3.1. Спартокиды создают державу

После потрясений конца VI — первой половины V в. до н. э. ситуация в степях Северного Причерноморья начала постепенно стабилизироваться, при этом тенденция к этому отчетливо наметилась уже в третьей четверти V в. до н. э. (Виноградов, Марченко, 1991. С. 151). Изменение военно-политической ситуации сразу сказалось на положении в греческих государствах региона, в том числе и на Боспоре. Показательно, что ранняя оборонительная стена Мирмекия в определенной степени потеряла свое значение именно к этому времени (Виноградов Ю.А., 1992. С. 107; Виноградов, Тохтасьев, 1994. С. 59—60), тогда же начался возврат населения на городские участки, которые ранее опустели (Виноградов Ю.А., 1991. С. 76—77).

Исчезновение внешней угрозы для оборонительного союза Археанактидов, вероятно, имело не только позитивные, но и негативные моменты, приведшие к тому, что в нем начались разногласия, споры или даже конфликты. Многочисленные исторические параллели убедительно свидетельствуют, что бывшие союзники часто становятся врагами. Объединение боспорских городов-государств, как представляется, не стало исключением из этого правила, можно даже предполагать, что в условиях возрастания противоречий между его участниками оборонительный союз постепенно слабел и в конце концов прекратил свое существование.

Важнейшая политическая перемена, свидетельствующая о крушении союза Археанактидов, относится к 438/437 г. до н. э. Тогда, как об этом сообщает Диодор Сицилийский (XII. 31, 1), власть на Боспоре перешла к некоему Спартоку. При каких обстоятельствах это случилось и кем был Спарток по своему происхождению, с уверенностью сказать нельзя. Есть основания считать, что Спарток происходил из Фракии, на что указывает его необычное имя (см.: Виноградов Ю.Г., 1983. С. 418; Шелов-Коведяев, 1985. С. 83 сл.; ср.: Васильев, 1977), а власть над Боспором он получил насильственным путем. Для понимания сущности происшедших событий важно сохраненное античной письменной традицией свидетельство об изгнанниках с Боспора, проживавших в Феодосии (Anon. Per. 77). В этих изгнанниках логично видеть политических противников Спартокидов, вынужденных искать спасения на чужбине, но недалеко от их родных городов. Не случайным представляется и то, что новые владыки Боспора постоянно боялись заговоров даже среди своих самых близких людей, в одной из судебных речей знаменитого афинского оратора Исократа говорится о деле Сопея, богатого и влиятельного на Боспоре человека, который был арестован по подозрению в заговоре, но потом реабилитирован (Isocr. 17). В общем, имеющиеся материалы позволяют считать, что гипотеза о государственном перевороте, происшедшем на Боспоре в 438/437 г. до н. э., имеет право на существование (Сопова, 1971. С. 55; Молев, 1997. С. 48—49; 1999а. С. 30 сл; но ср.: Васильев, 1976). В результате этого переворота на берегах пролива на целых 330 лет утвердилась династия Спартокидов.

Трудно сказать, повлияла ли на происшедшие события Понтийская экспедиция Перикла. Из краткого сообщения Плутарха мы знаем, что лидер Афинского морского союза с большой эскадрой отправился в Черное море, подкрепив дружеские отношения с эллинскими городами, а по отношению к варварам продемонстрировав мощь своего флота (Plut. Per. 20). В отечественной литературе долго господствовала трактовка этой экспедиции как акции, которая не имела особого отношения к Северному Причерноморью (см.: Брашинский, 1958), но сейчас почти все исследователи согласны, что корабли афинян достигли северного берега Понта (Виноградов Ю.Г., 1989. С. 128—134; Завойкин, 2000. С. 256 сл.). В отношении воздействия экспедиции Перикла на боспорские события необходимо подчеркнуть, что наиболее вероятная ее дата совпадает с приходом к власти Спартока (Суриков, 1999. С. 107), в остальном же имеющаяся база источников оставляет простор для самых разнообразных предположений и догадок.

