Кампании 1769—1770 гг.

Кампании 1769—1770 гг. стали первым этапом создания Азовской флотилии, завершившимся превращением ее в силу, способную действовать на море, а в области боевой деятельности — периодом сугубо оборонительных действий в дельте Дона.

Военные действия в Русско-турецкой войне 1768—1774 гг. начались 15 января 1769 г. В этот день 70-тысячное войско крымского хана Крым-Гирея (50 000 татар и 20 000 турок) вторглось в пределы России. Далее, разделившись на отряды, крымские татары действовали в районах крепости Святой Елизаветы и Бахмута. И хотя в итоге они были отбиты и там, и там, но прежде успели опустошить значительную территорию Приднепровья.¹ В частности, по данным осмотра Елизаветинской провинции в марте 1769 г., понесенный ею урон выглядел так: «Взято в плен мужского полу 624, женского 559 душ; порублены, найдены и погребены 100 мужчин, 26 женщин; отогнано рогатого скота 13 567, овец и коз 17 100, лошадей 1557; сожжено 4 церкви, 6 мельниц, 1190 домов, много сена и прочего...». А ведь разорению подверглись еще и окрестности Бахмута.

Между тем, в феврале 1769 г. Крым-Гирей вернулся в Каушаны. Крымцы с торжеством доносили султану: «Крым-Гирей хан нагрянул с бывшими у него турецким и татарским войском и опустошил московские владения. Около десяти тысяч гяуров он застрелил стрелою рока и с многочисленным полоном прийдя в Крым, предался отдохновению...».² И хотя количество уничтоженных врагов явно было завышенным, само послание точно отразило характер нападения. Таким образом, этот поход крымских татар, повлекший достаточно большие потери и разорение, даже несмотря на свой сравнительно небольшой масштаб, еще раз показал, как важно было для России раз и навсегда решить вопрос безопасности своих южных границ. Ставшее аксиомой положение о том, что Крымское ханство под властью Османской империи — это постоянная головная боль, получило новое подтверждение. Абсолютно прав был историк XIX в. В.Д. Смирнов, когда писал, что «турки в своих видах старались создать из крымцев поголовную разбойничью кавалерию, всякую минуту готовую идти куда угодно в набег».³

Из сочинения С.М. Соловьева «История России с древнейших времен» о последнем набеге крымских татар⁴

Можно было думать, что до весны не будет никакого столкновения с неприятелем; но 15 января крымский хан Крым-Гирей с большим войском (с лишком 70 000 человек) перешел русскую границу у местечка Орла, намереваясь с главными силами вторгнуться в Елисаветградскую провинцию, а оттуда в Польшу, где ждали его конфедераты; они указывали ему и дорогу. Татары, встреченные пушечными выстрелами в Елисаветграде, не решились брать эту крепость, а рассеялись для опустошения и сожжения окрестных селений; та же участь постигла и польские владения, когда явились туда союзники конфедератов. Опустошив, по обычаю, земли и врагов, и друзей, крымские разбойники, довольные ясырем, ушли за Днестр; и хан отправился в Константинополь, повез султану в подарок пленных женщин. Из Елисаветградской провинции было уведено более 1000 человек пленных, много скота, сожжено в ней было более 1000 домов. Другой татарский отряд пробрался к Бахмуту и опустошил также окрестности; отсюда выведено было пленных около 800 человек. Но это было последнее в нашей истории татарское нашествие! (курсив наш. — Авт.)

А весной 1769 г. развернулись уже регулярные действия. Выше нами было отмечено, что план России на 1769 г. был в целом оборонительным, а Турции — наступательным. В чем они состояли? Турки планировали нанести главный удар от Адрианополя через Хотин, к Варшаве и далее на Киев и Смоленск. С юга им должны были помогать войска крымских татар. Намечался и крупный десант турецких войск в районе Азова с последующим ударом на Астрахань.⁵

В свою очередь, Российское правительство планировало 1-й армией А.М. Голицына отбить возможные действия главных турецких сил и занять важную крепость на Днестре — Хотин. 2-я же армия П.А. Румянцева должна была прикрыть южные границы России от вторжений крымских татар. Ей также поручалось отдельным отрядом как можно скорее занять Азов и Таганрог, чтобы открыть выход с Дона на Азовское море и закрыть туркам возможность высадки здесь десантов.⁶

Итоги же 1769 года были следующими. Турция, запланировав на этот год активные наступательные действия, вела себя в эту кампанию крайне пассивно и нерешительно, не проведя в итоге ни одной из намеченных решительных операций, и тем самым, как оказалось, упустила фактически свой единственный шанс добиться в этой войне каких-либо успехов и захватить инициативу.

Россия также не имела крупных успехов, однако данную кампанию могла все же занести себе в актив. Хотя русская армия на Балканском театре действовала не слишком активно,⁷ но все-таки сумела занять Хотин (хоть и с третьей попытки) и фактически сорвать турецкий план генерального наступления.⁸ Кроме того, были достигнуты успехи на Азовском направлении и сделан большой шаг в реализации идеи удара по Турции с тылу: летом и осенью 1769 г. из Кронштадта в Архипелаг ушли две эскадры Балтийского флота под командованием Г.А. Спиридова и Д. Эльфинстона.

П.А. Румянцев-Задунайский. Генерал-фельдмаршал русской армии

Остановимся подробнее на Азовском направлении. Уже 6 марта 1769 г. отряд генерал-поручика Ф.П. Вернеса (из 2-й армии), в составе Вологодского пехотного полка и 1000 казаков, занял полуразрушенную крепость Азов, которая по договору 1739 г. входила в демилитаризованную зону.⁹ Немедленно были начаты работы по ее восстановлению и вооружению. Затем отряд генерала Жедераса из 500 казаков провел поиск к Таганрогу: 17 марта он вошел туда и, выяснив, что турок там нет, отошел назад, оставив наблюдение.¹⁰ Окончательное занятие Таганрога состоялось 2 апреля.¹¹ Были выставлены караулы и высланы казачьи дозоры. В самом же Таганроге началось сооружение сухопутной крепости.

Таким образом, Россия получила выход из Дона в Азовское море. Это был очень важный успех (допустив русских к Азовскому морю, турки совершили большую ошибку), однако впредь России нужно было как можно скорее укрепиться в этих местах, чтобы сохранить занятые позиции и не допустить возможных турецких десантов. Создание же надежной обороны дельты Дона без помощи судов было невозможно. Поэтому Ф. Вернес торопил А.Н. Сенявина со скорейшей присылкой в устье Дона судов его флотилии.

