«Вавилонское столпотворение»

Фразеологизм «Вавилонское столпотворение», происходящий из Библии, давно стал обозначением шумной, суетливой, а главное, бесплодной деятельности множества людей. В художественном искусстве образ «Вавилонского столпотворения» лучше всего представлен на картине фламандского художника Питера Брейгеля-старшего, где изображены люди, копошающиеся на всех этажах грандиозной башни на фоне уходящего к горизонту пейзажа. Башня изгибается к верху, а строение вот-вот упадет из-за несовершенства конструкции. Так и в административном руководстве корпусом волонтеров, по мнению Аристида Хрисовери, существовал тот самый сумбур и «Вавилонское столпотворение» (υπήρχει Βαβυλωνία), что деморализующим образом сказывалось на состоянии добровольцев¹.

Проблемы обозначились с самого начала. Самой серьезной из них стало отсутствие единоначалия в руководстве самих волонтеров. Это приводило к частым конфликтным ситуациям внутри батальона и рот. Генерал Саллос, скорее, являлся формальным начальником, в большей степени отвечавшим за вопросы интендантского снабжения и организацию текущего финансирования добровольцев. Генерал Ушаков, бывший свидетелем деятельности Саллоса, вспоминал: «Должно сознаться также, что и генерал Саллос, присланный из С.-Петербурга, для формирования национальных дружин в Придунайских княжествах, не внушал к себе особого уважения ни важностью своего имени, ни громкими заслугами в России. Он был грек, но происхождения незначительного; служил постоянно в гвардии и, следовательно, мало был знаком с армейскою боевою жизнью, более близкою к понятиям восточных племен, каковыми тогда были, а может быть, и ныне остались румыны, болгары, славяне, сербы и даже самые греки, обитающие в княжествах и в Турции»².

Выбор кандидатуры Саллоса на эту должность оказался ошибочным по многим причинам. Во-первых, он не смог найти общего языка со своим непосредственным начальником князем Горчаковым («не пользовался вниманием главнокомандующаго», как дипломатично об этом заметил Ушаков). Во-вторых, пытаясь действовать самостоятельно, опираясь на своих валашских и болгарских агентов, которым он чрезмерно доверял, Саллос окончательно запутался в финансовых вопросах и в вопросах снабжения, что привело к возникновению недовольства среди волонтеров. В-третьих, он не пользовался авторитетом и у своих собственных подчиненных, которые ориентировались на своих «капитанов», а те в свою очередь на командиров русских пехотных частей, к которым были приписаны их отряды. На очевидные проблемы с руководством волонтеров указывал и другой внимательный наблюдатель, будущий глава Азиатского департамента МИДа России Егор Ковалевский, находившийся в начале Восточной войны в Черногории в качестве комиссара русского правительства, а затем при штабе князя М.Д. Горчакова. Он сетовал, что греческие и славянские волонтеры могли бы оказать «более существенную помощь, если бы в устройство их не вкралось некоторых недоразумений»³.

Самым большим из этих «недоразумений» стала чрезмерная увлеченность руководства волонтеров формальной стороной дела, часто внешней и показной, в ущерб главному вопросу организационного устройства и боевой подготовки добровольцев. Постройка шинелей, подбор необходимого сукна, галстуки, воротники — подобные хозяйственные рапорты занимают 90% делопроизводства руководителей волонтеров. Доходило до казусов. Саллос, получивший из рук Горчакова определенные властные полномочия, изъял из Бузео всех квалифицированных сапожников и мастеровых «для постройки и пригнания боевой амуниции для баталиона волонтеров», располагавшегося в селении Цугуяты. Вследствие такого волюнтаристского решения без мастеровых остались части валахской милиции и русских полков в этом же месте. Не отставал от Саллоса и его помощник — полковник артиллерии Костанда, назначенный «заведующим отделением формируемых волонтеров». Костанда, обосновавшийся в Бухаресте, на аристократической улице Подутыргу де афари, в доме бывшего греческого посланника, срочно затребовал к себе шесть портных «для постройки волонтерам форменных солдатских галстуков»⁴.

