«От Перми до Тавриды...»

Созданный Пушкиным образ романтической Тавриды был и остается притягательным для нас. Очевидно, в этом одна из причин, по которым дальнейшее развитие крымской темы в творчестве Александра Сергеевича осталось за пределами внимания массового читателя. А между тем, написанное им о Крыме в 1830-х годах представляет собой интересное и качественно новое достижение Пушкина.

Напомню, что к 1828 году, т. е. ко времени работы над «Полтавой», Крым стал для Пушкина уже не краем романтических грез, а исторической областью, что и проявилось в его реалистической исторической поэме. Подобное восприятие Крыма станет доминирующим в его позднем творчестве. В 30-х годах Пушкин включает крымские мотивы в путевые заметки, литературно-критические статьи, исторические материалы, письма, стихи. Но в силу сложившейся традиции, при их изучении тема Крыма не рассматривалась. Установившийся стереотип не позволил доныне восполнить некоторый пробел, существующий в представлениях о творчестве Пушкина как писателя-реалиста, историка-исследователя относительно изучаемой проблемы. Об этом свидетельствуют материалы и произведения, содержащие в себе «крымские» строки, но обычно не включаемые в число представлявших крымскую тему, либо содержавших крымские мотивы. К ним следует отнести:

«Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года»;

«Историю Пугачева»;

статью «Об Истории пугачевского бунта» (Разбор статьи, напечатанной в «Сыне отечества» в январе 1835 г.);

«Послесловие к «Долине Ажитугай»;

«Хронологический перечень главных событий царствования Петра I»;

«Историю Петра. Подготовительные тексты»;

«Разговоры Н.К. Загряжской»;

стихотворения «Сонет» и «Клеветникам России»;

статью «Собрание сочинений Георгия Кониского» (10 ноября 1836 г.). Таким образом, интересующая нас тема представлена в данном случае в описательной прозе, литературно-критических статьях, исторических материалах, лирике.

По масштабу воплощения крымские материалы подразделяются в них на 2 группы: небольшие вкрапления и материалы, более широко освещающие тему.

Представляется, что эти произведения чрезвычайно важны для понимания творческой эволюции Пушкина как в целом, так и относительно изучаемого вопроса. Среди них, по нашему мнению, необходимо выделить «Хронологический перечень главных событий царствования Петра I» (1832 год) и «Историю Петра. Подготовительные тексты» (1835 год). Творческая эволюция Пушкина привела его к смене восприятия Крыма, что можно проследить на примере данных материалов. «Хронологический перечень» — это авторский список Пушкина с французской рукописи, хранящейся в библиотеке Вольтера. О том, что «Хронологический перечень...» не случаен в библиотеке Вольтера, говорят устойчивый интерес великого француза к России, его полемика с Руссо, пессимистически относившегося к русской истории. Главным же двигателем интереса французских просветителей к России была идея прогресса европейской культуры, ее постоянного подъема, эволюции. Они искали подтверждения тому, что прогресс немыслим при культурных и политических ограничениях. При этом они изучали Восток и античную историю. Вошла в круг изучения и Россия с ее бурной историей XVIII века и крымским вопросом. Полемизируя с Руссо, Вольтер писал: «Тем не менее, эти же самые русские сделались победителями турок и татар, завоевателями и законодателями Крыма и двадцати различных народов» [1].

Крымский пейзаж. Н.Г. Чернецов. 1834 год

Как показывает текст «Истории Петра», при ее написании автор руководствовался перечнем, в котором значительное место занимают пункты, связанные с историей Крымского ханства. Такие пункты расположены в тексте в хронологическом порядке с 1687 года, под которым обозначен «Первый поход князя Василия Голицына в Крым», до 1715 года [2]. Таким образом, уже здесь, на одном из начальных этапов работы над историей петровской эпохи, Пушкин находит материалы о Крыме. Сохранившийся автограф иллюстрирует изменения в восприятии Крыма и подходе к этой теме. Для романтического поэта подобный документ не представлял бы такого интереса. «История Петра» [3] — это рабочая заготовка, конспект будущего сочинения. В нем цитируются документы, сочинения по теме, содержатся развернутые изложения ряда трудов по истории эпохи, практически готовые страницы предполагавшегося сочинения.