Вполне возможно, что в Афинский союз тогда были приняты некоторые города Северного Причерноморья. Античная традиция позволяет считать, что самые тесные связи с Афинами сумел наладить Нимфей, он стал членом союза и платил талант Фороса (налога), о чем свидетельствует Гарпократион со ссылкой на Кратера (Harpocr. Lex., s. V. Νύμφαιον); название Нимфея, как хорошо известно, даже реконструировалось в списке фороса Афинского союза за 425/ 424 г. до н. э., выбитом на каменной плите (см.: Граков, 1939. № 1), хотя уверенности в правильности этой реконструкции нет. Несмотря на имеющиеся сомнения, можно признать, что Нимфей был членом Первого Афинского морского союза и, соответственно, был защищен от всякого рода враждебных посягательств силой и авторитетом этого могущественного объединения.

Весьма вероятно, что изначальные владения Спартока ограничивались территорией Пантикапея, но очень скоро его преемники приступили к расширению границ государства. Уже сын Спартока, Сатир, сумел захватить Нимфей и начал боевые действия против другого полиса Восточного Крыма — Феодосии. Сохранившиеся свидетельства письменной традиции не позволяют уверенно судить, каким образом Нимфей был захвачен Сатиром, сопровождалось ли это военными действиями, осадой города или т. п. Ясно лишь одно: Нимфей перешел под власть Сатира в результате измены, вероятно, весьма влиятельного лица — афинянина Гилона, получившего в награду за свое деяние г. Кепы (Aeschin. III. 171—172). Вероятнее всего, это произошло тогда, когда Афины уже потеряли свое могущество, а возглавляемый ими союз развалился в результате поражения в Пелопоннесской войне (404 г. до н. э.). Любопытно при этом, что афиняне, забыв о потере Нимфея, быстро наладили самые дружественные отношения с Сатиром. Эти дружественные отношения сохранились и позднее, став важным фактором боспорской истории на протяжении всего IV в. до н. э.

О времени «измены Гилона», в результате которой Нимфей был присоединен к Боспору, мнения исследователей несколько расходятся: Т.В. Блаватская считает, что это произошло после 413 г. до н. э. (1959. С. 70—71), Ф.В. Шелов-Коведяев — приблизительно в 405 г. до н. э. (Шелов-Коведяев, 1985. С. 113), Д.Б. Шелов полагал, что данное событие имело место сразу после 405 г. до н. э. (Шелов, 1956. С. 38). Очень может быть, что Нимфей потерял свою независимость в 405 г. до н. э. или около того. Очевидно, вскоре после этого началась борьба Сатира за другой полис Восточного Крыма — Феодосию, в котором, как уже говорилось, нашли убежище изгнанники с Боспора — политические враги Спартокидов (Anon. Per. 77). Боевые действия под этим городом, пусть скромно, но освещены в письменных источниках. Известно, что на помощь Феодосии пришла Гераклея Понтийская. Этот древнегреческий полис был расположен на южном берегу Черного моря, но его властители проявляли немалый интерес к северопричерноморским событиям. Любопытные детали акций гераклеотов можно найти в рассказах Полиэна о военных хитростях (Polyaen. Strateg. V. 23). Дело в том, что на помощь Феодосии было выслано всего два корабля, из которых лишь один был боевым («триерой»). Сил было явно недостаточно, и поэтому Тинних, возглавлявший эту экспедицию, вынужден был пойти на хитрость. Корабли подошли к городу ночью, под покровом темноты на три лодки было посажено по трубачу, после чего Тинних расставил лодки на некотором расстоянии друг от друга и приказал трубачам трубить по данному им сигналу. Расчет его был прост, — обмануть осаждавших, показать, что на помощь Феодосии подошел большой флот. Приказ Тинниха был исполнен, в нужный момент трубачи затрубили, осаждавшие в испуге без всякого порядка покинули свои позиции, и, таким образом, Феодосия была освобождена от осады. Как видим, первая попытка захвата города боспорянами провалилась, по одной из версий, Сатир даже умер у его стен (Harp. Lex., s. v. Θεοδοσία; Schol. ad Dem. XX. 33. P. 467, 9).

