5.1. Правление Фарнака: попытка возрождения державы Митридата Евпатора

О военно-политической ситуации на Боспоре после смерти Митридата VI Евпатора свидетельствуют лишь отрывочные данные. В основном, они касаются событий, напрямую затрагивавших интересы Рима. Система отношений между двумя государствами устоялась далеко не сразу Начало было положено в 63 г. до н. э., когда Фарнак, любимый сын Митридата, хорошо зарекомендовавший себя перед Римом, благодаря мятежу, поднятому против отца, первым из боспорских царей получил трон как «друг и союзник римского народа» (App. Mithr. 113; Dio Cass. XXXVII. 14. 2). Правда, известный римский полководец Гней Помпей постарался заранее ограничить его возможные притязания на нечто большее, предоставив свободу и автономию самому крупному городу Азиатского Боспора, Фанагории и прилегающей к нему области. Судя по тому, что позднее Фарнак осадил не только Фанагорию, но и соседние с ней города (App. Mithr. 120), эта область включала в себя, по крайней мере, весь Фанагорийский остров с городом Кепы.

Такой статус предполагал особое правовое положение, т. е. давал возможность по собственному усмотрению устанавливать законы, даровать гражданские права и чеканить собственную монету при формальной независимости от римской администрации (Абрамзон, 1996; Зубар, Сон, 1997. С. 13; Смекалова, 2001. С. 332). Фарнаку пришлось смириться с этим, ведь в остальном договор с Римом мало чем ограничивал его реальную власть. Тогда нога римского солдата еще не ступала на берега Боспора Киммерийского, и молодой царь мог чувствовать себя в относительной безопасности, отделенный от владений своего «союзника» пространством Черного моря и дикими племенами кавказского побережья. Судя по официальным надписям, он даже не включил наименование «друг римлян» в свою официальную титулатуру, что, как правило, было обязательным для вассальных правителей. Более того, спустя несколько лет, он начал чеканить золотые статеры с надписью «великий царь царей» (рис. 123). Этот титул выражал не просто мощь государства, глава которого господствовал над народами и племенами, имевшими своих царей, но и претензии на отцовское территориальное и политическое наследство (Варданян, 1999. С. 14; Молев, 2002а. С. 185).

Очевидно, в первые годы своего правления Фарнак сумел овладеть восточным побережьем Меотиды вплоть до Танаиса (Strab. XI. 2, 11), силой подчинив ряд местных племен. Особенно упорное сопротивление оказали ему вышедшие из повиновения дандарии, обитавшие в районе современного устья Кубани. Для их покорения потребовалось направить реку в другое русло, чтобы затопить земли непокорных варваров. Окончательной смене политического курса, очевидно, способствовали события на Востоке, где парфяне в 55 г. до н. э. вторглись в Армению, а затем в битве при Каррах нанесли поражение легионам Марка Лициния Красса. Теперь единственным препятствием на пути Фарнака к осуществлению замыслов о возвращении всего отцовского наследства на Боспоре была только свобода Фанагории. Царская армия окружила город со всех сторон. Осада, в ходе которой, судя по находкам каменных ядер, активно использовались метательные орудия, затянулась, и призрак голодной смерти вынудил фанагорийцев решиться на сражение, которое они проиграли. Ограничившись взятием заложников и заключением союза, Фарнак формально сохранил автономию города, разрушив при этом его оборонительные стены (Цветаева, 1965. С. 234 сл.; она же, 1979. С. 14).

Рис. 123. Золотой статер царя Фарнака (по П.О. Бурачкову)

Начать военные действия за пределами Боспорского царства Фарнака побудили события гражданской войны, начавшейся в 49 г. до н. э. между Юлием Цезарем и Помпеем. Собрав значительные военные силы, в том числе за счет союзных сарматских племен, царь двинул их вдоль восточного берега Понта в свои родовые владения. Возможно, участники этого похода оказались среди погребенных в Зубовско-Воздвиженской курганной группе второй половины I в. до н. э. — начала I в. н. э. (Щукин, 1994. С. 177). Здесь были обнаружены захоронения воинов в кольчужно-пластинчатых панцирях, при которых в составе погребального инвентаря присутствовали трофейная серебряная фиала V—IV вв. до н. э. с посвящением «Аполлону-Предводителю, что в Фасисе», стеклянные и бронзовые сосуды малоазийского и италийского производства, а также наконечник римского дротика-пилума длиной 0,83 м (Хазанов, 1971. С. 50. Табл. XXIII, 1). Среди других находок, демонстрирующих возможную связь с бурными событиями времени правления Фарнака, отметим кельтский железный шлем из Бойко-Понура, очевидно, попавший в Прикубанье в качестве военной добычи (Treister, 1993. P. 793. Fig. 6; Марченко, 1997. С. 67—68. Рис. 105, 2).

