева Адмиралтейств-коллегии от 13 мая 1783 г.⁹⁵

Из построенных на верфи при Гнилой Тоне и спущенных на воду фрегатов: Второй на десять вооружается и все принадлежащее от порта завозится; Четвертый на десять 11 мая на Таганрогский рейд приведен и того ж числа с камелей спущен, а Пятый на десять стоит в реке Кутюрьме у Рогожских Хуторов, где поставлен будет на камели для перевода через бар. На верфи при Гнилой Тоне фрегат Шестой на десять спущен на воду 4 мая и 10 числа отправлен к Рогожским Хуторам.

Из донесения Адмиралтейств-коллегии Екатерине II от 27 мая 1783 г.⁹⁶

Итак всемилостивейшая государыня сколько новых фрегатов в донской флотилии построить было расположено и на кои деньги по высочайшим В.И. В. указам получены все оные фрегаты построены и теперь находятся на воде, а именно в Керчи 3, переведено в Таганрог и еще туда перевести остается 4, препровождено в 1780 г. в Херсон 2 и бомбардирский корабль 1, а всего построено 10, да одно купленное судно.

А 8 апреля того же года Екатериной II был подписан манифест о присоединении к России Крыма и Кубани. И 2 мая эскадра вице-адмирала Ф.А. Клокачева из 11 судов (фрегаты «Девятый», «Десятый» и «Тринадцатый», корабль «Хотин», бомбардирский корабль «Азов», поляки «Патмос» и «Екатерина», шхуны «Победослав», «Вечеслав» и «Измаил» и палубный бот «Битюг»), совершив переход из Керчи, прибыла в Ахтиарскую бухту, где к ней присоединились уже находившиеся там фрегаты «Восьмой» и «Одиннадцатый», чем было положено начало Севастопольской эскадре — главной ударной силе создаваемого Черноморского флота. 3 июня здесь был заложен город, 10 февраля 1784 г. названный Севастополем.

Занятие Ахтиарской бухты позволило, наконец, разрешить одну из самых сложных проблем создания Черноморского флота России — проблему его базирования. Первоначально даже предполагалось при новом порте организовать постройку судов, подобно тому, как это делалось в Херсонском адмиралтействе. Во всяком случае, в конце этого года здесь уже велась заготовка лесов на два линейных корабля. Однако это намерение оказалось неосуществимым из-за трудностей и высокой стоимости доставки в Севастополь большого количества необходимых материалов, в первую очередь леса.

Тем не менее, именно Севастополь стал новой главной базой русского флота на Черном море, переняв эти функции у своего предшественника — Таганрога. Первым его строителем выпало стать контр-адмиралу Ф.Ф. Макензи, летом 1783 г. возглавившему Севастопольскую эскадру вместо Ф.А. Клокачева, который, как будет отмечено ниже, оставшись командующим Черноморским флотом, по приказу Г.А. Потемкина убыл заниматься делами в Херсоне.

Хотя первые работы в Ахтиарской бухте начали проводить еще экипажи прибывших сюда на зиму 1782/1783 г. фрегатов «Восьмой» и «Одиннадцатый» — в частности, они построили небольшую казарму, вырыли 4 колодца, а также провели килевание своих судов, однако по-настоящему серьезные работы начались только летом 1783 г. Вот что писал Ф.Ф. Макензи И.Г. Чернышеву 2 июля 1783 г.: «Нынче мы упражняемся в Ахтиарской гавани — делаем казармы, магазины; также завел маленькое адмиралтейство. Я имел счастие в Ахтиарской гавани повалить корабль Хотин до киля, и оный исправил, и нашел ту течь, которая была весьма для него опасна. И по апробации от его высокопревосходительства Федота Алексеевича (Клокачева. — Авт.) моих расположений в здешнем месте, подает мне великую надежду, что и В.С. будет апробовано... Не могу довольно расхвалить В.С. удобности Ахтиарской гавани».⁹⁷

На то, какие именно работы были проведены в зарождавшемся Севастополе в 1783 г., указал в своих записках Д.Н. Сенявин: «...Сперва каждый (командир судна. — Авт.) назначил себе место, куда поставить свое судно на зимовку, там и начал делать пристань и строить прежде всего баню... Потом начали строить для себя домики и казармы для людей; все эти строения делали из плетня, обмазывали глиной, белили известью, крыли камышом на манер малороссийских хат...

Назначив места под строения, доставив туда надобное количество всякого рода вещей и материала, адмирал заложил 3-го числа июня четыре здания. Первое, часовню во имя Николая Чудотворца, на том самом месте, где и ныне церковь морская существует. Другой дом для себя; третье, пристань очень хорошую против дома своего; четвертое, кузницу в адмиралтействе.

Здания эти все каменные, приведены к концу весьма скоро и почти невероятно. Часовня освящена 6-го августа, кузница была готова в три недели, пристань сделана с небольшим в месяц, а в дом перешел адмирал и дал бал на новоселий 1 ноября.

Вот откуда начало города Севастополя.

Между тем сделаны два хорошие тротуара, один от пристани до крыльца дома адмиральского, а другой — от дома до часовни, и обсажены в четыре ряда фруктовыми деревьями. Выстроено 6 красных лавок с жилыми наверху покоями, один изрядный трактир, несколько лавок маркитанских, 3 капитанских дома, несколько магазейнов и шлюпочный сарай в адмиралтействе; все сии строения каменные или дощатые. Бухта Херсонесская отделена от карантина. Инженеры и артиллеристы устроили батарею на мысах при входе в гавань.

Итак, город Севастополь весною 1784 года довольно уже образовался, все строения оштукатурены, выбелены, хорошо покрашены палевой или серой краской, крыши все черепичные, и все это вместе на покатости берега делало вид очень хороший. Самый лучший взгляд на Севастополь есть с северной стороны»⁹⁸.

Но вернемся к майским событиям 1783 г. В отечественную историографию они вошли как начало Черноморского флота России. Однако фактически этот год, как следует из вышеизложенного, стал только формальной точкой отсчета его истории: русская морская сила на Черном море, начало которой положила Азовская флотилия, в значительной мере сыгравшая уже в войне 1768—1774 гг. роль флота, теперь просто приобрела этот статус официально. Да и символично, что в 1783 г. произошло лишь переименование эскадры Азовской флотилии в эскадру Черноморского флота.

* * *

Не менее показательно и то, что в самом 1783 г. реакции на майские события не последовало никакой. Более того, в черноморском судостроении сохранялись процессы, заложенные еще к началу 1783 г. и включавшие отсутствие как единой программы, так и скоординированной деятельности донских и днепровских верфей. Но поскольку, исходя из сегодняшних знаний, известно, что им оставалось всего лишь два года, мы, дабы не прерываться на полуслове, все-таки доведем их рассмотрение до логического конца.

Относительно судостроения в Азово-Донском регионе в 1783—1785 гг. можно сказать следующее. Сохранившая управление донскими верфями Адмиралтейств-коллегия, решила снова использовать их. 10 июня 1783 г. последовал ее указ о постройке на Гнилотонской верфи 4 фрегатов, но по несколько улучшенному проекту А.С. Катасанова. А 13 июня 1783 г. вышло распоряжение о постройке на той же верфи двух пинков, предназначенных для транспортировки грузов. При этом Адмиралтейств-коллегия разрешила заменить постройку двух фрегатов двумя пинками. Однако затем отдельными указами Адмиралтейств-коллегии была подтверждена постройка и оставшихся двух фрегатов.