А.Н. Сенявин делал все, что мог, и создание Азовской флотилии шло полным ходом. Однако доставить прамы в дельту Дона весной 1769 г. не представлялось возможным. Поэтому по распоряжению П.А. Румянцева в июне—июле поход в Крым предпринял корпус Г. фон Берга. Он должен был прикрыть Азов и Таганрог и сковать крымских татар обороной собственной территории. Однако, дойдя до Геничи и столкнувшись с нехваткой воды, фуража и невыносимой жарой, Берг не рискнул переправляться через Сиваш и отошел.¹² В рапорте Румянцеву он написал: «Степь была выжжена, корма для лошадей достать было не можно, при том не было иной воды, кроме колодезной гнилой, вонючей и горькой, да и той не доставало для всех». Тем не менее, задача была выполнена, а поход наглядно подтвердил актуальность прежнего опыта.

Между тем, в конце июня 1769 г., благодаря напряженной работе моряков флотилии, к Азову пришли первые суда: 44-пушечные прамы № 2 и № 3.¹³ В это же время в Азов прибыл с верфей и сам А.Н. Сенявин. После совещания с генерал-поручиком Ф.П. Вернесом, на котором была выработана схема оборона дельты Дона, эти прамы заняли следующие позиции: прам № 2 встал «на соединении рек Каланчи и Кутюрьмы», а прам № 3 — «у оконечности города Азова с левой его части». Вперед к взморью с прамов было выслано по шлюпке с офицером для оповещения о возможном появлении противника.¹⁴

Таким образом, как доносил А.Н. Сенявин в Петербург, указанные два прама «не только заняли все с моря проходы к Азову и выше в реку Дон, но стоящий у Азова прам в надобном случае будет защищать и города левую часть».¹⁵

Выписка из журнала Адмиралтейств-коллегии от августа 1769 г.¹⁶

1769 года августа... дня по указу Е.И.В. Адмиралтейств-коллегия, слушав присланных из крепости Святого Дмитрия Ростовского от господина вице-адмирала и кавалера Сенявина минувшего июля от 3, а здесь полученных в 17 день рапортов, из коих помянутую коллегию уведомлены, что... 26 числа того ж июня в трех верстах недоходя до Азова у бывших турецких каланчей достиг и первые два прама № 2 и 3, и по совету при Азове с командиром сухопутным... генерал-поручиком Вернесом из тех прамов по приходе их 28 числа поставил № 2 на соединение рек Каланчи с Кутюрьмою, а № 3 у оконечности города Азова с левой его части: сии два прама не только заняли все с моря проходы к Азову и выше в реку Дон, но и стоящий у Азова прам в надобном случае будет защищать и города левую часть; да с тех прамов на взморье кое расстоянием от них в тридцати верстах приказал иметь в разъезде с офицерами с каждого прама по одной шлюпке ради присмотра не окажутся ль на море неприятельские какие суда и наблюдения идущих с моря ежели случится малых лодок, дабы не пропустить никакого шпиона, а увидя большие суда, чтоб об оных наискорее на прамах уведомили, о чем на все те прамы дал достаточные во всем инструкции, но как де надобны на взморье перед устьями рек Дона, и Кутюрьмы, и Каланчи брандвахты, то хотя высочайшим Е. И. В. указом повелено все вооруженные лодки отдать Дмитриевской крепости обер-коменданту генерал-майору Потапову, однако из оных за нужное он, господин вице-адмирал и кавалер, нашел поставить на те брандвахты из первых прибудущих три лодки, а по всем том распоряжении 30 числа июня ж из Азова прибыл в крепость Святого Дмитрия Ростовского и оттуда отправился в Таганрог для осмотру тамо гавани...

При этом А.Н. Сенявин сам тщательно контролировал позиции прамов. В частности, он несколько раз сам посещал их, знакомясь с ситуацией. А во время его приезда 21 июля с прама № 2 провели ряд артиллерийских стрельб для определения дистанций и пристрелки орудий, после чего позиция прама была несколько изменена.¹⁷

В середине июля к крепости Святого Дмитрия Ростовского прибыли первые 9 военных лодок: 3 из них были направлены для брандвахтенной службы в устья Дона, Каланчи и Кутюрьмы, одна стала использоваться для посылок и 5 остались в резерве у крепости.¹⁸ Таким образом, все проходы в Дон оказались под пристальным контролем.

И хотя остальные суда флотилии из спущенных в 1769 г. так и не смогли в том году прибыть к крепости Святого Дмитрия Ростовского, сев на мелководье в разных местах Дона, тем не менее прибывшие позволили организовать достаточно надежную оборону дельты Дона. И это объективный вывод. Два 44-пушечных прама с достаточно тяжелой артиллерией (18-фунтовыми пушками нижней батареи), расположенные на прекрасно выбранных позициях, в условиях мелководности дельты Дона и вообще северо-восточной части Таганрогского залива, где не могли действовать линейные суда, а остальные в случае прорыва были бы лишены маневра, оказывались весьма грозной силой, да еще при условии поддержки военными лодками и сухопутными войсками.

Таким образом, первую боевую задачу флотилия успешно выполнила. И организована прочная оборона дельты Дона была отнюдь не напрасно: турки готовили доставку к Азову большого десанта для похода на Астрахань, но так и не организовали его. Однако летом 1769 г. (точнее, к сожалению, определить не представляется возможным) турецкий флот «в числе 4 больших кораблей, 2 транспортных галер, полугалер и морских судов до 200» все же пришел в Керченский пролив (здесь вызывает вопрос общая цифра турецких судов, которых, скорее всего, было значительно меньше, но проверить это источники, к сожалению, пока не позволяют). Большие корабли расположились ниже Керчи, а с остальными судами турки даже предприняли экспедицию против Азова и Таганрога, впрочем, достаточно пассивную и закончившуюся полной неудачей: после того как на Долгой косе на мель встали обе галеры (одну из них туркам все же удалось снять, а вторая была разбита погодой), турки отказались продолжить поход и вернулись в Керченский пролив. Здесь на турецких кораблях вспыхнул бунт из-за неуплаты жалования, в ходе которого был убит командующий эскадрой, после чего турки простояли в бездействии до октября 1769 г., а затем ушли в Константинополь.¹⁹ Отсутствие противодействия русским в создании флотилии и отказ от попытки отбить устье Дона стали второй большой ошибкой турок на данном театре войны.