Перед походом на Феодосию Сатиру, скорее всего, удалось подчинить крупный полис на азиатской стороне — Фанагорию. А.А. Завойкин, подводя итог многолетних археологических раскопок в южной части городища, заметил, что имеющиеся материалы позволяют считать, что в последней четверти V в. до н. э. в истории Фанагории завершился целый этап (Завойкин, 2004. С. 90). Все существовавшие здесь постройки погибли в пожаре, на рубеже V—IV вв. до н. э. была разрушена сравнительно недавно построенная оборонительная стена (Там же. С. 91), приблизительно тогда же прекратилась автономная чеканка монет этого полиса (см.: Шелов, 1956. С. 49—50; Завойкин, 1995. С. 92; 2004. С. 91, 93; Фролова, 2001. С. 14). Обозначенные факты достаточно красноречивы, чтобы считать, что Фанагория действительно потеряла свою независимость в конце V в. до н. э. В отношении разрушения фанагорийской оборонительной стены М.М. Кобылина высказала точку зрения, что с включением в состав Боспорского государства исчезла необходимость в городских укреплениях (Кобылина, 1969. С. 99), но дело здесь, надо думать, было в ином. Укрепления были разрушены в результате разгрома, перенесенного Фанагорией (Горлов, 1986. С. 136), после чего владыки Боспора не стали их восстанавливать, поскольку опасались силы и влияния этого полиса и, как представляется, таким образом пытались ограничить вероятность возникновения в нем сепаратистских настроений.

Показательно, что Спартокиды проявляли самую серьезную заботу о защите других боспорских городов. Весьма внушительные остатки фортификации, которую можно датировать концом V — началом IV в. до н. э., т. е. временем Сатира, были открыты при раскопках Мирмекия сразу на двух участках. В северной части городища линию оборонительных стен удалось проследить на 42 м в длину (рис. 33). Ее ширина неравномерна, на различных участках она составляет от 2,20 до 2,50 м. Здесь же была полностью открыта прямоугольная башня (6,20×6 м), толщина стен которой достигает 0,95—1 м (Гайдукевич, 1952а. С. 138 сл.). Еще один участок оборонительной стены и башня этого времени были изучены в восточной части Мирмекия (рис. 34; 50). Эти сооружения перекрывались более поздними, возведенными в III в. до н. э. (о них см. ниже). Тем не менее, вполне очевидно, что стена здесь имела ширину, близкую северной, — от 2,20 до 2,40 м. Конструкция четырехугольной башни и толщина ее стен также вполне ей идентичны (Гайдукевич, 1987. С. 149 сл.)¹.

Рис. 33. Северная оборонительная стена Мирмекия конца V — начала IV вв. до н. э. (по В.Ф. Гайдукевичу)

Есть основания считать, что еще один полис азиатского Боспора, Синдская Гавань, был захвачен Спартокидами приблизительно в начале IV в. до н. э., возможно, около 370—365 гг. до н. э. (Завойкин, 2004а. С. 62) Е.М. Алексеева связывает с этим событием крупный пожар, в котором погибли все дома в поселении. После пожара город был восстановлен, и границы его даже расширились, что может указывать на приток новой волны переселенцев. Это поселение стало называться Горгиппией в честь царского сына (Алексеева, 1997. С. 31—32). Оценивая все эти факты (захват Нимфея, Фанагории, Синдской Гавани), можно признать, что к началу IV в. до н. э. завершилось формирование ядра территориальной державы Спартокидов, которое стало именоваться Боспор (Завойкин, 2000. С. 264; 20046. С. 63).

