Удар по центру силы

На первом этапе Восточной войны, до начала 1854 года, Россия воевала лишь с Турцией. С отказом от босфорской операции российская сторона утратила основную идею кампании. Вместо решения наступательных задач стратегического характера роль Черноморского флота свелась к крейсерству. 18 ноября 1853 года эскадра вице-адмирала П.С. Нахимова (6 линейных кораблей, 2 фрегата) уничтожила в Синопской бухте турецкую эскадру (7 фрегатов и 9 других судов), которая направлялась к побережью Кавказа для высадки там десанта.

Хотя это была яркая победа российского флота, она не открыла стратегических перспектив для русских, поскольку ослабление морских сил Османской империи покрывалось той поддержкой, которую могли оказать туркам их мощные западные союзники. В данном отношении Синоп обернулся для российской стороны последствиями негативными, дав толчок втягиванию в конфликт Англии и Франции.

25 декабря 1853 года англо-французская эскадра прошла через Босфор, а 15 марта 1854 года Англия с Францией объявили России войну. То, чего опасались российские цари, свершилось. Западные державы впервые воспользовались черноморскими проливами для агрессии против России. Такой поворот событий кардинально изменил картину войны. С этого момента Российской империи противостояла коалиция государств, которые в совокупности превосходили ее по численности населения, объему национального дохода, масштабам и качеству вооружений.

Учтя неудачный опыт прежних сухопутных нашествий на Россию, а также наличие на ее западных рубежах созданной при Николае I достаточно сильной системы обороны, Англия с Францией выбрали иной вариант войны. Он был испытан ими в борьбе против стран Азии и Африки. Этот вариант применялся против государств и территорий с трудным климатом, слабой инфраструктурой и огромными пространствами, которые серьезно затрудняли продвижение вглубь материка.

Союзники воспользовались стратегией морских десантных операций — захват стратегически важной прибрежной территории и создание там базы для дальнейших действий. Обе европейские державы располагали для этого сильным флотом. Подобный вариант кампании имел целью отрезать Россию от побережья, сделав ее зависимой от владельца прибрежной зоны. В частности, он получал возможность контролировать ввоз и вывоз товаров, что непосредственно влияло на развитие экономики страны. Если учесть, сколько усилий затратило Государство Российское на борьбу за выход к морям, то надо признать исключительное значение Крымской войны для его судьбы.

Характер наступательных целей, выдвинутых Николаем I в начале войны, указывал на громадное значение в ней морских сообщений и флота. Через море лежал кратчайший и скорейший путь к проливам. С другой стороны, морские просторы открывали доступ к русскому побережью со стороны иностранной коалиции. А флот России как раз и оказался самым уязвимым звеном ее вооруженных сил. С вступлением в войну передовых держав Европы он фактически без боя отдал им море. Его задачи свелись лишь к обороне отдельных пунктов. Это позволило англо-французскому флоту захватить инициативу и осуществить грандиозный по тем временам натиск на береговые зоны России. Прежде всего, на Черном, Азовском и Балтийском морях. Атакованы были также объекты на Баренцевом, Белом морях и Тихом океане. География нападений свидетельствовала о стремлении воинственных лидеров союзников в случае успеха отторгнуть от империи устье Дуная, Крым, Кавказ, Прибалтику, Финляндию (в частности, это предполагал план английского премьер-министра Г. Пальмерстона).

Ни одна из войн России не имела такого количества театров военных действий, отстоящих друг от друга на многие тысячи километров. В данном отношении натиск на российские рубежи имел поистине глобальные масштабы. При том состоянии дорог и транспорта российская сторона не имела возможности быстро перебрасывать войска на такие расстояния. Союзники же за счет успешной переброски войск морем смогли надежно обеспечить численное превосходство над русскими на решающем участке¹.

Владея инициативой, мобильные морские силы союзников, как в свое время крымские, имели возможность свободно выбирать место главного удара на широком фронте.