Создатель подготовительных текстов в 30-х годах изучал разнообразную литературу, стремясь делать самостоятельные выводы, изучал факты русской истории в их взаимной обусловленности. Для него история — поступательный процесс, где настоящее генетически связано с прошлым. Прошлое же — это не только внутренний замкнутый процесс. Это результат действия ряда факторов, один из которых — внешний. Пушкин создал ряд исторических произведений, где история страны дана им в связи с внешним политическим влиянием или военной угрозой извне. В таких творениях часто звучат крымские мотивы. Еще в период работы над «Полтавой» автор изучил ряд исторических работ, содержащих немало сведений о Крымском ханстве и его внешней политике. К работе над «Историей Петра» Пушкин подошел с иным уровнем знания Крыма и крымской истории. Тема, не являясь стержневой, проходит через весь текст пушкинского конспекта. При описании детских лет императора, автор, говоря о воспитателе царевича Н.М. Зотове, вспоминает о его роли в заключении известного Бахчисарайского мирного договора 1681 года. Далее следуют материалы о Голицынских походах в Крым. Сжато, но четко намечены вопросы о влиянии Крымского ханства на взаимоотношения между Россией и Турцией, союзе ханства со Швецией, связях Кондратия Булавина с Турцией, о вторжениях крымцев на южные земли России. В целом, исходя из «крымских» материалов «Истории Петра», правомерно сказать о том, что для автора Крым — историческая область, фактор нестабильности для России, существенно влиявшии на ход ее истории в петровское время. В этом — главный итог развития изучаемой темы в творчестве Пушкина того времени.

Татарская семья. Литография О. Раффе, XIX век

В 30-х годах в творчестве Пушкина переплетаются две крупнейшие темы: эпоха Петра I и крестьянское восстание. Обе они слились для него в истории русского XVIII века. По свидетельству Александра Тургенева, он находил в Пушкине «сокровища таланта, наблюдений и начитанности о России, особенно о Петре и Екатерине, редкие, единственные» [4]. В значительной степени это объясняется изменением подхода Пушкина к изучению интересовавших его вопросов. Если в 20-х годах Александр Сергеевич вполне удовлетворялся изучением общедоступных трудов, то поздний Пушкин, историк-исследователь, расширяет методы сбора материалов. В это время история мыслится им «как живая цепь живых человеческих жизней» [5]. Отсюда его интерес к истории, получившей отражение в дневниках частных лиц, его беседы со свидетелями минувших эпох, записи их рассказов.

В связи с темой крестьянского восстания Пушкин много размышлял о роли русского дворянства в разных ее проявлениях. Как показывают сделанные в 30-х годах записи исторических анекдотов, «Застольные разговоры», конспективные исторические заметки «О дворянстве», их автор вышел за пределы вопроса о дворянской революционности. В пушкинских записях есть, среди прочих, материалы о развитии дворянского землевладения в Крыму. В 1830 году поэт в качестве жениха Гончаровой был представлен Наталье Кирилловне Загряжской, дочери гетмана Кирилла Разумовского, дальней родственнице невесты поэта. К 1833 году относится начало записей бесед с Н.К. Загряжской. П.А. Вяземский свидетельствует: «Пушкин заслушивался рассказов Натальи Кирилловны; он ловил при ней отголоски поколений и общества, которые уже сошли с лица земли; он в беседе с нею находил необыкновенную прелесть историческую и поэтическую» [6]. В русской истории этого времени крымский вопрос — один из центральных. Первоначально перед Россией стояла задача овладеть полуостровом. В дальнейшем перед правительством возникает проблема освоения Крыма, его заселения и хозяйственного развития. В этом процессе значительную роль сыграло развитие русского помещичьего землевладения на полуострове. Изучая «екатеринин век», Пушкин закономерно пришел к теме Крыма, сделав запись одного из рассказов Н.К. Загряжской, хозяйки 80 десятин земли в Таврической области [7].

