3. Становление Татарской социалистической партии

Накануне главного перелома в российской двадцатилетней крестьянской войне, в Крыму выдвигаются талантливые национальные лидеры, объединяющиеся в политическое движение, именуемое в дальнейшем Татарской партией, костяк которой составила трансформировавшаяся Крымскотатарская социалистическая партия. Первый конгресс Татарской партии был назначен на 25 марта 1917 г. в Симферополе. В работе Конгресса участвовало 1500 крымцев. Столь мощный подъём всенародной активности, отразившийся и в численности депутатов, не должен удивлять. Помимо перечисленных выше причин такой активности, упомяну ещё один фактор: высокая грамотность крымцев¹, которая позволила народу в краткий срок ознакомиться со смыслом предстоящей работы Конгресса и перспективами, которые он должен был обсудить.

Главным результатом деятельности этого форума стало образование Центрального исполнительного комитета крымских мусульман (50 чел.) и решение об организации и структуре партии. Местом постоянного нахождения её руководящего органа стал Карасубазар. Вскоре после этого отделения партии были созданы в крымских городах, посёлках и даже деревнях (Улькюсал, 1980. С. 338). А с 27 июня 1917 г. Татарская партия начала издавать собственную газету «Миллет», первым редактором которой стал Асан Сабри Айвазов. Через месяц вышел первый номер ещё одной газеты, «Татар сеси» (Голос татар), в которой основными авторами были Ибраим Озенбашлы, Али Боданинский и Халил Чапчакчи.

В этих органах печатались материалы, из которых можно сделать вывод, что Татарская партия уже тогда имела четкую и реально выполнимую Программу². В пункте 1 значилось: «Партия требует создания в Крыму подлинной народной республики в широком смысле свободы действия всех наций, заселяющих Крым, как в национальном, так и в культурном отношениях». Что же касается государственного устройства будущей России, то новая держава должна была стать, по мысли составителей программы, демократической федерацией с равными правами народов и их языков. Федеративная структура государства предусматривала бесплатное образование для граждан будущей республики, свободу самоопределения входящих в неё автономных членов, введение на территории каждого из них делопроизводства на родном языке в административных, культурных и религиозных учреждениях. В то же время гражданам, не принадлежащим к коренному народу должны были быть обеспечены все права, которых партия добивалась для татар.

Заводы и фабрики Крыма, опять же в близком соответствии с программными установками правых эсеров, должны были перейти в собственность трудящихся, а земельный вопрос решался социализацией хозяйственных территорий, то есть переходу их в собственность крестьян без какого-либо возмещения бывшим владельцам. Все перечисленные задачи полностью вошли в программу партии, несмотря на то, что в национальном движении определились, напомню, три крыла: левое, которое представлял секретарь Мусисполкома А. Боданинский, центр, во главе которого стоял муфтий Н. Челеби Джихан, и правое, наиболее радикальное, которое вёл за собой Д. Сейдамет.

Переворот, который совершили в октябре 1917 г. большевики в России, вызвал, как говорилось выше, сильнейшее беспокойство Мусульманского исполкома, члены которого ясно увидели в этом событии угрозу самому существованию демократии в Крыму. Поэтому уже 30 октября в Симферополе не без участия Татарской партии было созвано совещание, в котором приняли участие 12 национальных общественных и политических организаций. В результате совещания было принято решение единой борьбы с анархией, которая угрожала перекинуться из России в Крым. В этой обстановке стала ясна необходимость созыва всекрымского Курултая, причём безотлагательно. На нём предполагалось добиться единства упомянутых трёх политических крыльев партии.

Нужно сказать, что по мнению отдельных исследователей эти расхождения в определении дальнейших задач и тактик национального движения вызвали некоторое разногласие во время работы Первого Курултая. Там решающую роль сыграли не общие установки Татарской партии, а авторитет её правого крыла и центра. Поэтому в программном документе, принятом на Курултае («Крымскотатарские основные законы»), не нашлось места для декларации общих социалистических идей, поддержки интересов отдельных социальных групп, вместо чего на первое место были выдвинуты общие, национальные интересы и способы их удовлетворения. Собственно говоря, это был решительный отход от социал-демократической теории классовой борьбы, свершившийся благодаря активности и авторитету деятелей типа Д. Сейдамета.

