М.А. Араджиони. Крымские греки

Практически вся «письменная» история Крыма теснейшим образом связана с греками. Однако необходимо различать четыре разные группы, именуемые греками, которые проживали на полуострове в различные периоды его истории. Эти группы отличаются друг от друга особенностями их формирования, а также своеобразием языка и культуры. Речь вдет об античных греках (VI в. до н.э. — III в. н.э.), о средневековых крымских греках (III—XVIII вв., их потомков теперь называют «мариупольскими греками»), о греках «российского периода» истории Крыма (XVIII—XX вв.) и о современной греческой общине, которая складывается на полуострове в наши дни (XX—XXI вв.). Следует отметить, что это деление достаточно условно. Ведь часть «варваризированных» греков позднеантичного периода участвовала в этногенезе средневековых крымских христиан. Часть греков-старожилов, ушедших в 1778 г. на северные берега Азовского моря, вскоре вернулась на родину и обеспечила преемственность элементов культуры, сложившейся на полуострове в средние века, и их развитие в культуре «новых» греков-мигрантов из разных областей Османской империи. В свою очередь, потомки этих «новых» греков — носители греческой культуры, сложившейся в Крыму, на греческих островах, во Фракии, Малой Азии и в Анатолии, возвратившись из депортации, участвуют в формировании современной греческой общины.

Описывая историю греков античного периода, можно достаточно точно обозначить дату их появления на полуострове, но на вопрос, когда заканчивается история этой общности, однозначно ответить нельзя. Со средневековыми греками все обстоит как раз наоборот: мы точно знаем дату, когда основная их масса покинула полуостров — 1778 г. И весьма условно определяем начало формирования этой группы в Крыму III веком н.э., поскольку ученые на основании многолетних, главным образом, археологических, исследований отрицают прямую связь между античными греками, жившими на полуострове, и греками средневековья, точнее, их прямую культурную преемственность. Особую трудность представляет и исследование самого процесса формирования этой группы, так как речь идет не о переселении сюда какой-то части греческого этноса извне — надежных источников на сей счет пока не обнаружено — а о возникновении на крымской земле новой этнической общности, которую археологи предпочитают называть «горнокрымская народность» или «крымские христиане».

«Закат» античной цивилизации в Таврике связывают с вторжением сюда германских племен — боранов и готов, а также их союзников — северокавказских ираноязычных алан (III в. н.э.). В результате погибла большая часть населения Боспорского царства и сельскохозяйственной округи Херсонеса, а также было уничтожено государство поздних скифов. В течение последующих двух веков античный Херсонес постепенно превратился в византийский Херсон и стал основным проводником политики Восточно-Римской империи в Таврике, а история Боспорского царства практически закончилась в V в., когда на его месте возникло гуннское княжество. Вторжение гуннов заставило алан и готов мигрировать в Юго-Западный Крым, где они стали перенимать от немногих уцелевших старожилов традиции пастушеско-земледельческого типа хозяйствования. Среди них начало распространяться христианство, ставшее важнейшим консолидирующим фактором, греческий язык и элементы провинциальной византийской культуры. В целом же широкая христианизация населения Боспора началась лишь в V в., а Херсонеса — в VI—VII вв. Однако, еще очень долго (почти до XIII в.) язычество проявлялось в повседневной жизни и погребальных обрядах жителей Крыма. Ярким свидетельством освоения христианизированным населением территории горного и южнобережного Крыт является топонимика этой части полуострова. И сегодня на карте можно увидеть названия мысов, горных вершин и перевалов: Ай-Никола, Ай-Фока, Ай-Тодор, Ай-Петри, Ай-Даниль, Ай-Василь, Ай Ян, Ай-Йорги, Ай-Панда (Агион Пандон — всех святых), Сотера («Сотирас» — по-греч. «Спаситель»), которые свидетельствуют о том, что когда-то здесь существовали одноименные церкви или часовни.