В короткие сроки царь захватил Колхиду, Малую Армению и Каппадокию, изгнав оттуда сторонников Помпея и местных правителей Дейотара и Ариобарзана. В задуманной им политической игре это можно было представить как действия в поддержку Цезаря и, соответственно, рассчитывать на его благосклонность в решении вопроса о расширении подвластных земель. Но у Цезаря был свой взгляд на пределы возможного компромисса, и он поручил Домицию Кальвину добиться возврата союзникам и друзьям римского народа их владений. Под началом Кальвина против Фарнака выступил один легион, дополненный затем четырьмя легионами, набранными из местных жителей в Понте и Галатии и обученными по римскому образцу. Впрочем, боевые качества подобных новобранцев оставляли желать лучшего. В аналогичной ситуации, применительно к событиям более позднего времени, Тацит пишет: «хотя этим солдатам недавно дали римское гражданство, значки и оружие, принятые в нашей армии, они, по сути дела, остались прежними ленивыми, распущенными греками» (Tac. Hist. III. 47). Это в полной мере подтвердило сражение у Никополя, где римские войска были разгромлены Фарнаком (De bell. Alex. 36—40; Dio Cass. XLII. 42. 2; App. Bell. Civ. II. 91; id. Mithr. 120). В данном случае мы имеем достаточно много информации о боевых действиях боспорской армии, обогащенной военным опытом понтийских полководцев и римских перебежчиков.

Численность войска Фарнака неизвестна, но инициатива, безусловно, оказалась в его руках. Сначала он пытался применить военную хитрость и укрыл отборных пехотинцев с большей частью конницы в засаде, приказав выпустить в ущелье за узким перевалом, отделявшим его позиции от лагеря римлян, большое количество скота (De bell. Alex. 36). Царь полагал, что Кальвин может предпринять попытку захватить эти стада, его солдаты рассеются, и их легко будет перебить. С другой стороны, Фарнак продолжал слать в римский лагерь послов с предложениями мира и дружбы. И надо сказать, он добился своего: ему удалось усыпить бдительность римского полководца призрачной надеждой на мир, и тот продолжал оставаться на месте. Ожидание в засаде затянулось, и находившихся там воинов пришлось отозвать назад. Только тогда Домиций Кальвин подошел ближе к Никополю и разбил лагерь прямо напротив города. В первый день Фарнак выстроил свои войска по собственной системе, которую он, очевидно, уже успел опробовать в других сражениях. Для противника строй боспорских воинов представлял собой прямую линию, но за ней на флангах и в центре размещались с соответствующими промежутками по три резервные линии (De bell. Alex. 37). Конница, очевидно, как и в дальнейшем, защищала фланги этого построения. Кальвин не ответил на вызов, выстроив часть войска перед валом, в то время как другая заканчивала строительство лагерных укреплений. Когда же из перехваченного следующей ночью письма стало ясно, что Цезарь требует прислать ему военную помощь в Александрию, где он оказался в сложной ситуации, царь выбрал другую тактику. Поскольку Домиций Кальвин поневоле должен был скоро уйти, оставалось только ждать и не торопить события. На пути вероятного отступления римлян Фарнак приказал вырыть на небольшом расстоянии друг от друга два рва глубиной более метра. Между ними он выстраивал свою пехоту, а многочисленную конницу ставил на флангах за пределами рвов (De bell. Alex. 38). Такого рода заграждения практиковались у римлян, чтобы задержать противника и добиться превосходства над ним путем маневра (Front. Strat. II. 3. 17—18). Наконец, все римское войско вышло из лагеря в полном боевом порядке. Самый надежный XXXVI легион занял позицию на правом фланге, Понтийский — на левом, а два легиона галатского правителя Дейотара в центре. Когорты вспомогательных войск образовали резерв. Почти одновременно с обеих сторон раздался сигнал к бою. Развернулось ожесточенное сражение, развивавшееся с переменным успехом. XXXVI легион атаковал царскую конницу и, потеснив ее, форсировал ров и ударил врагу в тыл. На другом фланге Понтийский легион действовал не столь удачно, но, подавшись назад, затем сделал попытку перейти через ров. Однако при этом он был обстрелян неприятельскими метательными снарядами и затем почти полностью уничтожен. Легионы Дейотара с трудом выдержали атаку и понесли большие потери. Таким образом, большая часть римского войска была рассеяна. В относительном порядке сумел отступить только XXXVI легион. Опьяненный этим успехом, Фарнак занял Понт и Вифинию. Здесь он, видимо, пополнил свою армию и, использовав старые царские арсеналы, обзавелся серпоносными колесницами. На этом полоса везения закончилась. Многие понтийские города не открыли перед ним ворота, а террор в отношении завоеванных областей не способствовал популярности наследника Митридата VI среди местного населения (Молев, 2002а. С. 187). В его собственном царстве вспыхнул мятеж во главе с самим наместником Асандром (Dio Cass. XLII. 46. 4). Поэтому, когда Цезарь, завершив Александрийскую войну, прибыл в Малую Азию, Фарнак начинал с ним переговоры, похваляясь через своих послов, что его войско двадцать два раза было в сражении и всегда побеждало (De bell. Alex. 74). Он даже предлагал римскому полководцу породниться через брак с его дочерью. Очевидно, это была известная впоследствии Динамия, чья рука не раз становилась разменной монетой в планах закрепления боспорского трона за тем или иным правителем.