Не ограничивая себя действиями только против греческих городов, Сатир начал политику активного вмешательства в дела местных племен Прикубанья, которая, надо признать, поначалу была не слишком успешной. Древний историк Полиэн (Strateg. VIII. 55) рассказывает, что Сатир возвратил на престол царя синдов Гекатея и потребовал, чтобы тот развелся со своей женой меотиянкой Тиргатао и даже убил ее, а взял в жены дочь Сатира. Практика династических браков, как нетрудно заметить, использовалась правителями Боспора достаточно активно. Меотиянка, однако, сумела спастись, подняла против Боспора местные племена, которые подвергли боспорские территории всем ужасам войны. Осознав крушение своих планов, Сатир умер, а его преемникам пришлось откупаться от враждебных соседей богатыми дарами.

М.И. Ростовцев убедительно показал, что в основе этого рассказа лежат реальные события из истории боспоро-синдских взаимоотношений (Ростовцев, 1915. С. 64 сл.; 1925. С. 130 сл.). Как видим, неудавшаяся попытка династического брака, предпринятая Сатиром, привела к серьезному конфликту с меотами. Наряду с прочим, рассказ Полиэна хорошо иллюстрирует сложность для боспорян задачи подчинения туземных племен. Решить ее удалось лишь преемнику Сатира — Левкону I.

Рис. 34. Восточная оборонительная стена Мирмекия конца V — начала IV вв. до н. э. (по В.Ф. Гайдукевичу)

Однако и Левкону, как его отцу, пришлось столкнуться с противодействием гераклеотов, которое, очевидно, опять же имело место тогда, когда боспоряне пытались захватить Феодосию. На этот раз гераклеоты действовали даже более активно. По свидетельству Полиэна (Strateg. V. 44. 1), известный греческий полководец Мемнон провел тогда разведывательную акцию, — под видом переговоров о дружбе, на Боспор была послана делегация, в которую входил популярный музыкант — кифаред Аристоник. Музыкант должен был дать концерт, а послу по количеству слушателей в театре стал бы ясен, так сказать, людской потенциал противника.

После такой разведки начались активные боевые действия. Автор псевдо-Аристотелевой «Экономики» сообщает, что на сей раз Гераклея отправила на помощь Феодосии весьма многочисленный флот, состоявший из 40 кораблей (II. 2, 8). У нас нет особых сомнений в том, что свидетельство псевдо-Аристотеля относится ко времени правления Левкона I (Шелов-Коведяев, 1985. С. 120), а не Левкона II, как это предполагал Д.Б. Шелов (1950. С. 169 сл.). Полиэн рассказал прелюбопытную историю о развернувшейся тогда борьбе (Strateg. VI. 9) — гераклеоты производили нападения на берега Керченского пролива, совершая высадки там, где им заблагорассудится. Ясно, что их превосходство на море было полным. Для Левкона положение оказалось чрезвычайно трудным еще и по той причине, что его воины действовали как изменники и, по существу, не противостояли врагу. Оценив ситуацию, он избрал следующий боевой порядок: впереди были поставлены гоплиты, а за ними — скифы; при этом царь открыто объявил, что, если гоплиты опять будут медлить и допустят высадку неприятеля, то скифы должны стрелять им в спины из луков. «Узнав об этом, гоплиты мужественно воспрепятствовали врагам высадиться» (Polyaen. Strateg. VI. 9, 4; перев. В.В. Латышева).

Присоединение Феодосии произошло в хронологическом диапазоне от смерти Сатира под ее стенами в 389—388 г. до н. э. до 355/354 г. до н. э., когда в речи Демосфена город уже был назван как владение Левкона (Dem. XX. 33). Обычно считается, что конфликт с гераклеотами и, соответственно, включение Феодосии в состав Боспора относится к первым годам правления Левкона, т. е. ближе к началу IV в. до н. э. (см.: Шелов, 1950. С. 171; ср.: Петрова, 2000. С. 76, 224). По предположению А.А. Завойкина (2000. С. 266; 20046. С. 65), эти события могли иметь место несколько позднее — около 366—364 гг. до н. э. Такая трактовка находит определенную поддержку в археологических материалах, поскольку в некоторых боспорских городах открыты следы пожаров первой половины IV в. до н. э. В Мирмекии, к примеру, сильным пожаром были уничтожены здания, расположенные на самом берегу бухты, прилегающей к городищу с запада (Виноградов Ю.А., 1992. С. 108—109; Чистов, 1999. С. 169). Нетрудно представить, что именно такие прибрежные постройки должны были подвергаться нападению при высадках неприятельских десантов. Некоторые археологические наблюдения позволяют предполагать, что Нимфей тоже был частично разрушен в первой половине IV в. до н. э. (Чистов, 2000. С. 250).

