г) Культура скифского Крыма

Большое влияние на культурное развитие и экономику скифов оказала их встреча с греческой цивилизацией. Век за веком вели эти кочевники довольно однообразный образ жизни скотоводов, в условиях, не способствовавших созданию ценностей материальной культуры. Но когда они осели, появился ряд городов, что стало необходимой предпосылкой для превращения их в культурные центры этноса; правда, лишь предпосылкой, ведь городища у них имелись и ранее, хотя не столь значительные. Теперь становится неизбежной встреча бывших кочевников с античным миром, и в их среде происходит буквально духовный взрыв, культурная революция VI в. до н. э. Погребения их вождей отныне превращаются в богатейшие собрания греческих и иранских произведений искусства, драгоценного малоазиатского оружия, предметов античного культа и обихода. Конечно, это был результат греко-скифской встречи, обогащавшей кочевников не столько материально, сколько духовно¹.

Даже если речь идет о речь идёт о предметах искусства, не созданных самими скифами, а привозных (а также местных, скифских ремесленных памятниках), все они «показывают, какое значение у скифов имел культ красоты: это изысканные произведения, редкостные вещи. Они увлекают нас чарующей игрой света и ярким блеском» (Мансуэлли, Блок, 2007. С. 184).

Отныне Скифское царство не только входит в тесное общение со всем культурным миром эпохи, но и как мощная сила заявляет о себе в политической истории. Да, оно уступало иным державам (весьма немногим) в части государственности — таких традиций, как, скажем у Персии, унаследовавшей свою политическую культуру от Ассиро-Вавилонии, Лидии, Фригии, Египта и Финикии, у молодой страны быть не могло. Скифия сложилась как кочевое государство под управлением неограниченного владыки-царя, окружённого конными дружинниками, чем напоминала скоре более позднее Хазарское царство или Золотую Орду.

Впрочем, внутригосударственная структура была достаточно устойчивой. Поэтому военная мощь достигла здесь высокого уровня. Так, известно, что именно царские, т. е. по преимуществу крымские скифы изгнали из Причерноморья полчища Дария I Ахеменида и, опасно поколебав престиж персидской династии, приобрели широкую известность как «непобедимые». Они совершали успешные наступательные походы в Переднюю Азию и Фракию, где также вступали в контакт с древними восточными цивилизациями и с античным миром, что не могло не обогащать культуру бывших кочевников. А в некоторых областях материальной культуры, ранее слабо развитых (или вообще отсутствовавших) у скифов, это влияние становится особенно мощным. Сказанное относится прежде всего к городской архитектуре.

Золотая нащитная бляха в форме пантеры. Конец VII — начало VI века до н. э. Эрмитаж

Неаполь Скифский, основанный скифами во второй половине III в. до н. э. (об истории этою древнего крымского города см. ниже), стал столицей скифского государства, в которое входили, кроме большей части крымских земель, обширный регион низовий Днепра, включая округу Ольвии. Население столицы составляли в основном скифы, но она обладала характерными чертами крупного эллинистического города. Об этом, кроме сохранившихся греческих надписей, свидетельствуют каменные здания и величественный мавзолей того же, эллинистического типа, который был воздвигнут здесь для скифской знати (Мансуэлли, Блок, 2007. С. 474—475).

Постепенно складывалась не заимствованная, а собственно скифская культура. И этому факту не противоречит практика заказов предметов искусства в соседних странах, где ремесленничество имело более древние традиции. Античные художники и ювелиры, прекрасно знакомые со скифской культурой, поставляли в Крым изделия, которые с полным правом считаются шедеврами «скифского» стиля. Именно это культурное наследие, а также общественное развитие и политическая сплоченность выделяют скифов среди «варварских», т. е. неантичных народов. И уже в I в. н. э. римский автор Квинт Курций Руф признаёт: «Сии Скифы гораздо образованнее других варваров, между ими встречаются люди весьма умные и просвещённые, коих только можно найти в таком народе, который никогда не выпускает из своих рук оружие» (Курций Руф. История о Александре Македонском. СПб., 1819. С. 119).