В итоге в 1783—1786 гг. на Гнилотонской верфи корабельным мастером «подполковничья ранга» О. Матвеевым были построены 4 40-пушечных фрегата «Кинбурн», «Берислав», «Фанагория» и «Таганрог», только проект А.С. Катасанова был несколько улучшен. Данные фрегаты имели длину 130½ футов, ширину 35 футов и глубину интрюма 12 футов 3 дюйма.⁹⁹ То есть было «прибавлено 2 фута 6 дюймов длины, для того чтоб не мешало 13-му (пушечному. — Авт.) окну в поднятии якоря к борту» и по 6 дюймов ширины и глубины интрюма для улучшения хода и лучшего расположения в трюме.¹⁰⁰ Правда, одновременно из штатного вооружения убрали 4 3-фунтовых фальконета. Качество постройки этих фрегатов оказалось еще ниже, чем у фрегатов типа «Восьмой»: они прослужили всего 4 года. Спущенные в 1786 г., они уже в конце 1790 г. оказались неспособными служить. Иными словами, они прослужили только две (!) активные кампании — 1788 и 1790 гг. Строительство же их обошлось в 202 709 руб. 50 коп.¹⁰¹

Что же касается двух пинок, то они были построены по такому же чертежу, как и фрегаты типа «Кинбурн», что позволило переделать их в 1788 г.

во фрегаты. Спущенные в 1784 г., они получили названия № 1 и № 2. Вооружением каждой из них стали 20 пушек (16 8-фунтовых и 8 4-фунтовых).¹⁰² Стоимость постройки обоих пинков составила 89 234 руб.¹⁰³ Стоит отметить, что после постройки указанных выше 4 фрегатов и 2 пинков Гнилотонская верфь прекратила свою работу. Общие затраты на судостроение на донских верфях и заготовку для этого лесов в 1776—1785 гг. составили 1 235 559 руб. 4¼

коп.¹⁰⁴

Кораблестроительные элементы и вооружение 40-пушечных фрегатов типа «Кинбурн»

Из материалов по строительству пинков

1. Из указа Адмиралтейств-коллегии о строительстве пинков¹⁰⁵

...Коллегия предполагает их построить, чтоб они сходствовали с здешними пинками, кои длиною чрез штевни 130, шириною без досок 31, глубина интрюма 12 фут, представляя впрочем искусству мастера расположить сообразно с глубиною тамошних вод.

2. Из экстракта журнала Адмиралтейств-коллегии от 26 июля 1783 г.¹⁰⁶

В. И. В. Адмиралтейств-коллегия всеподданнейше поднесенным в минувшем июне месяце рапортом представлять честь имела, сколько на построение на Гнилотонской верфи повеленных именным В.И. В. от 12 числа того июня месяца высочайшим указом для перевозу припасов в Ахтиарскую бухту двух пинок надобно будет денег, о том не преминет коллегия всеподданнейше донести...
Вследствие того, Адмиралтейств-коллегия не оставила применится прежнему строению тамошних фрегатов, с которыми помянутые пинки построены быть должны равной пропорции из самых фрегатских лесов и с прибавлением для поспешности сверх казенных вольнонаемных людей, каковые и для фрегатов были употребляемы, а потому всемилостивейшая государыня на то строение необходимы надобны противу того как на прежние фрегаты, по подносимому от коллегии В.И. В. в феврале 1780 года всеподданнейшему докладу испрашиваемы и всемилостивейши ассигнованы были, а именно: на каждое судно приходилось б по 74 389 рублей 50 копеек, но из того коллегия, имея уже леса готовые и пушки, оставшие от других судов исключает на первые по сложности из трех цен во что прежде леса обходились, как то: заготовленные казною по Дону и в Казане и там же по подряду поставщика Агарева, а именно по 21 692 рубля, да на артиллерию по 8080 рублей 50 копеек, а всего 29 772 рубля 50 копеек и за тем исключением действительно надобно по 44 617 рублей, а на два 89 234 рубля.

Рассмотрение событий 1783—1785 гг. в Азово-Донском регионе останется неполным, если не коснуться еще одного вопроса. Успешно развивая свое дело, орловский купец (и отставной прапорщик) Ф. Фурсов в июле 1783 г. предложил Адмиралтейств-коллегии построить из своих материалов и своими людьми на реке Самбек или в Таганроге один или 2 фрегата. Им предлагались две конструкции фрегатов: первая предполагала вооружение из 36 или 38 орудий; вторая — 42 пушки. При этом, что особенно важно, Ф. Фурсов предлагал главным калибром артиллерийского вооружения фрегатов обоих проектов избрать 18-фунтовые орудия. В этом его взгляды серьезно опережали подход к фрегатам и Адмиралтейств-коллегии, и Г.А. Потемкина.

Кораблестроительные элементы и вооружение фрегатов, предложенных к постройке Ф. Фурсовым¹⁰⁷

Фрегат первого проекта оценивался Ф. Фурсовым в 55 000 руб., а второго — в 70 000.¹⁰⁸ Выбор проекта должна была сделать Адмиралтейств-коллегия. Контора Таганрогского порта поддержала данное предложение, считая выгодным получить готовый фрегат без всяких хлопот, только заплатив за него. Более того, Ф.А. Клокачев даже распорядился начать строительство фрегата по первому проекту.¹⁰⁹

Однако Адмиралтейств-коллегия указом от 26 июля 1783 г. предложила Ф. Фурсову строить фрегаты по уже зарекомендовавшему себя чертежу А.С. Катасанова. Но пока шла переписка, Фурсов заболел, и возникла пауза. Поправившись в 1784 г., Ф. Фурсов вновь предложил Адмиралтейств-коллегии два проекта фрегатов, с условием строить их в Таганроге. Первый проект копировал фрегаты, вновь заложенные О. Матвеевым на Гнилой Тоне, а второй оставался таким же, как и в 1783 г. Контора Таганрогского порта снова поддержала Ф. Фурсова. В ее донесении в Петербург, между прочим, значилось: «вследствие чего Контора Таганрогского порта входя в рассмотрение всего оного и кондиций, представленных от прапорщика Фурсова и соображая с тем как в здешней гавани перетимберовка производилась фрегату Почтальон довольной величины, который при малой прибылой воде со стапеля на воду спущен хотя и при помощи шпилей, однако без всякого вреда и выведен был совсем кроме внутренних отделок в ковш гавани на довольную глубину, а посему почитает, что и таковой фрегат, каковой прапорщик Фурсов желает построить, прибылой воде спустить и вывести из гавани будет можно... Казна же избавится от всяких хлопот, а примет уже на рейде готовый фрегат...».¹¹⁰

Но в июне 1785 г. Адмиралтейств-коллегия, рассмотрев, наконец, новую инициативу Ф. Фурсова, предложила ему построить вместо фрегатов бомбардирский корабль по образцу «Страшного».¹¹¹ Фурсов согласился, составил смету (бомбардирский корабль должен был обойтись в 47 500 руб.¹¹²), но когда контора Таганрогского порта запросила об этом Адмиралтейств-коллегию, та ответила, что это теперь не в ее компетенции.¹¹³

Таким образом, Черноморский флот не получил ни фрегатов, ни бомбардирских кораблей. Данная ситуация наглядно свидетельствует, насколько верным стало принятое Екатериной II в 1785 г. решение о подчинении Черноморского флота и судостроения для него только Г.А. Потемкину, так как переписка с Петербургом была тормозящим фактором.