Эта новая схватка с Европой продемонстрировала, что у России нет реальных союзников. Так, неожиданно для Петербурга враждебность проявила Австрия, которая с тех пор сменила Турцию в качестве барьера для распространения российского влияния в Юго-Восточной Европе. Австрийское правительство потребовало вывода русских войск из Молдавии и Валахии. Из-за опасности расширения конфликта им пришлось покинуть эти княжества. Нейтральную, но недоброжелательную позицию заняли Пруссия и Швеция. Российская империя оказалась в одиночестве перед западным миром, лидером которого выступила Британская империя. Николаевская внешняя политика, ставившая глобальные цели в Европе и на Ближнем Востоке без учета международных реалий, потерпела фиаско².

Главные события Восточной войны перемещаются в Азово-Черноморский регион, где англо-французский флот захватывает абсолютное господство на море. Вначале союзники осваивались в Черном море, вели наблюдение за русским флотом и осуществляли операции демонстративного значения против отдельных пунктов побережья. Крупнейшей из них стала бомбардировка Одессы 10 апреля 1854 года.

Она отчасти дезориентировала российское командование, которое посчитало, что главный удар будет нанесен в данном секторе. Для защиты юго-западных рубежей империи там были сосредоточены силы численностью в 180 тыс. человек. Между тем корпус союзников, высадившийся в Болгарии, под Варной, чтобы воевать против русских на Дунае, оставался в бездействии. Избранный объект нападения исчез — русская армия отошла за Прут в пределы России. С этого момента цель защиты союзниками Турции от российского вмешательства была достигнута.

Но война на этом не завершилась. Оказалось, планы Лондона и Парижа идут гораздо дальше, чем охрана неприкосновенности владений Османской империи. Защитив ее целостность, англо-французские силы переносят военные действия на российскую территорию. Так начинается новый этап борьбы за гегемонию между Россией и Западом.

Главный удар союзники наносят по Крыму — основному военному центру, связанному с наступательной политикой России в Восточном вопросе. Их план предполагал высадку на полуострове, разгром Севастополя и истребление Черноморского флота, которые представляли в то время вызов имперским целям Британии. Потеря Крыма и разгром флота должны были парализовать российскую военную мощь в регионе. Это вело к утрате Россией возможности контроля Черного моря и его побережья, а в более глобальном смысле — к пресечению ее устремлений в Средиземноморье.

С этого момента кампания в Азово-Черноморском регионе приобретает принципиально иную кардинальную цель, а война становится Крымской. Из российского военно-стратегического аванпоста Крым превращается в обороняемую территорию, которая в случае ее утраты могла превратиться для России в источник военно-политической угрозы.

На подготовку десантной операции союзников в Крыму ушло немало времени. Лето протекло в спорах относительно выбора времени и места ее проведения. Количество транспортов было недостаточно, припасов мало. Имели место и опасения по поводу вторжения в страну, совершенно союзникам неизвестную. Все расчеты строились на быстром овладении Севастополем. Серьезная осада в планы англо-французского командования не входила.

Численность российских войск во всем Крыму в то время едва достигала 50 тыс. человек. Союзники же готовились высадить там 60-тысячный десант с 134 полевыми и 73 осадными орудиями. Таким образом, на участке предполагаемого удара они имели численное преимущество. Кардинальное превосходство имели они и в военно-морских силах. К моменту десантирования союзники располагали на Черном море 89 кораблями (34 линейных и 55 фрегатов). Из них 54 корабля были паровыми. Россия имела на Черном море 14 парусных линейных кораблей и 22 фрегата (из них 11 паровых).

При таком соотношении сил командование Черноморского флота отказалось от планов вступить в открытое сражение с союзной эскадрой, а ограничилось сферой прибрежных операций: разведкой, защитой акватории Севастополя, набегами на прибрежные коммуникации союзников. В набегах участвовали суда нового типа — пароходофрегаты «Владимир», «Эльбрус», «Тамань». Летом они вели бои в районе Севастополя с проводящими там разведку англо-французскими судами. В этих стычках зародилась и начала развиваться тактика парового флота России.