Существенно дополняют картину развития новой тенденции в подходе к Крыму в прозе Пушкина 30-х годов вкрапления, содержащиеся в образце описательной прозы — «Путешествии в Арзрум». В 1829 году Пушкин совершает поездку на Кавказ, творческим результатом которой стали названные выше очерки. Они были изданы в 1836 году и стали крупным достижением русской прозы. Как отметил Е.А. Маймин, одна из причин этой пушкинской удачи в том, что очерки написаны «в свободном жанре и свободной форме: это и путевые заметки, и род воспоминаний, и размышления о пребывании в этих местах...» [8]. В том числе и о путешествии 1820 года. А поскольку крымско-кавказский регион был единым этнокультурным и историческим пространством, поскольку первое пребывание автора на юге прошло и на Кавказе, и в Крыму, в «Путешествии в Арзрум» появились «крымские» строки. Путешественник сравнивает свои нынешние впечатления с крымскими и находит некоторые общие черты быта.

Наряду с воспоминаниями о путешествии по Тавриде, в очерках виден новый реалистический взгляд на Крым. В этой поездке Александру Сергеевичу пришлось увидеть, как решалась тогда проблема «Кавказ и Россия». Не состоялось ожидаемых правительством дифирамбов по отношению к имперской политике на Востоке. «Путешествие в Арзрум» стало итогом размышлений Пушкина о Кавказе. Спустя 10 лет после создания «Кавказского пленника», его автор замечает о черкесах: «Аулы их разорены, целые племена уничтожены» [9]. Далее следует оптимистичный вывод: «Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века» [10] — проповедь христианства, понимаемого не узко, как религия, а как историческая фаза просвещения в Европе.

Кавказские типы. Открытки XIX века

В связи с этими размышлениями Пушкин вспоминает о Крыме. Говоря об агрессивности местных черкесов, Александр Сергеевич пишет: «Почти нет никакого способа их усмирить, пока их не обезоружат, как обезоружили крымских татар» [11]. Ссылка на Крым здесь не случайна. Внимание Пушкина привлекла разница в колонизационных процессах, прошедших в Крыму и в 20-х годах происходивших на Кавказе.

Находясь в гуще событий, он видел войну на Кавказе во всей ее неприкрытости, с жертвами и кровью. И это, вероятно, стало стимулом для размышлений о том, как проходила колонизация полуострова. В отличие от Кавказа, в Крыму не было столь масштабного антирусского движения, проблема его присоединения к России была решена, в основном, мирными средствами. Соперником России на крымской земле была Турция, тогда как на Кавказе это и Турция, и коренное население. Крым в этом случае — некая отправная точка для понимания процессов, происходящих на Кавказе, еще один пример осуждаемой поэтом национальной политики, отражающий знание недавней крымской истории.

Вместе с «Путешествием в Арзрум» в первой книге «Современника» был опубликован рассказ черкеса Султан Газы-Гирея «Долина Ажитугай». Издатель опубликовал его со своим послесловием, где представил автора следующим образом: «Вот явление неожиданное в нашей литературе! Сын полудикого Кавказа становится в ряды наших писателей; черкес изъясняется на русском языке свободно, сильно и живописно» [12]. Пушкина, исповедующего идею сближения кавказского и русского народов, радует этот факт. В «Послесловии к «Долине Ажитугай» отмечается также, что Султан Газы-Гирей — «потомок крымских Гиреев», т. е. представитель династии. «Послесловие» реализует кавказскую тему, включение факта происхождения Султан Газы-Гирея в заметку следует рассматривать как свидетельство неугасающего интереса издателя «Современника» к истории Крымского ханства.

В первой книге «Современника» была опубликована статья Пушкина о Георгии Кониском. Статья начинается с упоминания о речи, которую Г. Кониский произнес «в Мстиславе императрице Екатерине во время ее путешествия в 1787 году: «Оставим астрономам...» и проч.». Имеется в виду путешествие Екатерины II в Крым. Из статьи становится ясна большая роль Г. Кониского в защите православия в Польше, значительность его деятельности как архиепископа Белорусского. Однако автор начинает статью отнюдь не с самого значительного, хотя и достаточно важного факта деятельности архиепископа. Проявляется тенденция, характерная для творчества Пушкина последнего десятилетия — выделение фактов, связывающих ту или иную личность с Крымом, вне зависимости от их значения для темы.