В 18 пунктах «Крымскотатарских основных законов» (по сути — конституции) предполагалось, что в будущем судопроизводство будет осуществляться на основе (не на буквальном следовании!) шариатских правовых положений по бытовым традициям и культурным обычаям крымских татар. Первостепенное внимание в Законах уделялось просвещению по методу И. Гаспринского, возрождению религиозно-духовной жизни народа и, в первую очередь, — самоопределению крымцев. В целом же Основные законы наметили структуру будущего правительства, которое должно было состоять из шести министерств, или дирекций: Народного просвещения, Религии, Финансов и вакуфов, Юстиции, Внешнеполитической дирекции и центральной Дирекции председателя совета директоров (Хаяли, 2009. С. 126—127). При этом структурное оформление будущего управления Крыма предполагалось создать на Крымском учредительном собрании. Сразу же по окончанию работы Курултая началась подготовка к созыву этого собрания.

Эффективные средства массовой информации и разъяснительная работа активистов через короткий срок привлекли к партии ещё более широкие крымскотатарские массы. Она создала 124 низовых комитета, которые были в состоянии взять на себя решение задач местного самоуправления. В результате Татарская партия могла в отдельные периоды революции и Гражданской войны опираться и на народ, и на боеспособные и преданные национальному делу крымскотатарские вооруженные силы. Возросшая массовость, новые экономические и социальные возможности позволили партии сделать реальные шаги в деле национального и культурного возрождения, приступив к широкой перестройке просвещения, экономическим и общественным реформам, необходимость которых в Крыму давно назрела.

Об истории этого движения в годы советской власти, о его результатах следует сказать несколько подробнее. Даже большевистские критики Татарской партии не могут не признать её массовости: она сплотила вокруг себя татарскую «интеллигенцию, кулачество и значительные силы крестьянства» (Бочагов, 1932. С. 30). То есть практически вне сфер её деятельности и влияния остались лишь сравнительно немногочисленные городские рабочие-татары, да и то, очевидно, не все. Таким образом, Татарская партия стала в Крыму первой единой партией единого народа³. Признаётся и тот факт, что её основной задачей стало освобождение коренного народа полуострова «от того экономического и политического гнёта, который давил в течение более чем столетия», а конечной целью — «осуществить, наконец, национальную независимость» жертв колонизации (Бочагов, 1932. С. 30).

Но это — в весьма отдаленной перспективе, а пока, в обозримом будущем, руководители Татарской партии видели Крым будущего как демократическое государственное образование, являющееся частью новой, народной федерации таких же свободных государств на территории бывшей Российской империи. Эта федерация, как предполагалось, будет основана на началах полного равноправия своих членов. Запрет какой-либо дискриминации по национальному или иному признаку предусматривался и в многонациональном обществе свободных граждан Крыма. Таким образом, в этой программе (называемой «Первой») не было ничего сепаратистского. Как и сугубо «националистического», разве что требование «права воспитания татнации в национальном духе» (Бочагов, 1932. С. 31), но это — первое и самое естественное право любого народа Земли.

Другое дело — диктатура одной части населения с подавлением человеческих прав другой, то есть ленинская альтернатива, о возможности и даже необходимости которой в те годы не слышал только глухой. Согласиться на всевластие пролетариата национальная партия отнюдь не могла, даже если бы эта диктатура осуществлялась частью местного населения. Это было бы беззаконием с любой цивилизованной точки зрения; в условиях же Крыма, где пролетариат был на 95% русским, означало бы добровольное вручение судеб многострадальных татар, караимов и крымчаков в безраздельную и не ограниченную законом, то есть деспотическую власть пришлого, чуждого, инокультурного элемента.

Иллюзий здесь не могло быть никаких. Положение коренного населения неминуемо должно было в таком случае ухудшиться даже по сравнению с царским, колониальным игом — ведь законы Российской империи не предусматривали лишения человека достоинства, прав и самой жизни по признаку национального или социального происхождения. Именно поэтому впоследствии Милли Фирка не могла не стремиться предотвратить возникновение органов пролетарской диктатуры, не могла не пытаться «противопоставить себя Советам рабочих депутатов как Совет народных депутатов» (Крым. 29.01.1919). Кто мог осудить её за это хоть в 1919, хоть в 1920 гг.?

Забегая несколько вперёд, скажу: и нашлись, и осудили. Причём именно те и за то, в чём были виновны сами; это известная тактика убийц и насильников. Татарская народная партия была осуждена диктаторской, кровавой партией, победившей в октябре 1917 в Петербурге и Москве, а позднее и по всей территории империи контрреволюции. Причём осуждена за... контрреволюционность (Очерки истории Крыма. Ч. III. С. 40).