Огромна роль, которую скифы сыграли в распространении, передаче великих античных культур населению остальной Европы. Утверждается даже, что в культурном отношении они сформировали всю Европейскую лесостепь (Тереножкин, 1977. С. 14—15). Что же касается собственной культуры, то влияние её распространилось ещё шире: на Восточную Европу, Западную и Центральную Азию. В целом скифы стали связующим звеном между Азией и Европой: даже на далеком Севере со скифской поры встречаются предметы искусства, созданные по античным образцам, — речь идет о местах обитания мари, коми, удмуртов, пермяков (Смирнов, 1966. С. 5).

Неаполь Скифский. Центральная цитадель. Фото автора

Поэтому если рассматривать роль скифов в масштабе мировой культуры, то они занимают в истории цивилизаций Европы одно из важнейших мест, вслед за греками и римлянами. И к тому времени, когда Античность, над которой навис последний, роковой кризис, подошла к своему закату, в первую очередь скифский и кельтский народы, «варвары», сохранившие и развившие свою культуру, поднялись уже на такой уровень, стали такой культурной силой, что смогли «омолодить мир, страдающий оттого, что старая цивилизация умирает» (МЭ. Т. 16, Ч. 1. С. 133).

В чем же своеобразие скифской культуры? Ее достижения видны прежде всего в архитектуре. Возьмем, например, так называемое здание с портиками в Неаполе Скифском. Эта постройка длиной 30 м, с двумя классическими шестиколонными портиками по краям фасада была воздвигнута явно в стиле греческого храма, хотя и не являлась святилищем (Скифия не знала жрецов, лишь гадателей, обходившихся без храмов). Таким образом, отличия от греческого прототипа видны уже в изменении функции сооружения; ещё значительнее отклонения в архитектурном стиле, весьма заметно отличавшемся от греческого (подробнее см.: Карасев, 1951. С. 161, 168).

В Крыму, например, в Боспоре, работало немало ювелиров, греков по происхождению, но изделия их имели иные, чисто скифские стилистические особенности, не встречающиеся в античной торевтике.

Золотой гребень с изображением сражающихся воинов. IV в. до н. э. Эрмитаж

Здесь, как ни странно, более тонкой, чем в Греции, была техника, проработка деталей, заметная даже в монетах. Кроме того, иная религия принесла с собой новые сюжеты, иной пантеон и целые сюжетные жанры (Ростовцев, 1918. С. 53—54) и, главное, новую символику. Из других культур, от которых скифы заимствовали отдельные обряды и художественно-стилевые особенности, могут быть названы сарматы, иммигрировавшие в Крым в позднескифский период (Зубарь, Савеля, 1989), а также фракийцы, судя по керамическим находкам на позднескифских сельбищах, пустившие корни и в Крыму (Высотская, 1979. С. 117—119).

Всемирно известная Чертомлыцкая ваза лишь сравнительно недавно раскрыла сложный мир скифских символов. Первые её исследователи обращали внимание только на бытовую сторону изображённого; очарованию этих сцен не могли противостоять и более современные учёные, видевшие на вазе лишь картинки из «самой обыкновенной жизни степняков»: «пасутся в степи вольные кони, потом бородатые скифы ловят их арканами, тянут на верёвках и взнуздывают — так по кругу развивается действие» (Штамбок, 1968. С. 31).

Между тем скифам была абсолютно чужда сюжетика сиюминутной реальности. Они устремлялись скорее к овеществлённому отражению своих познаний и веры в обобщённом виде. Мышление их было по необходимости мифологическим (эту ступень эстетического мышления прошли все народы мира), а конкретно — зооморфно-символическим. Это характерно не для греческой, а именно для индоиранской традиции. Российский ученый Е.Е. Кузьмина обоснованно доказала, что сцены вазы отражают в бытовой форме космогонические представления скифов.

Так, сцена терзания (верхний фриз) символизирует небесную сферу, где разыгрывается катаклизм в космосе. Нижний фриз (растительный орнамент с птицами) — символ земной тверди, переданный известным образом Мирового Дерева, а крылатый конь у его подножия — посредник между двумя сферами. Средний же фриз (ловля коней) — сфера обитания людей, запечатлённых в момент высшего духовного взлета — жертвоприношения. Ну а сюжет вазы в целом представляет собой космограмму всего мира, но не в статике, а в вечном движении, в обновлении, сменяющем земную смерть, борьбу миров в её универсальном значении (Кузьмина, 1954. С. 93—104). Столь же глубоко символичны три пояса росписи раскопанного в Неаполе «здания с фресками», отразившими конкретный скифский культ (Высотская, 1975. С. 23—25).

