9. Святослав II — союзник Михаила VII? (к вопросу о достоверности одного эпизода «Истории Российской» В.Н. Татищева)

Святослав Ярославич Черниговский (1027—1076), ставший впоследствии великим князем Святославом II (1073—1076), вероятно, наиболее искусный политик из трех старших Ярославичей. Его дипломатия, нередко граничившая с коварством, отличалась широким спектром затрагиваемых проблем: Святослав проявлял внимание и к Киевщине, и к Новгороду, и к отношениям с Центральной Европой, и к Приазовью. Не последнее место занимали и контакты с Византией, точнее с династией Дук, оказавшейся во главе империи в наиболее критический момент ее истории. Интересы Константина X, его сына Михаила VII и Святослава Ярославича пересекались в Крыму и на Тамани, где оба союзника стремились к сохранению status quo в условиях резкого обострения международной обстановки последней трети XI столетия.

В.Н. Татищев приводит одно любопытное (и вместе с тем неоднозначное) свидетельство, указывающее на прочность связей Святослава II и Дук¹. Не встречаемое в других летописных версиях или в византийских источниках сообщение «Истории Российской», если признать его заслуживающим доверия, знаменует собой едва ли не последнюю попытку оказать помощь вооруженными силами, казалось, гибнущей империи. Однако эти сведения, скорее легендарные, чем реальные, тем не менее нуждаются в некотором комментарии и разъяснении уже хотя бы в силу того, что они нередко рассматриваются в качестве прямого подтверждения едва ли не доминирования Руси (через ее тмутараканскую факторию) в Северном Причерноморье.

Необходимо отметить, что ранее достоверность татищевского известия признавалась одними (В.Г. Васильевский², А.Л. Якобсон³, А.В. Гадло⁴), оспаривалась другими (М.Д. Приселков⁵, М.В. Левченко⁶); сегодня же полемика развернулась между М.Б. Свердловым⁷ и С.Н. Азбелевым⁸.

В этой связи важно учитывать то обстоятельство, что информация о военно-политических отношениях Византии и Руси второй половины XI — начала XII столетия крайне неполна, неточна и противоречива, их следы словно теряются в драматических перипетиях международной обстановки той эпохи. Даже недостоверные, легендарные сведения о византийско-русских связях представляют значительный интерес: опровергнув их, нам удастся хотя бы выяснить то, чего не могло произойти, и, таким образом, пристальнее вглядеться в собираемые по крупицам уже вполне реальные детали контактов двух основных частей «Византийского содружества». Как в свое время справедливо заметил В.Г. Васильевский: «известий Татищева об отношениях русских к грекам никак нельзя отвергать без дальнейших рассуждений. В них что-то есть»⁹. Правда, это «что-то» нередко оказывается бесконечно далеким от реальности, но выявляется только при ближайшем рассмотрении.

Согласно «Истории Российской», в 1076 году в ответ на просьбу василевса Михаила VII о поддержке против болгар и восставшего Херсона Святослав Ярославич, посоветовавшись с братом Всеволодом, собирался лично выступить к Дунаю, в Крым же направив племянника Владимира Мономаха и сына Глеба. Однако вначале смерть великого князя, последовавшая зимой того же года¹⁰, а затем и свержение императора Михаила весной 1078 года¹¹ перечеркнули планы по выполнению «союзнического долга», и уже Всеволод Ярославич «войско все разпустил в домы и сына Владимира из Корсуня возвратил»¹². Таким образом, из татищевского сообщения следует, что экспедиция завершилась не просто успехом (т. е. подавлением мятежа), но захватом Херсонеса. Вместе с тем датировка похода не вполне определена: в «Истории Российской» статья о нем помещена в качестве эпилога рассказа о княжении Святослава II. Х.М. Лопарев, скорее бездоказательно, предлагает точную дату как самого крымского восстания (1074), так и «оставления русскими Корсуня», совпадающую со свержением Михаила VII — 1078 год¹³.

