3.2. Армия Спартокидов

Из приведенных выше рассказов древних историков о войнах Сатира и Левкона можно заключить, что их войска состояли из пехоты, прежде всего тяжеловооруженной (гоплитов), и конницы. О вооружении боспорской пехоты этого времени можно судить на основании надгробных изображений, хотя они, по большей мере, не столь богаты интересующими нас деталями. К примеру, на надгробии юноши из Пантикапея мы можем видеть лишь большой круглый щит, который закрывает тело воина приблизительно от подбородка до нижней части колен (Риджвей, 1999. С. 64—65).

Определенный интерес имеет также часть мраморного рельефа, обнаруженного в Керчи в 1828 г., на котором изображена батальная сцена, вероятно, мифологического характера (рис. 36; Харко, 1941. С. 91—93; Сокольский, 1954. С. 125). Рельеф плохо сохранился, при первом взгляде на него даже может показаться, что у двух фигур, расположенных справа, на головах имеются бычьи рога. На самом деле с историей Минотавра они, конечно, никак не связаны. На их головах надеты бытовавшие в Древней Греции широкополые шляпы (такой тип шляп именовался петас), но не они в данном случае должны привлекать основное внимание. Более важно для нас изображение мужчины с мечом в руке в левой части рельефа. Нет сомнения, что этот персонаж, закинув руку за голову, приготовился к нанесению рубящего удара. Его меч, безусловно, является махайрой.

Рис. 36. Рельеф с изображением батальной сцены из Керчи (1828 г.)

Более информативны рельефные стелы, обнаруженные при раскопках античной усадьбы Юбилейное I на Таманском полуострове в 80-х гг. прошлого века и уже вошедшие в научную литературу под названием «таманских рельефов». Один из рельефов, на котором представлено сражение варваров, был описан ранее (см. главу 2.2; рис. 26), но в данном контексте для нас более интересны два других, изображающих греческих воинов. Стелы датируются приблизительно третьей четвертью IV в. до н. э., они изготовлены из мрамора, скорее всего, аттическими мастерами, но, вероятно, на Боспоре, во всяком случае их местные особенности выступают достаточно отчетливо. На первой стеле представлен обнаженный воин с плащом, заброшенным за спину, который смело идет в бой, прикрываясь круглым щитом и сжимая меч в правой руке (рис. 37). Меч не сохранился, но, судя по изображению ножен, он относится к типу ксифосов (Риджвей, 1999. Рис. 1).

Еще более интересен второй рельеф (см.: Толстиков, 1999), на котором представлены два воина — пожилой (с бородой) и молодой (безбородый); на голове у каждого — коринфский шлем (рис. 38). Старший правой рукой придерживает круглый гоплитский щит, другой рукой держит копье, лежащее на левом плече. На ногах у воина — высокие поножи, но он изображен босым. У младшего в правой руке копье, а в левой — меч (ксифос), который он держит за перекрестие рукоятью вниз. Скульптор прекрасно изобразил втоки копий, они представляют собой суживающиеся к низу втулки и вытянутые, по всей видимости, четырехугольные в поперечном сечении острия. Шейки втоков, где втулки соединены с острием, оформлены в виде рельефных валиков. Хорошо видны и другие детали вооружения, можно рассмотреть даже изображение шапок-подшлемников, которые изготавливались из войлока или кожи и служили для амортизации ударов по шлему. Подобную подкладку имели также кнемиды. В общем, имеющиеся изобразительные материалы позволяют считать, что в IV в. до н. э. боспорская пехота сохраняла характерные для более раннего времени особенности вооружения и, надо думать, боевое построение фалангой.

Рис. 37. Таманский рельеф с изображением воина

Из приведенного выше рассказа Полиэна о столкновении Левкона I с гераклеотами (Polyaen. Strateg. VI. 9, 4) можно заключить, что фаланга, состоявшая, скорее всего, из граждан боспорских городов, не стала надежным орудием в руках монархов Боспора. Вероятно, уже при ранних Спартокидах в их вооруженных силах все более и более важную роль начинают играть отряды наемников. В их контингенте можно предполагать наличие не только гоплитов, но и так называемых «пельтастов», занимавших промежуточное положение между тяжеловооруженными и легковооруженными воинами.