Церковь Иоанна Предтечи в Керчи

Усиление культурно-политического влияния Византии на население горного Крыма способствовало его привлечению на федератскую службу. В VI в. император Юстиниан I вновь присоединил к своей империи Боспор, а затем и область Дори (между Алуштой и р. Черной), где в основном проживали потомки крымских старожилов — в значительной степени «варваризированные» греки, сельское население позднескифского царства, в среде которых «растворились» тавры, а также готы и аланы. Для их защиты с помощью византийских архитекторов были возведены крепости и область Дори была поделена на особые районы, которыми управляли, по-видимому, вожди местных племен под надзором дуки Херсона. Продолжая античную традицию, византийцы по-прежнему называли жителей Таврики «скифами», «варварами», «боспорянами», «херсаками», но никак не «эллинами». Ситуация не изменилась ни с принятием населением Таврики христианства, ни с вхождением южной части полуострова в состав Византийской империи.

Будучи подданными императора и христианами, потомки населения полуострова античного периода, крымские готы и аланы, декларируя свою политическую и религиозную идентичность, стали называть себя «ромеями», не вкладывая в этот термин этнического содержания. Ведь даже несколько веков спустя путешественник Гильом Рубрук (1253 г.) и византийский историк Пахимер (1310 г.) отмечали, например, что крымские готы еще сохраняли этническое самосознание и выделяли себя среди крымских христиан. В 1334 г. другой путешественник — Марино Сануто Старший — различал среди крымских ромеев «готов, алан и некоторые другие народы, идущие по стопам греков [в смысле религии]». Вероятно, этот автор под «другими народами» имел ввиду тюрок, принявших христианство, поскольку тюркский этнический компонент постоянно присутствовал на полуострове: начиная с V в. гунны, хазары, булгары, печенеги, торки, половцы, татары приходили в Таврику, сменяя и поглощая друг друга. В письменных источниках приводятся факты приобщения некоторых тюрок-язычников к христианской религии. И в этом нет ничего удивительного, ведь ислам в Крыму стал распространяться достаточно поздно: первые мечети датируются XIII в., и лишь в следующем столетии монголо-татары приняли ислам как государственную религию — фактически через 100 лет после первого их появления в Таврике. В то же время уже упомянутый Пахимер (1310 г.) писал, что процесс взаимопроникновения культур был обоюдным: многие христиане смешиваются с татарами, «научаются их обычаям, вместе с обычаями усваивают язык и одежду и делаются их союзниками (в войне)». И уже лишь в XV в. два автора — Иосафат Барбаро и Бертран де ла Брокьер — отметили появление нового этнонима в многоплеменной среде крымских «ромеев» — «готаланы», который свидетельствовал о смешении этих двух общностей. Несмотря на это, еще в конце XVI в., по свидетельству барона Бузбека, в Крыму проживали этнические готы и был жив еще готский язык. Правда, встретившийся барону этнический гот совсем не знал своего языка, поскольку вырос в греческой семье и говорил лишь по-гречески и по-татарски, а вот крымчанин, признавший себя этническим греком, говорил на готском, потому что жил в тесном соседстве с этим народом.

Важным фактором, способствовавшим объединению и сплочению крымских христиан, стало княжество Феодоро. Оно возникло в первой половине XIV в. в горном Крыму, некогда подчиненном Византии, а позже — Трапезундской империи, и просуществовало вплоть до турецкого завоевания 1475 г. В его истории можно выделить два периода. Первый — от возникновения княжества до нашествия Тимура (1390-е гг.), во время которого пострадала столица Феодоро и многие сельские поселения. Члены правящей династии, которую некоторые исследователи связывали с крымской ветвью знатного византийско-армянского рода Гаврасов, бежали на север к русским князьям, где стали основателями известного боярского рода Головиных. Второй период начался в 1420-х гг. и продолжался до 1475 г. Возрождение Феодоро связывают с именем князя Алексея. Будучи мудрым правителем, он сумел не только восстановить разрушенное хозяйство, но и поднял престиж мангупской династии, удачно женив своего сына Иоанна на аристократке, принадлежавшей к знатным родам Палеологов и Асанов. Таким образом на гербе Феодоро появился византийский двуглавый орел.