С большим основанием можно предположить, что поход в Крым состоялся между декабрем 1076 (смерть Святослава II) и мартом 1078 (свержение Михаила VII) года, т. е., вероятнее всего, после вскрытия рек весной 1077 года¹⁴, как уже говорилось, при брате и преемнике Святослава Ярославича Всеволоде I — родственнике некогда правившей Македонской династии¹⁵, потенциальном союзнике Византии.

Вероятно, уже летом того же года Владимир Мономах, по всей видимости, был отозван отцом из Херсонеса для участия в возобновившейся войне с Всеславом Брячиславичем Полоцким, тогда как Глеб мог возвратиться в вотчинный Новгород к зиме 1077/1078 года¹⁶. Настораживает неучастие в походе против «корсунян» правившего тогда на Тамани Романа Святославича Красного. Его действия против мятежного Крыма могли стать решающими, как это случилось в 1016 году, когда Мстислав Владимирович протянул руку военной помощи Василию II. Впрочем, отсутствие поддержки со стороны Романа обусловлено исключительно сложным положением Тмутаракани, в котором она оказалась незадолго до рассматриваемых событий, после 1066 года, в связи с чем Киеву пришлось спешно мобилизовать силы Владимира Мономаха и Глеба Новгородского¹⁷.

Оставив пока в стороне основную проблему — проблему достоверности татищевского сообщения, необходимо разобраться с некоторыми вспомогательными вопросами, в частности о противниках Михаила VII, упомянутых им в просьбе к великому князю Святославу. Относительно болгар картина вполне четкая: император мог запросить помощи, вероятно, против движения Георгия Войтеха и Константина Бодина в 1072—1073 годах, охватившего запад Болгарии с городами Девол, Ниш, Охрид, Скопье¹⁸, или болгаро-печенежского мятежа дуки Нестора в Паристрионе в 1074 году¹⁹. Заметим, что В.Г. Васильевский напрямую увязывает летописный факт пребывания киевского митрополита Георгия в Византии в 1073 году с переговорами об оказании Русью вооруженной поддержки империи²⁰. Иными словами, речь может не идти о разрыве Святослава II с митрополией после отъезда ее предстоятеля, как считает М.Д. Приселков²¹.

Ситуация же с мятежом в византийском Крыму выглядит иначе, запутаннее. В.Г. Васильевский, а вслед за ним А.Л. Якобсон и некоторые другие исследователи связывают это событие с убийством византийцами в феврале 1066 года²² Ростислава Владимировича Тмутараканского — напомним, противника как Святослава Ярославича с его сыном Глебом, так и тогдашнего императора Константина X, отца Михаила VII. Согласно этой гипотезе вскоре после гибели Ростислава, возмутившей местное население, в 1066—1074 годах в Херсонесе и Климатах произошло восстание или даже цепь восстаний против центрального константинопольского правительства²³. Подчеркнем, что Херсонес — отдаленный форпост империи, который сам по себе не имел серьезного военного значения и не являлся средоточием северопричерноморской торговли, но представлял исключительную ценность как информационный источник²⁴.

Византийские авторы ни о каких событиях в Крыму на рубеже 1060—1070-х годов не упоминают, тем более нет сведений о подавлении около 1068 года Глебом Святославичем (правившим на Тамани до 1068/ 1069 года²⁵) антивизантийских выступлений в Таврике, которые явились звеном из целой серии восстаний, якобы сотрясавших византийский Крым в 1060—1070-х годах, на что должен указывать факт существования небезызвестного «Тмутараканского камня»²⁶.

Другая проблема связана с первоисточником татищевской информации. М.Б. Свердлов, подчеркивая, что «сведения, которые не находят подтверждения в сохранившихся источниках — внеисточникового происхождения»²⁷, указывает на вторичность известий В.Н. Татищева, который спутал родственные связи императоров²⁸, т. е. для верификации он не использовал достаточно широко распространенные русские хронографы²⁹. Однако С.Н. Азбелев справедливо отвел этот тезис, заметив, что, сообщая путаные сведения, В.Н. Татищев немедленно делает примечание (№ 287), исправляющее и уточняющее пассаж из основного текста «Истории»³⁰. Больше того, именно некоторая неточность в изложении событий византийской истории — признак буквального заимствования из неизвестного и не дошедшего до нас источника³¹.