Естественно, что предугадать столь благоприятный поворот событий было невозможно, поэтому суда Азовской флотилии продолжали нести службу по охране дельты Дона до конца сентября 1769 г.²⁰ И только затем, когда стало окончательно ясно, что турецкой атаки не будет, А.Н. Сенявин отвел на зиму к крепости Святого Дмитрия Ростовского сначала прамы, а затем и лодки.²¹ В рапорте А.Н. Сенявина от 31 октября, в частности, говорится: «...Посему я означенному Пущину предписал стоящий ниже Азова прам номер второй по довольном ево расстоянии и за наступившей уже тогда стужей с 23 сентября вести вверх по реке, а с 1 октября и стоящему у Азова праму номер третьему следовать к Дмитриевской крепости, оставя брандвахтенные две вооруженные лодки на устьях рек Дона и Кутюрьмы на взморье до 15 октября с которого числа и тем лодкам также следовать к Дмитриевской крепости».²²

Кампания 1769 г. для Азовской флотилии закончилась, причем успешно. Отметим только, что данные шканечных журналов прамов свидетельствуют о том, насколько нелегким для экипажей было несение службы на Дону. Так, на праме № 2 10 июля больных было 46 человек, а к 23 августа — уже 72! На праме же № 4, который остановился у Мигулинской станицы на Дону, так и не дойдя до дельты Дона, в августе произошел настоящий скачок заболеваемости: с 14 по 30 августа число больных увеличилось с 68 до 121 человека.²³

Итак, кампания 1769 г. была завершена. Несмотря на то, что крупных успехов Россия пока не добилась, кампания явно осталась за ней. Был сорван турецкий план и достигнут ряд успехов, а главное — страна подготовилась к войне и переходу к наступательным действиям. Кроме того, даже эти скромные успехи русских войск сумели поколебать верность ногайских татар Турции.

* * *

В кампании 1770 г. Россия решила перейти к активным действиям, центрами которых планировались Балканский театр (главной целью здесь было взятие Бендер²⁴) и Архипелаг (здесь русским эскадрам Балтийского флота предписывалось действиями против Турции с тыла и организацией восстания в Греции отвлечь часть турецких сил с Дуная).²⁵

Кроме того, была скорректирована и формулировка целей России в войне. Военные успехи России в 1769 г., а также возникшее под их влиянием желание ногайских татар отделиться от Турции привели к открытой постановке вопроса о судьбе Крымского ханства.²⁶ Этот вопрос был решен в конце 1769 г., но официально первоначальная формулировка целей войны была уточнена на заседании Совета 15 марта 1770 г.²⁷ Теперь заключение мира могло состояться только при выполнении двух основных условий: во-первых, при получении Крымским ханством независимости от Турции (наметить его присоединение не решились опасаясь международных проблем), а во-вторых, при передаче им России на основании договора какого-нибудь порта и ряда опорных пунктов.²⁸ В резолюции Высочайшего Совета даже записали так: «Не класть оружия, хотя бы то излишнюю войны кампанию нам стоить могло, пока Порта не признает торжественно в своем с нами мирном договоре независимою областию Крым с принадлежащими к нему татарами».²⁹

О том, что это должны быть за пункты, Екатерина II написала новому командующему 2-й армии П.И. Панину 2 апреля 1770 г. Предполагалось получить у турок Керчь, Тамань и Еникале.³⁰ Поскольку же Россия пока не была готова к проведению операции в Крыму, Панину предписывалось попытаться переговорами добиться отложения от Турции нагаев и крымских татар.³¹

Получила задачи на 1770 г. и Азовская флотилия. Сенявину было предписано как можно скорее завершить ее подготовку к действиям на море. И хотя конкретные сроки не ставились, но в Петербурге только приветствовали бы готовность к ним уже в этом году (отметим сразу, что исходя из условий района создания флотилии это было практически невозможно). Боевая же задача флотилии пока фактически оставалась прежней — оборона дельты Дона.

Кампания 1770 г. принесла Турции сокрушительные поражения и на суше, и на море. На Балканском театре 1-я русская армия П.А. Румянцева в трех сражениях: при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле — трижды разгромила турецко-татарские войска великого визиря и, выйдя на левый берег Дуная в его нижнем течении, прочно утвердилась там. Были заняты Браила, Крайова, Измаил, Килия. Успешно действовала и 2-я армия Панина: 16 сентября после ожесточенного штурма были взяты Бендеры.³²

Блестящими оказались и действия русского флота в Архипелаге. Сначала эскадра Г.А. Спиридова сумела поднять восстание греков в Морее, а затем, после соединения с эскадрой Д. Эльфинстона, объединенные русские силы под верховным командованием А.Г. Орлова (фактическим командующим был Г.А. Спиридов) в сражениях при Хиосе и Чесме 24—26 июня 1770 г. полностью уничтожили вдвое превосходившую их турецкую эскадру.³³ В результате основная часть турецкого линейного флота была уничтожена, а русский флот обеспечил себе господство в Средиземном и Эгейском морях.³⁴ Были начаты блокада Дарданелл и действия на морских сообщениях противника.³⁵ В Архипелаге разгоралось восстание местного населения. Греческие острова один за другим присягали России. Турки вынуждены были перебросить часть сил с Дуная и сконцентрировать в Константинополе весь оставшийся флот.³⁶ Наконец, само только пребывание русского флота вблизи Константинополя отрицательно влияло на моральное состояние противника.³⁷

Однако, как указывают английский исследователь М. Андерсон и ряд отечественных историков (М. Мазюкевич, Н.Д. Каллистов, А.Б. Широкорад), русский флот в Архипелаге все же упустил возможность добить Турцию: вместо того чтобы, форсировав практически неукрепленные Дарданеллы, ударить по Константинополю, А.Г. Орлов занялся о. Лемносом, овладеть которым так и не удалось.³⁸ Вывод не безупречный, но, как мы увидим ниже (см. главу V), имеющий под собой серьезные основания.³⁹

Таким образом, стратегическая инициатива и в Архипелаге, и на Дунае перешла в руки русской армии и флота, что имело огромное значение (о выводах из этого чуть ниже). Кроме того, успехи русского флота в Архипелаге создали для турок обстановку, когда им было уже не до Азовской флотилии.

Между тем, в начале 1770 г., естественно, никто не мог предвидеть такого развития событий. Поэтому, занимаясь достройкой «новоизобретенных» кораблей, А.Н. Сенявин не забывал и о защите дельты Дона. В начале марта 1770 г. он послал ордера командующему «прамской эскадры» капитану 1 ранга П.И. Пущину, которыми предписывал:⁴⁰

1) незамедлительно начать оборону дельты Дона, для чего поставить на позиции два прама и несколько военных лодок;

2) по прибытии к крепости Святого Дмитрия Ростовского зимующих на Дону военных лодок передать все их обер-коменданту этой крепости генерал-майору Потапову для выполнения ими транспортных функций.