Важная информация о вмешательстве Боспора в синдские дела имеется в надписи, обнаруженной в 1985 г. на Семибратнем городище (столица Синдского государства). Эта надпись, содержащая стихотворное посвящение богу Аполлону, позволяет считать, что злополучный Гекатей был изгнан со своего престола вторично, и на этот раз вернуть власть ему помог сын Сатира, Левкон I. Впервые данный документ был опубликован Т.В. Блаватской (1993. С. 34 сл.), и, надо признать, в ее переводе и трактовке имеется немало неясностей. Совсем не удивительно, что эпиграфисты продолжили работу над документом, иное его прочтение предложили С.Р. Тохтасьев и Ю.Г. Виноградов (Тохтасьев, 1998. С. 286 сл.; 2001. С. 67 сл.; 2004. С. 144 сл.; Виноградов Ю.Г., 2002).

В результате их усилий стало ясно, что Левкон поставил изваяние Аполлону, владыке города лабритян (Семибратнего городища?), когда он военной силой изгнал из земли синдов Октамасада, сына царя синдов Гекатея, который лишал отца власти. Содержание надписи позволяет предполагать, что Левкон вернул Гекатею власть, но ненадолго — очень скоро, очевидно, после смерти Гекатея с независимостью синдов было покончено. Боспорские надписи свидетельствуют, что Синдика была подчинена Боспору, и новым царем синдов стал сам Левкон (КБН. 6, 6а). В дальнейшем Левкон подчинил другие меотские племена (торетов, керкетов, дандариев).

Результаты археологических исследований Семибратнего городища дают новые важные материалы для понимания боспоро-синдских отношений в V—IV вв. до н. э. Есть основания считать, что город был основан приблизительно на рубеже VI—V вв. до н. э., при этом, вероятнее всего, он стал строиться как столица Синдского государства. Самая ранняя оборонительная стена была возведена здесь во второй четверти V в. до н. э. Раскопками обнаружена прямоугольная проездная башня (толщина стен — 0,85 м) с лестницей, ведущей на ее верхнюю площадку. В начале второй четверти IV в. до н. э. эти фортификационные сооружения были разрушены, возможно, в связи с обозначенными выше событиями времени правления царя Гекатея, но на их месте были построены новые стены (рис. 35). Куртины толщиной 2,25—2,65 м фланкировались четырехугольными башнями, расположенными на расстоянии 15—18 м одна от другой. Наверх стены вели специальные лестницы (Tolstikov, 1986. P. 170—171; 1997. P. 211).

Рис. 35. Оборонительные стены Семибратнего городища (по В.П. Толстикову)