Взгляд историка виден также в примечании к 8-й главе «Истории Пугачева», содержащем биографические данные генерала Петра Панина, одного из усмирителей Пугачева. Среди основных фактов военной биографии генерала автором помещены следующие: «Начинал службу свою под начальством фельдмаршала Миниха; в 1736 году находился при взятии Перекопа и Бахчисарая» [15]. Ранее, в примечании 3 к седьмой главе, Пушкин упоминает о генерал-майоре Нефеде Никитиче Кудрявцеве, который «в царствование Анны Иоанновны сражался противу турков и татар» [16].

Адам Мицкевич (1798—1855). Рисунок А.С. Пушкина

В.В. Энгельгардт — приятель Пушкина по «Зеленой лампе», благодаря которому Александр Сергеевич получил из Смоленской губернии записи рассказов капитана Н. 3. Повалло-Швыдковского, пленника, затем стража Пугачева в 1774 году. Из мемуаров мы узнаем, что до пугачевщины Николай Захарович Повалло-Швыдковский «в походах был при завоевании Крыму и по взятии г. Перекопа в 1771-м году произведен из подпоручиков в капитаны с переводом во 2-й Гренадерский полк, по Именному соизволению за отличие. В том же году находился при взятии Кафы» [17].

В июле 1836 года Пушкин написал статью «Об «Истории пугачевского бунта» (Разбор статьи, напечатанной в «Сыне отечества в январе 1835 г.), «содержащую полемику с автором критического разбора «Истории Пугачева», историком В.Б. Броневским. Одним из вопросов, по которому Пушкин полемизировал, была судьба донских казаков под водительством Игнатия Некрасы, сподвижников Кондратия Булавина в его борьбе против Петра I, после разгрома восстания бежавших в Турцию. В своем объяснении по данному вопросу Пушкин проявил знание связей некрасовцев с Крымом. Он указывал, что некрасовцы были «поручены покровительству крымского хана (к великой досаде Петра I...)» [18]. Их уход в Турцию, как это видно из пушкинского объяснения, проходил при участии вассала — Крымского ханства. Ранее о некрасовских казаках он упоминает в повести 1834 года «Кирджали». Однако интерес к истории донского казачества, позднее приведший Пушкина к вопросу о его связях с Крымом, возник еще в 1820 году, в период его пребывания на Кавказе. В письме к брату от 24 сентября этого года поэт писал: «Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков» [19].

Крымское ханство в XVIII веке было для России фактором, во многом определявшим ее внешнюю политику, и появление в пушкинских трудах материалов по крымско-русским связям исторически оправдано. Вместе с тем, в ряде случаев Пушкин включил в тексты материалы, по своему значению второстепенные, либо не относящиеся к теме. Так, в «Историю Петра» им включен факт прибытия в Керчь императора, провожавшего посла Украинцева, направлявшегося в Турцию, занятую до Керченского пролива. Вероятно, в этом случае сказалось знание автором истории рода Ганнибалов. Ведь именно Украинцев по одной из версий отправил из Турции в Россию сына эфиопского князя, предка поэта Ибрагима Ганнибала.

Из всей массы фактов, связанных с восстанием Булавина, автором выделены связи булавинцев с Крымом.

В другом случае подчеркиваются крымские корни черкеса Султан Газы-Гирея.

Военная биография генерала Панина достаточно богата. Однако в «Истории Пугачева» Пушкин выделил то, что связывает генерала с Крымом.

Здесь перед нами группа фактов, появление которых не может быть случайным. Пушкин поместил их в тексты намеренно. И это — еще одно свидетельство его устойчивого интереса к полуострову в 30-х годах.

Крымские мотивы звучат и в пушкинской лирике 30-х годов в связи с творчеством А. Мицкевича и восстанием в Польше.

Еще раз о «Крымских сонетах» А. Мицкевича Пушкин упоминает в своих размышлениях о жанре сонета в 1830 году в стихотворении «Сонет» [20]. Таврида здесь — край, вдохновляющий польского поэта на создание образцовых произведений в этом жанре.