В период расцвета Феодоро на востоке его форпостом была крепость Фуна (у г. Демерджи). На западе его территории простирались от Георгиевского монастыря, включая Херсон, и до устья р. Бельбек, по которой проходила северная граница княжества с владениями Золотой Орды, а позже — Крымского ханства. На юге владения Феодоро ограничивались склонами Главной гряды, поскольку прибрежная полоса контролировалась генуэзцами и была включена в состав «капитанства Готии». Несмотря на это, южный берег изобиловал поселениями греков, о чем свидетельствуют сохранившиеся до сих пор данные топонимики: немногие названия с итальянскими корнями (Алупка, Гурзуф) здесь перемежаются с многочисленными греческими (Форос, Симеиз, Мисхор, Гаспра, Никита, Ялта, Партенит, Алустон). Этнополитическая ситуация, сложившаяся в этом регионе в XIII—XV вв., чрезвычайно интересно отразилась в крымских легендах. Достаточно вспомнить греческую легенду о происхождении названия горы Демерджи, где образно показано противостояние местного земледельческого христианского населения и «чернобородых» кочевников; крымскотатарские легенды об Аю-Даге и о Золотой колыбели, повествующие об «аллаховых джиннах» и «иблисовых джиннах» — двух общностях, исповедовавших разные религии и живших по «ту и эту сторону» крымских гор...

Османское завоевание вновь изменило политическую карту Крыма: исчезло княжество Феодоро, потеряли свои владения генуэзцы, Крымское ханство попало в вассальную зависимость. Бывшие феодоритские и генуэзские земли — территории, на которых в основном и проживало христианское население, стали частью Османской империи — Кефинским санджаком, а позже — эялетом, который просуществовал до 1774 г. Всем немусульманским общинам на полуострове была предоставлена религиозная автономия. Православное население было объединено в единый «миллет» — замкнутую конфессиональную общность с собственным самоуправлением, судами, единым налоговым сбором. Это позволило еще более сплотиться крымским христианами, которые спустя два века после османского завоевания практически утратили память о своих этнических предках и превратились в этнос крымских греков — «румеев».

Пояса к верхней женской одежде средневековых крымских греков

Таким образом, в период раннего средневековья мы наблюдаем процесс межэтнической интеграции, который привел к образованию у потомков позднеантичного населения, мигрантов из разных провинций Византийской империи, крещенных тюрок, готов и алан некоторых сходных черт культуры, а также элементов общего самосознания, что отразилось в названии «ромей», декларировавшего, в первую очередь, их политическую и религиозную идентичность. В течение последующих столетий на территории полуострова происходил достаточно редкий процесс (специалисты его называют «этногенетическая миксация»), в ходе которого новый этнос образуется путем слияния народов, не связанных родством. Основными консолидирующими факторами, способствовавшими этому слиянию, произошедшему, вероятно, в период XII—XVII вв., были: общность религии («греческого православия»), греческого языка и культуры; общность территории и политического подданства, обусловленного возникновением на территории Крыма собственного государства — «гото-греческого» княжества Феодоро; а также необходимость сплочения перед внешней угрозой: кочевниками степей и генуэзцами. В этот период произошла и трансформация содержания, смысловой нагрузки самоназвания «ромей». После разделения христианства на православную и католическую церкви усилилось его конфессиональное значение: «ромей» стал синонимом «православный». Со временем это самоназвание стало наполняться помимо религиозного еще и этническим содержанием. «Ромей» воспринимался уже и как синоним «грека», но не грека-язычника, поклоняющегося олимпийским богам, а грека, исповедующего православие.

Динамику численности христианского населения Крыма после османского завоевания можно пронаблюдать по двум переписям населения, проведенным в 1512—1520 и 1542/43 гг. Согласно этим документам, население города Кефе было достаточно пестрым: в начале века мусульманская община составляла 34%, армяне — 44%, греки — 15%, однако в селах санджака греческое население было преобладающим. Через 20 лет, число греческих семей уменьшилось на 5%, а число мусульманских семей увеличилось на 15%. В другой части полуострова, в с. Кады-кой (Нихора) численность дворов христиан уменьшилась с 40 до 27. В то же время, мусульманская община за этот же 20-летний период выросла с 16 семей и 4-х холостых до 80 семей и 16 холостых. В соседней Карани из 7 переписанных мусульман — жителей села — два были новообращенцами (их называли «сыновья Абдаллаха»). Все это свидетельствует как о миграциях, происходивших в пределах Османской империи, так и о явлениях культурной ассимиляции, выражавшейся в смене религии и языка. Причем не всегда этот процесс был насильственным и сопровождался кровью. Чаще всего основными причинами смены языка и исламизации была осознанная необходимость, стремление адаптироваться в новых политических условиях, сужение сферы употребления родного языка, значительные материальные выгоды: налогообложение мусульман было гораздо меньше. Стоит отметить, что утрата родного языка (языковая ассимиляция) не влекла за собой потерю этнической идентичности, в то же время, смена религии означала переход в другую конфессиональную общность, что в средневековье было равнозначно смене также и этнической идентификации (этнической ассимиляции). Так, например, утратившие родной язык греки не переставали называть себя греками, хотя по-татарски самоназвание «румей» уже звучало как «урум». В то же время, грек, владеющий языком своей национальности, но принявший ислам, становился прихожанином мечети и, соответственно, полноправным членом турецкой или крымскотатарской общины.