* * *

Однако прежде чем рассмотреть высочайший рескрипт Екатерины II от 13 августа 1785 г. который окончательно завершил процесс организации Черноморского флота, проанализируем события на «втором синусе» Черного моря — в Херсоне. Г.А. Потемкин, прибывший в Херсон весной 1783 г., был просто возмущен увиденным. Вот что он писал 11 мая 1783 г.: «Измучился, как собака, и не могу добиться толку по адмиралтейству. Все запущено, ничему нет порядочной записи. По прочим работам также неисправно, дороговизна порядков и неисправность подрядчиков истратили много денег и время... Никто из тех, кои должны были смотреть, не были при своем месте... все были удалены, а в руках все находилось у секретаря у Ганнибалова... которого он увез с собой, не оставив здесь ни лесу, ни денег».¹¹⁴

Следствием стал открытый гнев Г.А. Потемкина на генерал-поручика И.А. Ганнибала, руководившего херсонским адмиралтейством и рапортовавшего, что к началу 1783 г. будут готовы семь кораблей. «Теперь выходит, что и лесу всего на корабли не выставлено, а из выставленного много гнилого», — писал князь.¹¹⁵ Однако И.А. Ганнибал успел вовремя улизнуть в Петербург, где сообщил Екатерине II, что с Херсоном все в порядке. За это он даже получил орден Св. Владимира I степени.¹¹⁶

Между тем, сам Г.А. Потемкин, крайне недовольный увиденным в Херсоне, начал наводить порядок в работе Херсонской верфи. На место убывшего в Петербург И.А. Ганнибала Г.А. Потемкин решил назначить Ф.А. Клокачева, человека с большим опытом, достаточно умелого в управлении многообразными адмиралтейскими и флотскими делами в бытность его командующим Азовской флотилией. В начале мая Ф.А. Клокачев получил ордер Г.А. Потемкина с приказанием отправиться немедленно в Херсон и вступить там в командование адмиралтейской и флотской частями, приняв дела у старшего после отъезда И.А. Ганнибала капитана 1 ранга И.Т. Овцына.¹¹⁷ То, что Г.А. Потемкин был абсолютно справедливо возмущен увиденным в Херсоне, подтвердил и Ф.А. Клокачев в своем первом письме к вице-президенту Адмиралтейств-коллегий И.Г. Чернышеву: «...Осматривал адмиралтейство и строившиеся корабли, которые нашел в малом построении: паче что еще недостаточно, к строению, всякого звания лесов, в коих ни капитан Овцын, ни корабельный мастер, даже и самые содержатели, ни приходного ни расходного счета не знают; в проезд же мой довольное количество видел лесов разбросанных при речках в воде, из которых, от давнего лежания без сбережения много совершенно сгнило. Был я во всех магазинах, чтобы видеть припасы, материалы, однако неожиданно сыскал почти порожние; да и в малом содержатели отчета дать не могут, морского провианта совсем нет, а сухопутного есть самое малое количество. Словом сказать — сей порт нашел и в бедном, и в беспорядочном состоянии...».¹¹⁸ Положение со стоящими на стапелях кораблями было ничуть не лучше. Судя по ведомости, представленной Ф.А. Клокачеву корабельным мастером С.И. Афанасьевым, на заложенном четыре года назад 60-пушечном корабле «Св. Екатерина» из-за появившейся гнили следовало менять обшивку. Из шести намечавшихся к постройке 66-пушечных кораблей только четыре имели выставленный полностью набор.

Херсон. План города. 1794 г. РГВИА

Для наведения порядка в управленческих делах Ф.А. Клокачев учредил контору над портом, состоящую из интендантского, экипажеского, комиссариатского и артиллерийского департаментов. Однако разобраться в запутанной документации оказалось практически невозможно. Считая капитана над портом И.Т. Овцына одним из основных виновников запущенности дел в Херсоне и подозревая его в злоупотреблениях, князь Г.А. Потемкин решил сместить и его, В итоге его место в конце июля занял капитан 1 ранга А.П. Муромцов, лично направленный Екатериной II из Архангельска в Херсон.¹¹⁹

Однако, несмотря на все эти меры, спустить на воду в Херсоне в 1783 г. удалось всего лишь один линейный корабль — 66-пушечную «Славу Екатерины». Остальные 66-пушечники, несмотря на явную активизацию работ, требовали еще немало усилий для своего завершения, а заложенный первым 60-пушечный корабль «Св. Екатерина» и вовсе находился в критической ситуации из-за значительного распространения гнили в наборе корпуса. Спасти его, кстати, так и не удастся, и вскоре он будет разобран прямо на стапеле.

Тем не менее, важнейший прорыв в черноморском судостроении все-таки состоялся: спущенная на воду 16 сентября 1783 г. «Слава Екатерины» открыла столь долгожданную эпоху линейных кораблей на Черном море. Прорыв, который вполне можно назвать именем Г.А. Потемкина, поскольку именно он весной 1783 г. фактически раскрутил деятельность Херсонской верфи.

Пошел на пользу черноморскому судостроению и сам опыт личных работ Г.А. Потемкина в Херсоне. Убедившись, в необходимости постоянного и жесткого контроля выполнения поставленных задач, он установил практику еженедельной и самой подробной отчетности своих подчиненных,¹²⁰ что позволило в дальнейшем и во время его отсутствия избежать повторения ситуации, бывшей на Херсонской верфи на рубеже 1770/1780-х гг.

Оказал Г.А. Потемкин в 1783 г. и еще одно важное влияние на черноморское судостроение — резко изменил подход к укомплектованию флота на Черном море боевыми судами меньшего, чем линейные корабли, ранга. Если первоначально предполагалось строить для Черноморского флота, кроме 66-пушечных кораблей, 32-пушечные фрегаты азовского типа, то теперь было решено иметь в составе флота фрегаты самого большого, 50-пушечного ранга. В частности, в августе 1783 г. князь Г.А. Потемкин предписал вместо заложенного в Херсоне фрегата «малой препорции» приступить к постройке 50-пушечного.¹²¹ А вскоре в бумагах Екатерины II мы видим и следы его предложения о широком строительстве именно этих судов, причем, видимо, даже за счет 66-пушечников.

Из ордера Г.А. Потемкина вице-адмиралу Ф.А. Клокачеву. 3 августа 1783 г.¹²²

На место заложенного в Херсоне малой пропорции фрегата В.П. извольте приказать заложить другой самый большой, такого роду как я с вами изъяснялся, то есть о 50 пушках, которого нижняя батарея были бы 24, и (видимо на самом деле или — Авт.) 18 фунтов, между коими поместить и некоторое число единорогов...

Однако в ответ Екатерина II, в рескрипте от 4 октября 1783 г. указала, что 12 линейных кораблей обязательно должны быть построены в качестве ядра Черноморского флота, хотя 50-пушечные фрегаты также полезны. Г.А. Потемкин спорить не стал, но уже в конце декабря 1783 г. поставил в известность руководство Херсонской верфи, что число 50-пушечных фрегатов «полагается умножить до восьми».¹²³ Тем самым он, кстати, убил двух зайцев: во-первых, вернулся к варианту штата Черноморского флота из 20 основных боевых единиц, который в 1781 г. посчитали невозможным трансформировать в 20 линейных кораблей, а во-вторых, получил возможность ускорить появление линейных судов в Черноморском флоте.

Из рескрипта императрицы Екатерины II князю Г.А. Потемкину-Таврическому. 4 октября 1783 г.¹²⁴

Божью милостью, мы, Екатерина вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.
Нашему генералу, Военной Коллегии вице-президенту, Астраханскому, Саратовскому и Екатеринославскому генерал-губернатору князю Потемкину.
...Что ж принадлежит до построения пятидесяти пушечных фрегатов на Черном море, мы согласны с мнением вашим и позволяем то исполнить, но с тем, чтоб леса на строение линейных кораблей нужные не были истрачены на мелкие суда, к коим мы и фрегаты причисляем и для того желаем, чтоб сооружение таковых фрегатов не инако имело место, как с наблюдением, дабы предполагаемое число для Черного моря двенадцати кораблей скорее отстроено было; а затем мы и сами находим более выгодным большие фрегаты, нежели малые каковых уповательно и ныне в тамошнем нашем Адмиралтействе достаточно...

Из ордера Г.А. Потемкина вице-адмиралу Я.Ф. Сухотину. 28 декабря 1783 г.¹²⁵

2-е. Заготовление потребных для строения флота лесов, есть также предмет которого невозможно упускать из виду. Потщитесь ваше превосходительство благовременно запастись оными, особливож нужными для назначенных в Черное море 50-пушечных фрегатов которых число полагается умножить до осьми...