С «большой водой» к указанным прамам должен был подойти еще один прам (№ 4), зимовавший на Дону у станицы Мигулинской. 7 марта его командиру был направлен об этом ордер, с предписанием следовать «денно и нощно». Прамы же № 1 и № 5, зимовавшие у села Мамон, в связи с достаточностью для надежной обороны дельты Дона трех прамов, А.Н. Сенявин получил разрешение Екатерины II отвести на хранение в Павловск.⁴¹

И уже в апреле 1770 г. прамы № 2 и № 3, вместе с тремя брандвахтенными лодками, выдвинулись на позиции в дельте Дона (6 апреля оба прама начали спуск по Дону от крепости Святого Дмитрия Ростовского). А 23 мая к крепости Святого Дмитрия Ростовского прибыл и прам № 4. Затем он также занял позицию в дельте Дона. Теперь ее оборона выглядела следующим образом. Основу составляли прамы № 2 («Парис»), № 3 («Лефеб») и № 4 («Елень»), которые перекрывали основные фарватеры: «Парис», стоявший у Азова, контролировал рукав самого Дона, «Лефеб» — блокировал реку Кутюрьму, а «Елень» — реку Каланчу. В устьях же этих рек, как и в 1769 г., брандвахтенную службу несли несколько военных лодок.⁴² Кроме того, им всегда могли помочь все остальные военные лодки, а также дубель-шлюпка и палубный бот, которые весной 1770 г. наконец-то прибыли к Азову. Таким образом, флотилия А.Н. Сенявина вновь организовала прочную оборону дельты Дона.

И это, как и раннее начало дежурства судов в том районе, вновь оказалось не напрасным. Как А.Н. Сенявин писал И.Г. Чернышеву, «в апреле месяце приходило к Еникалю галер больших 4, малых 2, полугалер и мелких судов до 70 и стояли до июня, а во оном прибывший из Константинополя паша все суда взял с собой».⁴³ Причиной тому были успешные действия русского флота в Архипелаге, из-за которых туркам стало не до берегов далекого Азовского моря. Гибель же турецкого флота при Чесме и начало блокады Дарданелл вызвали в Константинополе настоящую панику. «Падишах в живейшей тревоге, министры удручены, народ в отчаянии, столица в страхе перед голодом и нашествием. Таково настоящее положение империи, которая за один месяц перед этим считала себя столь грозной»,⁴⁴ — вспоминал французский инструктор в Стамбуле барон Ф. де Тотт.

Тем не менее, не зная о причинах ухода турок, Сенявин продолжал держать отряд в устье Дона в полной боевой готовности.⁴⁵ Только в сентябре 1770 г. он был уведомлен И.Г. Чернышевым о событиях в Архипелаге. В частности, тот писал А.Н. Сенявину, подтверждая панику у турок, что все оставшиеся у них 9 линейных кораблей использованы для защиты Стамбула и что им не до флотилии.⁴⁶

В итоге организация надежной обороны дельты Дона также имела большое значение для России в 1769—1770 гг.: успех турок в этом районе не только лишил бы ее единственного на тот момент выхода на Азовское море (и фактически ликвидировал бы возможность создания на южных морях флотилии), но и в целом создал бы серьезные проблемы в связи с необходимостью переброски сюда войск.

Тем временем, сам А.Н. Сенявин, прибывший 16 мая в крепость Святого Дмитрия Ростовского, занимался достройкой, а затем и переводом «новоизобретенных» кораблей через бар в Таганрог. Эта напряженная работа продолжалась с конца мая до конца сентября, но еще в июне он понял, что подготовить эти корабли к действиям на море в 1770 г. практически уже не удастся (как указывалось в предыдущей главе, это было невозможно из-за выяснившейся крайней трудоемкости процесса перевода «новоизобретенных» кораблей через бар и задержки доставки припасов и материалов для их достройки и вооружения). Об этом Сенявин и доложил в Петербург в ответ на появившиеся с начала лета запросы о возможности действий флотилии на море уже в текущем году.

Причин появления этих запросов было несколько. Во-первых, в Петербурге считали, что в ближайшее время может сложиться ситуация с отложением крымских татар от Турции и передачей ими России порта на Черном море, который, согласно решению от 15 марта 1770 г., сразу же должна была занять Азовская флотилия,⁴⁷ а во-вторых, в мае 1770 г. Г.Г. Орлов выдвинул идею нанесения удара по Константинополю через Босфор.⁴⁸ В операции предполагалось использовать лодки запорожских казаков, суда, добытые на Днестре, а главное — силы Азовской флотилии. В частности, задача морских сил заключалась в переброске десанта с Дуная на Босфор. Кроме того, в июле граф Тотлебен, находившийся в Грузии, также запросил Петербург о возможности получения помощи со стороны Азовской флотилии.⁴⁹ В ответ Сенявин и сообщил неутешительную, но реальную оценку дел на Дону, не позволявшую рассчитывать на использование флотилии в этом году.⁵⁰ Однако поскольку Петербург в качестве порта на Черном море рассматривал Керчь, а без овладения ею флотилия все равно не смогла бы выйти в Черное море, осенью 1770 г. он предложил крайне интересный план операции на следующий год. Он заключался в овладении Керченским проливом. Грамотно просчитанный, план предлагал нанесение двойного удара по Крыму: флотилией с десантом по Керчи и Еникале (для их занятия), а сухопутными войсками — по Перекопу (для отвлечения главных сил крымских татар).⁵¹ При этом А.Н. Сенявин полагал, что после захвата Керчи и Еникале падет и весь Крымский полуостров.

Донесение вице-адмирала А.Н. Сенявина И.Г. Чернышеву с планом действий против Керчи и Еникале, 27 августа 1770 г.⁵²