Уже к концу марта 1854 г. Саллос израсходовал все отпущенные ему деньги и обратился с просьбой о выдаче ему еще 380 руб. серебром из «сумм корпусного штаба»⁵. Буквально следом поступил рапорт от штабс-капитана Калашникова, который в качестве адъютанта Саллоса «заведовал» хозяйственной частью, о выделение ему из суммы штаба 5-го пехотного корпуса 4500 руб. серебром «для удовлетворения жалованием и кормовыми деньгами волонтеров»⁶. Не прошло и месяца, как Саллос вновь обременил армейское руководство очередной просьбой об экстренном выделении еще 6618 руб. серебром под расписку того же капитана Калашникова. Росли между тем не только финансовые аппетиты Саллоса и его помощников — появились и первые претензии со стороны волонтеров, засыпавших командиров русских пехотных полков жалобами о невыплате им обещанного жалованья. Финансовая схема, придуманная Саллосом, заключалась в том, что деньги, полученные им от казны на содержание добровольцев, последние получали непосредственно из рук агентов Саллоса, пользовавшихся у него безграничным доверием. Ввиду отсутствия на первых порах строгой системы отчетности, наличия «секретных» фондов действия агентов были фактически бесконтрольными. Потом, когда возможность ежемесячно получать из казны средства на покрытие дополнительных издержек иссякла, Саллос принял решение о том, чтобы его агенты самостоятельно, за свой счет, кредитовали волонтеров. Селеминский вспоминал, как он был вынужден «открыть кредиты везде, чтобы могли вовремя питаться и получать помощь самые бедные волонтеры и чтобы с моих средств я платил им зарплаты, чтобы не трогали еды крестьян». Такая ситуация продолжалась более 3 месяцев, пока Селеминский без устали мотался по деревням и весям Валахии, чтобы поскорее отправить волонтеров на сборное место в село Цургулят. В сохранившихся в болгарском архиве письмах Саллоса к Селеминскому «главный распорядитель волонтеров» просил последнего и Зерваса «отправить на сборное место в Цургулят всех волонтеров и в окрестных деревнях, равно и прошу г. Зерваса, если у них денег нет, возьмите и удовлетворите всех до моего приезда по 15 февраля...»⁷.

«Итак перетерпели траты капитан Д. Хаджи Йоан из Самоса, греческий консул в Бузэу Г. Аргиропулос и браильский врач Иван Селеминский». По мнению Селеминского, Саллос специально назначал кассиров не из числа офицеров, которые все же боялись злоупотреблений, а частных лиц, которые должны были по факту тратить на зарплаты волонтерам из собственных средств, если не получали соответствующих денег⁸. «Человек лукавый и безбожный, он нарушал все статьи устава, не считаясь ни числом добровольцев, ни их дневными деньгами, освобождая или отправляя в отпуск некоторых из них, чтобы присвоить их зарплаты, указывая на фиктивное число офицеров, опять с той же корыстной целью... Командиры частей просто развращали бедных добровольцев, вынуждая их, когда не получали по четырем месяцам зарплаты, чтобы заниматься разными мошенничествами и кражами, чтобы переживать. Г. Супе, если бы имел смелость, разорвал бы добровольцев, чтобы накормить своих собак. Этот господин, вместо того чтобы с ними поздороваться, ругал матом злосчастных иностранцев самым циническим образом... Да хранит Бог мир от российских чиновников!» — возмущался Селеминский⁹. В конце концов Селеминский был вынужден подать жалобу главнокомандующему князю Горчакову, в которой попросил, чтобы Саллос его не преследовал, что прибавляет «к настоящим скорбям новые огорчения», и просил компенсировать ему 595 руб., затраченных на поездки. «В этот счет, — добавлял Селеминский, — не входит ни копейка с моих частных расходов... В прошлом году я принял с большим воодушевлением это возложенное Вашим Сиятельством делом — не из безделия, не из низких побуждений, а только и только, что я — маленький вложил вклад во великую и светлую идею нашего сильного и многоуважаемого Царя»¹⁰.