Возникает вопрос: неужели Г.А. Потемкин совершил-таки столь долгожданный прорыв в осознании возможностей тяжелых фрегатов на южных морях? Ответ получается следующим. Заложенный в декабре 1783 г. в Херсоне первый 52-пушечный фрегат «Св. Георгий Победоносец» (автором его проекта и строителем стал корабельный мастер С.И. Афанасьев) явился фактически двухдечным линейным кораблем,¹²⁶ отличающимся лишь тем, что пушки на нем стояли только на опер-деке, а также на квартер-деке и баке.¹²⁷ 24-фунтовые орудия главного калибра артиллерии этого фрегата также соответствовали уровню линейных кораблей; кстати всего их насчитывалось 28 единиц, дополненных 24 6-фунтовыми орудиями.¹²⁸

Вместе с тем, стоит отметить, что С.И. Афанасьев создавал все-таки фрегат. На это утверждение наводит, во-первых, главный калибр этого фрегата, который совпадал не только с первоначальным вариантом вооружения 58-пушечных фрегатов типа «Третий», но и с предложениями И.Г. Чернышева 1778 г., а во-вторых, внутреннее устройство¹²⁹— наличие двух полноценных деков над ватерлинией, которое роднило его с фрегатами типа «Восьмой» и «Кинбурн» (только на нем это были гон-дек и опер-дек, а на них фактически орлоп-дек и опер-дек). То есть явно просматривается стремление С.И. Афанасьева творчески подойти к созданию этого фрегата, активно используя опыт предшествующих проектов. И формально, в лице своего «Св. Георгия Победоносца» он все-таки создал для России линейный фрегат, причем сделал это даже не с опозданием, как это нередко у нас бывает, а одновременно со Швецией и Францией.

Кораблестроительные элементы и вооружение 50-пушечных фрегатов «Св. Георгий Победоносец»

Кораблестроительные элементы и вооружение шведского и французского фрегатов «Bellona» и «Pomone»¹³⁰

Однако двухдечность «Св. Георгия Победоносца» в любом случае остается двухдечностью. Строиться подобные ему линейные фрегаты могли только в Херсоне, что начисто отрезало весь накопленный потенциал донских верфей и донских фрегатов, а кроме того, увеличивало сроки постройки и ее стоимость, одновременно снижая скоростные качества. Между тем, выигрыш «истинного» (однодечного) линейного фрегата как раз и заключался в том, что при экономии средств и времени получалось судно, способное и к участию в морском сражении, и к крейсерству, что должно было иметь особое значение в ситуации близкой войны России с Турцией.

Иными словами, становится очевидным, что до конца весь смысл понятия «линейный фрегат», как и все его возможности, ни Петербург (запретивший Потемкину заменять линейные корабли на линейные фрегаты), ни Г.А. Потемкин (формулировавший задание С.И. Афанасьеву) и на этот раз, к сожалению, не осознали. Проще говоря, Г.А. Потемкин в предложенных им 50-пушечниках видел пока больше более дешевые и легкие к постройке линейные корабли, нежели настоящие линейные фрегаты. Дополнительным свидетельством этому служат его колебания относительно полезности постройки таких кораблей,¹³¹ что вылилось в закладку после «Св. Георгия» всего лишь двух таких фрегатов.¹³² Однако сам факт обращения Г.А. Потемкина к линейному фрегату, причем с запуском его в серийную постройку, в любом случае был важным шагом в развитии русского военного кораблестроения.

Так или иначе, но в 1783 г. под воздействием Г.А. Потемкина сложилась новая кораблестроительная программа для Черноморского флота, включавшая 12 66-пушечных линейных кораблей и 8 50-пушечных линейных фрегатов. То есть, как мы и предсказывали, началась корректировка планов 1781 г. Забегая вперед, отметим, что в 1784 г. они подверглась еще одной правке: на этот раз в связи с осознанием необходимости иметь тяжелые линейные корабли 2 66-пушечника заменили на 2 80-пушечника.

Однако эти планы, как и предшествующие, еще нужно было реализовать. А это, как показывал предшествующий опыт, в судостроении для Черного моря являлось важнейшей проблемой, тем более что проблем меньше не стало. Не успел Г.А. Потемкин получить согласие Екатерины II на покрытие нехватки людей в Херсоне посылками их из Петербурга, как осенью 1783 г. в Херсоне вспыхнула эпидемия чумы. Болезнь унесла сотни жизней, в том числе и вице-адмирала Ф.А. Клокачева, столь ценимого Г.А. Потемкиным.

Соответственно вновь встал вопрос о назначении нового командующего Черноморским флотом. Выбор пал на вице-адмирала Балтийского флота Я.Ф. Сухотина, имевшего огромный опыт службы на Черном море. В декабре 1783 г. он и сменил Ф.А. Клокачева.

Но и ему вначале не удалось серьезно ускорить наполнение Севастопольской эскадры линейными кораблями. В частности, только вооружение «Славы Екатерины» заняло практически все лето 1784 г., вылившись в целую операцию в связи с отсутствием опыта таких работ в сложном с гидрографической точки зрения районе устья Днепра и Днепровско-Бугского лимана. Не случайно прибытие «Славы Екатерины» на рейд к Очакову, где должны были происходить ее оснастка, загрузка балласта и установка артиллерии, произвело большое впечатление на турок, которые никак не могли поверить, что русским удалось перетянуть такую махину через лиманские мели.

Тем не менее, это произошло. А в последний день августа 1784 г. указанная операция и вовсе завершилась успешно: «Слава Екатерины», оставив лиман, вышла в море и взяла курс на Севастополь. В истории Черноморского флота состоялось еще одно знаменательное событие — ввод в строй первого линейного корабля.

Из донесения вице-адмирала Я.Ф. Сухотина Адмиралтейств-коллегии. 2 сентября 1784 г.¹³³

...Августа 29-го корабль Слава Екатерины и фрегат Херсон¹³⁴ прошли косы, а 31-го числа отправились совсем в море. Здешняя проводка корабля сколь затруднительна, что насилу слишком в два месяца от постановления на камели (два плоскодонных судна для подводки под корабль, подъема его и проводки по мелководью) мог отправить, но думаю, что сей первый опыт научит делать оное скорее...
Прибытие корабля к Очакову турков весьма потревожило... Не мало к тому удивлялись, как такую машину через мелкие воды перетащили и что они сего никак не ожидали, чтоб можно было то сделать...

Однако пока он был всего лишь один, и Г.А. Потемкин вновь концентрирует самое пристальное внимание на деятельности Херсонской верфи. В частности, еще 17 августа 1784 г. он написал Я.Ф. Сухотину: «Из семидневных рапортов В.П. хотя и вижу я, что в каждую неделю сработано в Херсонском адмиралтействе, не могу однако потому заключить какое еще время потребно к окончанию строющихся судов; не оставьте В.П. упоминать о сем в еженедельных ваших ведомостях. Попечение В.П., умножение работников, удовлетворение вас денежными суммами заставляют меня ожидать полнаго успеха в работах и полнаго к тому исполнения высочайшей воли Е. И. В.».¹³⁵

Снова насел Потемкин и на Петербург, добиваясь отправки новых партий работников. В результате сначала 12 октября 1784 г. в Херсоне был спущен 66-пушечный линейный корабль «Св. Павел», а затем 16 июня 1785 г. на воду сошли еще один 66-пушечник «Мария Магдалина» и 50-пушечный фрегат «Св. Георгий Победоносец».¹³⁶ Но и эти темпы явно нуждались в ускорении,¹³⁷ тем более что отношения с Османской империей оставались весьма непростыми.¹³⁸ В этой ситуации Екатерина II увидела выход в передаче всей полноты власти над Черноморским флотом в руки генерал-губернатора Новороссии и Таврической области князя Г.А. Потемкина, равно как и в принятии наконец единого штата флота.