Приступая к первым моим мыслям, приемлю смелость покорнейше представить: когда военный совет занятие в Крыму крепостей Еникале и Керчи за полезное признать благоволит, а потому из войска сухопутного полного батальона представлением своим от Е. И. В. к посажению на суда мои испросил, желательно б было исполнить оное нынешним еще годом, но, к крайнему моему сожалению, не могу я уверить, чтоб хотя в глубокую осень мог отправиться в море по причине многого недоставания принадлежащего на мои суда, а именно мачт, стеньг и райн, блоков, парусов и разного такелажа, что все, как вижу по рапортам отправлено на плотах и бударах, и которые в следовании сюда за мелководьем нашлись принужденными разгружаться и оставлять по части на берегах, за чем однако ж отправил я нарочных офицеров и приказал всекрайне стараться в скорейшем доставлении до здешних мест рекою и берегом, несмотря ни на какие трудности и издержки. Итак, осталось помышлять на будущую весну; дурно б я о себе сказал, когда б не хотел обнадежить приготовлением имеющиеся здесь судов ко вскрытию воды, как бы оно рано ни было, в чем в будущую зиму и приложу всекрайнее старание. Войска поместятся на все мои суда, а именно: на 12 четырех родов, бот и дубель-шлюпку, два греческих, называемых шаития и пинка, до 800 человек; для них надобен будет провиант, а для провианта суда; и так без военных лодок нельзя, на которые, как сухопутный провиант, так и достальные люди от числа пехотного, а не гарнизонного батальона 236 человек посадятся; нельзя же обойтиться без служителей инженеров и артиллерийских, ибо без первых кто исправить и привесть в оборонительное состояние может крепости, а без последних при защищении из орудиев и действовать будет некому, о числе коих предам на мудрое рассмотрение военного совета, а только донесу, военных лодок сколько для оного потребно к походу в готовности будет. И так исправяся следовать бы с помощью Божьей к желаемому месту, т. е. к Еникалю; сие так ранее действие думаю приведет весь Крым в непреоборимый ужас, коль паче, когда б еще со стороны Перекопа приближаться стали войска Е.И.В. Когда ж Всевышний благоволит намерение сие, то отворен будет путь во все места Черного моря, и тогда не только графу Тотлебену всякое вспоможение и доставление всего делать будет можно, но разорять приморские места; доставление ж от границ империи до сего места на всяком транспортном судне и во всякое время отправлять можно и складывя тут, делать многие обороты, отсель ж употребятся в случае надобности ныне состроенные суда, почему сие место по справедливости заслужит на сей случай имя военного арсенала для дальних мест; паче ж всего убежище будет в случающихся морских несчастиях, как то не редко бывает потеряние стеньг и мачт, течи от качки, когда на море держаться нельзя, куда все таковые беспрепятственно приходить могут, о чем думаю, что есть тако же должность командира иметь помышление; без занятия ж сего места хотя б где на Черном море порт и отведен был, то за узкостью в проливе, как я и в первом моем письме В.С. доносил, и по близости от крепости хода без усиливания пробиться не можно.

Это было новым словом в борьбе за Крым. И здесь необходимо сказать о роли названного документа в выработке общего плана Крымской операции (найденные нами архивные источники позволяют впервые проследить эволюцию этого плана).

Предложенный Сенявиным план тут же подхватил И.Г. Чернышев, дополнительно высказав мысль о необходимости координации удара флотилии и армии, а также предложив прорыв в Крым через Арабатскую стрелку вспомогательного корпуса.⁵³ Видимо, поэтому несмотря на крупные победы русского флота в Архипелаге, он писал Сенявину, недовольному, что не удалось приступить к действиям в 1770 г.: «И в утешение только скажу, что удары, которые вы ему сделать можете, еще гораздо будут чувствительны (курсив наш. — Авт.); поспешите только Бога ради сколько возможно».⁵⁴

После же того как договориться с крымскими татарами об их добровольном отложении от Турции не удалось, а последняя оказалась в сложном положении, в конце 1770 г. было принято решение об овладении сразу всем Крымом. И при составлении плана Крымской операции данный план И.Г. Чернышева вошел в него важнейшим элементом, с некоторым изменением акцентов: главный удар должна была наносить русская армия через Перекоп.⁵⁵

Между тем, Азовская флотилия все же начала действия на Азовском море в 1770 г. Летом этого года началось строительство Петровской крепости на реке Берде, и доставку грузов должен был обеспечить обер-комендант крепости Святого Дмитрия Ростовского Потапов, с помощью подчиненных ему военных лодок⁵⁶ (до этого они занимались транспортировкой грузов в Таганрог). Как только лодки начали выполнять указанные перевозки, А.Н. Сенявин немедленно направил в Таганрогский залив для крейсерства дубель-шлюпку и палубный бог под командованием капитан-лейтенанта Ф.С. Федорова с тремя задачами: прикрыть эти лодки, вести дальний дозор на подступах к Дону и провести гидрографические изыскания в этом районе (речь, в частности, шла об уточнении имевшихся карт).⁵⁷

И только в начале ноября 1770 г. А.Н. Сенявин прекратил транспортировку грузов военными лодками, опасаясь гибели лодок и людей из-за штормовой погоды.⁵⁸ В итоге военные лодки расположились на зиму в крепости Святого Дмитрия Ростовского и Таганроге. В это же время закончил крейсерство и отряд Ф.С. Федорова, после чего дубель-шлюпка и палубный бот пришли на зиму в Таганрог. Немногим раньше — в октябре 1770 г. — закончили дежурство в дельте Дона, стоящие там 2 прама и 3 брандвахтанные лодки (прам «Парис» из-за возникшей течи был отведен к крепости Святого Дмитрия Ростовского еще в сентябре). В частности, Сенявин так сообщил об этом в Петербург 18 ноября: «Стоящие на заставах прамы на реках Дон у Азова Парис, в Каланче Елен, в Кутюрьме Лефеб и брандвахтенные военные лодки, кои за наступившим холодным осенним временем так и что не имея здесь от неприятеля никакой опасности их с тех заставов возвратил к здешней крепости, Парис, по оказавшейся в нем течи еще в сентябре, а прочие в прошедшем октябре месяце, и по том их возвращении приказал по дефектам их исправить к будущей кампании».⁵⁹

Потери флотилии в 1769—1770 гг. составили 14 военных лодок (одна затонула на Дону в 1769 г., а 13 погибли от штормовой погоды на Азовском море в 1770 г.).

Из документов о действиях Азовской флотилии в кампании 1770 г.

1. Из рапорта вице-адмирала А.Н. Сенявина Адмиралтейств-коллегии из крепости Святого Дмитрия Ростовского от 18 ноября 1770 г.⁶⁰

...Стоящие на заставах прамы на реках Дону у Азова Парис, в Каланче Елень, в Кутюрьме Лефеб и брандвахтенные лодки, как за наступивших осенних холодных временах, так и что не имея здесь от неприятеля никакой опасности, их с тех застав возвратил к здешней крепости, Парис, по оказавшейся в нем течи еще в сентябре, а прочие в прошедшем октябре месяце, и потом их возвращении приказал по дефектам исправлять к будущей кампании.
Лодки военные, которые во исполнении всевысочайшего Е. И. В. указа отданы были в ведомство здешней крепости обер-коменданта генерал-майора Потапова и от него во всю сего года кампанию отправлялись с провиантами и разными тягостями в Азов и Троицкую, что на Таганроге крепость, потом в Петровскую, что на Берде крепость же с надобным к сооружению ее, я с первого числа сего месяца возвращающиеся из того транспорта лодки от того к Берде отправления за поздним осенним временем оставил, опасаясь штормов и стужи, чтобы не только судов, но и людей не потерять, да и чтоб успеть их по дефектам к будущей кампании исправить, для чего и отправляю в Таганрогский порт...