Подразделения пельтастов получили широкое распространение в Греции IV в. до н. э., свое название они получили от легкого щита («пе́льта») в форме полумесяца, который изготавливался из дерева, возможно, даже был плетеным, покрывался овечьей или козьей кожей и, как представляется, был лишен металлических обивок. Появление пельты обычно связывается с Фракией (см.: Best, 1969). Наиболее ранние изображения такого щита на аттических вазовых росписях относятся ко второй половине VI в. до н. э., но популярными они стали позднее. Часто пельта изображалась на так называемых «боспорских» пеликах IV в. до н. э., которые, по всей видимости, изготавливались в Афинах специально для продажи на Боспоре (рис. 39; см.: Коровина, 1951). Однако каких-либо остатков подобных щитов здесь до сих пор не обнаружено.

Рис. 38. Таманский рельеф с изображением воинов: 1 — стела с изображением двух воинов; 2 — молодой воин (по В.П. Толстикову)

Пельта была известна и скифам. На одном из шедевров греко-скифской торевтики, золотом гребне, найденном в кургане Солоха, представлена сцена сражения трех воинов (Рис. 40; см.: Манцевич. 1987. С. 57—60). Спешившийся скиф, конь которого убит, отбивается от нападающего на него всадника и расположенного за всадником пешего воина; этот скиф имеет пельту, его противники — обычные скифские щиты. Приведенное изображение, очень информативное само по себе, интересно для нас еще и по той причине, что гребень из Солохи, как и большая часть других произведений этого стиля, скорее всего, был изготовлен в мастерских Боспорского государства. Во всяком случае, многие специалисты придерживается именно такой точки зрения.

Еще раз возвращаясь к рассказу Полиэна о войне Левкона с гераклеотами, хочется обратить внимание, что содержащаяся в нем информация чрезвычайно ценна в одном весьма существенном аспекте. Приведенное повествование, пусть в несколько анекдотичной форме, отражает реальный боевой эпизод, происшедший на Боспоре, добавим, что это единственное описание военных действий на берегах Керченского пролива, которое сохранила античная письменная традиция. В высшей степени показательно, что в этом эпизоде верными союзниками Левкона выступили скифы, и у нас есть веские основания считать, что в это время уже существовал боспоро-скифский союз, важной составляющей которого, безусловно, было военное сотрудничество (Шелов-Коведяев, 1985. С. 136; Яковенко, 1985. С. 28; 1986. С. 47).

Материальными свидетельствами такого союза являются курганы варварской знати (вероятно, в основном, скифской), которые насыпались в это время в окрестностях столицы государства — Пантикапея. Первым в их ряду следует назвать так называемый «курган Ашика» (раскопан А.Б. Ашиком в 1838 г.), поскольку он хорошо датируется концом первой четверти IV в. до н. э., когда Левкон I достиг немалых успехов в создании Боспорского государства (см.: Виноградов Ю.А., 2004а). В кургане был погребен воин с интереснейшим набором вооружения: шлем, панцирь, поножи, меч, лук со стрелами (рис. 41). Подчеркнем, что именно в этом кургане были обнаружены бронзовые поножи с изображением голов горгоны Медузы на коленной части (рис. 12, 6), которые, как уже отмечалось, являются самой ранней находкой подобного вооружения во всем античном Северном Причерноморье.

Рис. 39. Боспорская пелика с изображением охоты аримаспа на грифона. Под ногами коня виден щит-пельта (Собрание ГМИИ им. А.С. Пушкина)

В этом комплексе чрезвычайно интересны и другие предметы. Прежде всего, это бронзовый шлем (рис. 41, 1), который, как отметил Б.З. Рабинович (1941. С. 166), «поражает крайней простотой формы». Он состоит из трех грубо склепанных пластин, две из которых свернуты полукругом и образуют боковые стенки, а третья положена сверху Его высота — 17 см, длина посередине — 25 см, наибольшая ширина — 22 см. По краю шлема имеются мелкие отверстия для прикрепления подкладки. В отличие от обычных форм этот шлем не сужается, а как будто несколько расширяется кверху Вероятно, простота формы может свидетельствовать в пользу его местного происхождения, хотя шлем совершенно не подходит под типы скифских, «видимо, представляя собой единичное явление», как считал Б.З. Рабинович. Другие специалисты в области древнего вооружения предполагали, что шлем был сделан из частей разрушенных шлемов или из бронзовых пластин неизвестного назначения, возможно, даже из частей металлических сосудов, проще говоря, из греческого металлолома (Черненко, 1968. С. 95; Горелик, 1993. С. 340—341). В общем, этот шлем представляется в полной мере уникальным.