Заметим, что еще Э. де Муральт (Мюраль) в «Очерках византийской хронографии», опубликованных в 1871 году, использовал сведения аббата Одерико (писавшего историю генуэзских колоний, изданную в конце XVIII века) о восстании в Крыму после отмены торговых привилегий, что привело к обращению императора за помощью к «Всеволоду, великому князю России, который туда отправил своих сыновей Владимира и Глеба»³². Такая путаница (Глеб — не сын, а племянник Всеволода Ярославича) также до известной степени позволяет говорить о недостоверности сведений Муральта³³, а указание на причину восстания стоит рассматривать только как позднейшую вставку, как своеобразную дань рационализму эпохи Просвещения³⁴. Впрочем, вероятность ликвидации коммерческих преференций Херсонеса в условиях острого внешнеполитического кризиса полностью отвергать все же нельзя³⁵. Вместе с тем не без оснований критикующий «антитатищевских» скептиков С.Н. Азбелев в данном вопросе лишь ограничился замечанием, что гипотезу о заимствовании Муральтом сведений из труда В.Н. Татищева выдвинула еще Е.Ч. Скржинская³⁶ (а не М.Б. Свердлов) и это предположение справедливо опроверг А.Л. Якобсон (сообщения Муральта и Татищева «отнюдь не однородны и существенно дополняют друг друга»)³⁷. Таким образом, вопрос об источнике рассматриваемого известия «Истории Российской» остается открытым.

Больше того, основания не доверять сообщению В.Н. Татищева продолжают существовать, причем при ближайшем рассмотрении (т. е. в широком историческом контексте) они приобретают большой вес. Наиболее значительные доводы можно свести к следующему.

М.Д. Приселков (и воспроизводящие его аргументацию И.У. Будовниц³⁸ и М.В. Левченко³⁹) резонно замечает: «упоминаний о походе нет даже в "Поучении" Владимира Мономаха, который наверняка не преминул бы отметить столь масштабное мероприятие, а Глеб Святославич и вовсе находился в то время в Новгороде, в лучшем случае — в Переяславле»⁴⁰. Впрочем, В.Г. Васильевский, полностью полагаясь на В.Н. Татищева, указывает, что Мономах начинает обзор своей деятельности с осени 1074 года, т. е. «сомнительно, что к 1073 году (20-летнему возрасту) он не ходил ни "в ловы", ни в походы, хотя бы и не имея в последних главной, самостоятельной роли»⁴¹. Однако именно потому, что первая фиксированная дата в «Поучении» не 1074 год, а 1068/1069 (поход к Ростову)⁴², мы вынуждены принять аргументацию М.Д. Приселкова. К тому же в 1073/1074 году Глеб сидел именно в Новгороде, а не в Тмутаракани, как считает В.Г. Васильевский, и едва ли мог совершить гигантский марш-бросок на юг даже при поддержке двоюродного брата Владимира Всеволодовича, вероятно, княжившего в Смоленске⁴³. Правда, в «Поучении» в самом деле есть хронологическая лакуна от возращения из Сутейска во Владимир (1069) до похода к Чешскому лесу (1075), но этот факт не позволяет утверждать, что Мономах просто позабыл упомянуть о событиях этого шестилетия⁴⁴.

Тем не менее С.Н. Азбелев настаивает, что, во-первых (как уже отмечалось), поход состоялся не в 1074, а 1077 году, а во-вторых, Мономах, согласно «Поучению», весной 1077 года пришел к Глебу Святославичу «в помочь»⁴⁵. Таким образом, Владимир Всеволодович, прибыв в Новгород, где уже шла подготовка к херсонесской экспедиции, отправился оттуда вместе с двоюродным братом в Крым⁴⁶.

