Последнее свидетельство о крымских готах и их языке

В названии горы в наследство после себя оставляют отголосок своего имени скитальцы-готы... племя караимов взбирается на гору, селится на древнем запустении и из готских, греческих, генуэзских и турецких руин возводит себе молельню; но воту люди пресыщаются горой, и гора пресыщается руинами: последние ее обитатели находят успокоение под иудейскими надгробиями или покидают вершину.

Поята (псевдоним Констанции Скирмунт) (1873)

Венчая башней горные высоты,
В развалинах лежит Мангуб-калэ.
Оплот последний, замок на скале,
В былых веках здесь выстроили готы.
[...]
Могучих грейтунгов минули дни.
Зубцы развалин высятся одни
И на камнях цветет шиповник красный.

В. Шуф. Замок готов (1906)

Последние свидетельства о крымских готах датируются XVIII веком. В разделе «Св. Кирилл (Константин Философ) и крымские готы» 2-й главы нашей книги мы обсуждали сомнительное сообщение иезуита Мондорфа, согласно которому крымские готы даже в 1760 году говорили по-готски, сохраняя при этом пережитки языческих верований, выражавшихся в поклонении старому дереву. Последним в хронологическом отношении свидетельством об использовании крымскими готами готского языка является труд Станислава Яна Сестренцевич-Богуша (или де Богуша; 1731—1826), католического архиепископа Могилева, митрополита римско-католической церкви в России¹. Основанный на анализе исторических сочинений того времени, а также на впечатлениях от поездки по Крыму вместе с Г.А. Потемкиным летом 1783 года, труд Сестренцевич-Богуша был одной из наиболее значимых и ранних работ по истории Крыма в период после присоединения полуострова к России.

Сестренцевич-Богуш уделил достаточно много внимания готам и их истории. Так, еще в самом начале главы, посвященной древней истории Крыма, митрополит заявляет: «Готфы были третье колено Скифо-Тавров», а также «Готфы суть древние Скифы»². Крайне любопытно ученый трактует появление самого этнонима «готы». По его мнению, «наидревнейший народ», поселившийся у Черного и Азовского морей, назывался «Гог» и молился божеству под названием Gott; это название, а также его разновидность «Гете» стали названиями племен готов и гетов³. Готам и их истории в Крыму посвящено несколько разделов его книги, завершающихся рассказом о последних страницах истории готского населения в Крыму⁴. Сюжет об остатках древнего и воинственного готского племени, волею судеб занесенного в Тавриду, настолько увлек митрополита, что тот даже написал об этом отдельную поэму на своем родном, т. е. польском языке^*.

Явно заинтригованный сведениями о таинственном крымском народе и обуреваемый желанием обнаружить какие-либо следы его проживания на территории Крыма, Сестренцевич-Богуш находит готов среди... татар и караимов, последних обитателей Мангупа. Отметим при этом, что митрополит был последним, кто описывал Мангуп в качестве города с еще проживавшим там обедневшим и немногочисленным населением.

Посвященный городу пассаж в издании 1800 года выглядит следующим образом:

Я осмотрел сие селение Мангут (Mangoute), некогда столицу готов и местопребывание их древних королей, коих имена неизвестны. У берега реки Кабарды, извивающейся посреди широких полей, величественно возвышается высокая гора Баба (Baba)^**, на плато которой находится несколько ветхих строений, обитаемых неимущими [жителями]. Происходят они от древнего народа, по всем признакам, которые вытекают из местопребывания, их особенных черт и их наречия, совершенно отличного от черт и языков всех их соседей. Следует отметить, что они проживают в этом месте лишь для оживления безмолвных руин огромного здания, в каковом, без сомнения, находился чертог их правителей^***. Лица стариков, влачащих существование среди этих развалин, убедили меня, что рука времени пощадила некоторые остатки этих древних готов. Несколько бедных, одиноких и едва известных семейств — вот и все, что осталось ныне от этого народа...⁵

Так выглядит текст первого издания труда Богуша, опубликованный на французском языке в 1800 году. Достоверность свидетельства митрополита, посетившего Мангуп в 1783 году и заметившего в местных жителях «особенные черты и наречие» древних готов, вызывает некоторые сомнения. К тому моменту на вершине Мангупа проживали, по-видимому, только караимы, среди которых он едва ли мог найти голубоглазых и светловолосых потомков древних готов. Во втором издании своей работы (1824) он добавляет: «Этих остатков [готов] уже более нет. Они переселились в Чефут-Кале». Учитывая, что около 1792/1793 года караимская община была изгнана с Мангупа и по большей части переселилась в Чуфут-Кале⁶, это добавление также указывает на то, что Сестренцевич-Богуш принял за «остатков готов» местных тюркоязычных караимов.

Станислав Ян Сестренцевич-Богуш (1731—1826), последний путешественник, утверждавший, что самолично общался с потомками крымских готов

Более позднее его сообщение еще более интересно. В 1817 году, в ответ на запрос Йоханна Северина Фатера о крымских готах и их языке, митрополит ответил следующее:

На узкой полоске земли на юге и в окрестностях Севастополя, то есть в местности, где, как показывает история, проживали готы, находятся немногочисленные поселения, где татары говорят на диалекте, похожем на нижненемецкий (Plattdeutsch); я сам понимал некоторых [из них во время пребывания] в Мангуте. Все они, однако, обратились в магометанскую веру и отатарились. Они на деле не знают, на каком языке молвят, говоря лишь, что изначально они были христиане, а не магометане⁷.