Панцирь также весьма любопытен (рис. 41, 3), хотя и относится к обычному для варваров Северного Причерноморья типу пластинчатых или чешуйчатых доспехов. Дело в том, что, как отмечалось выше, в основном, такие панцири были изготовлены из железа, панцирь из кургана Ашика сделан из бронзовых пластин, при этом пластины здесь были не просто нашиты на основу, а крепились бронзовыми заклепками, что абсолютно нетипично для скифской традиции (Черненко, 1968. 28—29, прим. 1). Железный меч, скорее всего, принадлежит к типу скифских акинаков, а бронзовые наконечники стрел (рис. 41, 2) относятся к хорошо известным в Северном Причерноморье типам, которые можно датировать второй половиной — концом V в. до н. э., а также началом IV в. до н. э.

Рис. 40. Золотой гребень из кургана Солоха с изображением сражающихся скифов

Среди более поздних курганов времени расцвета Боспорского государства при Спартокидах особое значение принадлежит кургану Куль-Оба, в котором в 1830 г. было открыто богатейшее погребение скифского военачальника (ДБК. С. XXXII сл.; Ростовцев, 1925. С. 376 сл.; Артамонов, 1966. С. 62 сл.). В специальном отделении саркофага был положен его парадный меч, рукоять и ножны которого имели золотые обкладки. На рукояти изображены фигуры двух животных; на пластине для подвешивания меча — морской конь (гиппокамп), на самих ножнах — грифон, лев, терзающий оленя, леопард и др. (рис. 42, 2). Кнемиды, изготовленные из позолоченной бронзы, по размерам значительно превосходят обычные греческие поножи и позволяют считать, что погребенный в Куль-Обе воин был настоящим богатырем. Из защитного вооружения представлен также шлем. Среди наступательного вооружения, кроме меча, в склепе были найдены сотни наконечников стрел, наконечники копий и дротиков. Чрезвычайно важны для нас также происходящие из Куль-Обы находки золотых штампованных бляшек и электрового сосуда с изображением скифов (рис. 3, 2; 4; 7, 1).

В кургане Патиниоти, который М.И. Ростовцев назвал «более бедным двойником Куль-Обы» (1925. С. 386 сл.; см. также: Яковенко, 1974. С. 65; Тункина, 2001), в 1821 г. было открыто погребение знатного воина, но оно, к сожалению, было разграблено. Еще один важный памятник подобного рода — курган у с. Баксы, в котором был обнаружен каменный склеп с уступчатым перекрытием свода, принадлежавший воину с сопровождавшими его погребениями трех коней (ОАК. 1882—1888. С. VI; Gajdukevic, 1971. S. 278).

Рис. 41. Находки из кургана Ашика (1838 г.). 1 — бронзовый шлем; 2 — бронзовые наконечники стрел; 3 — обломки бронзового чешуйчатого панциря

В некрополе боспорской знати IV в. до н. э. Юз-Оба («Сто холмов»), расположенном южнее Керчи, также имеются воинские захоронения. В кургане на землях мирзы Кекуватского (под таким названием он вошел в научную литературу) был открыт не очень богатый склеп, но здесь обнаружено немало предметов вооружения (ДБК. С. IV, XIX; Ростовцев, 1925. С. 192 сл.; Артамонов, 1966. С. 66). Погребенный имел в каждой руке по пучку стрел с бронзовыми позолоченными наконечниками (их общее число составляет около 300). В ногах находился бронзовый греческий шлем халкидского типа с подвижными нащечниками (рис. 42, 3), а также бронзовые поножи (рис. 42, 5). Здесь же лежал меч, от которого сохранилась обложенная золотом рукоять, с представленным на ней неясным изображением зверя (рис. 42, 1).