Высочайший рескрипт от 13 августа 1785 г. утвердил подготовленные Г.А. Потемкиным штаты адмиралтейства и флота на Черном море. Это были первые официально принятые штаты, согласно которым Черноморский флот должен был состоять из 2 80-пушечных и 10 66-пушечных кораблей, 8 50-пушечных, 6 32-пушечных и 6 22-пушечных фрегатов.¹³⁹ Рескриптом были узаконены и фактически существовавшая самостоятельность судостроения и флота на Черном море и их полная независимость от Адмиралтейств-коллегии. Для управления всеми флотскими делами организовывалось Черноморское адмиралтейское правление — своего рода уменьшенная копия Адмиралтейств-коллегии. Судостроение на азовских верфях во главе с Таганрогской адмиралтейской конторой изымалось из ведения коллегии и передавалось в подчинение Черноморскому правлению, которое, как и флот, поступало в полное распоряжение князя Г.А. Потемкина.

Рескрипт императрицы Екатерины П светлейшему князю Г.А. Потемкину-Таврическому. 13 августа 1785 г.¹⁴⁰

Божью милостью, мы, Екатерина вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.
Нашему генерал-фельдмаршалу, Военной Коллегии президенту, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потемкину.
Утвердив подданные от вас штаты Адмиралтейству и флоту нашим на Черном море, по главному вашему начальству в том крае, повелеваем быть им в точном ведении и управлении вашем. В следствие чего Черноморское Адмиралтейское Правление о всем, что до строения, снабдения и всякого распоряжения касается, вам единственно представлять и от вас наставления и предписания требовать обязано; Но при том по связи флотов наших вы имеете в узаконенные времена доставлять надлежащие рапорты и ведомости к генералу адмиралу. Мы указали нашей Адмиралтейств-коллегии по сим вновь изданным от нас штатам и пот требованиям вашим наполнить флот нужным числом офицеров, коих дальнейшее произвождение на основании установленной морской службы будет уже к вам относится, представляя нам о тех, коих степени от власти нашей зависят. Сумму на содержание Адмиралтейства и флота наших на Черном море по штатам повелели мы нашему действительному тайному советнику и генералу прокурору князю Вяземскому отпускать полную, с начала будущего 1786 года: и как по мере успеха в строении кораблей и прочих судов на все оная в первые годы издержана будет; то мы удостоверены, что вы остатками оной распорядите для заведения разных нужных лесных и других запасов. Между тем, нужно есть, чтоб по сношению вашему с Адмиралтейств-коллегией и с действительным тайным советником и генерал прокурором князем Вяземским, учинен был расчет в суммах, на тамошнее адмиралтейство отпущенных, и все в том счеты на первое генваря будущего 1786 года окончены были.
Само собой разумеется, что и Таганрогский адмиралтейский департамент входит под главное начальство ваше и под ведение адмиралтейского правления Черноморского. Вы потому не оставьте о тамошнем порте и судах сделать надлежащие распоряжения. В чем мы на усердие ваше и службе искусство полагаемся, пребывая к вам Императорскую нашею милостью всегда благосклонно. Дан в Царском селе августа 13 дня 1785 года.

Кстати, об указанных цифрах штата 1785 г. Приводя данные запланированные показатели, никто из исследователей не пытается проанализировать их, в то время как такой анализ оказывается весьма интересным. Ни цифра в 12 линейных кораблей, ни общее число линейных сил в 20 единиц не стали случайностью. В подтверждение этого тезиса приведем следующую таблицу.

Анализ происхождения корабельных штатов Черноморского флота в 1768—1785 гг.

О чем же говорят приведенные в таблице данные? Главным образом о том, что морские силы для борьбы против Турции рассчитывались, исходя из вполне определяемых критериев. Вначале это были силы, считавшиеся достаточными для успешного противостояния турецкому флоту (10 «военных кораблей»), а затем — строившиеся исходя из общей концепции флота, необходимого в мирное время для эффективного отражения возможного нападения (20 линейных единиц), причем и во втором случае основное ядро фактически сохранялось в рамках опыта Русско-турецкой войны, то есть достаточности 10—12 кораблей. Таким образом, развитие штатов Черноморского флота было тесно связано со всем ходом борьбы за решение черноморской проблемы, в том числе с доктриной развития русского флота 1764 г. При этом российское руководство, как мы видели, достаточно долго сохраняло гибкость подхода к формированию военно-морских сил на Черном море, лишь к концу рассматриваемого периода «скатившись» к жесткому решению — непременной постройке 12 линейных кораблей.

* * *

Какой итог можно подвести событиям 1783—1785 гг.? Он уже более оптимистичен. Закончилось организационное строительство Черноморского флота. Были официально приняты первые единые штаты его корабельного состава, наметившие сооружение в том числе и первых двух тяжелых 80-пушечных линейных кораблей. Вошли, наконец, в строй два первых 66-пушечных линейных корабля, строился целый ряд других. В 1782—1783 гг. ввели в строй 7 из 9 заложенных по программе 1778 г. 44-пушечных фрегатов. Началось строительство новых 40- и даже 50-пушечных фрегатов. Более того, 50-пушечные фрегаты, наконец-таки, должны были иметь 24-фунтовые орудия на нижнем деке. Правда, обычные фрегаты по-прежнему имели 12-фунтовые орудия на главной батарее, а 50-пушечные фрегаты (поскольку строились двухдечными) больше напоминали попытку самоуспокоения путем создания видимости большого числа линейных кораблей, чем понимание реальных возможностей истинных линейных фрегатов, которые, как указывалось выше, при экономичности постройки годились и для морского боя, и для крейсерства.

Однако, в любом случае, Черноморский флот развивался и развивался достаточно динамично, что особенно важно после застойных 1775—1778 гг. Не случайно в январе 1784 г. Г.А. Потемкин получил высокую оценку своей деятельности в специальном рескрипте Екатерины II, которая писала ему: «Представленные нам вами ведомости о суммах по Херсонскому адмиралтейству и разности в ценах новых подрядов на морскую провизию и прочее, против прежних ясно доказывают, что вы при всем бремени возложенных на вас толь важных дел, каковы были присоединение под державу нашу полуострова Крымского, острова Тамана и Кубанской стороны, устроение того края в надлежащей обороне и приуготовление к действиям военным, не оставили войти и во все надобности части хозяйственной, особливо же по строениям тамошнего морского департамента. Приемля сие новым знаком известной вашей ревности к службе и признавая оное вашим отличным благоволением, удостоверены мы, что отныне все сии части, в том крае под начальством вашим соединенные, благоразумными вашими распоряжениями в добром устройстве и с желаемым нами успехом обращаться будут (курсив наш. — Авт.). Вы сами знаете, колико нужно есть для утверждения безопасности границ наших и для обуздания соседей и завистников славы нашей морское наше ополчение на Черном море довести до пункта, нами предположенного; а потому и обратите все старание ваше на исполнение сей воли нашей... Пребываем впрочем вам Императорскою нашей милостью всегда благосклонны».¹⁴¹

Теперь вопрос состоял только в одном: успеет ли Россия подготовить свой флот к новой войне с Турцией, которая стремительно приближалась? Как показал опыт 1782—1783 гг., к разразившемуся тогда кризису Россия опять не была в должной мере готова, все приходилось делать наспех. А при и без того серьезных проблемах южного кораблестроения это только ухудшало качество спущенных судов: как мы отмечали выше, фрегат «Скорый», спущенный в 1783 г., уже в 1784 г. имел гнилой набор! Но если его все-таки удалось сохранить в строю, то однотипный с ним фрегат «Храбрый», введенный в строй только в 1780 г., в 1784 г. пришлось вывести из числа судов, способных выйти в море.¹⁴²

Из письма контр-адмирала Ф.Ф. Макензи вице-президенту Адмиралтейств-коллегии И.Г. Чернышеву из Ахтиара от 3 февраля 1784 г.¹⁴³

Фрегаты наши, хотя и новые, но требуют много починок, а починить нечем, а наипаче фрегат Скорый, который нынче мною зачат исправляться, и
по открытии наружных досок находим, что набор фрегатский весь сгнил, то извольте В.С. рассудить, как отправляют фрегаты от тамошнего порта и по прибытии оных сюда должен совсем поправлять, которые еще не доделаны.

