а) Крымскотатарские эскадронцы

После окончания Отечественной войны 1812 г. один из её прославленных героев, генерал Кая-бей Балатуков, не мог не знать о плане правительства изменить закон об обязательной службе в армии. То есть, о том, что действие этого закона предполагается распространить и на инородцев, ранее освобождённых от рекрутских развёрсток. Рекрутчина же в ту суровую эпоху означала 25 лет непрерывной службы в жестоких условиях царской армии. Причём если уход в солдаты означал жизненную катастрофу для любого русского парня, то для мусульманина это было равносильно вечной погибели — хотя бы потому, что он стал бы в ряды православного воинства (это не говоря уже об остальных, общих для всех солдат тяготах, необходимости есть свинину и пр.). И крымскотатарский генерал решил не допустить падения в эту бесчеловечную и безбожную систему своих соотечественников. То есть «навсегда оградить крымцев от рекрутской повинности, для чего ходатайствовал об утверждении постоянной гвардейской части у татар по примеру Донского и Уральского казачьего войска за добрую службу в отечественную войну» (Муфтизаде, 1889. С. 14). Такое уравнивание с казаками позволило бы не только уменьшить число призываемых, но и создать национальные воинские части, что сразу сняло бы ряд тяжёлых проблем, связанных с шариатом (отправление намазов, потребление только дозволенной пищи и пр.).

В этом плане не было ничего фантастичного: за боевые заслуги все крымские татары — участники войны были награждены серебряными медалями, а многие — и орденами, в том числе и высшими, а это уже говорило о преданности будущих частей уж никак не меньшей, чем казачьих. В ходе же чисто практического осуществления этого плана князь К. Балатуков вполне мог надеяться на свои личные связи: у него было немало боевых товарищей, которые в мирное время заняли высшие посты не только в армии, но и в военном министерстве. Поэтому после ряда лет неизбежной бюрократической волокиты дело было благополучно решено. В 1826 г. был опубликован Высочайший приказ о создании Лейб-гвардии крымско-татарского эскадрона. Эта часть имела всего 200 человек личного состава, но командир её должен был состоять в чине не ниже полковника, что говорило о её более, чем «эскадронном» статусе (впрочем, в те годы и полки могли быть численностью в две сотни, включая офицеров).

Эскадрон делился на три равные части. В то время как одна из них проходила службу на льготных условиях в Крыму, две другие находились в Санкт-Петербурге. Каждые 3 года происходила ротация, то есть части эскадрона менялись местами дислокации. Таким образом, служба рядового эскадронца длилась 15 лет (9 лет в столице и 6 — на родине). Для обычной, небогатой крымскотатарской семьи утрата двух крепких мужских рук на такой срок была тяжёлым ударом. Но проблема в какой-то мере решалась возможностью конников помогать семье деньгами, так как рядовому полагалось жалованье 37 рублей серебром в год, унтер-офицеру — 54 рубля, об офицерах же вообще речи быть не могло — они ставились на привилегированный общегвардейский оклад. Притом важно заметить, что содержание эскадрона обходилось казне дешевле, чем другие части соответствующей численности, так как все расходы по его сбору, обмундированию, покупке и ремонту конского состава брала на себя крымскотатарская община. Необходимая сумма собиралась частью из пожертвований, частью же из подушной подати с крымских татар, составлявшей тогда 17 копеек серебром в год.

Вначале у эскадрона не было собственной казармы в Санкт-Петербурге. Было решено временно размещать его в частном секторе, но по возможности компактно: в дотелефонную эпоху это облегчало сбор по тревоге. Таким районом дислокации почему-то избрали далёкую от Зимнего дворца Лиговку. Проблем расквартирования, очевидно, не было: лиговским хозяйкам не могли не импонировать бравые эскадронцы в красивой, экзотичной форме (если повседневный мундир состоял из синего бешмета и шаровар, то парадный был красного цвета, по швам обшитый жёлтым гвардейским галуном). Кроме того, К. Балатуков лично озаботился о том, чтобы в этой элитной части все его подчинённые были действительно гвардейского роста и стати. А через пару десятков лет отпраздновали новоселье: в 1846 г. было готово собственное здание эскадрона на Обводном канале. Кроме обычных казарменных помещений там же находилась квартира муллы и эскадронная мечеть: огромное помещение со белыми, отделанными золотом стенами и белым же толстым сукном на полу.