Владея инициативой и имея превосходство в силах, союзный флот в сентябре 1854 года приступил к проведению крупнейшей в то время десантной операции. В конце августа 300 транспортных судов с 60-тысячным десантом под прикрытием военных кораблей отплыли к западному берегу Крыма. Кроме артиллерии союзная армия имела 11 тысяч туров, 9600 фашин, 180 тыс. земляных мешков, 30 тыс. кирпичей, 21 600 штук шанцевого инструмента. Еще никогда такая масса войск и техники не перебрасывалась машинами на столь большие расстояния. Но прогресс техники (прежде всего появление пароходов), сделав морские экспедиции менее зависимыми от ветров, способствовал проведению еще невиданной в истории десантной операции. Она знаменовала начало войны индустриального времени.

Впрочем, это грандиозное предприятие продемонстрировало не только мощь, но и самонадеянность союзников. Так, не велась разведка, связь между отдельными транспортами, растянувшимися на много миль, отсутствовала, а окончательное место высадки командование определило уже после того, как корабли вышли в море. Выгрузка на берег растянулась на пять дней и проходила неорганизованно. Да и само время начала кампании, в сентябре, свидетельствовало об уверенности союзного командования покончить с Севастополем в считанные недели.

Подобные просчеты были компенсированы пассивностью российской стороны. Командующий русскими войсками в Крыму адмирал А.С. Меншиков не стал атаковать высаживающийся десант на совершенно открытой местности, опасаясь огня мощной артиллерии союзного флота. Пока 3-тысячный отряд союзников занял Евпаторию и подыскивал место для высадки основных сил, Меншиков с 33-тысячной армией дожидался дальнейшего развития событий на позициях у реки Альмы. «Конечно, судовая артиллерия одержала бы верх над полевыми батареями, которые могли Русские подвезти к берегу; но мы потеряли бы много людей от суматохи и огня неприятельских орудий; а войск у нас было мало», — отмечал по этому поводу один из адъютантов французского генерала Боске.

Ничем не проявил себя и российский флот. Посланный для разведки к Евпатории лейтенант В. Стеценков доносил вице-адмиралу В.А. Корнилову: «Флот стоит в такой тесноте и беспорядке, что присылка сюда брандера не есть дело невозможное и может наделать много вреда неприятелю». Но попытка повторить Чесму так и не была осуществлена. Флот остался в Севастополе.

Впоследствии один из участников союзной экспедиции так высказался по поводу подобной пассивности: «Плавание флота и высадка, без сомнения, были подвержены таким случайностям, какие до того времени почти не встречались, в отношении к расстоянию, времени года и недостатку необходимейших сведений. По моему мнению, тот, кто допускает собраться вблизи такой грозе, ничего не предприняв для ее рассеяния в самом начале, ставит себя сам в невыгодное положение и признает себя бессильным».

Непротивление российской стороны, которая не пыталась сразу парализовать действия союзников в Крыму, позволило их десанту с 1 по 6 сентября беспрепятственно высадиться в районе Евпатории и закрепиться на побережье. Серьезно помешали высадке лишь плохие погодные условия да ослабленное состояние десантников после морской качки. В городе союзники обнаружили 60 тыс. четвертей пшеницы, что обеспечило их этим провиантом на четыре месяца.

Высадившись, англо-французская армия под руководством маршала Сен-Арно (55 тыс. человек) двинулась вдоль берега на юг, к Севастополю. Параллельным курсом шел флот, готовый поддержать войска огнем с моря. Первое сражение произошло на реке Альма 8 сентября 1854 года. Меншиков расположил свою армию на крутом левом берегу. Надеясь на преимущества этой сильной естественной позиции, он почти не укрепил ее. Особенно была переоценена неприступность левого, выходящего к морю фланга, где шла по утесу всего одна тропинка. Данное место было оставлено войсками, в том числе и из-за опасения обстрела с моря.

