3.1. Стратегия и тактика

Судя по всему, в большинстве случаев стратегические планы боспорского командования носили оборонительный характер. Противник, даже если это были мобильные конные отряды, преодолевая существующие оборонительные линии и сеть гарнизонов, неизбежно должен был замедлить продвижение вперед и подвергнуться риску фланговых ударов. Дальнейшие военные действия боспорской армии должны были четко планироваться на основе получения оперативной разведывательной информации о численности и маршрутах передвижения неприятельского войска, с тем, чтобы неожиданно напасть на главные силы врага и отрезать для него пути к отступлению (Горончаровский в. А., 2004а. С. 96 сл.). Быстрое передвижение контингентов пехоты и конных отрядов при отражении набегов и прочих военных акциях обеспечивала сеть дорог между различными укрепленными пунктами. Наряду со всем этим, могли использоваться такие стратегические приемы, как обеспечение взаимодействия с флотом в отношении переброски войск с его помощью (ср.: Tac. Ann. XII. 17) и продуманная организация защиты тыловых коммуникаций. Конечно, определенную роль в достижении победы играли материальное и инженерное обеспечение, а также дипломатическая подготовка кампании и закрепление ее результатов договорами или клятвами верности, которые нередко сопровождались взятием заложников. Крупные операции наступательного характера — нанесение внезапного удара по важнейшим центрам противника и глубокое проникновение в его тыл — несомненно, должны были согласовываться с римской администрацией провинции Вифиния-Понт или непосредственно с императором. В случае возникновения потенциальной угрозы интересам самой Империи в них могли принять участие подразделения римской армии.

Постоянные военные конфликты с соседними кочевыми племенами, заимствование боспорской пехотой и конницей ряда элементов сарматского вооружения и снаряжения коня не могли не сказаться на развитии тактики, которой придерживалась армия правителей Боспора. Примеров такого рода влияния в истории военного дела достаточно, даже в отношении привыкших к дисциплине римских солдат. Так, Юлий Цезарь, описывая события, связанные с его кампанией против помпеянцев в Испании, отмечает, что солдаты из размещенных там легионов привыкли «к своего рода варварскому способу сражения от постоянных войн с луситанами и другими варварами, так как на солдат вообще оказывают большое влияние нравы тех стран, где они долго стоят» (Caes. De bello civ. I. 44).

Таким образом, в боспорской военной практике неизбежно должны были применяться характерные для сарматской тактики приемы: внезапное нападение; прорыв линии построения противника ударом компактного строя тяжеловооруженных всадников (при необходимости перестроение и вторичный удар); разгром противника по частям; применение в ходе сражения различных маневров и хитростей (охват неприятеля с флангов, притворное отступление, организация засад). Естественно, заимствования в этой области не воспринимались механически, а творчески перерабатывались в соответствии с местными условиями. Так, учитывая структуру боспорской армии, существенную роль в ее тактике на поле боя должна была играть координация действий пехоты с тяжелой и численно преобладавшей легкой конницей (Горончаровский В.А., 2004а. С. 99 сл.).

Наибольший эффект действий панцирной конницы на поле боя достигался ее атакой на строй противника плотной массой вооруженных пиками всадников при надежном прикрытии флангов. Видимо, отряды катафрактариев занимали в строю атакующих передовые позиции, прикрывая всадников, экипированных похуже (ср.: Mielczarek, 1999. P. 87)¹. Как отмечает Вегеций, катафрактарии, поставленные впереди легионов или смешанные с легионной конницей, когда начинается рукопашный бой, часто прорывают ряды противника (Veget. III, 23). Атака сомкнутого строя подобной конницы действительно производила страшное опустошение в рядах противника. Помимо мощи копейного удара, следует учитывать огромное психологическое воздействие, которое оказывал на пешее войско вид несущейся лавины коней (Блаватский, 1954. С. 120). Недаром Тацит говорит о сарматских катафрактариях: «...вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд» (Tac. Hist. I. 79).

После прорыва линии обороны и отсутствия необходимости перестроения бой для катафрактариев, в том случае, если противник обладал сходным вооружением, очевидно, превращался в серию отдельных поединков, нашедших отражение в росписях боспорских склепов. Для сарматского искусства в данном отношении показательна батальная сцена на серебряном кубке из Косики. Удар длинной пики, усиленный тяжестью доспеха, скоростью и массой коня, был страшным и менее удачливый всадник вылетал из седла или лишался жизни. Древко пики часто ломалось, и тогда катафрактарию приходилось полагаться на помощь оруженосца для ее замены либо на длинный меч.