Это поразительное свидетельство значительно меняет наше представление о том, что в действительности мог увидеть Сестренцевич-Богуш. Согласно этому сообщению, он встретил на Южном берегу Крыма, Мангупе и в его окрестностях вовсе не караимов, а отатарившихся и перешедших в ислам готов, которые, тем не менее, продолжали говорить на языке, показавшимся ему похожем на нижненемецкие (нижнесаксонские) диалекты. Если верить в правдивость слов митрополита, то исламизированные и тюркизированные готы даже в конце XVIII века продолжали использовать в качестве внутриобщинного языка готский. Это сообщение, с одной стороны, кажется несколько сомнительным, но с другой, Сестренцевич-Богуш не давал нам поводов заподозрить его в сознательном искажении увиденного. В этом контексте можно вспомнить сообщение конца XVII — начала XVIII века, оставленное переводчиком Й. Баптиста Подеста. Он обнаружил в языке татар того времени значительное количество германизмов и предположил, что встреченные Бусбеком готы были на самом деле татарами⁸.

Традиционный костюм крымских греков, переселенцев в Приазовье. Фото 1870-х годов, Мариупольский уезд

Сообщение Сестренцевич-Богуша является последним свидетельством об использовании крымскими готами готского языка. После этого готы окончательно растворяются среди других народов Крыма и Приазовья, превращаясь в объект научных исследований и различных идеологических теорий. Об этом расскажет наша следующая глава.

Примечания

*. К сожалению, данной поэмы нам пока не удалось обнаружить ни в одной из российских или польских библиотек. По некоторым данным она называлась «Gocya w Taurydzie»; по К. Эстрайхеру, название звучало так: Gicya W Taurydzie. Trágedia Przez Autora «History Tauryckiey» w Mohilewie nad Dnieprem (Mohilew, 1783; 1788). Эстрайхер также сообщает, что данная поэма была основана на труде Константина Багрянородного (X век); действие происходит в средневековом Херсоне, действующими лицами выступают сарматы и савроматы. Пьеса, основанная на данной поэме, часто разыгрывалась в частном театре фельдмаршала Чернышева.

**. Т.е. Баба-Кая (Баба-Даг), одно из татарских названий горного массива, на котором располагается Мангупское городище.

***. «Чертогом» готских правителей автор, несомненно, называет развалины мангупской цитадели.

1. О достаточно противоречивой личности митрополита см. Parczewski S. Oraison funèbre de Monseigneur Stanislas Siestrzencewicz de Bohusz. St.-Pétersbourg, 1827; Shahan T.J. Catharine II and the Holy See (17721796) // The American Catholic Quarterly Review. 1905. № 30. P. 1—27; Brumanis A.A. Aux origines de la hiérarchie latine en Russie: Mgr Stanislas Siestrzencewicz-Bohusz, premier archevêque-métropolitain de Mohilev (1731—1826). Louvain, 1968.

2. Готов вообще очень часто путали со скифами — начиная с авторов античности и заканчивая учеными XIX века (см. Svennung. Zur Geschichte... 5. 1—10; Pinkerton J. A Dissertation on the Origin and Progress of the Scythians or Goths [Б.М., б. д.]). Д. Иловайский писал: «Очень может быть, что имя Готы или Гуты пошло от одного корня с словом Скиты или Скуты, т. е. от кут или гут» (Иловайский Д.И. Начало Руси. М., 2002. С. 93, прим. 1).

3. Сестренцевич-Богуш Ст. История царства Херсонеса Таврийского (История о Таврии) / Пер. с фр. СПб., 1806. Т. I. С. 248—249, 253; Siestrzeńcewicz de Bohusz St. Histoire du royaume de la Chersonese Taurique (Histoire de la Tauride) / Second édition revue. St. Pétersbourg, 1824. P. 142—143. Один из биографов митрополита сообщал о том, что его труд выходил трижды: в 1800, 1812, 1824 году; библиограф К. Эстрайхер с сомнением писал о том, что «История» Сестренцевича впервые вышла на французском еще в 1780 году (Parczewski. Oraison... P. 20; Estreicher K. Bibliografia polska. T. 28. Kraków, 1930. S. 78).

4. Сестренцевич-Богуш. История царства... С. 248—285; Siestrzeńcewicz de Bohusz. Histoire du royaume... P. 142—284.

5. Мой переводе Siestrzeńcewicz de Bohusz St. Histoire du royaume de la Chersonese Taurique (Histoire de la Tauride). Т. I. Brunswick, 1800. P. 254; ср. он же. Histoire du royaume... (2 изд.). P. 161; Сестренцевич-Богуш. История царства... С. 283—284.

6. См. подробности в Кизилов. Крымская Иудея... С. 136—138.

7. Отрывок из письма Сестренцевич-Богуша был частично опубликован в Adelung J.C., Vater J.S. Mithridates oder allgemeine Sprachenkunde mit dem Vater Unser als Sprachprobe in bei nahe fünfhundert Sprachen und Mundarten. Berlin, 1817. T. IV. S. 167—168.

8. Maßmann H.F. Wie steht es um Augerius Gislenius Busbecks Gothen in der Krimm? // Zeitschrift für deutsches Alterthum. 1841. Band I. S. 357.