2. Ведомость. «Лодкам военным, коих в 1769 году построено 58, но из них следующих чисел штормами разбило»⁶¹

В 1769 году 4 сентября лодка № 18, прошед станицу Клетскую, в 2½ верстах на реке Дону на подводную карчу напоролась и затонула — 1;
В нынешнем 1770 году: из данных Дмитровскому господину обер-коменданту генерал-майору Потапову в транспорт лодок бывшим марта с 27 на 28-е число штормом в Азовском море на Таганрогскую гавань разбило лодки номеров 14, 17, 20, 21, 22, 23 и 28 — 7;
Да 28 марта великою бурей разбило на Таганрогскую гавань лодки номеров 2 и 4 — 2;
30 сентября на Азовском море у Берды разбило лодку номера 5 — 1;
12 октября на том же море подходя к Белосарайской косе разбило лодку номера 58-го — 1;
30 октября у Берды разбило лодку номера 10 — 1;
Да при переводе военного судна Мореи через бар сентября 18-го числа штормом разбило лодку номера 49-го — 1;
Итого, разбившихся лодок 14, осталось годных 44. При разбитии оных лодок из морских служителей потонуло 4, да без вести пропало 3 [человека].

Так закончилась вторая кампания Азовской флотилии. И закончилась вновь успешно: была обеспечена надежная оборона дельты Дона и завершена подготовка к 1771 г. эскадры «новоизобретенных» кораблей для действий на море. Дал высокую оценку проделанной в 1770 г. работе и Петербург. В частности, в октябре 1770 г. И.Г. Чернышев писал А.Н. Сенявину: «Мне ни что так приятно быть не может, как видеть успехи в ваших делах; но когда по всем вашим стараниям в приведении вверенной вам флотилии в тоже состояние, чтоб показав оное действие могли произвести желаемое удовольствие своей самодержице, встретившиеся оному препятствия отводят вас от исполнения в том, не только вы не обвиняетесь, но ни мало на вас не относится, а чисто сердечно говорю: сколько здесь уверены в вашем усердии к службе, столько и по порученной вам экспедиции все ваши дела и все распоряжения приемлются с соответствующим вашей исправности уважением, и я с моей стороны вас совершенно уверяю, что вам нет причины вдавать себя в то смущение, в каком иные по своей неисправности оставаться должны...».⁶²

Что же касается открытия активных военных действий на море, то начать их в 1770 г. оказалось просто невозможно, да, в сущности, они пока и не понадобились. В 1770 г. Россия была еще не готова к проведению Крымской операции, а переговоры с крымскими татарами так ничего и не дали.

Каплан-Гирей на письмо П.И. Панина с предложением добровольного отложения от Османской империи и перехода под покровительство России ответил обескураживающими словами: «Мы Портою совершенно довольны и благоденствием наслаждаемся... В этом твоем намерении кроме пустословия и безрассудства ничего не заключается».⁶³ Предпринятый же в конце мая—июле новый поход в Крым корпуса Г. фон. Берга, с основной задачей надавить на крымских татар (и прежней общей целью в случае возможности овладеть Крымом), потерпел полную неудачу,⁶⁴ еще раз продемонстрировав общие причины неудач предшествующих крымских походов. Дойдя на этот раз до Перекопа и вновь столкнувшись с теми же трудностями, что и в прошлом году (и к тому же увидев достаточно мощные укрепления Перекопа со стоящими за ними войсками крымских татар), Берг остановился, донеся в Петербург о невозможности действовать в Крыму без поддержки флотилии.⁶⁵ Кроме того, этот поход подтвердил необходимость тщательной подготовки экспедиции в Крым и корректировки времени ее начала.

Однако переговоры с ногайскими татарами привели к крупному успеху. Едисанская и Буджакская орды добровольно отложились от Турции.⁶⁶ Заколебались и фактически отложились от Крымского ханства и оставшиеся две ногайские орды — Едичкульская и Джамбулакская, находившиеся в Крыму.⁶⁷ Получив от Каплан-Гирея отказ на просьбу о выходе их с полуострова к остальным ордам, ногайцы из этих орд, самостоятельно выбравшись из Крыма, сообщили русскому командованию немало ценной информации.⁶⁸ Это стало серьезным успехом России, и означало существенный подрыв военной мощи крымского ханства. Более того, ногайцы и в дальнейшем предоставляли важную разведывательную информацию.⁶⁹ Наконец, все неудачи турок и самих крымских татар существенно надломили их моральный дух.

Граф И.Г. Чернышев. Генерал-фельдмаршал от флота. Вице-президент Адмиралтейств-коллегии в 1769—1797 гг.

Таким образом, в результате кампании 1770 г. положение Турции ухудшилось. Победы русского оружия серьезно подорвали ее военный и экономический потенциал. Турецкие вооруженные силы были значительно ослаблены, а самое главное — распылены и скованы на Балканском театре и в Архипелаге, Турция не могла ими больше маневрировать.⁷⁰ В особенно тяжелую ситуацию попали военно-морские силы: большая часть линейного флота была уничтожена, и хотя у турок еще оставалась значительное число малых и гребных судов и даже некоторое число линейных кораблей, но моряки были деморализованы. Осложнилось и внутриполитическое положение Оттоманской Порты. Турция была готова пойти на переговоры о мире.⁷¹ Но сформулированные Россией условия пока не пригодились, поскольку переговоры так и не состоялись. Главной причиной этого стало активное вмешательство Франции, Австрии и Пруссии.⁷² Франция даже была готова продать Турции 12—15 линейных кораблей.⁷³ В итоге, несмотря на все достигнутые Россией в 1770 г. победы, заставить Турцию пойти на мир оказалось невозможно: ведь стратегически она фактически ничего не потеряла.

Завершая анализ кампании 1770 г., необходимо коснуться еще одного события. В Петербурге в том году впервые была сформулирована идея проведения операции по захвату Босфора и Константинополя. В частности, 17 мая на заседании Совета генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов «читал свое мнение об отправлении, по взятии Бендер, корпуса пехоты к Варне для овладения сим местом и переезда с помощью флотилии нашей морем к самому Константинополю дабы получить тем скорый и славный мир. И по оному рассуждаемо было Советом, что теперь ничего утвердительно о сем полагать не можно и потребно на то время по важности материи; но что надобно наперед писать к обоим командующим генералам: к графу Панину о отобрании сведений о судах, какие можно достать на Днестре, и о лодках запорожских казаков, называемых дубами, как далеко они ходят в Черное море и можно ли им пройти безопасно мимо Очакова; а к графу Румянцеву о намерении послать корпус за Дунай и чтоб старался для сего заложить на той реке магазины и утвердиться на оной».⁷⁴

Очевидно, что предложенный Г.Г. Орловым проект пока был лишь общей идеей, без должной проработки деталей. В частности, не были четко поставлены конечные цели экспедиции: захват турецкой столицы или демонстрация для принуждения к миру. Но при этом прослеживаются в нем и знание исторического опыта борьбы на Черном море, и понимание слабых сторон противника.