Золотой олень. Скифское украшение прибл. XVII в. до н. э. Эрмитаж

Подобная сложность и глубина духовного мира скифов вряд ли были характерны для тавров или более поздних готов. Однако шестивековое соседство не могло не сказаться на культуре последних, хотя, возможно, лишь в области архитектуры и мелкой пластики. Что же касается скифского «звериного стиля», самого яркого отличительного признака их культуры, сохранившегося у многих народов, подверженных скифскому влиянию (сибирцев, алтайцев, кавказцев, прибалтов, славян), то в Крыму он уцелеть не мог. Его радикально стёрли несколько веков господства мусульманской религии, запрещающей изображения живых существ.

Напротив, скифский быт оказался настолько приспособленным для степного Крыма, что зримые черты его сохранились и после того, как «царских» скифов как таковых не осталось. Их традиции подхватили греки Пантикапея и римляне первых веков н. э. Так, римские помещики, не строя в Крымской степи своих вилл, как это было в других провинциях Рима, выезжали из душных городов на лето с юртами, т. е. жили «на скифский лад» (Ростовцев, 1918. С. 182). Греки переняли у скифов ряд мясных блюд, а также умение пить «по-скифски» легкие ароматные крымские вина, которые разбавлять водой — только портить.

На закате своей богатой событиями истории Скифия сильно уменьшилась в размерах, ослабла её военная мощь. Времена экспансии для неё давно кончились; скорее всего, скифы стремились лишь сберечь достояние предков, употребляя незаурядные свои таланты на мирном поприще, и добивались здесь не меньшей славы, хотя и иного рода². Но жизненное пространство сжималось: с севера скифов теснили сарматы, с юга удар за ударом наносили греки — так, лишь Диофант дважды ходил на Неаполь и Хабеи (II в. до н. э.). Тем не менее государство скифов просуществовало ещё долгое время благодаря укреплениям городов. Так, стены Неаполя Скифского достигли к этому времени чудовищной толщины (8—12,5 м) и такой же высоты, и взять их сарматы-кочевники, естественно, не могли.

Детали нижней части Чертомлыцкой вазы Серебряная Чертомлыцкая ваза. Эрмитаж

Лишь в IV в. н. э. позднейшее скифское государство пало под ударами гуннов. Но ещё раньше, в середине III в. началось переселение народа в горные местности юго-западного Крыма. Тогда это было вызвано нашествием готов, теперь в горы, к давно обосновавшимся там соотечественникам, ушла остальная часть крымских скифов. Современные специалисты указывают, что скифы «перестали существовать как этническое целое» (Дашевская, 1991. С. 45), но не более того. Они не были истреблены, не вымерли в комфортных для них крымских условиях, но незаметно и неспешно слились с коренным народом полуострова и другими горцами Крыма. На Керченском полуострове скифы смешивались с греками и местными племенами, скорее всего, таврскими (Бессонова и др., 1988. С. 100—104). Об этом говорят антропометрические данные позднего Неаполя: основную массу его населения составляли скифы, сарматы, тавры и греки (Кондукторова, 1964. С. 53). Остались и материальные памятники местной, уже смешанной тавроскифской культуры, а также изготовленные в других местах Крыма (Покас и др., 1988. С. 134—144).

Наиболее впечатляющие из них — средневековые города-крепости. После того как под ударами гуннов тавры, скифы и иные степные жители окончательно сконцентрировались в IV—V вв. в горах, новые географические и экономические условия и близость греческих центров оказали на переселенцев глубокое влияние. Рабство становится совершенно незначительным, ускоренно развиваются ремёсла, садоводство, земледелие, торговые связи с византийцами и римлянами. Растёт имущественная дифференциация и, очевидно, устанавливаются феодальные отношения.

Поэтому в VI—VII вв. скифы и тавры горного Крыма становятся основными участниками возведения будущих феодальных городских центров, а также отдельных укреплений-замков. Эти образования резко отличаются от существовавших до той поры типов селений преимущественно сельского характера. Уже в VI в. буквально в каждой долине высились примитивные укрепления, которые к VIII в. превращаются в первоклассные крепости и замки.