Подобную трактовку едва ли можно принять: зачем идти из Смоленска далеко на северо-восток с тем, чтобы вскоре после этого совершить долгий и утомительный переход на юг? Пожалуй, обоим князьям целесообразнее встретиться где-нибудь поближе к предполагаемому театру боевых действий, скажем, в Киеве, куда Мономах мог просто сплавиться по Днепру из Смоленска. Словом, какую помощь собирался оказывать Владимир Всеволодович Глебу Святославичу, не вполне ясно, хотя факт того, что летом 1077 года Мономах вместе с отцом Всеволодом Ярославичем «ходил под Полоцк», косвенно подтверждает гипотезу, высказанную еще С.М. Соловьевым: Владимир Всеволодович прибыл в Новгород зимой 1076 года для поддержки двоюродного брата в преддверии очередного столкновения с Всеславом⁴⁷. В самом деле, разве мог Всеволод I, наверняка что-то зная о намерениях полоцкого князя, отправлять племянника из стратегически важного форпоста через всю Восточно-Европейскую равнину, через половецкую степь, пусть даже ради оказания помощи василевсу ромеев в отдаленнейшем регионе? Смерть Святослава Ярославича развязала руки Всеславу Брячиславичу на севере и с конца 1076 или начала 1077 годов исконная враждебная деятельность Полоцка по отношению к Новгороду активизировалась⁴⁸.

Больше того, после встречи весной 1077 года на Волыни с шедшим во главе польских наемников Изяславом I (свергнутым в 1073 году Святославом II), Всеволод Ярославич, вероятно, осознав, что шансы на успех невелики, отказался от верховной власти в пользу старшего брата, получив в обмен Чернигов. Одновременно в мае 1077 года Борис Вячеславич (племянник старших Ярославичей, сын покойного Вячеслава Ярославича) попытался овладеть Черниговом, но после восьмидневного правления бежал в Тмутаракань⁴⁹. Таким образом, обстановка на Руси не благоприятствовала какой-либо серьезной и продуманной экспедиции в Крым.

Нельзя забывать и то, что едва ли мятеж в Херсонесе (если признать его реальность) мог настолько взволновать Михаила VII: именно в 1077 году против него вспыхнули сразу два мятежа — Никифора Вриенния на Балканах и Никифора Вотаниата в Малой Азии⁵⁰. Зажатому с обеих сторон Константинополю было явно не до событий на дальней северо-восточной периферии: встал вопрос о свержении правительства Дук, что и произошло год спустя.

Еще раз подчеркнем: чрезвычайно сложно доказывать или опровергать сообщение «Истории Российской», рассматривая его вне тесной связи с политическими событиями как внутри Руси, так и в Византии, вне международного контекста, т. е. «не изолированно, а в связи с историей соседних стран, иными словами, как события всемирно-исторического процесса»⁵¹. Так, М.Б. Свердлов, не доверяющий сведениям В.Н. Татищева, почти не принимает во внимание «византийский фактор», т. е. из его рассуждений не вполне ясно, что происходило в империи 1070-х годов. Он только указывает, что восстание в Западной Болгарии (1072), произошло ранее просьбы Михаила VII, подчеркивая таким образом недостоверность информации о помощи против болгар⁵², но не упоминает ни о политической нестабильности в Константинополе (т. е. всякие меры по ликвидации таврических инсургентов неуместны и даже невозможны), ни о почти непрерывной череде мятежей и варварских вторжений в Придунайскую Болгарию в 70—80-х годах XI столетия⁵³. Иными словами, следует акцентировать внимание на том, что, если имело смысл просить помощи у Киева, то либо (и в первую очередь) против повстанцев и кочевников в Подунавье, либо для борьбы с восстаниями в сердце Византии. В этой связи небезынтересно отметить, что, по сведениям Атталиата и Скилицы, «русские корабли» оказывали помощь Алексею Комнину против братьев Никифора и Иоанна Вриенниев в конце 1077 года⁵⁴. Однако, скорее всего, здесь идет речь не о вспомогательной эскадре, отправленной по решению Киева, скажем, из Тмутаракани, а о какой-то части варяго-русских наемников, посланных из столицы Михаилом VII на выручку Комнину, оборонявшему Константинополь⁵⁵.

Тем не менее ошибочность некоторых сообщений (в частности, рассмотренного выше) из «Истории Российской» не должна приводить к полному отрицанию ее значения как исторического источника, так и памятника историографической мысли. Мы далеки от оценок В.Н. Татищева, характеризующих его как злостного фальсификатора, умышленно дописывавшего и переписывавшего историю далекого прошлого⁵⁶. Здесь надо говорить скорее о некритической обработке материала, использовании не вызывающих доверия (во всяком случае, у современного исследователя) источников и преданий.