Но это случилось гораздо позже, когда к Крыму уже подтянулись с севера и обжились силы, достаточные для его порабощения. Пока же, в 1917 г., исход борьбы был совершенно неясен. Ситуация определилась лишь после января—февраля 1918 г., когда власть в Крыму захватили большевики, а Курултай и созданное им правительство были распущены декретом Военно-революционного комитета Симферополя от 17 февраля 1918 г. Как говорилось выше, 23 февраля Н. Челеби Джихан был бессудно казнён в Севастополе. Один из членов Крымскотатарской партии, Осман Зеки, писал несколько ранее, когда результат большевистского вторжения в Крым был ещё неясен: «Советы не приняли в союз рабочих депутатов представителей Всероссийского мусульманского съезда. Эти советы не переварили подъём национальных чувств. Большевистская анархия является результатом обмана ими широких масс...» (цит. по: Хаяли, 2009. С. 127).

Что же касается Татарской социалистической партии, то она пока запрещена не была, причём по понятной причине. Большевики не могли воевать здесь на два фронта. То есть, во-первых, против остатков российской интеллигенции и вооружённого офицерства, оставшихся в Крыму при совдепии и, во-вторых, против основного населения полуострова. Советы не уничтожили партию сразу же ещё по некоторым причинам.

Большевистским центром была выработана по отношению к мусульманским окраинам (то есть не только к Крыму) особая политика. С одной стороны, ею предусматривался захват ключевых экономических и административных позиций, ликвидация всех самостоятельных, то есть не пророссийских обществ, институтов, политических групп и партий с целью последующей коммунистической централизации политического управления. С другой стороны, предписывалось завоевание симпатий (хотя бы временных) всех значащих слоёв мусульманского общества посредством уступок в области культуры и экономики, что подразумевало и сотрудничество с наиболее авторитетными национальными лидерами для привлечения их в будущем на сторону новой власти.

Большевикам была известна причина широкой поддержки Крымскотатарской партии местным населением. Ведь за недолгие периоды свободной своей деятельности (в годы Гражданской войны) эта партия сумела и в военных условиях провести ряд замечательных по демократизму реформ: были уничтожены все сословные привилегии, укреплена частная собственность земледельца, коренным образом расширена и обновлена система народного образования⁴.

По примеру передовых стран эпохи школа выходила из подчинения духовному управлению, а женщина была уравнена в правах с мужчиной. Выборными становились административные органы, как и духовное управление. Вакуфные доходы должны были идти исключительно на нужды возрождения национальной культуры. Лишь единственный из наиболее важных вопросов, земельный, партия не могла пока решить полностью — по причине его чрезвычайной сложности. Приняв самые необходимые, первостепенные меры по сохранению земельного фонда, Татарская партия оставила основную часть земельных реформ для проведения их народной волей, то есть будущему демократически избранному Учредительному собранию Крыма. До парламентских выборов между сельскими общинами были распределены лишь казённые и удельные земли. Владения же крупных земельных магнатов подлежали выкупу за счёт Республики и бесплатному распределению среди мало- и безземельных крестьян. Забегая несколько вперёд, скажем, что впоследствии Милли Фирка (точнее, её члены на руководящих должностях Крыма) смогли решить и эту, и ряд других важных проблем.

В своём письме, датированном 1 января 1931 г., советскому историку А. Бочагову политэмигрант Джафер Сейдамет подвёл краткие итоги всему сделанному Татарской партией за краткий период её более или менее свободной деятельности. Автор письма видел в членах партии «молодых людей, которые отобрали вакуфы в Крыму у паразитов и сделали их достоянием народа; которые сдавали их за низкую плату крестьянам; которые при всех случаях старались дать столько земли крестьянам, чтобы они могли выстоять перед лицом крупных землевладельцев; которые провозгласили одним из основных пунктов своей программы установление для рабочих как минимум 8-часового рабочего дня; которые превратили медресе в научные школы; которые защищали равенство женщин во всех правах и добились осуществления этого в социальной и политической жизни и которые изменили в этом направлении закон о наследстве» (цит. по: Улькюсал, 1980. С. 341).

А затем, на протяжении весны, лета и осени 1917 г. Татарская партия постепенно прекращает свою деятельность, по сути, самораспускается. Очевидно, её руководители сочли свою подготовительную, предпарламентскую работу выполненной.