Традиционный женский костюм средневековых крымских греков (фото 1870-х гг., Мариупольский уезд. Из фондов Крымского республиканского краеведческого музея)

Традиционный мужской костюм средневековых крымских греков (фото 1870-х гг., Мариупольский уезд. Из фондов Крымского республиканского краеведческого музея)

Вообще процессы языковой ассимиляции активно происходили на полуострове еще с «дофеодоритского» периода истории крымских христиан. С возникновением в Юго-Западном Крыму Бахчисарая, ставшего политическим и культурным центром Крымского ханства, влияние тюркского языка в этом регионе значительно возросло, и он постепенно вытеснил греческий язык как средство межэтнического общения на полуострове. После вхождения Южного Крыма в состав Османской империи постепенно начал увеличиваться приток турок, а с севера — крымских татар, которые селились вместе с греками, составляя этнически смешанные сёла. Вследствие сужения сферы употребления греческого языка христианское население Юго-Западного Крыма, а также греки-горожане от двуязычия (кроме греческого или готского языка крымские христиане также говорили и на тюркских диалектах) перешло полностью на крымскотатарский язык. Показателем этого явления можно считать исчезновение на рубеже XVI—XVII вв. надписей на греческом языке. Так, в д. Шуры последние надписи, сделанные на стенах церкви и надгробной плите (кстати, крайне безграмотные и небрежные), относятся к 1594 г. и 1622 г.; в Бия-Сале — к 1588 г. Представляет интерес и появление на карте Крыма смешанных топонимов (Биюк-Ламбат, Кучук Ламбат), а также перевод греческих названий на татарский язык (Мега-Потам — Улу-Узень, Милар — Дегермен) или их замена (Нихора — Кады-кой, Фуна — Демерджи). Еще одним свидетельством является распространение у греков тюркских (но не теофорных мусульманских!) имен и прозвищ, например в XVII в. в книге судейских решений Мангунекого кадылыка фиксировались имена: Тимурка, сын Гавриила; Алагез, сын Константина; Арслан, сын Христодула (с. Богатырь); Никола, сын Арслана; Мамут, сын Константина (с. Ени-Сала), Тимур, сын Дмитрия; Александр, сын Шери; Аман сын Мануила (с. Шуры). Таким образом, в период Крымского ханства произошла языковая ассимиляция греков Юго-Западного Крыма, выразившаяся в утрате родного языка и переходе на тюркские диалекты. По-тюркски они стали произносить христианские молитвы, а их священники — вести службы и проповеди. В церковно-приходских школах детей начали учить писать греческими буквами слова разговорного тюркского языка, который для них уже стал родным. Например, текст известной молитвы «Отче наш» в устах тюркоязычного грека звучал так: «Бизим бабамыз кцклерде оту ран, исмин азизленсин, иадышахлыгын кельсин, кцк йузунде эмрин не турлу исе, ве йер йузунде де бцйледже олсун. Кунделик цкмегимизи бнгун бизе вер. Бизим борчларымызы аф эйле, насыл биз де борчлу оланнарымызы аф этериз. Ве бизлери эзийет ичинде брахма, лякин бизлери йаман шейтандан сахлайып хутар».