Легковооруженные всадники могли не только начинать сражение, осыпая противника стрелами, или заниматься его преследованием, но и поддерживать в наступлении катафрактариев, которые старались решить исход битвы стремительным натиском и рукопашной схваткой. Эти тяжеловооруженные конные воины, как показывает описание Тацитом битвы союзного сармато-иберо-албанского войска с парфянами в 35 г. н. э., в определенной боевой ситуации могли вполне успешно взаимодействовать и с пехотой, заставляя своих противников «биться в неравных условиях, ибо сверху на них обрушивали удары всадники, а снизу поражали не отстававшие от них пехотинцы» (Tac. Ann. VI. 35). Но если для сарматской кавалерии взаимодействие с пехотинцами — это лишь эпизод, то на Боспоре подобный тактический прием, очевидно, мог использоваться достаточно часто. Такой знаток военного дела, как Аммиан Марцеллин, специально отмечал целесообразность размещения пехоты среди всадников в случае битвы с «закованными в железо воинами», поскольку «пехотинец в опасную минуту боя, когда все внимание сражающегося сосредоточено на противнике, незаметно подкрадываясь по земле, ударом в бок коню может свалить всадника, если тот не побережется, и без затруднений убить его» (Amm. Marc. XVI. 21—22).

Уже с середины I в., в условиях частых столкновений римской армии с варварской панцирной конницей, в составе вспомогательных войск балканских провинций (Мёзия и Паннония) и на восточной границе империи появились имевшие необходимый опыт боспорские всадники. В частности, в Мёзии между 45 и 157—158 г. размещалась ранее стоявшая в Сирии, на Евфрате, I Боспорская ала (Блаватский, 1954. С. 148; Benes, 1978. S. 110). Она относилась к разряду квингенарных, т. е. такой кавалерийский отряд включал 480 воинов (16 турм по 30 человек и 34 лошади в каждой) (Cihorius, 1897. Sp. 1234; Benes, 1978. S. 66). Еще одна I Боспорская ала, но уже милиарная, т. е. численностью в 1000 воинов, была сформирована Траяном накануне второй Дакийской войны 105—106 гг. (Герасимова, 1969. С. 5—11; Рубцов, 2003. С. 145). В условиях участившихся столкновений с сарматами, выступавшими в роли союзников даков, в римской армии появилась I ала паннонских катафрактариев (Рубцов, 2003. С. 139). Позднее, при Адриане, в Паннонии находилась I Боспорская конная милиарная (т. е. 760 пехотинцев + 240 всадников) когорта, командирам которой Тиберию Клавдию Криспину и Титу Флавию Вару Кальвесиану посвящены два почетных декрета из Олимпии и Фокеи (Траков, 1939. С. 244. № 7; С. 264. № 34).

Рис. 106. Схема предполагаемого сражения между армией Арриана и аланами в 135 г. (по А.К. Нефёдкину)

Возможно, с этого времени римские полководцы стали отчасти учитывать и военный опыт, накопленный боспорской армией в противостоянии кочевникам, периодически представлявшим угрозу для восточных провинций Империи. В этом отношении интересно проанализировать написанную Аррианом «Диспозицию против аланов» (Arr. Ac. c. Alan. 1—30), отразившую события 135 г., когда это сарматское племя предприняло набег на территорию Каппадокии. На марше армии рекомендовалось передвигаться одной колонной, в авангарде и арьергарде которой находилась кавалерия. В составе самой колонны сначала следовали чередующиеся вспомогательные пехотные и конные подразделения, причем пехота с флангов охранялась кавалерией (Нефёдкин, 1999. С. 187). В случае внезапного нападения из засады это делало пехотные подразделения не столь уязвимыми. В составе этих частей под командованием Лампрокла находилась II Боспорская конная милиарная когорта лучников, до первой трети II в. размещавшаяся на территории Паннонии (Нефёдкин, 1999. С. 180). Отборная конница занимала центр построения каппадокийской армии, а замыкала его тяжеловооруженная союзная пехота, конница и обоз.

