Участь побежденных

Со времен халифа Омара у мусульманских завоевателей существовал своеобразный «моральный кодекс» отношения к покоренным им народам. Если город или область сдавались добровольно, то завоеватели относились к побежденным достаточно мягко. Покоренные территории не подлежали разорению, но с них можно было взять контрибуцию. В таких случаях христиане и мусульмане имели право сохранять свои церкви и осуществлять в них богослужения. Даже если капитуляция носила вынужденный характер, поскольку обороняющиеся уже не в состоянии держаться дольше, данное правило оставалось в силе, хотя в этом случае победитель может настаивать на более жестких условиях — значительно более тяжелой контрибуции и наказании наиболее упорных противников. Но если мусульмане брали город штурмом, то его жители теряли все права. В этом случае город подлежал трехдневному разграблению, а бывшие храмы, так же как и все другие здания, становились собственностью главы победителей, и он мог поступить с ними, как заблагорассудится¹.

Мангуп ждала именно эта участь. Город подвергся страшному опустошению. Гедик Ахмед был известен своей жестокостью. Так, при взятии под его командованием итальянского города Отранто 12 из 22 тысяч его жителей были перебиты, 800 итальянцев, отказавшихся принять ислам, были казнены и около 8 тысяч человек угнано в рабство².

Немецкий летописец Георг Нюрнбергский упоминал о пленении на Мангупе «трех королей» и 15 тысяч жителей, значительная часть из которых была направлена в Константинополь для пополнения податного населения³. При раскопках мангупской базилики обнаружены гробницы этого периода, буквально забитые трупами. У многих из них пробиты черепа, отрублены верхние и нижние конечности.

Что произошло с членами княжеской семьи? Большинство из них погибли, но судьба некоторых представителей династии остается невыясненной.

Спандуит пишет, что некий «князь Готии» «сдался при условии сохранения имущества и жизни, тем не менее он был отвезен в Константинополь, и Магомет велел его казнить». В итальянском документе сообщается, что мангупский правитель, вопреки данному слову, был казнен (удавлен), а его жена и дочери отправлены в гарем⁴.

«Завладев также замком Манкуп к западу от Каффы, вышеназванный турок Магомет убил мечом двух братьев князей, государей замка Манкуп и, как говорят, последних представителей готов», — писал каноник Матфей из Мехова (ум. 1523)⁵.

Наконец, польский посол Мартин Броневский сообщает о том, что в Константинополе жестоким образом по приказу султана были убиты два мангупских князя: дядя и племянник.

Исаак был дядей Александра. Если предположить, что оба они были казнены в Стамбуле, то это может объяснить, почему Исаак причислен Русской православной церковью к лику святых.

В Крыму сохранилась легенда о смерти последнего мангупского правителя. Когда князь Александр был доставлен в Константинополь, с ним пожелал встретиться сам султан Мехмед Фатих, наслышанный о воинской доблести правителя Феодоро.

«Ты и твои люди — мужественные воины. Я вам подарю жизнь, если перейдете ко мне на службу. Ты, Александр, станешь моим наместником в Крыму, и сам крымский хан Менгли-Гирей не посмеет ослушаться тебя», — пообещал султан мангупскому князю. Но Александр отказался принять милость Мехмеда Завоевателя. Разгневанный султан приказал предать его смерти⁶.

Исторические факты подтверждают легенду. В 1476 году Стефан Молдавский направлял к султану послов с просьбой освободить своего шурина Александра и других членов княжеской семьи. Как писал генуэзец из Галаты Антонио Бонфильо со слов посла, тому сказали, что Александра уже нет в живых. Посол побывал в тюрьме, где содержались знатные пленники в надежде получить какую-либо информацию о судьбе правителей Феодоро, но там ему сообщили, что князья казнены.

Во время или после осады Мангупа погиб и Иван Хозин-Головин, правнук Стефана Гавраса и сын казначея Иоанна III Владимира Головы. Он поехал к паломничество в Святую землю, однако задержался в Феодоро, где и был застигнут турецкой осадой. По сообщениям русских источников, «убили его татары».

Из детей Александра старшему — Харлампию — удалось спастись. Позже он стал настоятелем Спасо-Елизаровского монастыря. Младший сын деспота был увезен в Константинополь. Спандуит (ум. 1538), который общался с ним во время посещения новой столицы Оттоманской порты, сообщает, что еще в детстве он был «сделан турком»⁷, то есть был вынужден принять ислам.

Мария Гавраина Асана Палеологиня, жена деспота Стефана Душана, ненадолго пережила свою родину. Она скончалась в 1477 году, успев сшить себе погребальный саван.

Не исключено, однако, что жестокости турок во время взятия Мангупа, которые рисуются главным образом воображением авторов, писавших на эту тему, несколько преувеличены.

Мы уже упоминали о нахождении в турецкой ставке некоего князя «техура», ведшего переговоры о сдаче столицы Феодоро. Не подлежит сомнению, что он имел сторонников и внутри самого города. В легенде об Александре прямо говорится о том, что захват Мангупа стал следствием предательства со стороны бояр, открывших врагу ворота.