Иначе выглядит Крым в стихотворении 1831 года «Клеветникам России». Оно было написано в связи с политической ситуацией, сложившейся в результате польского восстания 1830—31 годов. Пушкин считал это событие угрозой для безопасности и единства государства. В иностранной печати, особенно французской, началась антирусская кампания. Парламент Франции призвал к военному вмешательству в ход конфликта. К депутатам парламента и обращено стихотворение «Клеветникам России». Напоминая о событиях 1812 года, автор предупреждает:

«Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?» [21].

И далее говорится о том, что русская земля встанет на защиту своих рубежей, встанет вся «от Перми до Тавриды». Перед нами Крым как составная часть государства. Романтического в этом стихотворении уже нет ничего, оно — образец политической лирики Пушкина-реалиста.

Письма поэта, содержащие крымскую тему, возвращают к восприятию Крыма, характерному для 20-х годов. Это означает, что в последнее десятилетие жизни и творчества Пушкин воспринимал Крым многоаспектно. Последнее письмо, дающее представление о восприятии Пушкиным Крыма, было написано 10 ноября 1836 года из Петербурга в Артек. Адресатом его был князь Николай Борисович Голицын (1794—1866) — литератор, военный историк, переводчик на французский язык произведений Пушкина, давний знакомый поэта. Известны встречи Александра Сергеевича с Н.Б. Голицыным еще в 1818—1819 годах в Петербурге. В 1836 году, находясь на даче своей сестры Т.Б. Потемкиной, князь послал Пушкину перевод его стихотворения «Клеветникам России». В ответном письме поэт благодарит переводчика. Здесь же содержится воспоминание о Крыме, самое позднее в письмах Пушкина. Высказывание о Крыме как «колыбели» «Евгения Онегина» свидетельствует о том, что замысел романа возник у поэта на крымском Южнобережье в 1820 году. Утверждение автора доказывается и тем, что «Евгений Онегин» начинается как произведение романтическое, а Пушкин-романтик в полной мере проявился именно через тему Крыма.

Гурзуф. Акварель Н.Г. Чернецова

Остальные письма связаны с различными обстоятельствами и не дают представления о пушкинском восприятии полуострова.

Крымская тема осталась в пушкинском творчестве. Но произошел поворот в ее воплощении Пушкиным. Читателю еще предстоит знакомство с новым, доселе неизвестным пушкинским Крымом.

Литература

1. Voltaire. Oeuvres comtletes de Voltaire Т. XX. — Paris, 1818. — P. 218—220.

2. Пушкин А.С. Хронологический перечень главных событий царствования Петра I // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 16-ти тт. — Т. X. — М., 1938. — С. 492—502.

3. Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 9. — Л., 1979.

4. Цит. по книге Скатов Н. Пушкин. — Л., 1990. — С. 226.

5. Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. — Л., 1983. — С. 227.

6. Вяземский П.А. Старая записная книжка. — Л., 1929. — С. 130.

7. Пушкин А.С. Разговоры Н.К. Загряжской // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 8. — Л., 1978. — С. 85—86.

8. Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. — М., 1981. — С. 133.

9. Пушкин А.С. Путешествие в Арзрум // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 6. — Л., 1978. С. 438.

10. Там же. — С. 439.

11. Там же. — С. 438.

12. Пушкин А.С. Послесловие к «Долине Ажитугай» // Там же. — Т. 7. — Л., 1978. — С. 235.

13. Там же.

14. Пушкин А.С. Собрание сочинений Георгия Кониского, архиепископа Белорусского // Там же. — С. 235.

15. Пушкин А.С. История Пугачева // Там же. — Т. 8. — Л., 1978. — С. 228.

16. Там же. — С. 227.

17. Оксман Ю. Пушкин в работе над «Историей Пугачева» // Литературное наследство. — Т. 16—18. — М., 1934. — С. 460.

18. Пушкин А.С. Об «Истории Пугачевского бунта» // Пушкин А.С. Полн. Собр. соч.: В 10-ти тт. — Т. 8. — Л., 1978. — С. 265.

19. Пушкин А.С. // Там же. — Т. 10. — Л., 1979. — С. 17.

20. Пушкин А.С. Сонет // Там же. — Т. 3. — Л., 1977. — С. 158.

21. Пушкин А.С. Клеветникам России // Там же. — С. 210.