Образец такой крепости — Эски-Кермен, чьи руины виднеются сегодня в полукилометре к востоку от с. Черкес-Кермен (ныне Крепкое Бахчисарайского р-на). При строительстве были великолепно использованы особенности вытянутого горного плато, по краям которого стены, что делало невозможным применение стенобитных орудий. Крепости такого типа — а их было немало — служили не только местом обитания горожан, но и неприступным убежищем зля населения близлежащих деревень в военные годы. Смешение автохтонных и пришлых культур неизбежно отразилось в архитектуре крепости. В ней сочетаются, дополняя друг друга, местные, крымские строительные традиции (пещерные казематы, исполнявшие роль машикулей, панцири стен, перекрытые крупными каменными блоками) и архитектурно-фортификационные приемы византийского происхождения (тщательная обработка камня, кладка на сложном известковом растворе, парапеты с бойницами по периметру стен) и т. д.

Эски-Кермен, расположенный на периферии, вдали от торговых путей, угас в VIII в., но другим замкам, городам и крепостям, построенным скифами, таврами и их смешавшимися потомками, суждена была долгая жизнь. Некоторые из них — Мангуп, Кыз-Кермен, Тепе-Кермен, Бакла, Чуфут-Кале и др. — пережили и эпоху Средневековья.

Серебряный сосуд с изображением сцен из скифского быта. Куль-Оба, 400—350 г. до н. э. Эрмитаж. Прорисовка изображения

Память же о скифах, предания, связанные с этим великим народом, отлились у их наследников в твёрдую убеждённость в неразрывной кровной связи поколений, в преемственности культур. Автор XVI в., хорошо знавший крымчан Средневековья, сообщает нам: «Хотя мы считаем татар варварами и бедняками, но они гордятся воздержанностью своей жизни и древностью своего скифского происхождения» (Михаил Литвин, 1890. С. 6). При всей внешней наивности такой убежденности (она не опиралась на «научные» доказательства) её нелегко опровергнуть. И если до сих пор не обнаружено никаких свидетельств того, что скифы были изгнаны с полуострова или сами покинули его, то нам остается проявить уважительное внимание к этой крымскотатарской традиции, уходящей корнями в скифскую древность.

Уже говорилось о том, что до Неаполя Скифского на этом месте существовало селение Керменчик, причём довольно обширное: раскопки этого городища уже в 1970-х гг. велись на площади около 20 га. К тому времени оно было датировано концом III в. до н. э. или позднее, и на его территории была обнаружена синопская (Северная Анатолия) черепица (Граков, 1971. С. 74; Соломоник, 1952. С. 116; Соломоник, 1988. С. 25). Кстати, и после того как Неаполь угас, городище пустым не осталось. Его новым населением стали судя по появившемуся названию Керменчик, тюрки (впрочем, возможно, они и ранее сосуществовали здесь со скифами, храня в памяти древнее название родного города). Частично население Керменчика составили теперь потомки древних греков (Исторія міст. С. 95), но, очевидно, их было немного, так как позже, при очередном переименовании древнего поселения, оно снова получило тюркское название Акмесджит.

Один из патриархов российской исторической науки, современник Петра I Василий Татищев, вышеприведённую точку зрения на «тавроскифскую стадию» этногенеза крымских татар полностью разделял. Опираясь на какие-то не дошедшие до нас документальные источники, он говорил как о вещи само собой разумеющейся, что крымские «татара — остатки древних скиф, и оных история к ясности татарской небесполезна» (Татищев, 1990. С. 352).

Стремление «к ясности татарской» и стало причиной включения в этот том очерка о скифах.

Примечания

1. Известны целые селения смешанного, греко-скифского типа, как, например, Кара-Тобе (совр. Прибрежное), существовавшее около полутысячелетия, с IV в. до н. э. до I в. н. э. Это селение было расположено на берегу Каламитского залива, между солёными озёрами Сасыком и Сакским (Буров, 2006. С. 98).

2. В этом смысле весьма показательны две оценки скифов, сделанные со стороны в различные периоды их истории. Во II в. до н. э. один из авторов Библии, осуждая Птолемея, сравнивают его (очевидно, не найдя иного примера столь безбожного, беззаконного и варварского нрава) с типичным скифом (2-я кн. Мак., 4:47). Но уже в I в. н. э. один из текстов Нового Завета выделяет скифов среди варваров (Посл. к Колос., 3:11). А это, согласимся, весьма немало в оценке народа, жившего далеко за пределами тогдашнего цивилизованного мира.