С другой стороны, несмотря на диктатуру большевиков, делаются попытки возродить Курултай. Весной 1918 г. создаётся Временное парламентское бюро, целью которого было восстановить парламентское демократическое управление Крыма. Во главе бюро стал Абдуль-Хаким Ильми Ариф-заде. Его заместителем был назначен С.Д. Хаттатов, а секретарём С. Таракчи. Поскольку самым надёжным местом для работы бюро оставался лишь зал гарнизонного офицерского собрания Крымско-татарского полка, то там и состоялась 18 мая 1918 г. чрезвычайная сессия Крымскотатарского парламента под председательством члена президиума Абдуль Хакима Ильми. На заседании присутствовали и выступили с речами уже известный нам генерал С. Сулькевич, член Татарского парламента внутренней России и Сибири Ю. Музафаров и председатель партии тюркских федералистов Ю. Везиров. Главным вопросом, рассмотренным на собрании, был «Проект организации власти в Крыму», сводившийся к признанию за Крымско-тататрским парламентом полномочий на образование краевой власти (Хаяли, 2009. С. 128).

Однако никаких правовых и административных перестановок это и иные решения Чрезвычайная сессия не предусматривали. А вскоре Курултай, так же как Татарская партия, самораспустился по причине того, что, согласно им же принятому решению на I съезде, он обладал полномочиями лишь на протяжении одного года. То есть уже в новом, 1919 году, все его функции прекращались. Впрочем, крымско-татарское Парламентское бюро ещё существовало.

Политическая активность крымско-татарского общества возобновилась лишь через год, когда после политической чехарды, вызванной борьбой за власть, положение более или менее стабилизировалось. Оживлению партийной жизни предшествовал Съезд мусульман Крыма, состоявшийся в октябре 1919 г. На нём был поднят вопрос о создании новой национальной партии, её программе и подготовке участия Парламентского бюро в будущих выборах в Краевой сейм. Партия начала организовываться, хотя этот процесс не был доведён до конца. Как показал на судебном следствии в 1928 г. Амет Озенбашлы, в Крыму поздней осенью 1919 г. возникла новая крымско-татарская политическая партия, пришедшая на смену Татарской:

«В 1919 году, после падения правительства Сулькевича и с приходом к власти кадетов во главе с Соломоном Крымом, татарское Парламентское бюро стало усиленно добиваться... созыва Крымского представительного органа в виде Крымского сейма... На 1-м Всекрымском собрании крымских татар по очертанию повестки дня была оглашена схема программы вновь организуемой татарской национальной партии под названием Милли фирка. Парламентское бюро, представлявшее в тот момент татарское население Крыма, считало целесообразным выступать и готовиться к выборам в Краевой сейм под означенной платформой... Означенное собрание крымских татар одобрило программу и поручило парламентскому Бюро оформить её и начать подготовительную программу в Крымский сейм...» (цит. по: Хаяли, 2009. С. 128, 129). Но, как известно, падение правительства Сулькевича произошло не в 1919 г., а раньше, в ноябре 1918 г.

Поэтому более предпочтительна другая точка зрения на временной момент возникновения Милли Фирка. Её придерживается турецкий (крымский по происхождению) историк Э. Кырымал, утверждая, что партия Милли Фирка возникла осенью 1918 г., хотя активно на политическом поле Крыма она выступила не ранее весны 1919 г. (Хаяли, 2009. С. 129). Эта гипотеза подтверждается известными историками Крыма С. Червонной и М.Н. Губогло, согласно которым Программа партии была утверждена в 1918 г., хотя и неизвестно, в каком месяце. Единственным, пожалуй, бесспорным фактом является основание этой партии ни кем иным, как Сеит Джелилом Хаттатовым, стоявшим во главе её с 1918 по 1920 г. (там же).

И уже новый Курултай был организован членами новой партии. Он состоялся весной 1919 г., но до этого была проведена огромная организационная работа на местах. Все уезды Крыма были охвачены этой подготовкой к выборам делегатов. И она оправдала себя — Милли Фирка получила подавляющее число голосов, так что из 45 мест в новом Курултае ей досталось 35, а председательствовал на заседаниях этого парламента член партии Сеттар Мисхорлы. На заседаниях парламента был сформирован Меджлис, где подавляющее число мест было занято также членами Милли Фирка. Более того, когда на Курултае был избран новый состав главного политического и административного органа коренного народа — Крымско-татарской национальной Директории (КТНД), то лидеры Милли Фирка заняли в ней все ключевые посты.