Возвращаясь же к предмету настоящей статьи, необходимо подчеркнуть: Святослав II — старый партнер Дук — и его брат Всеволод I, как мы видели, не могли (в силу объективных причин) оказать помощь Михаилу VII против херсонесского восстания, которого, к тому же, по всей вероятности, в середине — второй половине 1070-х годов не случилось. Империи требовалась иная помощь и на иных направлениях — помощь систематическая, не столько военная, сколько кадровая, а здесь Ярославичи были не в состоянии поддержать терпевшего бедствие союзника, обеспечить бесперебойное функционирование сердца ромейской ойкумены. Византия стояла на пороге новой эпохи — эры Комнинов, последнего столетия подъема в уже сильно отличавшемся от своей классической поры обличии, а Русь переживала период трансформации, глубоких политических и социальных сдвигов, кровавых междоусобиц и опустошительных вторжений степняков.

Примечания

1. Татищев В.Н. Собрание сочинений. Т. II—III: История Российская. Ч. II. С. 91—92.

2. Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки // Избранные труды по истории Византии. Кн. 1. Отметим, что мы не станем останавливаться на полемике вокруг адресатов письма (Всеволод Ярославич или Роберт Гвискар), чему, собственно, и посвятил данную статью В.Г. Васильевский. Подробнее об этом см.: Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. С. 407—418; Зимин А.А., Курбатов Г.Л. Рецензия на: М.В. Левченко. Очерки по истории русско-византийских отношений // Византийский временник. Т. XII (37). 1957. С. 281; Кузенков П.В. Византийско-Русские связи при Михаиле VII Дуке в научном наследии В.Г. Васильевского // Российское византиноведение: традиции и перспективы. Тезисы докладов XIX Всероссийской научной сессии византинистов. М., 2011. С. 135—138.

3. Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес.

4. Гадло А.В. Тмутороканские этюды. V. Олег Святославич // Вестник Ленинградского университета. Серия 2. История. Языкознание. Литературоведение. Вып. 2 (№ 9). Апрель 1991.

5. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси.

6. Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений.

7. Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев — автор и редактор «Истории Российской». СПб., 2009.

8. Азбелев С.Н. Походы русских князей на Херсонес в былинной интерпретации // Средневековая Русь. Вып. VII / Отв. ред. А.А. Горский. М., 2007. С. 56—70; Он же. В защиту труда Василия Никитича Татищева // Сборник Русского исторического общества. Т. XI (159): Правда истории / Сост. и отв. ред. И.А. Настенко. Институт российской истории РАН. М., 2011. С. 316—324.

9. Васильевский В.Г. Византия и печенеги. С. 146.

10. Повесть временных лет. С. 85, 223.

11. Исторические записки Никифора Вриенния. С. 133—136; Скабаланович Н.А. Византийское государство и церковь в XI веке. Кн. I. С. 242; Острогорский Г.А. История византийского государства. С. 430.

12. Татищев В.Н. Собрание сочинений. Т. II—III: История Российская. Ч. II. С. 92.

13. Лопарев Х.М. Греки и Русь. С. 19.

14. Азбелев С.Н. Походы русских князей на Херсонес в былинной интерпретации. С. 63; Он же. В защиту труда Василия Никитича Татищева. С. 318.

15. Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Новые материалы о происхождении Владимира Мономаха. С. 218—220; Карпов А.Ю. Ярослав Мудрый. С. 573.

16. Азбелев С.Н. Походы русских князей на Херсонес в былинной интерпретации. С. 64; Он же. В защиту труда Василия Никитича Татищева. С. 319.

17. Гадло А.В. Тмутороканские этюды. V. Олег Святославич. С. 3.

18. Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 447; Литаврин Г.Г. Болгария и Византия в XI—XII веках. М., 1960. С. 402 и сл.

19. Там же. С. 411—414; Васильевский В.Г. Византия и печенеги. С. 41—43.