Нет никаких оснований не верить легенде. И в Константинополе, и в Трапезунде, когда эти города были окружены турецкими войсками, находилось немало тех, кто считал необходимым сдаться на милость мусульман. Воздержимся от моральной оценки поведения «техура» и его единомышленников. Отметим лишь, что ими могли двигать не только трусость, но и милосердие к своим единоверцам, которые все равно были обречены на поражение.

В этом отношении показательны противоречивые данные в отношении судьбы мангупских церквей. Паша-оглу сообщает, что после захвата Мангупа турками «церкви неверных» были обращены в мечети. Но археологические данные не подтверждают этого. Эвлия Челеби, описывая цитадель, упоминает о мечети под куполом. Археологи установили, что на плато существовало еще две мечети, построенные в турецкий период, но все остальные храмы были без сомнения христианскими. На рубеже XV—XVI веков только наземных храмов функционировало как минимум три (по числу христианских кварталов). Ничего не известно и о разрушении мангупских церквей в 1475 году, хотя многие из них сильно пострадали от пожара в конце XV столетия⁸.

Но зачем понадобилось турецкому историку давать заведомую дезинформацию?

Если город действительно пал в результате предательства, то он мог считаться сдавшимся гордом. По крайней мере, именно на этом должны были настаивать «техур» и его приближенные, что, возможно, и стало причиной того, что турки сохранили феодоритам их храмы, но не спасло местных жителей от массовых расправ.

Паша-оглу представлял официозную турецкую историографию и вряд ли считал допустимым писать, что крепость, которую турецкие янычары осаждали полгода, была взята при помощи заговора ренегатов. Наоборот, для него важно было подчеркнуть мощь победоносной турецкой армии, поэтому о развязке событий, связанных с «техуром» и его сторонниками, он не сообщает. Соответственно, он внес в текст упоминание о превращении православных храмов в мечети, что вполне соответствовало политике турецких победителей в захваченных и разоренных ими городах.

Добавим еще несколько слов о судьбе других бывших византийских владений в Северном Причерноморье. Летом и осенью 1475 года (то есть еще до падения Мангупа) османы совершили военную экспедицию в Зихию. Им удалось захватить города Тану (Азов), Матрегу (византийская Таматарха) и Копу (Копарио), причем в Копе при обороне города погиб местный черкесский князь. Несмотря на победный тон реляций Ибн-Кемаля, эта экспедиция османов также не имела особого успеха. Им не удалось углубиться внутрь страны, и их поход в Черкесию явился, по сути, пиратской акцией. В 1479 году, согласно Ибн-Кемалю, османам пришлось повторно занимать такие крепости, как Копа и Анапа. Следующая военная кампания против черкесов была осуществлена в 1482—1484 годах в преддверии войны османов с Египтом. Она оказалась более удачной, турецким войскам удалось разгромить все основные центры мобилизации мамелюков и установить полный контроль над прибрежной Черкесией.

К этому периоду относятся несколько сохранившихся писем в генуэзский банк Святого Георгия князя Матреги Захарии Гвизольфи, сына итальянца Винченцо Гвизольфи и черкесской княжны Бика-ханум. В письме от 12 августа 1482 года он просил у банка тысячу дукатов для поддержки своих союзников готских князей, так как они полностью истощили свои силы в борьбе с турками.

Таким образом, уместно сделать вывод, что феодориты совместно с Гвизольфи продолжали сопротивление османам еще в течение семи лет после падения Мангупа. Таманский князь предполагал собрать бывшие генуэзские семьи, заручиться поддержкой готов, черкесских князей и господаря Молдавии и открыть против турок военные действия в Северном Причерноморье. К сожалению, этот смелый план так и не был реализован. Стефан Душан, ранее большой друг Захарии, когда последний посетил Молдавию для ведения переговоров, неожиданно отдал приказ заключить его в крепость.

Молдавский господарь также не смог закрепить позиции, которые он отвоевал в 1475 году. В 1484 году турки забрали у него всю прибрежную полосу от старой византийской крепости Монкастро до дунайского порта Килии. А сама Молдавия признала сюзеренитет османского султана.

В Северном Причерноморье началась 300-летняя эпоха турецкого господства.

Список цитируемой и упоминаемой литературы

1. Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году. — М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1983. — С. 147.

2. Новичев А.Д. История Турции. — Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1963. — С. 50.

3. Vasiliev A. Jorg of Nurenberg, a writer contemporary with the fall of Constantinople. — Byzantion, Bruxeelles. — 1935. — P. 206.

4. Малицкий Н.В. Указ. соч. — С. 44.

5. Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. — М.—Л., 1936. — С. 91.

6. Легенда об Александре, князе Мангупском. Записана Ф. Степеновым // Легенды Крыма. — Симферополь: Крым, 1968. — С. 105—111.

7. Малицкий Н.В. Указ. соч. — С. 44.

8. Герцен А.И. По поводу новой публикации турецкого источника о завоевании Крыма // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. — Вып. 8. — Симферополь, 2002. — С. 385; Герцен А.И. К проблеме типологии средневековых городищ юго-западной Таврики // Византия и Средневековый Крым. — Симферополь, 1995. — С. 88.