м) Нетребовательность

Не быть жадным — уже есть достоинство;

Не быть расточительным — доход.

(Цицерон, Парадоксы, VI, 3)

Самое очевидное (хотя, возможно, и не самое верное) объяснение чрезвычайной нетребовательности крымских татар отсылает нас к фаталистической окрашенности жизненной философии народа. Но сторонники этой гипотезы скользят по поверхности проблемы, так как корни внешнего «фатализма» крымца прорастают из старинных суфийских традиций. Об этом уже говорилось в V очерке этого тома, и нижеследующие рассуждения подтверждают справедливость сделанных там выводов и заключений для гораздо более поздней эпохи Нового времени. Одно из суфийских положений гласило, что собирание чрезмерных запасов означает недоверие к Богу, Который в нужную минуту позаботится о своем творении. В Крыму принцип вышней гарантии хлеба насущного понимался буквально, этому сохранилось немало свидетельств:

«Если татарину удалось обзавестись десятком грецких орешин (то есть деревьев грецкого ореха. — В.В.), он уже не пашет и не жнёт и считает положение своего семейства вполне обеспеченным, потому что от продажи орехов у него остаётся достаточно денег для удовлетворения его ничтожных потребностей... Вообще крымский татарин не мастер зашибать копейку и не имеет в этом отношении ничего общего со своими казанскими и симбирскими единоплеменниками...» (Народы, 1880. С. 287).

«Здешние мусульманские помещики вообще, не исключая... и тех, которые имеют по 15 000 доходу, живут одинаково и без дальних прихотей» (Сумароков, 1803. Т. I. С. 185). С другой стороны, русская княгиня с восхищением наблюдала на Гёзлёвском базаре, как «татарин с аппетитом закусывал ломтем хлеба и головкой чеснока, не только не думая роптать на бедность, но с гордым видом человека, совершенно довольного своей судьбой» (Горчакова, 1883. С. 30). Конечно, это было наследие старинных традиций, о чём догадывались наиболее просвещённые современники, вроде секретаря российского посольства 1793 года, отправлявшегося через Крым в Турцию: «У меня были случаи часто наблюдать среди них (то есть крымских татар. — В.В.) высокое благородство, великодушие и мягкость, аристократичную, подлинно патриархальную простоту, а также ревностное гостеприимство — черты, которые заслуживают высочайшего почтения» (Struve, 1802. P. 24).

И ведь что интересно, признавая нетребовательность крымских татар, христианские авторы, которых Писание призывало к той же добродетели, ставили её в вину народу Крыма, утверждая, что именно «ограниченность нужд (а, в общечеловеческом смысле: «потребностей». — В.В.) надолго ещё будет служить преградой успешному ходу хозяйства...» (Домбровский, 1850 «а». С. 264)¹. Более тонко подошёл к этой проблеме немецкий интеллигент А.Т. Гримм, заметивший, находясь в Крыму, что «нет здесь постоянной тревоги о пище земной, тех тревог, которые разъедают (букв. «проедают насквозь, прогрызают» — durchfressen. — В.В.) в различных формах все наши [европейские] сословия. А тем не менее, я не встречал здесь ни одного нищего» (Grimm, 1855. S. 34).

То есть, заключает этот автор, нетребовательность не только высоко моральна. Она несёт в себе совершенно бесспорные конкретные, практические результаты в плане качества жизни, недостижимого пока в Европе: «Напротив, какую картину деградации являют собой немецкие и французские пролетарии, английские фабричные рабочие! Тысячи первых встают поутру, не зная, где и когда они сегодня поедят; вторых сотнями запирают в здании, где угольная пыль и вредные испарения делают их лица белыми как стенка, их уши оглушаются грохотом тысяч ткацких станков и их пшеничный хлеб чернеет от сажи. В Крыму татарин живёт в весьма скромной хижине, но он защищён от северного ветра своими горами, перед ним расстилается величественный Понт, а у хижины высится тысячелетний орех, кормивший его предков и обещающий хлеб насущный его потомкам» (Grimm, ibidem).

А.Т. Гримм не примысливает крымским татарам какой-то наивный руссоизм, им совершенно не свойственный. В его глазах они и просвещены лучше своих соседей и действительно прагматичны, считая, что нетребовательность, скромность в конечном итоге попросту выгодны как приносящие разумным людям и личное удовлетворение, и уважение в окружающем мире. Это подтверждалось действительностью: в Отузах особым поклонением пользовалась могила одного хафиза, суфийского шейха Хусам эд-дина, который ещё при жизни обрёл в глазах народа ореол святости, в частности, оттого, что проповедовал умеренность в жизни (Смирнов, 1931. С. 32). А французский этнограф видит именно в крымской нетребовательности источник таких достоинств, как полное отсутствие зависти и доброта к ближнему: «Да, добрые татары, ...несмотря на вашу бедность, вы не желаете зла своему соседу. Да, повторю ещё раз, татары гуманны и привержены социальному миру и порядку» (Besse, 1835. P. 217).

Остаётся добавить, что черта, о которой идёт речь, была массовой, её относили ко всему народу: «Они умеренны и воздержанны. Овощи, молоко, мясо и несколько хлеба составляют их пищу» (Герман, 1808. С. 226). «Этот народ... очень воздержан (sehr mässig ist). Баранья шурпа, шашлык, яйца, молоко и продукты из него — вот и всё их питание» (Remy, 1872. S. 68). В целом же нетребовательность стала одним из источников того «глубокого счастья», расцветавшего в Крыму ханской эпохи, о котором писал М. Волошин. Душевный покой, нравственный комфорт и удовлетворённость — вот что приносила крымским татарам их нетребовательность, находившаяся в полном соответствии с выводом великого мудреца-поэта древности: «Чем больше будет каждый себе отказывать, тем больше дадут ему боги... Кто стремится ко многому, у того многого и недостаёт» (Гораций. Оды. Т. III, 16. С. 42—43).

Примечания

1. Между прочим, в отличие от Библии, Коран не превозносит бедность и, с другой стороны, не обрушивается на богатых лишь за то, что они зажиточны. Ислам воздаёт каждому не по степени экономической обеспеченности, а по делам его. Более того, богатство нередко признаётся земным результатом праведной жизни, наглядным свидетельством трудолюбия, бережливости, ума, признаком благословения Господа. В полном соответствии с таким подходом к проблеме звучит и крымскотатарская пословица Хызмет тюби — хазине (Основа удачи — труд).