20. Повесть временных лет. С. 79, 217; Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 446.

21. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. С. 77—78. См. иную и, пожалуй, более убедительную гипотезу о цели поездки митрополита Георгия: Назаренко А.В. Древняя Русь и славяне. С. 205—206.

22. Повесть временных лет. С. 72, 210.

23. Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 447; Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес. С. 22.

24. Литаврин Г.Г. Геополитическое положение Византии. С. 17; Якобсон А.Л. К изучению позднесредневекового Херсонеса. С. 232.

25. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. С. 32; Шахматов А.А. Разыскания о русских летописях. С. 325, 473—474; Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа. С. 98—99.

26. Захаров В.А. Тмутараканское княжество. С. 64—65, 68; Рыбаков Б.А. Русские датированные надписи. С. 16—18; Медынцева А.А. Тмутараканский камень. С. 6—49.

27. Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев. С. 92.

28. В частности, василевс Роман IV Диоген назван отцом Михаила VII// Татищев В.Н. Собрание сочинений. Т. II—III: История Российская. Ч. II. С. 91.

29. Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев. С. ISO-181.

30. Татищев В.Н. Собрание сочинений. Т. II—III: История Российская. Ч. II. С. 249.

31. Азбелев С.Н. В защиту труда Василия Никитича Татищева. С. 317.

32. Muralt E. de. Essai de Chronographie Byzantine, 1057—1453. T.I. St-Petersbourg, 1871. P. 28.

33. В записках самого Одерико В.Г. Васильевский этих фактов не обнаружил и предположил, что они содержатся в неопубликованной части его труда // Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 448—449.

34. Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев. С. 184—185.

35. Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Жизнь и гибель Херсонеса. С. 318; Могаричев Ю.М. Крым в «византийский» период // Сборник Русского исторического общества. Т. X (158): Россия и Крым. М., 2006. С. 49.

36. Скржинская Е.Ч. Рецензия на: А.Л. Якобсон. Средневековый Херсонес. С. 259.

37. Якобсон А.Л. К изучению позднесредневекового Херсонеса. С. 231; Азбелев С.Н. В защиту труда Василия Никитича Татищева. С. 317—318.

38. Будовниц И.У. Владимир Мономах и его военная доктрина. С. 64.

39. Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. С. 412.

40. Повесть временных лет. С. 102, 240. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. С. 77—79; Рапов О.М. Княжеские владения на Руси. С. 97.

41. Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 448.

42. Орлов А.С. Владимир Мономах. М.; Л., 1946. С. 10, 141.

43. Васильевский В.Г. Два письма императора Михаила VII Дуки. С. 450; Рапов О.М. Княжеские владения на Руси. С. 137.

44. Письменные памятники истории Древней Руси. Летописи. Повести. Хождения. Поучения. Жития. Послания: Аннотированный каталог-справочник/ Под ред. Я.Н. Щапова. СПб., 2003. С. 116.

45. Повесть временных лет. С. 102, 240.

46. Азбелев С.Н. Походы русских князей на Херсонес в былинной интерпретации. С. 64; Он же. В защиту труда Василия Никитича Татищева. С. 319.

47. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: В 29 т. Т. II; Поучение Владимира Мономаха // Подг. текста О.В. Творогова, пер. и комм. Д.С. Лихачева // Библиотека литературы Древней Руси. Т. I. СПб., 1997. С. 499—500.

48. Алексеев Л.В. Полоцкая земля. С. 249—250.

49. Повесть временных лет. С. 85, 223.

50. Исторические записки Никифора Вриенния. С. 119—137; Острогорский Г.А. История византийского государства. С. 429—430; Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. IV. С. 52—54.

51. Насонов А.Н. Тмуторокань в истории Восточной Европы. С. 99.

52. Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев. С. 181.

53. Литаврин Г.Г. Болгария и Византия. С. 411, 414—415.

54. Лопарев Х.М. Греки и Русь. С. 19.

55. Анна Комнина. Алексиада. С. 61—63, 444—445.

56. Толочко А.П. «История российская» Василия Татищева: Источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 519—523; Свердлов М.Б. Василий Никитич Татищев. С. 12.