Боспорские надписи с упоминанием Левкона, а их сейчас насчитывается семь, позволяют проследить территориальный рост его государства. Самая ранняя из этих надписей — упоминавшееся выше посвящение Аполлону с Семибратнего городища, в котором Левкон, вероятнее всего, назван архонтом Боспора и Феодосии (см.: Тохтасьев, 2004. С. 156). Второй по времени документ — надпись, обнаруженная при раскопках Нимфея в 2000 г., в которой он именуется «архонтом Боспора и Феодосии, всей Синдики, торетов, дандариев и псессов» (Соколова, Павличенко, 2002). Как видим, Боспорское государство тогда уже стало включать не только греческие полисы, но и варварские народы, при этом для обозначения власти над теми и другими использован термин «архонт». Этот термин — греческий, но как показал Ю.Г. Виноградов (1989. С. 112), институт архонтов не засвидетельствован в V — начале IV в. до н. э. ни в Милете, ни в его колониях. Возможно, он был выбран Левконом из-за его нейтральности (Соколова, Павличенко, 2002. С. 111). Еще одна важная деталь, зафиксированная этим документом, заключается в том, что под властью Левкона оказалась «вся Синдика». Можно предполагать, что ранее он владел лишь ее частью, т. е. территориями отдельных синдских родов или т. п. (Соколова, Павличенко, 2002. С. 113; ср.: Завойкин, 20046. С. 65—66). С.Р. Тохтасьев, однако, склонен считать, что Синдика названа здесь таким образом по той причине, что ее просто необходимо было выделить среди прочих варварских владений, ведь под власть боспорского правителя перешла не просто племенная территория, а государство — «целая Синдика» (Тохтасьев, 2004. С. 165).

В третьей надписи Левкон назван «архонтом Боспора, Феодосии и синдов, царем торетов, дандариев и псессов» (КБН. 6а). В высшей степени интересно, что в отношении варварских племен титул «архонт» сохранен здесь только для синдов, для других владыка Боспора стал «царем». В четвертом документе (КБН. 6) содержится одно важное изменение, Левкон в ней имеет титул «архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, торетов, дандариев и псессов». В этой надписи все было расставлено по надлежащим местам, термин «архонт» стал применяться только к грекам, а «царь» — ко всем варварам; он без изменений был сохранен еще в двух документах (КБН. 1037, 1038).

Последнюю, седьмую надпись Левкона (КБН. 8) обычно связывают с дальнейшим расширением Боспорского государства, и титул правителя реконструируют как «архонт Боспора и Феодосии, царь синдов и всех меотов». Такая реконструкция имеет один серьезный изъян, поскольку надпись сильно сколота и выражение «всех меотов» попросту добавлено исследователями. Если придерживаться установившейся традиции, то после «синдов» в ней должны следовать «тореты, дандарии и псессы», но для написания всех трех этнонимов на каменной плите просто не хватает места, и, соответственно, какой-то из них необходимо исключить. Логичнее всего предполагать, что один из этих народов вышел из подчинения Боспору, возможно, это были псессы (Яйленко, 1987. С. 25. № 18; Тохтасьев, 2004. С. 179). Данное предположение можно поддержать тем, что преемник Левкона на боспорском престоле Перисад I поначалу носил титул «архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, торетов и дандариев» (КБН. 1014). Лишь позднее он стал именоваться «архонтом Боспора и Феодосии, царем синдов и всех меотов» (КБН, 10, 11 идр.).

Таким образом, при Левконе I сложилось своеобразное по своей структуре греко-варварское Боспорское государство, в которое входили, как некогда независимые греческие колонии района, так и варварские племена. Среди колоний, как видим, особо выделялась Феодосия, поскольку она была расположена вдали от коренных земель государства, прилегавших к проливу, которые, как уже было сказано, вероятнее всего, стали объединяться общим названием Боспор.

Возникновение пышной титулатуры боспорских правителей, безусловно, представляет значительный научный интерес. Для объяснения этого явления вряд ли продуктивно искать какие-то внутренние, специфически боспорские причины, правильнее будет объяснять его внешними влияниями. В связи с этим С.Р. Тохтасьев указывает, что единственным государством того времени, правители которого имели пышные титулы, содержавшие в своем составе название ядра государства с дальнейшим перечислением присоединенных к нему стран, была Персия (Тохтасьев, 2001а. С. 163). Есть все основания считать, что персидские цари использовали более древнюю месопотамскую традицию, но на Боспор она проникла, скорее всего, именно через Персию.

Примечания

1. Хронологическая атрибуция городских оборонительных стен чрезвычайно затруднительна, если их не подстилают или, напротив, не перекрывают какие-то хорошо датированные археологические комплексы. О времени строительства и существования мирмекийских стен V—III вв. до н. э. см.: Чистов. 1999а.