Таким образом, весь опыт создания русских военно-морских сил на Черном море в 1775—1785 гг. убеждал пока в невозможности быстрого и качественного решения больших задач. Новый же штат 1785 г. предполагал именно такие задачи, что вновь не может не вызвать вопроса об его актуальности: даже обоснованные с военной точки зрения цифры кораблестроительных программ должны опираться на реальные возможности судостроения.¹⁴⁴

А ведь был пример проверенного пути: достаточно вспомнить кораблестроительную политику Петра I в годы Северной войны, когда сначала появились серия 28—32-пушечных фрегатов (в том числе и с тяжелым вооружением) и большое число гребных судов, затем флот насыщался 50-пушечными линейными кораблями, и наконец, последовал переход к тяжелым линейным кораблям 70—90-пушечного ранга. При этом каждый следующий переход осуществлялся лишь по мере накопления опыта и при наличии сил, достаточных для надежной защиты уже достигнутых позиций. Иными словами, в борьбу за господство на Балтике включились только после того, как прочно защитили Финский залив.

Подтвердилась разумность такого подхода и в будущем. В частности, в период Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. именно концентрация усилий на постройке линейных фрегатов позволила и быстро наполнить Севастопольскую эскадру линейными единицами, и эффективно противостоять турецкому флоту. А это, в свою очередь, сразу дало Г.А. Потемкину возможность более планомерно развивать линейные корабли, в том числе найдя наиболее предпочтительные образцы для дальнейшего строительства. Более того, в XIX в. А.С. Грейг для такого специфического театра войны, как Черное море, и такого противника, как турки, а также исходя из реальных возможностей России, вообще предложит вариант из 3 120-пушечных, 6 84-пушечных линейных кораблей, 5 60-пушечных и 5 44-пушечных фрегатов¹⁴⁵ — то есть сочетание тяжелых линейных кораблей и тяжелых фрегатов. И, надо сказать, это полностью отвечало потребностям России.

Соответственно, возвращаясь к периоду 1780-х гг., на наш взгляд, также было логичнее, исходя из постоянного напряжения в отношениях с Турцией, сначала полностью обеспечить флот линейными фрегатами, а затем постепенно искать варианты и качественно строить более тяжелые 74- или 80-пушечные линейные корабли. Тогда и к войне можно было бы успеть, и в военное время действовать более размеренно.

Мы не случайно так часто указываем на значение линейных фрегатов. Вооруженные 24- и 12-фунтовой артиллерией, они по силе огня не уступали 50—60-пушечным турецким кораблям, которые преобладали у противника. В то же время они требовали меньше времени и средств на постройку и обходились ощутимо дешевле. К тому же, налицо были и богатый опыт успешного использования против турок даже фрегатов с обычными пушками, а также опыт строительства линейных фрегатов в Европе, столь часто служившей России образцом для подражания: чего стоит один пример соседней Швеции, построившей в 1780-х гг. сразу серию линейных фрегатов.

Сравнительная оценка линейных фрегатов Черноморского флота относительно линейных кораблей русского и турецкого флотов

Более того, как мы видели, — и Петербург, и Г.А. Потемкин в принципе представляли возможности линейных фрегатов на Черном море (см. программу 1778 г. для Азовской флотилии и результаты запроса Г.А. Потемкиным Петербурга в 1783 г.).

Но одного «в принципе» было, видимо, мало. Требовалась максимальная гибкость. А вот ее-то Петербург, к сожалению, до конца не проявил: уж очень хотелось получить настоящий, как тогда считалось, флот, состоящий непременно из линейных кораблей. Не стал настаивать на линейных фрегатах и Г.А. Потемкин, только-только начинавший плотно заниматься вопросами военно-морского строительства.

Безусловно, анализируя ситуацию сегодня, мы учитываем все видимые последствия, но неизбежно упускаем некоторые, оставшиеся неизвестными, детали. Но нами принимаются в расчет постоянные для России финансовые проблемы и допустимые исторические параллели. Наконец, мы исходим из представления, что всегда нужно готовиться к конкретной войне, согласовывая свои действия с конкретной обстановкой, чего, к сожалению, России практически всегда не хватало.

Тем более что с началом Русско-турецкой войны 1787—1791 гг., после катастрофического похода эскадры М.И. Войновича к Варне, прозрение все-таки наступило, о чем убедительно свидетельствуют три приведенных ниже документа.

Из материалов о роли фрегатов в Черноморском флоте в Русско-турецкой войне 1787—1791 гг.

1. Из письма Екатерины II Г.А. Потемкину от 2 октября 1787 г.¹⁴⁶

Пришло мне на ум еще по случаю того, что пишешь о выводе войск из полуострову, что чрез то туркам и татарам открылся [бы] паки дорога, так-то сказать, в сердце Империи, ибо на степи едва удобно концентрировать оборону. В прошедшие времяны мы занимали Крым, чтоб укратить оборону, а теперь Крым в наших руках. Как флот вычинится, то надеюсь, что сия идея совсем исчезнет и что она представлялась лишь только тогда, когда ты думал, что флота нету. Но естьли хочешь, я тебе дюжинку фрегат велю построить на Дону. Вить и Севастопольский флот ими же пользуется и ныне (курсив наш. — Авт.).

2. Указ Екатерины II Г.А. Потемкину-Таврическому от 5 октября 1787 г.¹⁴⁷

Князь Григорий Александрович. Для умножения флота Черноморского и особливо по настоящему времени, когда корабельное и прочих судов строение в Херсоне и Севастополе войною отчасти затрудняется, казалось бы весьма удобно и выгодно построить десять или двенадцать фрегатов на Дону если возможно пятидесяти пушечных, а буде таковых там соорудить или провести не удобно, в таком случае хотя сорока или тридцати двух пушечные (курсив наш. — Авт.). Вы не оставьте о сем сделать зависящие от вас распоряжения и нас уведомьте. Пребываем впрочем вам благосклонны.

3. Письмо Г.А. Потемкина Екатерине II. 1 ноября 1787 г.¹⁴⁸

Матушка Всемилостивейшая Государыня
Изволите писать, что прикажите построить несколько фрегатов на Дону. Они, конечно, нужны. Но прикажите построить по моему чертежу. Во флоте бдят калибр пушек, а не число. Ежели трехдечный корабль наполнить 12 ф[унтовыми] пушками, то фрегат двадцатипушечный ево побьет, ежели на нем будут 28 ф[унтовые] и 30 ф[унтовые]. Итак нужно, чтобы фрегаты носили большую артиллерию.
Вернейший и благодарнейший подданный князь Потемкин-Таврический.

Однако подчеркнем еще раз: несмотря на все указанные выше недостатки и ошибки, именно в 1783—1785 гг. состоялся, наконец, переход к Черноморскому линейному флоту — событию, значение которого не требует, на наш взгляд, никаких комментариев.

* * *

Так закончился первый этап развития Черноморского флота России, охватывающий период 1768—1785 гг. 1785 год положил конец организационным шатаниям и юридически сосредоточил всю власть над Черноморским флотом в руках одного человека, вдобавок соединил в одном штате линейные корабли и фрегаты. Тем самым фактически было, наконец, легализовано то, что давно имело место и чему сама жизнь требовала подвести итог, поскольку отсутствие скоординированной судостроительной политики на Дону и Днепре только мешало развитию Черноморского флота. Однако был сделан и важный шаг вперед: была создана не зависевшая от Адмиралтейств-коллегии структура управления. Иными словами, начался небывалый в России эксперимент воплощения крупного проекта властью отдельной личности, без бюрократических административных пут центрального управления. До проверки его успешности оставалось немного времени — в 1787 г. началась Русско-турецкая война 1787—1791 гг.

Примечания

1. Между тем, к 1774 году в Азово-Донском регионе была создана судостроительная база, организована система ее обеспечения материалами и припасами, отлажен процесс постройки и введения в строй судов рангом до 58-пушечного фрегата включительно. Отказ от использования в полной мере этого ресурса был явной ошибкой.