А что же Саллос? Судя по всему, его откровенно устраивала эта ситуация. Он жил на широкую барскую ногу, окружив себя конфидентами из числа валашских офицеров. Им же, по его ходатайству, щедро раздавались правительственные награды. Так, некто Калинеску получил крест Св. Владимира, Алеко Хаджи — орден Св. Анны, Г. Джелеску — золотую медаль и т. д.¹¹ Негативные оценки Селеминского совпадают с точкой зрения Аристида Хрисовери. Он также сетовал на кумовство и злоупотребления в руководстве корпуса волонтеров, отмечая, что нижних чинов часто использовали не для военной подготовки, а для приготовления пищи, совместных попоек и «ублажения аппетитов начальства». Осмелившихся противиться самоуправству со стороны Саллоса попросту изгоняли из рядов добровольцев. Так покинули корпус командиры батальонов Зервас и Балафас. Вначале они были заключены под стражу, а затем и вовсе уволены за отказ «поставить подпись в бухгалтерских бумагах как руководители батальонов, требуемую генералом Саллосом». «Затем и генерал Саллос вместе с бухгалтерией полка и своими хорошими руководителями отправился в Петербург, унося с собой лавровые венки подвигов!» — иронично замечал Хрисовери¹².

Отголоски этого «вавилонского сумбура» частично нашли свое отражение в российских документах. В рапорте полевого провиантского комиссионерства 4-го пехотного корпуса на имя Затлера указывалось, что «не все расходы засвидетельствованы самим генерал-лейтенантом Саллосом», часть экстраординарных сумм вообще была потрачена без каких-либо расписок получателей по ним денег и свидетельств о расходах¹³. В Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) до сих пор хранятся многочисленные расписки славянских агентов генерала Саллоса — Хаджи Ставро, Г. Забалканского, Саввы Радулова, Костаки Попова и, конечно же, доктора Ивана Селеминского в получении довольно больших сумм денег. Например, К. Попову были выделены 2400 руб. серебром, Селеминскому 6340,42 руб. серебром и т п.¹⁴ Суммы по тем временам немаленькие. Однако, как мы уже знаем, весь эффект свелся к появлению в рядах русских войск 2—2,5 тысячи болгаро-сербских добровольцев, что явно не соответствовало ожиданиям русского командования и заверениям лидеров болгарской диаспоры. Даже в болгарской историографии, в которой, как правило, не принято критично относиться к первым деятелям национально-освободительного движения, отдельные исследователи указывали, что «можно только сожалеть, что такие материальные средства не были использованы в возможной мере»¹⁵.

Апостол Костанда

Непрозрачные финансовые схемы, выводившие агентов Саллоса из-под его непосредственного контроля, провоцировали многочисленные скандалы и недоразумения. В результате волонтеры часто оказывались без средств к существованию. Приведем конкретный пример. Рота сербов и болгар — всего 130 человек, записавшихся в кавалеристы, — обратилась к русскому командованию в связи с хроническим неполучением жалованья. Эти волонтеры были набраны в январе и феврале 1854 г. в городах Брэиле и Галаце. В приписке к ведомости, содержащей имена и фамилии жалобщиков, содержится любопытная информация о том, что «хотя по приказанию генерал лейтенанта Саллоса, формирующего волонтеров, поручено в г. Браилове Силиминскому (доктор Иван Селеминский. — Авт.) удовлетворения сих людей только с 1 марта, но они неудовлетворенны сполна по неизвестным причинам».