Греки, утратившие свой язык и перешедшие на крымскотатарский (они составляли больше половины от общего количества), были «не одиноки» как в Крыму, так и в масштабе всей Османской империи. Почти одновременно с ними языковой ассимиляции подверглись часть крымских армян, крымские цыгане, крымчаки и другие. Не случайно фольклор всех этих народов, разных по этническому происхождению и конфессиональной принадлежности, обнаруживает столько общих черт и имеет прямые аналогии в крымскотатарском и турецком фольклоре. Поразительно, что до сих пор тюркский язык (урумский или «греко-татарский» — как его в общении с русскими соседями называют сами греки или некоторые исследователи) живет в селах Северного Приазовья, сохранившись в том виде, в каком «вынесли» его из Крыма средневековые греки, на нем и сегодня поют песни, пишут великолепные стихи.

Следует отметить, что тесным этническим контактам в Крыму способствовала также веротерпимость. Она приводила к многочисленным смешанным бракам, которые, несомненно, развивали интеграционные процессы на полуострове. Например, в уже упомянутых судейских книгах XVII в. приводятся такие факты: мусульманка Фатьма из с. Богатырь, дочь Гавриила, просила, чтобы из ее дома христиане вынесли крест, оставшийся после отца, и этот крест был перенесен в дом христианки Вении, дочери Мухаммеда, жены христианина Балабана. В другом случае, христианка Иниша усыновила татарского ребенка и оставила ему все свое имущество. Принадлежность членов одной семьи к разным конфессиям также не была исключением: в с. Ай-Георги христианин Бийгельди, сын Бийберди, судился с женой своего брата, мусульманкой Хангельди, дочерью Трандафила; из родных братьев Сеита, Магомета, Топа и Бебия первые два были мусульманами, а два вторые — христианами; Джантемир, сын Дмитрия, был христианин, а сестра его Сайме — мусульманка, у мусульманина Мустафы жена Десфина и дочь их Феодора были христианками.

Процессы этногенеза и межэтническая интеграция, происходившая в Крыму в XVI—XVIII вв., нашли свое отражение в комплексе традиционной одежды греков. Нательная плечевая одежда греков — рубаха туникообразного покроя «кампсу» — ведет свое происхождение от традиционной одежды греков византийской эпохи. Наличие в мужской рубахе широкого подола исследователи считают отголоском распространенной на Балканах фустанеллы. Покрой поясной нательной одежды — мужских штанов и женских шаровар — свидетельствует о влиянии малоазийских традиций. В целом, комплекс традиционной женской одежды с шароварами и халатом, способы ношения головных уборов (платка «баш явлух» и полотенцеобразной «марамы» или «перифтара»), аксессуары и украшения говорят о проникновении в греческую культуру традиций народов Крыма: крымских татар, армян, караимов и других.

Накануне своего переселения из Крыма греки проживали в более чем 80-ти населенных пунктах в горах и на южном берегу, четверть из них была горожанами. Большинство городского населения промышляла ремеслом, и лишь шестая часть греков занималась торговлей. Основными занятиями сельских жителей были отгонно-пастбищное скотоводство, земледелие (выращивали рожь, просо, пшеницу, ячмень, лен); на южном берегу греки специализировались на садоводстве, виноградарстве, овощеводстве, рыболовстве. Ханская перепись недвижимого имущества, оставленного на полуострове при переселении в Приазовье, подтверждает относительное материальное благополучие основной массы крымских греков, а также свидетельствует о совместной хозяйственной деятельности представителей различных конфессий и даже священнослужителей.

Переселение греков и армян из Крымского ханства в пределы Азовской губернии можно назвать «вынужденной эмиграцией» (но не «депортацией»!), инициированной П. Румянцевым-Задунайским. который считал, что в силу политических и экономических реалий того времени она будет очень выгодна для Российской империи. Среди причин переселения, вдохновивших организаторов этой акции, выделяются следующие: 1) необходимость освоения южных земель, присоединенных к Российской империи по условиям Кючюк-Кайнарджийского мира, 2) желание ослабить экономику Крыма и постепенно подготовить присоединение полуострова к России 3) «спасение христиан от притеснений мусульман и возможной мести за помощь русским в прошедшей войне». Последнее обстоятельство должно было получить всемирный резонанс, в конечном итоге продемонстрировать верность постулату «Москва — Третий Рим» и способствовать осуществлению «Греческого проекта» Екатерины Великой.