Угроза существованию партии впервые стала явной при правительстве Соломона Крыма, опиравшегося на деникинские войсковые части. 23 февраля 1919 г. здание КТНД неожиданно оцепили правительственные войска, после чего был произведён обыск. Протест находившихся в Директории лидеров Милли Фирка оказался проигнорированным. Как упоминалось в предыдущей главе, 23 июля 1919 г., уже после значительного усиления позиции Деникина, большая группа офицеров ворвалась в то же здание и разгромила кабинеты Директории, причём были изъяты правительственные документы. Снова лидеры Милли Фирка заявили протест, не получив на него внятного ответа. Наконец, после того как 9 августа 1919 г. второе Краевое правительство издало приказ о ликвидации Крымско-татарской Национальной Директории, партия ушла в подполье, где оставалась до установления в Крыму советской власти.

Тогда же, в августе, политическая платформа лидеров Милли Фирка и крымско-татарского политического центра нашла отражение в материалах, опубликованных в газете «Миллет». Ею была чётко обозначена позиция этих групп лидеров: «мы не являемся ни большевиками, ни монархистами, ни кадетами, ни октябристами, а являемся лишь народниками. Мы стараемся завоевать наши национальные права и осуществить наши национальные чаяния» (цит. по: Зарубины, 1997. С. 26).

Позднее, в первые месяцы и годы советской власти, широкая социально-экономическая и культурная деятельность крымскотатарского народа стала возможной благодаря активному участию миллифирковцев в органах местного самоуправления, в ту пору ещё возможному. Основываясь на докладах органов ОГПУ непосредственно Сталину, современные историки считают, что даже в 1926 г. «в Крыму в татарских селеньях в большинстве районов отмечается активное участие в перевыборах [в органы сельской администрации] местных кулацко-националистических группировок. В группировках чувствуется сильное влияние националистических кругов туземной интеллигенции (мили фирковцы), представители которой в ряде районов выдвигались кандидатами в Советы. Группировки в значительном числе случаев пользуются покровительством местных партийцев и некоторых ответственных татарских работников» (Сов. секретно. Т. 4. С. 106).

К этой не вполне грамотной оценке (к тому же составленной в терминах советской партийной фразеологии), но верно отразившей действительность середины 1920-х гг., остаётся добавить, что члены партии Милли Фирка занимали в ту пору ряд самых ответственных должностей в административно-хозяйственном аппарате республики. Это и позволяло им в значительной мере направлять как социально-экономическое, так и культурное развитие Крымской АССР по иному курсу, чем в соседних республиках. Но вернёмся к начальному периоду деятельности Милли Фирка.

Напомню, что на этом этапе национально-освободительного движения, как и раньше, во времена И. Гаспринского и Р. Медиева, крымские татары проявляли не только культурную, но и политическую зрелость. Борясь за свои права, стремясь навсегда уничтожить саму возможность дискриминации по национальному и иным признакам, сзывая для этого Курултай или организуясь в Татарскую партию, они ни разу, даже на краткий период, не утратили чувства реальности, не замкнулись в узконационалистической скорлупе. Ещё до октября 1917 г. крымские татары кооперировались с русскими умеренными или либеральными партиями, а после переворота пытались найти общий язык, достичь компромисса с новой властью, всемерно стремясь избежать самого ужасного, то есть гражданской войны.

Рассмотрим эту страницу истории партии подробнее.

Примечания

1. Согласно подсчётам объективных (зарубежных) исследователей, к 1917 г. крымцы и казанские татары стояли на первом месте по грамотности среди мусульманского населения Российской империи (за ними с некоторым отрывом следовали азери) (Suny, 1998. P. 115).

2. Полный текст Программы см. в: ГТ. 01.11.1917 или в: Программные документы, 1996. С. 88—102.

3. Позднее большевистская историография «поправила» первых исследователей истории Татарской партии (почему-то называемой ею «партией Милли Фирка»), обнаружив, что её членами были «представители татарской буржуазии и националистически настроенной интеллигенции» (Очерки Крым ОПО. С. 41), то есть крайне малая часть народа. Но современные историки, основывающиеся на архивных исследованиях, доказывают, что уже в 1920 г. численность партии достигала 10 000 человек (из 184 500 человек всего крымскотатарского населения) (Зарубин А., 1991. С. 75). Скорее всего, эта цифра несколько завышена. Тем не менее, трудно назвать в тот период какую-либо иную партийную группу или политическое движение внутри коренного народа Крыма не только чисто количественно, но и идеологически столь полно отвечавшим понятиям «народная партия» или «национальное движение».

4. В каждом уезде Крыма было открыто по высшему начальному училищу, начала работать Симферопольская женская учительская школа, в Бахчисарае открылось Татарское художественное училище (в дальнейшем оно стало техникумом) и учительская семинария. За счёт новых предметов были значительно обогащены учебные программы старинного духовного университета Зинджирлы-медресе (Ени Дунья 12.02.1922).