Жаловались и на другого видного общественного деятеля болгар — Палаузова: «Формировавшиеся в Галаце только получили от него в счет жалования по 2 рубли 42 копейки», всего казна, под их подсчетами, задолжала им 417, 60 руб.¹⁶

Саллос, от которого начальство потребовало объяснений, оправдывался, ссылаясь на то, что в положении о волонтерах «не сказано ничего о кавалерии, и потому решительно воспрещалось вообще принимать их, что и доктору Селемицкому было отказано в том», а рапорт корнета Юсича, ходатайствовавшего за славянских волонтеров, Саллос нашел «неосновательным». Заканчивая тему с агентами генерала, отметим, что нам не хотелось бы бросать тень на фигуры этих людей, патриотов своей Родины, сделавших много для национального и культурного возрождения Болгарии. В то же время факты говорят о том, что не все в их поступках было однозначно и бескорыстно. К примеру, после Крымской войны Палаузов «завалил» всевозможные инстанции своими «разнородными просьбами», добиваясь своего вознаграждения за набор волонтеров и определения его на русскую службу¹⁷.

Но и сам «главный заведующий волонтерами» — генерал Саллос — чрезмерно мудрил, манипулируя с казенными деньгами, пытаясь, по его словам, сэкономить «для соблюдения выгод казны»¹⁸. Секрет экономии был простой: должности ротных командиров исправляли унтер-офицеры, так как, по мнению Саллоса, «из поступивших в волонтеры не имелось в виду вполне достойных звания офицера»¹⁹. Для этого Саллос ввел систему испытательных сроков, позволявшую ему не в полной мере выплачивать жалованье среднему и низшему командному составу. Вместо положенного жалованья в размере 2 руб. серебром в месяц Саллос выплачивал ровно половину. Мотивировал он это тем, что «желал предварительно удостовериться в усердии и способности при исполнении возложенных на них обязанностей». Таким образом, из числа среднего командного звена «многие были переменяемы другими вскоре после назначения»²⁰.

В конце своей бурной деятельности — в сентябре 1854 г. — Саллос представил в армейское интендантство отчетные ведомости по своему хозяйству. Первая из них — заверенная выписка из книги о приходе и расходе суммы по «сформированию и содержанию волонтеров», вторая — так называемая «шнуровая книга» о расходах 2400 руб. серебром на «экстраординарные расходы». Но даже по ним нельзя составить полного представления о реальном расходе средств, так как Саллос указывал лишь расходы, согласно штатам, табелям и числу людей.

Как явствует из отчетных документов, деньги из казначейства выделялись в период с 6 января по 22 сентября 1854 г. За это время на жалованье и кормовые деньги балканским добровольцам было отпущено 75 574,95 руб. Только на два батальона греческих волонтеров, состоявшие в отряде генерала Соймонова, было выделено 10 137,98 руб.²¹ Аудиторы из полевого провиантского комиссионерства, изучив оба документа, нашли, что «расход денег на содержание волонтеров произведен согласно положению», а вот «показанные же по книге числа людей и время прибыли их особыми документами не удостоверяются»²². Особо отмечалось, что расход «экстраординарных сумм» в размере 2400 руб. 85 коп. серебром был произведен Саллосом по 36 статьям «без расписок получателей по ним денег». Кроме подписей самого Саллоса, больше никаких подтверждающих бумаг и расписок многочисленных агентов, нанятых генералом, аудиторы так и не смогли обнаружить. Саллос, не найдя должных аргументов, чтобы опровергнуть выводы аудиторов, сам перешел в контратаку, потребовав возместить ему понесенные расходы, настаивая на том, что якобы сэкономил 12 тысяч руб. серебром казенных денег.

В пояснительной записке к финальному отчету о своей деятельности на посту «заведующего волонтерами» Саллос указывал, что, несмотря на возможность требовать деньги на разные расходы из интендантства, он, «давши себе слово не жалеть моей собственности для исполнения возложенного на меня поручения в Бозе почившем Великим Государем нашим... не воспользовался этим правом». В доказательство Саллос приводил пример, как в присутствии генерал-интенданта Ф. Затлера «отключил от себя получить 500 червонцев, которые Его Сиятельство князь Горчаков изволили приказать выдать мне на поощрение людей, которые мне будут способствовать к скорейшему формированию, на посылки эстафет и т. под.»²³. На обмундирование и содержание волонтеров, «как употреблял и на многие другие предметы, только бы исполнить священную волю государя», он тратил и свои собственные деньги, «по добрые воли», в частности, израсходовал, по собственным подсчетам, 1075 руб. серебром²⁴. На эту сумму были обмундированы 200 человек греческих волонтеров из отряда Соймонова, а также пошиты фески. Впоследствии соответствующие деньги были «вычтены с этих людей для пополнения долга 1119 руб. 40 копеек». Настаивая на компенсации затрат, Саллос — богатый землевладелец, командовавший столичным гвардейским полком, — сопроводил свое требование трогательной припиской, что о многих других расходах, сделанных им «по доброй моей воле, я никого ничего не прошу»²⁵.