16 июня 1778 г. представители крымских христиан подписали постановление о добровольном переселении в Россию. На принятие этого решения повлияли обещания выделить в пределах Российской империи на каждую ревизскую душу (то есть на каждого члена семьи мужского пола) по 30 десятин земли, что значительно превышало размеры земельных владений самых богатых семей греков в Крыму. Распродав свое имущество, под надзором войск, которыми руководил А.В. Суворов, греки разными путями со скотом и самыми необходимыми вещами (на 2 семьи выделялась только одна арба), выходили из Крыма. В сентябре генералиссимус рапортовал, что 18395 греков, а с ними 12598 армян, валахи и грузины покинули полуостров. К исходу 1779 г. переселенцы основали в устье р. Кальмиус г. Мариуполь (на месте г. Павловска) и 19 сёл в его округе, которым дали крымские названия — Ялта, Карань, Ласпи, Мангуш, Сартана, Старый Крым и другие.

И сейчас в Донецкой области потомки переселенцев (более 75000 человек) бережно хранят свои языки, традиции и культуру, сформировавшиеся на Крымском полуострове. И сейчас в архитектуре и интерьере их жилищ, в их рукоделии, в их кухне, в их обычаях и обрядах, в их музыке, танцах и песнях прослеживаются традиции многовековой материальной и духовной культуры, сформировавшейся в Крыму. Так, мариупольские греки своим национальным кушаньем считают чебуреки, кубэтэ, национальными танцами — Хайтарму и Ярым-Аву, национальными инструментами — даул, зурну, кемендже. Потомками крымских греков являлись художник А.И. Куинджи, историк Ф.А. Хартахай, ученый К.Ф. Челпанов, искусствовед Д. Айналов, поэт Г.А. Костоправ, известная трактористка П.Н. Ангелина, испытатель авиатехники Г.Я. Бахчиванджи, полярник И.Д. Папанин, бывший мэр Москвы Г.Х. Попов и многие другие известные деятели.

Мариупольская гречанка в традиционном головном уборе (1920-е гг., фото из фондов Мариупольского краеведческого музея)

Таким образом, в формировании средневекового греческого этноса на первом этапе принимали участие потомки античных греков и эллинизированного «варварского» населения, аланы, готы, представители некоторых тюркоязычных племен, среди которых определенно выделяют только праболгар, половцев и малоазийских тюрок. Позже в их этногенезе участвовали также немногочисленные этнические татары, греки из Османской империи (переселенцы XV—XVIII вв. из Синопа, Трапезунда, Константинополя, островов Эгейского моря), славянское население. Почти полторы тысячи лет понадобилось крымским христианам, чтобы осознать свое единство и наполнить самоназвание «румей» не только конфессиональным, но и этническим содержанием. Интенсивные межэтнические контакты и сужение сферы употребления греческого языка в Юго-Западном Крыму и в городах Крыма привели часть крымских ромеев к утрате родного языка. Таким образом, «урумы» — это греки, подвергшиеся языковой ассимиляции, а не «крещенные татары», как пишут некоторые исследователи.

Некоторые ученые считают потомков крымских христиан особой этнической общностью, родиной которой является Крым. Здесь у греков сформировался своеобразный язык, уникальный комплекс материальной и духовной культуры, который имеет прямые аналогии в культурах других народов Крыма, и заметно отличается от других этнографических групп греческого этноса.

После переселения в Приазовье часть греков смогла вернуться на родину — это были купцы, ремесленники, моряки, рыбаки, которые стали ядром формирования новой общины крымских греков и обеспечили преемственность традиций средневековой греческой культуры полуострова.

Литература

Араджиони М.А. Греки Крыма и Приазовья: история изучения и историография этнической истории и культуры (80-е гг. XVIII — 90-е гг. XX вв.). — Симферополь, 1999.

Араджиони М.А. Возвращение в Крым старожильческого христианского населения после 1778 г. // Материалы по истории, археологии и этнографии Таврии. Вып. 8. — Симферополь, 2001.

Гаркавець О. Уруми Надазов'я // Східний Світ. — 1993. — № 2.

Греки в истории Крыма: Краткий биографический справочник. — Симферополь, 2000.

Культурно-бытовые процессы на юге Украины. — М., 1979.

Наулко В.И. Развитие межэтнических связей на Украине. — Киев, 1975.