2. МИРФ. Ч. 6. С. 691—692.

3. Смирнов А.А. Первая программа постройки Черноморских линейных кораблей // Судостроение. 1991 № 1. С. 67—69.

4. Там же.

5. Там же; Сацкий А.Г. Первый линейный корабль Черноморского флота // Судостроение. 1988. № 1. С. 55—57; Данилов А.М. Линейные корабли и фрегаты русского парусного флота. С. 34—35; Чернышев А.А. Российский парусный флот: Справочник в 2 томах. Т. 1. С. 42; МИРФ. Ч. 11. С. 275—276.

6. Напомним, основные характеристики 66-пушечных линейных кораблей типа «Слава России», строившихся в России в 1731—1772 гг. были следующие: длина — 155 футов 6 дюймов (46,5 м), ширина — 41 фут 6 дюймов (12,3 м), глубина интрюма — 18 футов (5,4 м); вооружение составляли 26 24-, 24 12- и 16 6-фунтовых орудий.

7. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 251.

8. Там же. С. 251—252.

9. Составлено по: РГАВМФ. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 443. Л. 40—41; Ф. 168. Оп. 1. Д. 31. Л. 262 об. — 263.; МИРФ. Ч. 6. С. 473—474, 753—758.

10. МИРФ. Ч. 6. С. 479.

11. Там же. С. 486.

12. МИРФ. Ч. 6. С. 543; РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 30. Л. 404.

13. РГАВМФ. Ф. 168. Оп. 1. Д. 50. Л. 165.

14. Там же. Ф. 168. Оп. 1. Д. 50. Л. 217.

15. Там же. Л. 218.

16. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 34. Л. 421—424. При этом в качестве долга нужно было еще отдать 52 775 рублей 74 копейки, и дополнительно потратить на введение в строй 93 065 руб. 22 коп. Всего указанные 8 судов должны были обойтись в 582 214 руб. 94¼, коп.

17. МИРФ. Ч. 6. С. 520.

18. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 34. Л. 24—24 об.

19. Там же. Ф. 212, Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 16 об. — 17.

20. Там же. Ф. 172. Оп. 1. Д. 21. Л. 120.

21. МИРФ. Ч. 6. С. 531.

22. Там же. С. 537—538.

23. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 1. Д. 34. Л. 209.

24. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 34. Л. 315.

25. То есть на фрегатах типа «Восьмой» произошло наиболее сбалансированное использование предшествующих им проектов фрегатов типа «Первый» и типа «Пятый».

Интересно, что утвержденные к постройке вслед за ними балтийские 32-/38-пушечные фрегаты «Патрикий» (1778—1779 гг.), «Симион» (1778—1779 гг.), «Слава» (1778—1781 гг.), «Надежда» (1778—1781 гг.), «Возмислав» (1781—1783 гг.), «Подражислав» (1781—1783 гг.) также получили полностью расположенный над ватерлинией орлоп-дек, составив подсерию у фрегатов типа «Павел». Основание для такого утверждения дает сравнение чертежа фрегата «Восьмой» и модели фрегата «Подражислав», хранящейся в Центральном Военно-Морском Музее Санкт-Петербурга.

26. Головачев В.Ф. История Севастополя как русского порта. С. 85—86.

27. МИРФ. Ч. 15. СПб., 1895. С. 275.

28. Составлено по: Крючков Ю.С. Развитие в России линейного парусного флота // Судостроение. 1984. № 10; Сацкий А.Г. Развитие рангоута русских кораблей // Судостроение. 1986. № 1; Крючков Ю.С. Воссоздание чертежей фрегата «Св. Николай» // Судостроение. 1986. № 9.

29. Головачев В.Ф. История Севастополя как русского порта. С. 71.

30. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 34. Л. 495.

31. Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. М., 2003. С. 40.

32. Там же.

33. Там же. С. 42.

34. Там же.

35. Кессельбреннер Г.Л. Хроника одной дипломатической карьеры (Дипломат-востоковед С.Л. Лашкарев и его время). М., 1988. С. 66.

36. Там же. С. 69.

37. Записки адмирала Шишкова, веденные им во время путеплавания его из Кронштадта в Константинополь. СПб., 1834. С. 6.

38. Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 44.

39. Кессельбреннер Г.Л. Указ. соч. С. 72.

40. Там же. С. 72—73.

41. Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 45.

42. Там же. С. 46—47.

43. Там же. С. 49.

44. Кессельбренннер Г.Л. Указ. соч. С. 82.

45. Там же. С. 77.

46. Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 50.

47. Там же.

48. Там же.

49. Кессельбреннер Г.Л. Указ. соч. С. 88.

50. Скрицкий Н.В. Самые знаменитые флотоводцы России. М., 2000. С. 164.

51. Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 51.

52. Составлено по сведениям из МИРФ. Ч. 6.

53. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 40. Л. 43.

54. Там же. Ф. 172. Оп. 1. Д. 21. Л. 120 об. — 121.

55. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 40. Л. 24.

56. МИРФ. Ч. 6. С. 499.

57. Яркие примеры тому: успешное использование фрегатов с тяжелой артиллерией Ф.Ф. Ушаковым в войне 1787—1791 гг. и индивидуальная победа 44-пушечного фрегата «Венус» над шведским 64-пушечным линейным кораблем «Ретвизан» во время погони после Выборгского сражения 1790 г.

58. Составлено по работе: Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 415—416.

59. Там же. С. 569.

60. Там же. С. 571—572.

61. Степень готовности рассмотрена только под углом способности или неспособности корабля выйти для действий в море. Для оценки боеспособности в целом см. прил. 19 и 20.

62. О взглядах Петра I на фрегаты см. прим. 198 к главе II.

63. МИРФ. Ч. 6. С. 576—578.

64. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 52. Л. 30 об. — 31 об.

65. Там же. Д. 24. Л. 8—10.

66. Там же. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 21.

67. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 30. Л. 400—400 об.

68. Там же. Ф. 197. Оп. 1. Д. 76. Л. 79—80.

69. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 30. Л. 402 об.

70. Там же. Л. 404—405.

71. Там же. Ф. 197. Оп. 1. Д. 76. Л. 79—80.

72. Расторгуев В.И. Судостроение на верфях Воронежского края в 1768—1800 гг. С. 429—431.

73. Обращен в бомбардирский корабль.

74. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 45. Л. 52—52 об.

75. Там же.

76. МИРФ. Ч. 6. С. 598.

77. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 45. Л. 75—78 об.

78. Там же. Л. 88—88 об.

79. Данные «Св. Екатерины» даны по: МИРФ. Ч. 6. С. 716.

80. Там же. С. 719.

81. Там же. С. 721.

82. См. прил. 2 (биографический очерк А.С. Катасанова).

83. Смирнов А.А. Первая программа постройки Черноморских линейных кораблей. С. 68.

84. В частности, исходя из формулы Ф. Чапмана, у кораблей типа «Азия» при сохранении на них 24-фунтовой артиллерии этот коэффициент достигал аж трех единиц при норме в одну! (Рассчитано по формуле, приведенной М.М. Окуневым в своей работе «Теория и практика кораблестроения. Руководство для изучения корабельной архитектуры». СПб., 1865. Ч. I. С. 36.)

85. МИРФ. Ч. 12. С. 657.

86. В общем не случайно, когда русские моряки ознакомились с возможностями взятых в 1790 г. в плен шведских 64-пушечников («Rättvisan», «Omheten»), то сделали однозначный выбор в пользу последних, в результате чего при Павле I было принято решение строить новые 66-пушечники по их чертежам (МИРФ. СПб., 1902. Ч. 16. С. 315—316).

87. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 254.