Что касается первого, то донские и запорожские казаки не только многократно били турецкие эскадры на Черном море, но и периодически совершали блестящие рейды на Константинополь. В 1615 г. запорожцы открыли счет успешным экспедициям казаков против Османской столицы в XVII в.: в ходе их удара были сожжены ближайшие к Константинополю селения в Босфоре. Как пишет Ю.И. Тушин, «султан в это время охотился поблизости от столицы и сам видел дым и огонь горящего города». Когда же разгневанный Осман II направил в погоню за отошедшими запорожцами свой флот, то они и ему сумели нанести поражение у устья Дуная. Более того, казаки захватили в плен не только несколько галер, но и самого капитан-пашу!

В 1621 г. запорожцы вновь атаковали турецкую столицу, причем на этот раз дважды! В первый раз уже одно только появление казачьих судов в устье Босфора вызвало страшную панику в Константинополе. Ф. де Сези писал Людовику XIII: «Ужас в этом городе был так велик, что невозможно описать. Шестнадцать лодок с казаками достигли в эти дни колонны Помпея поблизости от устья канала Черного моря, чтобы захватить карамуссоли (вид судов. — Авт.), сжечь и разрушить селения, и переполох был такой, что множество людей из Перы и Кассомбаши бросилось к Арсеналу спасать свое имущество...».⁷⁵ Вышедшая же им навстречу турецкая эскадра в итоге вернулась, даже не приняв боя. Однако, как оказалось, это было только начало. Во время второго удара казаки добились даже большего: «Далее наехав на Галату, брали, били, секли казаки...».⁷⁶ В 1624 г. казаки опять дважды появлялись в Босфоре. Во время второго набега они сожгли маяк Форос, а также Буюкдере, Еникей, и Истинье.⁷⁷ В 1652 г. тысяча донских казаков под предводительством атамана Ивана Богатого опять подошла к окрестностям столицы Османской империи. Возвращались донцы домой с большой добычей и на обратном пути выиграли бой у 10 турецких галер. Всего же в XVII в. казаки нападали на Босфор в 1615, 1616, 1617, 1620, 1621, 1623, 1624, 1629, 1630, 1652 гг.⁷⁸ Поэтому идея удара была не так уж беспочвенна, особенно если учесть состояние турок в 1770 г. Кроме того, даже не увенчавшийся победой удар мог серьезно морально надломить противника.

По второму же моменту справедливым был вывод о том, что все неожиданное для турок приводит к победам (занятие Азова, появление Азовской флотилии, Чесма...). В 1773 г. А.Г. Орлов отмечал: «Побеждаемы они (турки. — Авт.) были малым числом, потому что обыкновенно пугаются того, о чем не знают, но, пришедши потом в себя, принимают достаточные меры».⁷⁹ А Г.Г. Орлов дополнил: «Это свойственно туркам, как и всем невеждам; потому-то и не надобно давать им время на размышление, а стараться пользоваться их замешательством».⁸⁰

Итак, как указано выше, в ответ на предложение Г.Г. Орлова о проведении экспедиции на Константинополь Советом было решено сообщить о нем П.А. Румянцеву, а также сделать запрос П.И. Панину «о судах, которые можно достать на Днестре и о лодках запорожских казаков, называемых дубами, как далеко они ходят в Черное море и можно ли им пройти безопасно мимо Очакова». В начале сентября 1770 г. Высочайший Совет направляет П.А. Румянцеву уже указание иметь готовым корпус для действий за Дунаем, а А.Н. Сенявину сообщает о планах возможного использования флотилии против Константинополя.⁸¹ Наконец, в ноябре 1770 г, Г.Г. Орлов уже настаивает на осуществлении своего плана в 1771 г. Но Высочайший Совет, одобрив план удара по Константинополю в целом и согласившись с необходимостью дальнейшей подготовки его осуществления, решает все же отложить его и отдать в кампании 1771 г. предпочтение операции против Крыма.⁸² Рескрипт П.А. Румянцеву в марте 1771 г. только подтвердил это решение, наметив реализацию проекта Г.Г. Орлова на 1772 г.

Из записей заседания Высочайшего Совета от 25 ноября 1770 г.⁸³

Объявить при том, что как турки, по полученным из Константинополя известиям, чинят приготовление к продолжению войны, то надлежит и нам употребить все способы привесть себя к тому в состояние. Совет по разным по сему рассуждениям положил для действия в будущей кампании снабдить повелениями командующего второй армией генерала, дабы он учинил попытку на Перекопскую линию, а потом по усмотрению своему и на самый Крым с содействием сколько будет возможно Азовской флотилии... Командующему же первой армией предписать, что действия той армии предоставляются собственному его предусмотрению, учреждая оные на сей стороне реки Дуная до Олты, так, чтоб пользуясь временем к снабдению войск потребным к приведению оных в состояние к распространению с твердостью операций на дальнейшее время, воспретить неприятелю переход с своей стороны за Дунай, на ту же сторону сей реки посылать разве только некоторые партии, если когда он за надобно найдет (курсив наш. — Авт.).

Из письма императрицы Екатерины II генерал-фельдмаршалу П.А. Румянцеву в марте 1771 г.⁸⁴

Российская есть пословица: на Бога надейся, да сам не плошай. Весьма, конечно, желателен мир, но, не видав сему желанию начала, не то, чтобы конец, нужно, несомненно, думать о будущем; в том разуме отправлены к вам морские офицеры для вымерения рек и осмотра лесов; но то и другое бесконечно будет, если вы да я не примемся прямо за дело. Построение судов и какие суда строить, в том большая нужда, если в 1772 году поспешить смелым предприятием конец бед рода человеческого; и для того прошу вас приказать поскорее сделать какое ни на есть положение, что строить, где, кем и из чего, — одним словом, разбудить нерасторопность господ морских, и дайте жизни и живости сему предприятию, дабы время не ушло понапрасну и чрез то мы бы не были принуждены нести еще несколько лет тягостное бремя военного пламени.

Примечания

1. Морской Атлас. Т. 3. Военно-исторический. Ч. 1. Описания к картам. М., 1959. С. 298.

2. Каргалов В.В. Русь и кочевники. М., 2004. С. 482.

3. Там же.

4. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. XIV. История России с древнейших времен Т. 27—28. / Отв. ред.: И.Д. Ковальченко, С.С. Дмитриев. М., 1994. С. 275—276.

5. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 297—298; Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII в. М., 1958. С. 463. План для Османской империи данного времени, безусловно, фантастический. Но нужно иметь в виду, во-первых, крайнюю некомпетентность турецкого руководства, а во-вторых, его чрезвычайную амбициозность. К тому же опыт действий против Азова, как и против северных прикаспийских районов, турки все же имели, причем не только давний. Так, в 1735 г. крымский хан Каплан-Гирей совершил поход через русские земли на Кавказ для захвата прикаспийских владений Персии, а в ходе последовавшей затем Русско-турецкой войны 1735—1739 гг. турки в итоге полностью парализовали действия Донской флотилии П.П. Бредаля на Азовском море.

6. Там же.

7. Там же. С. 298.

8. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 469.

9. Петров А.Н. Война России с Турцией и польскими конфедератами в 1769—1774 гг. Т. 1. С. 296—297.

10. Там же.

11. Там же.

12. Там же. С. 305—307.

13. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 367—368; МИРФ. Ч. 6. С. 277.

14. Там же.

15. Там же.

16. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 367—368.

17. Там же. Ф. 870. Оп. 1. Д. 63085. Л. 25—25 об.

18. МИРФ. Ч. 6. С. 277.

19. Там же. С. 344—345.

20. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 382—383.

21. Там же.

22. Там же.

23. Там же. Ф. 870. Оп. 1. Д. 63087. Л. 15 об. — 18 об.

24. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 472; Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 299.

25. Там же.

26. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 472.

27. Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года. (Его подготовка и заключение). С. 109.

28. Там же. С. 111.

29. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 472.

30. Дружинина Е.И. Указ. соч. С. 111.

31. Там же.

32. О боевых действиях на Дунайском театре военных действий в 1770 г. см.: Клокман Ю.Р. Фельдмаршал Румянцев в период русско-турецкой войны 1768—1774 гг. М., 1951; Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1; Бескровный Л.Г. Указ. соч.

33. Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 309.

34. Там же.

35. Там же. Начало блокады русским флотом Дарданелл вызвало сильную панику в Константинополе, что хорошо описано французским инженером бароном Ф. де Тоттом.

36. МИРФ. Ч. 6. С. 332—333.

37. Дружинина Е.И. Указ. соч. С. 128.

38. Широкорад А.Б. Адмиралы и корсары Екатерины Великой. С. 140; Широкорад А.Б. Тысячелетняя битва за Царьград. М., 2005. С. 220—222; Anderson M.S. Great Britain and the Russo-Turkish war of 1768—1774 // EHR. 1954. Vol. LXIX. P. 47.

39. Подробнее см. в главе V.

40. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 406—406 об.

41. МИРФ. Ч. 6. С. 310.

42. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 386; Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 416 об. Прамы же № 1 и № 5 14 июня 1770 г. благополучно прибыли на хранение в Павловск.

43. МИРФ. Ч. 6. С. 344—345.

44. Россия и Черноморские Проливы (XVIII—XX столетия). С. 56—57.

45. Правда в августе произошло вынужденное изменение в системе обороны дельты Дона: открывшаяся на праме «Парис» течь заставила его оставить позицию и подойти к Азову, а затем в сентябре досрочно уйти к крепости Святого Дмитрия. Его место занял «Елень».

46. МИРФ. Ч. 6. С. 332—333.

47. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 45—46.

48. Там же. С. 49.

49. МИРФ. Ч. 6. С. 327—328.

50. Там же. С. 330—331.

51. Там же.

52. Там же.

53. Сборник военно-исторических материалов / Под ред. Н.Ф. Дубровина. Вып. III. СПб., 1893. С. 302—305.

54. МИРФ. Ч. 6. С. 332—333.

55. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 490; Рескрипты и указы императрицы Екатерины II А.Н. Сенявину // Русский архив. 1871. № 9. С. 1373—1382.

56. МИРФ. Ч. 6. С. 339—340.

57. Там же.

58. РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 3. Л. 416—416 об.

59. Там же.

60. Там же.

61. Там же. Л. 417.

62. МИРФ. Ч. 6. С. 340.

63. Век Екатерины II. Дела балканские. М., 2000. С. 98.

64. Петров А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 280—281, 289—290, 340—342. Этот поход дал важную информацию о состоянии Перекопской укрепленной линии.

65. Там же.

66. Там же. С. 325—326, 355.

67. Там же. С. 355—356.

68. Там же.

69. В своей работе Е.И. Дружинина отметила: «Ногаи подробно осведомляли русское командование о состоянии Крымского ханства. Многие едичкулы до перехода на сторону России находились на полуострове. Выбравшись оттуда, они сообщили "в каком состоянии они крымские береговые города и крепости видели и какими способами через пролив морской перебрались, какая оному ширина и глубина, и о прочем сведении по настоящей войне нужном"». Начальник же едисанцев Джан-Мамед-бей не один раз посылал в Крым «нарочного человека для разведывания о тамошних обращениях и какого намерения крымский народ». Дружинина Е.И. Указ. соч. С. 116.

70. При этом в указанном нами выше труде Е.И. Дружининой (С. 118), а также монографии «Россия и Черноморские проливы (XVIII—XX столетия)» (С. 54) особо отмечается роль экспедиции русского флота в Архипелаг и его победы в Чесменском сражении в создании благоприятных предпосылок для проведения в 1771 г. Крымской операции.

71. Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 487.

72. Там же.

73. Там же.

74. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 49. Стоит отметить, что проблему подготовки и осуществления Босфорских экспедиций попыталась рассмотреть в своей статье «Проблема Босфорских экспедиций Второй половины XVIII — первой половины XIX века» (Новый Часовой. 2006. № 17—18. С. 44) Г.А. Гребенщикова. Однако, во-первых, применительно к войне 1768—1774 гг. она сделала это в совершенном отрыве от контекста событий и, что особенно странно, от действий Азовской флотилии, а во-вторых, ссылки были поставлены ею исключительно на архивный материал, в том числе и по приводимой цитате (РГИА. Ф. 1146. Оп. 1. Д. 276. Л. 213), что выглядит как попытка создать видимость введения документа в научный оборот, между тем как в уже неоднократно использовавшихся нами опубликованных материалах «Архива Государственного Совета» на с. 49 приведен аналогичный текст.

75. Королев В.Н. Указ. соч. С. 138.

76. Там же. С. 141.

77. Тушин Ю.П. Русское мореплавание на Каспийском, Азовеком и Черном морях. М., 1978. С. 112.

78. Составлено по: Морской Атлас. Т. 3. Ч. 1. С. 167—168.

79. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. XV. Т. 29. М., 2003. С. 30.

80. Там же. С. 30—31.

81. Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 1. С. 56—58.

82. Там же. С. 68—69.

83. Там же.

84. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 Кн. Кн. XIV. История России с древнейших времен. Т. 27—28. С. 425.