Далее Арриан подробно описывал расположение армии в случае столкновения с противником, имевшим тяжелое вооружение и защитный конский доспех (рис. 106). Предложенная диспозиция была явно рассчитана на сдерживание натиска такого рода конницы и последующего достижения перелома битвы в свою пользу. Основу боевого порядка в данном случае составляли выстроенные в восемь шеренг легионеры. Воины из первых четырех рядов в случае вражеской атаки метали дротики, чтобы свалить на землю коней и сбросить всадников. Последние, если они были в тяжелом вооружении, лишались возможности снова сесть в седло. Кроме того, отражению атаки должны были способствовать боспорские и другие лучники, поставленные в девятом ряду. В задачу конницы входило обеспечение охраны и поддержки пехоты. Конных лучников предлагалось поместить сразу за основным построением, чтобы они могли стрелять через него в противника, что предполагало использование мощных и дальнобойных луков «гуннского» типа. Ерад стрел должен был дезорганизовать врага и расстроить его ряды перед массовой атакой. Той же цели служили другие виды метательного оружия — баллисты и катапульты. Если вражеская конница поворачивала назад, надлежало выделить для ее преследования половину всадников, придав им легкую пехоту.

Скорее всего, боспорская армия придерживалась рассмотренных тактических правил, но главная роль при столкновении с противником отводилась коннице, сопоставимой по численности и составу вооружения с сарматской, тогда как тяжелая пехота, выстроенная фалангой, была основой боевого порядка (Перевалов, 1999а. С. 150—151). В случае необходимости, она могла успешно наступать во взаимодействии с конными воинами или выполнять оборонительные функции и противостоять атаке вражеских всадников, встретив ее стеной щитов (Нефёдкин, 1999. С. 175). В критической ситуации, как свидетельствует одна из недавних эпиграфических находок в Керчи, она могла действовать самостоятельно и не только отразить атаку сарматской конницы, но и нанести ей жестокое поражение (Сапрыкин, 2005. С. 45 сл.) Легковооруженные воины, очевидно, покидали ряды тяжелой пехоты, метали дротики и возвращались на свое место. При этом лучники были в состоянии поражать стрелами живую силу врага, стреляя через головы своих товарищей по оружию.

Относительно действий катафрактариев на поле битвы следует отметить, что панцирный доспех нередко мог стать их «ахиллесовой пятой» и, без взаимодействия с легкой конницей и пехотой, они неизбежно должны были нести тяжелые потери. Описывая нападение девятитысячного отряда роксоланов на провинцию Мёзия, Тацит отмечает: когда сарматские лошади увязли в глубоком и рыхлом снегу, свободно передвигавшиеся римские солдаты беспрепятственно засыпали своих тяжеловооруженных противников дротиками и копьями и пронзали их короткими мечами (Tac. Hist. I. 79). Действительно, в случае потери коня или падения на землю, для таких всадников было достаточно затруднительно безопасно покинуть место сражения. Весьма существенным условием успешного их применения становился рельеф местности, в частности, ровное широкое пространство, обеспечивавшее сохранение боевого порядка в момент атаки. Ведь повторить ее было достаточно сложно, если не удавалось рассечь линию противника после первого столкновения (Veget. III. 23).

Можно также предполагать, что в Северном Причерноморье, где преобладает открытая местность, большую роль играет военный обоз, использовавшийся боспорской армией в целях снабжения и обороны полевого лагеря еще при Спартокидах (Diod. XX. 22). Повозки, поставленные кругом, наподобие укрепленного лагеря, легко было использовать для предотвращения внезапного ночного нападения (ср.: Veget. III. 10; Amm. Marc. XXX. 2. 18—19), и, в целях эффективной обороны, на случай неудачи в сражении. Подобное укрепление из достаточно плотно поставленных друг к другу повозок могло на время дать надежную защиту от врага и сдержать атаку его конницы. Кроме того, в нем хранились военное снаряжение и продовольствие (ср.: Голубовский, 1899. С. 72—79; Плетнева, 1964. С. 133—140; Черненко, 1984. С. 59—75; Zygulski, 1994. S. 15—20).

Примечания

1. Ср. с рекомендацией, дающейся в «Стратегиконе» Маврикия: «Лошади, в первую очередь лошади архонтов и остальных отборных солдат, должны иметь... нагрудники — железные или войлочные, ...защищающие грудь и шею лошадей, в особенности лошадей тех солдат, которые в сражении располагаются впереди» (Mauric. I. 2.).