Ответом Цезаря стало требование покинуть территорию Понта, но это означало крах всей политики Фарнака, и он решил испытать судьбу в решающем сражении. Противники столкнулись у небольшого города Зела, где когда-то был побежден Митридатом римский военачальник Триарий. Расчеты царя на то, что ему тоже улыбнется счастье, не оправдались. Цезарь, действуя быстро и внезапно, захватил возвышенность всего в миле от неприятельского лагеря, располагавшегося на самом высоком холме в долине у Зелы, и стал возводить там укрепления. Следуя благоприятным для него птицегаданиям и другим предзнаменованиям, Фарнак решил дать сражение и на рассвете 2 августа 47 г. до н. э. двинул свои войска в атаку. Римляне, с учетом невыгодных для нее условий, расценили это как обычный военный маневр с целью задержать их фортификационные работы. Однако совершенно неожиданно густые солдатские массы ринулись вверх, на крутой склон холма. Застигнутый врасплох, Цезарь отдал приказ выводить против врага легионы, но, когда их ряды еще не успели построиться, на них обрушились серпоносные колесницы, каждая из которых была запряжена четырьмя лошадьми (De bell. Alex. 75). Это была последняя в истории военного искусства атака подобного рода. Она была рассчитана на определенный психологический эффект, который достигался за счет фактора неожиданности и оснащения самих колесниц. В вооружение их обычно входили расположенные по обе стороны от ярма два изогнутых на конце лезвия, а также два серпа длиной около 90 см, прикрепленные к каждому из концов оси (Нефёдкин, 2001. С. 342 сл.), предназначенные для нанесения серьезных увечий солдатам противника.

Внезапное появление колесниц на первых порах произвело среди легионеров полное замешательство. За колесницами двинулась неприятельская пехота и развернулся ожесточенный рукопашный бой, продолжавшийся четыре часа, несмотря на неудобство местности для атакующих. Сражение закончилось полной победой римлян. После разгрома Фарнак бежал в Синопу и оттуда отплыл на Боспор. Лишившемуся всего царю еще удалось при помощи скифов и сарматов захватить Феодосию и Пантикапей, но затем он, геройски сражаясь, погиб в битве (App. Mithr. 120; Dio Cass. XLII. 47). Теперь ничто не препятствовало Асандру, женившись на Динамии, закрепить свои права на трон.