Цепочку насыпей Юз-Обы на западе замыкает второй Змеиный курган (ОАК. 1882 —1888. С. CCXIV; 1889. С. 11). При его раскопках также был открыт каменный склеп с уступчатым перекрытием свода, в котором находилось ограбленное погребение воина с сопровождающим его захоронением коня. Среди сделанных здесь находок — железные наконечники копий, большое количество наконечников стрел и т. д.

На Таманском полуострове погребения с богатыми наборами вооружения времени ранних Спартокидов были открыты в курганах Большая и Малая Близницы. Во время раскопок Большой Близницы в 1865 г. был обнаружен склеп с погребением воина (ОАК. 1865. С. IV сл.; 1866. С. 5 сл., 67 сл.), в котором, кроме других находок, представлены: великолепный бронзовый шлем в виде фригийского колпака (рис. 42, 4), бронзовые пластины с позолотой, которые исследователи кургана посчитали обломками панциря и поножей, большой железный меч, небольшой кинжал, 7 копий и множество бронзовых наконечников стрел.

Рис. 42. Находки оружия из боспорских курганов IV в. до н. э. 1 — обложенная золотом рукоять меча; 2 — обложенные золотом ножны меча; 3 — шлем халкидского типа; 4 — шлем в виде фригийского колпака; 5 — бронзовая поножь (1, 3, 5 — курган Кекуватского; 2 — Куль-Оба; 4 — Большая Близница)

Особый интерес в комплексе, безусловно, представляет шлем. Вполне очевидно, что он продолжает традицию развития халкидских шлемов, что видно по устройству его короткого наносника, подвижных нащечников, закругленных вырезов для ушей и, наконец, выгнутого назатыльника. Верхняя часть шлема, однако, оформлена совсем иначе, по-новому, — она сильно вытянута вверх и загнута вперед, имитируя форму фригийского колпака. П. Динтсис отнес этот шлем к группе «тиарообразных» (Dintsis, 1986. S. 123, № 63; Taf. 12, 3)¹. Б.З. Рабинович справедливо указывал на переходный характер такого типа шлемов от классических к эллинистическим (1941. С. 151), т. е получившим распространение уже после завоеваний Александра Македонского, в III—I вв. до н. э. Действительно, наиболее ранние их воспроизведения можно видеть на монетах царя Македонии. Шлем из Большой Близницы тоже является достаточно ранним, вероятно, его можно датировать концом IV — началом III вв. до н. э.

Есть веские основания предполагать, что более ранней в сравнении с Большой Близницей является соседняя с ней Малая Близница, которую можно датировать серединой или даже первой половиной IV в. до н. э. (Виноградов Ю.А., 20046. С. 102, 104). К сожалению, в центральной гробнице кургана было обнаружено немного предметов вооружения, в основном это были бронзовые наконечники стрел. В тризнах, окружающих гробницу, были найдены наконечники копий.

Для управления конем и более свободных действий всадника на поле боя, как известно, большое значение имеет конструкция седла и наличие стремян. Сразу оговоримся, что подробнее все эти вопросы будут рассмотрены в главах, посвященных истории Боспора первых веков н. э. Сейчас можно лишь отметить, что стремена вообще появились очень поздно — не ранее IV в. н. э., при этом их изобрели, скорее всего, в Северном Китае и Корее. Седло с твердой основой, изготовленное из дерева и имеющее вертикальные выступы в передней и задней частях, появилось раньше — приблизительно на рубеже эр. Исследователи почти не сомневаются, что в более раннее время были распространены мягкие седла, сделанные из кожи и имевшие набивку, которая создавала невысокую переднюю луку (Мелюкова, 1989. С. 97). Однако в археологических реалиях Боспора Киммерийского уже давно известна находка деревянной основы, относящаяся к значительно более раннему времени — IV в. до н. э., которая почему-то почти не привлекает внимание ученых (см.: Сокольский, 1971. С. 227, 286, табл. XXXIV. 2).

