в) Крымские татары в Отечественной войне 1812 г.

Ещё в упоминавшемся выше походе 1808 г. «Татарские полки показали... довольно расположения своего к службе, люди и лошади были лучше» обычного уровня, отчего герцог Ришельё после прекращения военных действий с Францией в 1808 г., «признав ненадобным забывать их и далее, приказал возвратиться им в Крым». На самом деле домой отправились все, кроме Феодосийского и Перекопского полков, остававшихся близ Киева. При этом герцог считал необходимым поощрить крымцев к поддержке такого рода службы татарской молодёжи, как это было среди казаков: «Употребляя татар на службу и делая из них народ, к военной службе принадлежащий, действительно надобно снять с них повинность в поставке топлива, возможно платёж за земли, соразмерный той сумме, которая бы равнялась издержке на удовлетворение войск могущей быть употребляемою» (ПСЗ. Т. XXII. С. 52). То есть Ришельё предлагал заменить подушную и иные подати развёрстанной среди крымской части населения губернии платой за содержание крымских конных полков, справедливо полагая, что такое целевое использование податных сумм (то есть, на своих же) будет воспринято народом с большим удовлетворением, чем это было ранее.

Когда началась Отечественная война 1812 г., Симферопольский и Перекопский полки были приданы знаменитому казачьему корпусу атамана М.И. Платова, в составе которого они участвовали во многих больших и малых сражениях, в том числе Бородинском. При Бородине отличился крымскотатарский ополченский эскадрон под командованием Ахмед-бека Кунгаровича и полковника Бегильдеева (Ланда, 1995. С. 90). Крымские конники прикрывали отступление русских войск в первой фазе войны, а также совершили дерзкий рейд по тылам французской армии зимой 1812—1813 гг. Они отличились в битвах при Тарутине, Городне, Гжатске, Царёвом Займище, Духовщине, Дорогобуже, взятии Смоленска и форсировании Немана. Затем последовали славные победы под Тильзитом, Рогнидой, Пройсиш-Эйлау. А за осаду и взятие Данцига полковник К. Балатуков был 07.12.1813 г. произведён в генерал-майоры (Муфтийзаде, 1899. С. 11). Кроме того крымские полки участвовали в знаменитой «битве народов» под Лейпцигом и во взятии Намюра, они одними из первых вошли в столицу поверженного врага, в Париж (Подробнее см. в: Полтаржицкий, 1938).

Евпаторийский же полк был включён в состав Второй западной армии, участвовал в изгнании неприятеля из Брест-Литовска, в битве под Кобрицом, брал Белосток и другие города и крепости. В 1813 г., уже на германской территории, евпаторийские конники громили врага при Люцене и под Кульмом. Затем они несколько месяцев несли гарнизонную службу и вернулись на родину только в 1814 г. Феодосийский полк в военных действиях не участвовал по единственной причине: российская интендантская служба не озаботилась его перевооружением в соответствии с требованиями военного времени. Он нёс пограничную службу вдоль бугских рубежей и вернулся домой лишь в мае 1815 г. Ещё через два года, когда окончательно исчезла военная угроза с Запада, все крымскотатарские полки были распущены с повышением личного состава в званиях и предоставлением пожизненного права на ношение мундира.

Подвиги крымскотатарских воинов вспоминали в Крыму и за его пределами в столетие Отечественной войны 1812 г. Председатель Таврической учёной архивной комиссии А.И. Маркевич на одном из торжественных юбилейных заседаний сказал, что «Крым и его татарское население всегда должны гордиться тем, что в Отечественную войну три крымские конно-татарские полка принимали участие и отличились во многих сражениях с армией Наполеона, в частности в великом Бородинском сражении и в преследовании неприятеля до Парижа включительно... Плохо одетые и вооружённые, незнакомые с военной службой, не знавшие русского языка, среди чуждых условий жизни, крымские татары честно исполнили свой долг, и за их верную службу потомки их 26 августа 1912 года, вместе с представителями таврического дворянства и земства, представляли Тавриду на Бородинском поле перед лицом Государя и всей России» (Маркевич, 1913. С. 55, 59).

В ходе кровопролитных боевых действий многие татарские конники были убиты или ранены, из Крыма регулярно шли пополнения. Но личное мужество крымцев было по достоинству оценено, они постоянно включались в наградные списки империи. Двадцать два «нижних чина» даже стали российскими дворянами, буквально на поле брани заслужив ордена. Все остальные рядовые и унтер-офицеры были награждены медалями с правом ношения их на голубой ленте. Пятеро простых конников стали при этом кадровыми офицерами. Не поскупился царь и на награды для командования крымских полков. Так, кн. К. Балатуков был награждён орденами Св. Георгия 4 класса, Св. Анны 3 класса и Св. Владимира 3 и 4 классов; Амет-бей Хункалов заслужил чин полковника, личное золотое оружие, ордена Св. Владимира 4 класса, Св. Анны 2 класса т.д. (Габаев, 1913. С. 134; Муфтийзаде, 1899. С. 13).

Так исполнили крымские татары отведённую им правительством Российской империи «роль аманатов-заложников». Но нельзя не согласиться и с мнением нашего современника Руслана Шерфединова насчёт того, что верность и мужество крымских воинов на службе империи не принесли никакой пользы народу — ни тогда, ни в последующие времена: «Чего мы добились своей лояльностью и верной службой царю-батюшке, а затем стране Советов? Да, воевали в рядах русской армии... Были мы в Аустерлице, Бородино, Ватерлоо, Порт-Артуре, Перекопе, Сталинграде, Берлине и т. д. Ну и что взамен? Унижения, гонения, высылки, одним словом — геноцид» (БК, 2006. С. 251).