Надо отметить, что во всей запутанной истории с финансированием добровольцев часть вины лежит и на самих волонтерах. Они не умели распоряжаться деньгами, тратив их буквально на следующий день после получения долгожданного жалованья. Греки «до срока израсходовали деньги и нуждаются в оных, — докладывал генерал Соймонов, — даже я вынужденным нашелся выдать им некую сумму взаимообразно»²⁶. Лучше всех эту особенности волонтеров понимал Хрисовери, старавшийся не выдавать своим подчиненным полностью всю сумму, особенно во время нахождения его отряда на постое в городах. Другая коллизия была связана чисто с лингвистической проблемой: греки плохо понимали провиантские и другие отчеты, составлявшиеся для них на русском языке полковыми писарями.

Скандал с финансовой отчетности в итоге «замяли». А Саллосу вновь повезло. Во время штабных учений в Красном Селе генерал-лейтенант Романович, командовавший Резервной дивизии 1-го пехотного корпуса, неудачно свалился с лошади, да так, что оказался «не в состоянии продолжать фронтовую службу»²⁷. Государь снова вспомнил о своем верном служаке Саллосе, предложив назначить на вакантное место нашего героя.

Примечания

1. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Α΄. Σελ 13.

2. Ушаков Н.И. Указ. соч. Л. С. 061—062.

3. Ковалевский Е. Война с Турцией и разрыв с западными державами в 1853 и 1854 годах. СПб., 1868. С. 32.

4. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 48—48 об.

5. Там же. Л. 66.

6. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 98—98 об.

7. Арнаудов Михаил. Селимински: живот, дѣло, идеи, 1799—1867. Българска та академия на наукитѣ. София, 1938. С. 314.

8. Арнаудов Михаил. Селимински: живот, дѣло, идеи, 1799—1867. Българска та академия на наукитѣ. София, 1938. С. 316—317.

9. Там же. С. 314.

10. Там же. С. 314.

11. Арнаудов... С. 314, 317.

12. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Α΄. Σελ. 16—17.

13. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 303 об.

14. АВПРИ. Ф. Славянский стол. Д. 1539. Л. 1—6.

15. Дойнов Ст. Военно-исторический сборник. София. № 5, 1985. С. 16.

16. Список волонтерам сербских и болгарских рот, которые жалованием неудовлетворены // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 123—124.

17. Переписка с 17 апреля по 7 ноября. Разнородные просьбы болгарина Палаузова, служившего переводчиком в корпусном штабе, о награждении его за набор волонтеров и др. услуги и принятии его в русскую службу // РГВИА. Ф. 9198. Оп. 3/262. Св. 5. Д. 28.

18. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 275.

19. Рапорт генерал-лейтенанта Саллоса от 26 сентября за № 1385275—275 об. // Там же. Л. 275—275 об.

20. Рапорт генерал-лейтенанта Саллоса от 26 сентября за № 1385275—275 об. // Там же. Л. 294.

21. Выписка из книги генерал-лейтенанта Саллоса о приходе и расходе денег на жалования и кормовые деньги волонтерам за 1854 г. // Там же. Л. 295—301.

22. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 303 об.

23. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 5/263. Св. 2. Д. 6. Л. 311 об.

24. Там же. Л. 311.

25. Там же.

26. Там же. Л. 114.

27. О генерал-лейтенантах Романовиче и Саллосе // РГВИА. Ф. 395. Оп. 46. Д. 759 (1854 г.). Л. 3—8.