Рис. 43. Деревянная основа седла из Пантикапея

Деревянная основа седла была обнаружена во время раскопок одного из курганов под Керчью в 1859 г.² Она представляет собой изогнутую пластину размером 28×22,5 см, с нижней ее стороны имеется выемка глубиной около 1 см, видимо, предназначенная для войлочной подкладки (рис. 43). С боков пластины расположены прорези, в которых закреплены концы гнутого деревянного стержня толщиной 2 см, служившего, вероятнее всего, основой седельного задника. Место соединения стержня с пластиной охвачено бронзовой обоймой, набитой сюда с помощью бронзовых гвоздиков.

Весь этот комплекс, несмотря на его принципиальную важность, до настоящего времени полностью не изучен и не опубликован. Его описание, хранящееся в архиве ИИМК РАН, не оставляет сомнения в том, что в открытой в 1859 г. гробнице был погребен мужчина, при этом по вполне греческому обряду Ни оружия, ни сопровождающих захоронений коней здесь не было найдено. Очень показательно, что среди погребального инвентаря представлен железный стригиль — специальный нож, использовавшийся древнегреческими атлетами после состязаний для соскребания с тела остатков масла и пота с налипшим песком. Н.И. Сокольский датировал этот комплекс IV в. до н. э. (Сокольский, 1971. С. 227, 286), и, надо признать, для этого у него были все основания, поскольку в гробнице была найдена краснофигурная ваза с изображением двух фигур, стоящих перед жертвенником. Хронологическая атрибуция этого сосуда, а значит и всего комплекса в целом, может быть сужена до второй половины IV в. до н. э. Данный хорошо датированный комплекс заставляет предполагать, что конструкция седла с твердой основой сложилась в мире кочевников приблизительно на 400 лет раньше, чем сейчас считается (ср.: Переводчикова, Фирсов, 2005. С. 405 сл.), при этом уже во второй половине IV в. до н. э. культурные импульсы с востока достигли Боспора.

Курганы Боспора IV в. до н. э., как и других исторических эпох, позволяют наглядно представить, насколько богата, многочисленна и влиятельна была полиэтничная элита государства. Нет сомнения, что именно она составляла костяк боспорской конницы. В ее среде высоко ценилась воинская культура, умение владеть различными видами оружия, для ее мироощущения был особенно характерен культ героев и вообще прославление идеала героической жизни воина-всадника.

Имеющиеся материалы позволяют считать, что владыки Боспора, опираясь на силу боспорского войска и на поддержку скифов, расширяли свои владения и достигли такого положения, что стали играть очень важную роль, так сказать, в международной жизни Северного Причерноморья. При Перисаде I Боспорское государство простиралось на землях, которые, как сказано в одной из надписей, лежали «между пределами тавров (т. е. Крымскими горами) и Кавказскими горами» (КБН. 113). Благоприятная обстановка IV в. до н. э. выразилась в расцвете материальной культуры всех греческих государств региона и в особенности Боспора. Выдающийся исследователь северопричерноморской античности М.И. Ростовцев с полным на то основанием назвал это столетие «золотым веком» эллинства на северном берегу Черного моря (Ростовцев, 1918. С. 93). Одним из ярких проявлений такой ситуации можно рассматривать активное освоение греками широких сельскохозяйственных территорий. По подсчетам специалистов, общее количество сельских поселений этого времени в обеих частях Боспорского царства составляло более 400 (см.: Кругликова, 1975. С. 53 сл., 254, рис. 101; Паромов, 1990. С. 164; Масленников, 1995. С. 43). Чрезвычайно показательно, что все они были лишены укреплений.

Примечания

1. Можно отметить, что три подобных шлема были обнаружены в кладе около с. Олонешты (Молдова), состоящем из шести шлемов и шести пар поножей (Сергеев, 1966). Есть предположение, что вещи клада были оставлены военачальниками Зопириона, полководца Александра Македонского, который приблизительно в 331—330 гг. до н. э. совершил неудачный поход против скифов (см. главу 1.2).

2. См. Архив ИИМК РАН. Опись 1. 1859. № 12. С. 1—2, 12—13, 122—123; Опись 1. 1859. № 21. С. 6—7.