д) Ликвидация Народного управления религиозными делами

Следующим шагом в ужесточении антимусульманского «наступления» стала критика, которой обком ВКП(б) подверг в декабре 1929 г. «Положение о религиозных организациях мусульман, живущих в пределах Крым АССР». Это Положение, составленное в 1925 г. при активном участии председателя Крымского центрального мусульманского народного управления религиозными делами, последнего муфтия довоенного Крыма Халила Аджи Муслядина, в целом довольно полно учитывало интересы верующих крымцев. И было оно вполне демократичным, особенно учитывая то время. Само управление являлось исполнительным органом не советских структур, а Съезда представителей мусульманских приходов и духовенства. Поэтому, как признавали и сами коммунисты, оно исправно удовлетворяло «религиозного и нравственного характера нужды находящихся в Крыму мусульман, разрешая возникающие в этой области вопросы согласно духу Ислама и основам Шариата» (КК. 12.12.1929). Такое признание дорогого стоит, поэтому имеет смысл остановиться на этом официальном документе поподробнее.

Управление религиозными делами мусульман Крыма было одним из центральных учреждений Крыма. Оно, по сути, сменило старый муфтиат и во многом унаследовало его прерогативы, вплоть до того, что его работу дополняли (как ранее кадиаты) и ему подчинялись местные отделения, имевшиеся во всех районах республики. Из упомянутого Положения мы узнаём, что оно состояло из 8 членов и муфтия, исполнявшего обязанности председателя. Однако все эти лидеры, в отличие от рядовых мулл, подлежали ежегодному переизбранию.

Это говорит единственно о стремлении составителей Положения ослабить положение центральных фигур в исламской жизни Крыма, сделать сам их статус как можно более зыбким, обеспечить власти возможность быстрой смены неугодных чиновников. С другой стороны, в эти годы ещё продолжалась узаконенная деятельность крымского Совета улемов (24 человека, избиравшихся на 1 год), а также приходских попечительств. Власти санкционировали и ежегодный Съезд представителей мусульманских приходов и духовенства.

Как и раньше, избранные мусульманами главные, наиболее авторитетные вероучители Крыма могли вносить в повседневную жизнь прихожан традиционный порядок, не прибегая для этого к вторжению советских властей. Члены Союза улемов и Управления имели право истолковывать старые обычаи и законы, вообще наставлять прихожан не только по сугубо вероучительным, но и семейным, родословным, наследственным проблемам, имевшим отношение к шариату и мусульманскому праву — короче, имели право давать фетву.

Более того, за ними пока оставалась такая важная функция, как учреждение и упразднение приходов, испытания кандидатов на должность имама, хатипа, муэдзина, шейха, вообще назначение и утверждение в должности всех мусульманских служителей религии и обеспечение их материального существования (Положение. 1925. С. 5, 6). Эти же выборные лица попечительствовали и руководили курсами для вероучителей, приходскими мектебами (они пока действовали), вообще разрабатывали учебные программы для всех мусульманских учебных заведений.

Содержалось Управление со всеми его расходами на суммы, которые образовывались из уплаты ушура, зяката, фитра, а также и неординарных добровольных пожертвований. Здесь стоит подчеркнуть, что в каждом приходе по-прежнему открыто избирались и работали мутевеллии или попечители: имам мечети, муэдзин и три прихожанина (первые избирались пожизненно, последние — сроком на 3 года). Целью этих Коллегий попечителей, как признавало Положение, было увеличение материальной мощи прихода, управление вакуфами и другим имуществом мечети, ремонт приходских зданий, сбор пожертвований и распределение образовавшихся сумм на указанные расходы и помощь беднякам (Положение, 1925. С. 10). Последняя функция Коллегий, кажется, была запрещена прежде всего — как не соответствующая самому духу пролетарского, рабоче-крестьянского, государства, монополизировавшего с известными целями социальное обеспечение — и с известными же результатами.

В этом учреждении, занявшем бывший дом мурзы Аргинского (угол Кладбищенской и Кривого переулка, по-новому — ул. Субхи № 56), с утра до вечера толпился народ, — с каждым годом, прожитым в условиях, созданных советской властью, искренняя вера становилась всё менее доступной. Но не только по вине властей, многое зависело и от стихийно антимусульманских настроений переселенческого большинства, представители которого были широко представлены среди служащих этого управления. Впрочем, здесь же издавался и единственный допущенный властями религиозный исламский журнал крымских татар «Асрин мусульманлык» («Советское мусульманство»).

Короче говоря, его закрытие означило бы, по сути, лишение крымского мусульманства не только единого координирующего и контролирующего органа, но и духовного центра, последнего, что связывало мусульман Крыма воедино. Ответственность за ликвидацию такого важного для бытия нации института не могли не осознавать областкомовские идеологи, но именно это делало их решение неотвратимым. В поисках повода для такой акции пленум ОК себя не затруднял: Положение о религиозных организациях мусульман было единогласно заклеймено как «чётко разработанный... устав контрреволюционной организации» (КК. 12.12.1929), после чего последовал роспуск самого Управления¹.

Примечания

1. Не исключено, что роспуск был во многом вызван той положительной ролью, которую играл в крымско-татарском мусульманстве сам Халил Аджи Муслядин. Это был высокообразованный человек, кроме крымско-татарского и русского владевший ещё тремя языками. Он и его товарищи по несчастью были не нужны с их знаниями и понятиями о совести мусульманина. После роспуска Управления Халил Аджи Муслядин был опущен до положения лишенца. Он пытался как-то свести концы с концами, устроив в своём домике на Ново-Садовой кустарную рыбокоптильню. Однако вскоре его арестовали, и он бесследно исчез. Сообщивший эти сведения друг его сына Севдияр Мемет (ныне проживает в Нью-Йорке) полагает, что Халил Аджи Муслядин «был расстрелян, как и многие другие духовные лица» (АМ ФВ. Д. 175. Л. 1).