88. В частности, французы начали строительство самой массовой серии своих линейных кораблей — 74-пушечников Téméraire class, вооруженных 28 36-, 30 24- и 16 8-фунтовыми орудиями, а также 4 36-фунтовыми карронадами. Да и на Балтийском флоте в 1780-х гг. начался такой переход. Так, в 1782—1788 гг. в результате ставки на 100- и 74-пушечные корабли, было построено 6 первых единиц и 11 вторых («Победослав», «Ярослав», «Владислав», «Всеслав», «Мстислав», «Св. Елена», «Св. Петр», «Кир Иоанн», «Александр Невский», «Сысой Великий» и «Максим Исповедник»).

89. Тем более что в 1770—1780-х гг. постоянно ходили слухи о возможности продажи Франции туркам своих линейных кораблей. Так было и в 1770, и в 1783 гг. (Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года. (Его подготовка и заключение). С. 118; Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. С. 83), причем один 46-пушечный корабль в 1774 г. французами уже был подарен. Самое интересное, что промежуточность 66-пушечников видимо понимал и вице-президент Адмиралтейств-коллегии И.Г. Чернышев, указывавший на полезность постройки камелей, изначально пригодных для 74-пушечных линейных кораблей. И именно 74-пушечники выделит в качестве основы линейных сил будущего Черноморского флота и Г.А. Потемкин, составляя в 1790 г. свой проект его новых штатов. Однако на рубеже 1770/1780-х гг. предпочли пойти шаблонным путем.

90. Даже Петр I, приняв в 1707 г. первый штат .линейного Черноморского флота, включил в него тяжелые линейные корабли 80-пушечного ранга.

91. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 254.

92. МИРФ. Ч. 6. С. 603—604; Ч. 15. С. 10, 13—15; РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 52. Л. 200—200 об.

93. РГАВМФ. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 36 об.

94. Там же. Ф. 197. Оп. 1. Д. 76. Л. 71—75.

95. МИРФ. Ч. 6. С. 602.

96. Там же. Ч. 15. С. 8.

97. РГАВМФ. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 43 об.

98. Головачев В.Ф. История Севастополя как русского порта. С. 76—77.

99. Давыдов Ю.В. Сенявин. М., 1952. С. 25—26.

100. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 52. Л. 189—189 об.

101. Там же.

102. Там же. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 42, 47 об. — 48 об.

103. Там же. Л. 437.

104. Там же. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 42; Оп. 4. Д. 52. Л. 48—49 об.

105. Там же. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 52 об. — 53.

106. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 52. Л. 33.

107. Там же. Ф. 212. Канцелярия II отдел. Д. 709. Л. 41 об. — 42.

108. Там же. Ф. 212. Оп. 4. Д. 52. Л. 360—361.

109. Там же.

110. Там же. Л. 410—413.

111. Там же.

112. Там же. Л. 425—426 об.

113. Там же. Л. 434—434 об.

114. Там же.

115. Елисеева О.И. Григорий Потемкин. С. 292.

116. Там же.

117. Когда же Екатерина II получила реальную картину, то И.А. Ганнибала попросили по-тихому уйти.

118. Командование Севастопольской эскадрой принял контр-адмирал Ф.Ф. Макензи, который и командовал ею до 1786 г.

119. Головачев В.Ф. История Севастополя как русского порта. С. 75—76.

120. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 257.

121. Ордера Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического Новороссийского генерал-губернатора // История Херсона. Малая иллюстрированная энциклопедия. Ч. 1. Благополучный град Херсон. Херсон, 2009. С. 129—130.

122. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 260.

123. Ордера Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического Новороссийского генерал-губернатора // История Херсона... С. 122.

124. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 260.

125. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве МИД // Сб. РИО. Т. XXVII. 1880. С. 284—285.

126. Ордера Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического Новороссийского генерал-губернатора // История Херсона... С. 129—130.

127. С соответствующим внутренним устройством в лице орлоп-дека, гон-дека, опер-дека, квартер-дека и бака.

128. Смирнов А.А. Первая программа постройки Черноморских линейных кораблей. С. 19—22; РГАВМФ. Ф. 327. Оп. 1. Д. 1180.

129. МИРФ. Ч. 15. С. 524—529.

130. Составлено по: Джемс Д. История Великобританского флота от времен французской революции по Наваринское сражение. Пер. с англ. Николаев, 1845. Ч. 1. С. 172—173; Американские фрегаты // Война на море. 2005. № 10. С. 4; Winfield R. British Warship in the Age of Sail 1793—1817. Design, Construction, Careers and Fates. London, 2005. P. 132; МИРФ. Ч. 13. СПб., 1890. С. 205, 530. По материалам разведки от 1785 г. указывалось, что шведские фрегаты имеют на вооружении 24- и 12-фунтовую артиллерию, но по взятии в 1789 г. фрегата «Venus» на нем оказались лишь 24- и 6-фунтовые пушки.

131. Вот, что в частности, значится в ордере Г.А. Потемкина А.П. Муромцову, направленному 9 ноября 1783 г. вскоре после смерти Ф.А. Клокачева: «7-е. Пятидесятипушечный фрегат рекомендую строить прежде один, а по окончании сего можно уже будет начинать другой если польза и обстоятельства того потребуют (курсив наш — Авт.)...». Ордера Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического Новороссийского генерал-губернатора // История Херсона... С. 126—127.

132. Для сравнения: шведы в 1780-х гг. построили сразу серию из 10 40—44-пушечных фрегатов.

133. Архивные документы 1778—1799 гг. // История Херсона... С. 73. Документ хорошо иллюстрирует цену погони Петербурга за постройкой в Херсоне исключительно линейных кораблей.

134. Проходил тимберовку в Херсоне (бывший фрегат «Седьмой»),

135. Ордера Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического Новороссийского генерал-губернатора // История Херсона... С. 136—137.

136. Смирнов А.А. Новые данные о кораблях Ф.Ф. Ушакова // Судостроение. 1993. № 2—3. С. 69.

137. Так, для 66-пушечников типа «Слава Екатерины» сроки постройки превысили три года, а для 50-пушечников полтора года. Между тем, по данным Н.Н. Петрухинцева даже при Анне Иоанновне сроки постройки 66-пушечников составляли 1 год и 5 месяцев, а 50-пушечников — год и месяц. Причем, с Петрухинцевым можно вполне согласиться — это были вполне оптимальные сроки.

138. Не случайно уже в начале 1784 г. Г.А. Потемкин просчитывал варианты действий против Турции.

139. Головачев В.Ф. История Севастополя как русского порта. С. 93. То есть был утвержден вариант, сложившийся в 1784 г.

140. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве МИД // Сб. РИО. Т. XXVII. 1880. С. 354—355.

141. Там же. С. 292—293.

142. Чернышев А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 213.

143. МИРФ. Ч. 15. С. 25.

144. Иными словами, речь идет о следующем. Как мы видели, состав линейных сил согласно штату 1785 г. был вполне обоснованным, причем даже более удачным, чем вариант 1781 г., в том числе и благодаря тому, что давал юридическую возможность для маневра, так как включал и 50-пушечные линейные фрегаты. Здесь даже можно согласиться с сохранением 66-пушечников, поскольку отказ от них вызвал бы новое и столь ненужное в этот момент нарушение подготовительных мероприятий. Однако в России даже хорошее начинание часто превращается в проблему: сохранение жесткого акцента на создание линейных кораблей при столь большой общей цифре линейных единиц делало и этот штат неподъемным для черноморских верфей.

145. История отечественного судостроения. Т. 1. С. 367—369. В частности, такой штат, по мнению А.С. Грейга, позволял, во-первых, экономить всегда недостаточные российские средства, во-вторых, своевременно заменять вышедшие из строя корабли, а в-третьих, иметь вполне сбалансированный и отвечающий потребностям флот, поскольку 60-пушечные фрегаты годились как для широких индивидуальных действий, в т.ч. вблизи берегов, так и для боя в линии баталии.

146. Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка. 1769—1791. М., 1997. № 800.

147. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве МИД... С. 436.

148. Екатерина II и Г.А. Потемкин... № 814.