Этой лазейкой в полной мере воспользовалась французская дивизия генерала П. Боске. Она успешно преодолела данный участок и поднялась на высоты левого берега. Сам Боске, изумленный, что по его авангарду никто не открыл огонь, сказал окружавшим его офицерам: «Эти господа решительно не хотят драться». Когда же Меншиков направил на угрожаемый участок войска, было уже поздно. Солдаты Боске преодолели подъем и закрепились на высотах. Обстрелянные снарядами с пароходов российские части пришли в расстройство еще до начала атаки.

В то же время французы уклонялись от рукопашного боя и встречали атакующие войска на дальнем расстоянии картечью с ружейным огнем, нанося огромный урон русской пехоте. Не сумев сбросить штыками французов с вершины высот, русские лишились выгод, которые представляла для них местность на левом фланге.

Тем временем в центре и особенно на правом фланге шел жаркий фронтальный бой. В нем русские, несмотря на большие потери от ружейного огня, пытались штыковыми контратаками оттеснить перешедшие вброд мелководную реку войска. Здесь натиск союзников удалось временно задержать. Но появление дивизии Боске с левого фланга создало угрозу обхода армии Меншикова, и тот был вынужден отступить.

Поражению русских способствовало и превосходство союзников в уровне вооружения. В частности, их нарезные ружья значительно превосходили российские по дальности, точности и частоте стрельбы. Дальность стрельбы из гладкоствольного ружья составляла 300 шагов, нарезного — 1200 шагов. В результате союзная пехота могла поражать винтовочным огнем русских солдат, находясь при этом вне предела досягаемости их выстрелов. Более того, нарезные ружья вдвое превосходили по дальнобойности русские пушки, стрелявшие картечью. Это делало неэффективной артподготовку атаки пехоты. Еще не приблизившись к союзникам на расстояние прицельного выстрела, артиллеристы оказывались в зоне ружейного огня и несли потери. Так в бою на Альме стрелки союзников вывели из строя артиллерийскую прислугу на русских батареях.

Эффективность и огневая мощь нового стрелкового оружия делали гибельным построение сомкнутыми колоннами, которое применялось в русских войсках. Таким образом, российская отсталость проявилась и в военной мысли, которая не поспела за прогрессом техники. Перестраиваться пришлось уже под огнем. Так, в ходе боя на Альме русские впервые стихийно применили новый боевой порядок — стрелковую цепь.

Русские потеряли свыше 5 тыс. человек. Союзники — свыше 3 тыс. человек. Незначительное число кавалерии и утомление союзных войск помешали им вести активное преследование армии Меншикова, которая достаточно организованно отступила к Севастополю. Затем российский командующий двинулся с армией к Бахчисараю, чтобы сохранить сообщение с Перекопом, откуда шло основное снабжение Крыма из России. Тем самым Меншиков сохранял свободу действий и занимал фланговую позицию, чтобы угрожать ударом в тыл союзникам в случае их атаки Севастополя.

Главная база флота была хорошо защищена с моря 14 батареями. Но с суши город был укреплен слабо, поскольку по опыту прошлых войн сформировалось мнение о невозможности высадки в Крыму крупного десанта. Создавать укрепления пришлось уже перед высадкой союзников в Крыму. Важную роль в этом сыграл военный инженер Эдуард Иванович Тотлебен. Под его руководством были созданы новые укрепления, которые опоясали Севастополь с суши. Об эффективности работ свидетельствует запись в журнале начальника обороны города, вице-адмирала В.А. Корнилова от 4 сентября 1854 года: «В неделю сделали больше, чем прежде делали за год». В этот период буквально из-под земли вырос остов системы укреплений, которая превратила Севастополь в крепость, которая выдержала 11-месячную осаду.