Служба эскадрона не ограничивалась участием в охране царской семьи и в военных парадах: в войне 1853—1856 гг. петербургская часть его находилась на оборонительных рубежах близ побережья (корабли союзников подходили к самой столице), а «льготники» участвовали в сражениях под Севастополем — на Чёрной речке и у Мекензиевых гор (лето-осень 1854 г.). На обоих военных участках личный состав эскадрона заслужил благодарности и новые награды. Тем не менее в 1864 г. он был распущен. Причина была проста: из-за массовой эмиграции крымских татар набор в гвардейскую часть вначале затруднился, а после стал совершенно нереален. Впрочем, вероятно, для того, чтобы сохранить возможность когда-либо возобновить эту славную воинскую часть, в Петербурге было решено оставить 3 офицеров и 21 гвардейца (с постоянной заменой их), дав этому крошечному контингенту новое наименование: «Команда лейб-гвардии крымских татар Собственного Его Величества конвоя». Эта команда входила в состав Кавказского казачьего эскадрона; тем самым история крымскотатарских воинских подразделений не прерывалась, чего, собственно, в сложившейся ситуации и было достаточно.

Служба для рядовых теперь сократилась «всего» до 12 лет, но добровольцев хватало, так что с самого начала принятое постановление насчёт того, что отбор среди желающих будут вести сами командиры, оказалось разумным. Неизвестно, что привлекало молодых крымцев к службе в далёком Петербурге — столичный блеск, жалованье (оно было совершенно несравнимо с заработком не только батрака, но и, к примеру, сельского кузнеца), или новая форма: бешметы тех же цветов — синего и красного — удлинились, а кивера превратились в традиционные плоские («старомурзацкие») къалпакълар, чёрная смушка которых чудесно гармонировала с красным верхом.

Во время войн крымские гвардейцы традиционно перебрасывались в полевую армию, где награды и слава только подтверждали их храбрость и преданность присяге. Но в 1890 г. 64-летняя служба крымских татар в Петербурге завершилась, все должны были вернуться по домам. Впрочем, на этом история национальных частей не закончилась. Ещё в 1874 г. в империи был введён новый закон о всеобщей воинской повинности, коснувшийся и крымских татар, которые отныне могли поступать в специально для них сформированный эскадрон. В этой части действовали особые уставные положения и правила строевого обучения, составленные применительно к этническому характеру и культурным особенностям коренного народа Крыма.

Крымскому эскадрону отвели старые казармы инженерного ведомства под Бахчисараем. Около двухсот новобранцев и офицеров получили новую форму (бешмет чёрного цвета, тот же традиционный къалпак с красным верхом) и коней — вороных красавцев кабардинской породы. А через год появился и второй эскадрон, точная копия первого, его разместили уже под Симферополем. И, наконец, создали Крымскую стрелковую роту, татары-пехотинцы которой вскоре стали известны далеко за пределами Крыма: год за годом они занимали первые места на стрельбах всего огромного военного округа юга России. Рядовые всех трёх частей должны были служить два года, с 1893 г. — четыре. Но на этом реформы не кончились. В том же году роту распустили, число эскадронцев возросло до 500—550 человек, то есть для ежегодного обновления такого состава требовалось всего 100 человек рядовых. Но на Крым давно уже была спущена многократно большая общая призывная квота. Начались судебные преследования крымских татар, ранее по какой-либо причине уклонившихся от призыва, за такое нарушение закона 15—20-летней давности стали наказывать тюрьмой¹.

Примечания

1. Сорокалетний Исмаил Мамут-эфенди-огълу из деревни Махульдур Ялтинского уезда был осуждён в 1891 г. на лишение свободы за то, что он когда-то в молодости, 18 годами ранее, не явился в призывную комиссию и таким образом избежал рекрутчины (Терджиман. 13.11.1891).