Чтобы не допустить прорыва флота в севастопольскую бухту, у входа в нее было затоплено 5 старых линейных кораблей и 2 фрегата (впоследствии для этого был использован еще ряд судов). Так через год после триумфа Синопа началась тихая гибель непобедимого доселе Черноморского флота. Тяжело представить, какие чувства бушевали в душах людей, которые отдали таланты и силы созданию могучего флота — гордости империи, и теперь уничтожали любимое детище. «Трудно вообразить это грустное чувство при виде погружающегося родного корабля. Корабль не есть просто соединение дерева, железа, меди и снастей, нет — это живое существо, способное понять все хлопоты, старания, труды о нем и отблагодарить вас с полной благодарностью», — писал один из очевидцев.

Русский флот уничтожил себя сам, упредив желание своих оппонентов. Это важнейшее событие Крымской войны подвело итог политики несоответствия между планами подготовки к войне и ее реальными условиями. Наступательная решимость сменилась пассивной жертвенностью. Первой и основной жертвой подобной трансформации стал наиболее действенный инструмент глобальной наступательной политики империи — флот.

Черное море очистилось для союзников, которые получили возможность беспрепятственно наращивать здесь силы. Англо-французский флот базировался в Крыму уже без угрозы со стороны моря. Уступив морские просторы сильнейшим, Россия могла теперь надеяться лишь на свои сухопутные силы.

На решение задач сухопутной обороны переключился и флот. Орудия и команды с потопленных судов нашли применение на берегу. Моряки выделили для крепости 22 тыс. умелых, грамотных бойцов. Дефицит в ее снабжении мог быть пополнен только из флотских запасов. Без такой поддержки гарнизон Севастополя долго бы не продержался из-за нехватки личного состава и вооружений. Так Черноморский флот продлил жизнь своей базы.

Когда 17 сентября 50-тысячное войско союзников подошло к южной стороне Севастополя, там находился лишь 16-тысячный гарнизон, а от отошедшей к Бахчисараю армии Меншикова не было вестей. Тогда по распоряжению Корнилова духовенство совершило крестный ход по южной оборонительной линии. Готовясь к бою, на позициях отслужили молебны. «Пусть прежде напомнят войскам слово Божие, — сказал Корнилов, — а потом я передам им слово Царское». После молебна он обратился к войскам: «Ребята, царь надеется, что мы отстоим Севастополь; да и некуда отступать нам: позади нас море, впереди — неприятель. Князь Меншиков обошел его, и как только неприятель нас атакует, наша армия ударит на него с тыла... Не верьте отступлению. Тот изменник, кто протрубит ретираду!.. И если я сам прикажу отступать, коли меня!»

В «Очерках из Крымской войны» приводится мнение одного из иностранных историков о первых днях обороны крепости: «Отсутствие собственной армии, при появлении неприятеля, не повлекло за собою падения Севастополя. Народ твердый и решительный занял пост, оставленный главнокомандующим и его армией. Блистательный фасад обрушился, но за ним высились гранитные стены. Корнилов, с горстью людей различных сословий, но взаимно связанных призывом отечества, имел право сказать, что защита будет русская».

Примечания

1. Общая численность воевавших против России войск коалиции достигала полумиллиона человек (из них главная часть приходилась на Францию и Турцию).

2. В целом, создать стабильно дружественный России регион в Юго-Восточной Европе не получилось. Более того, в дальнейшем его основные страны в разное время оказывались в стане противников России, а затем и СССР. Так, освобожденная в 1878 году российским оружием Болгария дважды в Первую и Вторую мировые войны находилась в лагере воевавших против России (СССР) держав. Румыния, воспользовавшись распадом России в 1918 году, отняла у нее Молдавию, а затем воевала с СССР в годы Второй мировой войны. Сербия, хотя и не воевала ни разу с русскими, но после Второй мировой войны, будучи базовой республикой Югославской Федерации, стала основным оппонентом СССР на Балканах.