«И слава моя не погибнет...»

Курганы — надмогильные насыпи, холмы — известны нам, как уже отмечалось выше, еще по древнегреческим письменным источникам. Сооружая такой «холм», древние греки преследовали определенную цель — донести до будущих поколений заслуги и славу покойника, создать ему далеко заметный и вечный памятник.

Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
— Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! —
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.

Это — из «Илиады».

Упоминания о курганах неоднократно встречаем в древнерусских летописях и грамотах. Известны они и безымянному автору «Слова о полку Игореве». В «Повести временных лет» под 945 г. содержится рассказ о кургане над могилой князя Игоря. В «Книге Большому Чертежу», относящейся к 1627 г., упоминаются «Думчей курган» и «Болотова могила».

В древней Руси считалось, что курганы сооружены великанами и богатырями. С давних времен широко распространено мнение, что в них зарыты клады. В поисках этих злополучных кладов был уничтожен не один курган.

До начала XVIII в. в России на разрушение археологических памятников, в том числе курганов, внимания не обращали. Если древние предметы и собирались, то это не шло дальше частных собраний. Государство не проявляло к древностям никакого интереса.

Но вот около 250 лет тому назад, 13 февраля 1718 г., Петр I издал знаменитый указ, по которому все памятники старины надлежало охранять, а найденные предметы старины передавать в Петербург.

Этот первый в России указ об охране памятников старины гласил: «Так же, ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, какие у нас ныне есть, ...какие старые надписи на каменьях, железе или меди, или какое старое, необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно — такожь бы приносили, за что будет довольная дача»¹. В особой записке Петр поясняет, что там, где найдутся такие древности, «всему делать чертежи».

С этого времени в России собираются сведения о курганах, городищах и других археологических памятниках, проводится их описание, учет, собираются коллекции.

В 1772 г. академик П.С. Паллас проводил раскопки курганов Сибири, чтобы «иметь некоторое понятие о внутреннем их состоянии». Однако Паллас не был первооткрывателем: он лишь продолжил дело, начатое в тех же районах Д.Г. Мессершмидтом (в 1722 г.) и Г.Ф. Миллером (в 1734 г.), поставившими целью «узнать, каким образом эти язычники в старину устраивали свои могилы», а заодно «усмотреть внутреннее их состояние и положение костей»².

Раскопки Мессершмидта, Миллера и Палласа впервые позволили составить четкое научное представление о курганах.

Особенно же большое внимание им стали уделять с 80—90 годов XVIII в. Появляются первые описания курганов и других археологических памятников, составляемые участниками различных экспедиций и путешествий.

В 1781—1782 гг., накануне присоединения Крыма к России, между Бугом и Днепром по поручению Санкт-Петербургской Академии наук совершил путешествие русский ученый академик Василий Федорович Зуев, Проезжая по степям нынешней Херсонской области, он не мог, конечно, не залюбоваться курганами. «Дорога, — пишет В.Ф. Зуев, — была ровною черноземною степью, по которой одни только курганы в великом множестве были видны». Ему же принадлежит первое описание знаменитой «Толстой могилы» (в 20 км от Никополя): «...увидели мы превеликий круглый курган, какого я ни прежде, ни после не видывал... Взошел на оный довольно круто, посреди самого верха представляется ямина, которая, однако, не от чего иного есть, как это земля осела, и в оной ямине стоит каменный болван увеличенного росту»...³

В 1862—1863 гг. этот курган был раскопан известным русским археологом Иваном Егоровичем Забелиным (1820—1908). Курган, равный по высоте шести-семиэтажному современному дому, достигал в высоту 20 м, а в окружности около 350 м.

Два полевых сезона продолжались его раскопки, для которых И.Е. Забелину потребовалось от 25 до 86 подвод и до 116 землекопов. «Лошади часто скатывались кубарем с крутизны или скользили вниз на задних ногах», — писал позднее исследователь. Большая могильная яма — глубиной до 12 м от подошвы кургана или 32 м от вершины — была ограблена. Нетронутыми оказались лишь боковые ниши, в трех из них находились захоронения с большим количеством золотых, серебряных и других украшений. При раскопках найдена и всемирно известная амфора со сценой ловли скифами лошадей, рельефными изображениями цветов, птиц, львиных голов и т. д. Около 2300 лет тому назад в этом кургане был погребен скифский царь. С ним зарыли жену (или наложницу), рабов, лошадей, драгоценные вещи, а затем насыпали курган. Вскоре курганом занялись грабители: прорыли длинный узкий подкоп и через него проникли в могилу. Однако произошел обвал. Захватив с собой часть драгоценных вещей, грабители бежали, но одного из них завалило.

А спустя несколько тысяч лет, в 1863 г., археологи обнаружили его скелет. Рядом стояло ведро с собранными им золотыми украшениями. Этой смертью была спасена и упомянутая художественная амфора, украшающая сейчас Государственный Эрмитаж в Ленинграде; она стояла в нескольких метрах от скелета грабителя. После раскопок И.Е. Забелина этот курган, получивший мировую известность, стал называться «Чертомлыкский», по имени речки на берегу которой он возвышался много столетий⁴.

В самом начале XIX в. по Крыму путешествует академик Павел Иванович Сумароков. Результатом его поездки была книга, в которой немало денных сведений о природе, этнографии, археологии края. Есть в ней и описание большого кургана Алтын-Оба около Керчи.

Рискуя быть заваленным, П. Сумароков осматривает «свод, покрытой землею», т. е. один из склепов. «Вход или лазея в мрачную ту пустоту вышиною не более аршина призывал любопытство наше, мы высекаем огонь, зажигаем помощью сена свечи и идем в подземельное то здание». Однако это не праздное любопытство. П. Сумароков хорошо отдает себе отчет в научной ценности памятника. «О вы, древние предшественники наши! — восклицает он. — Мы сами готовимся соединиться с вами, со всем тем отыскиваем в чужом мире следы ваших обиталищ, садов, колодязей, гробов, и всякий шаг ваш для нас драгоценен»⁵.

Обилие курганов в Крыму и их беспощадное уничтожение с сожалением отмечали многие просвещенные люди первой половины XIX в. «Приближаясь к Керчи, — пишет один из них, — мы въехали в такое место, где почти на каждом шагу попадались курганы. Нигде нам не случалось встретить этих насыпей в таком количестве... Впрочем, здешние курганы все были уже разрыты, обысканы и оставлены полуразрушенными, так что на них грустно смотреть. Конечно, очень хорошо было бы для науки собрать все вещи, бесполезно в курганах лежащие, и таким образом знакомить современников и потомство с древностью, но тем не менее можно бы, кажется, обыскав курган, опять зарыть его и даже поставить на нем хоть какую-нибудь доску с надписью, в которой перечислялись бы вещи, в том или другом кургане найденные; это послужило бы полезным указателем для историков и антикваров, а вместе с тем сохранились бы и самые курганы, составляющие также не только древность, но и не последнюю достопримечательность здешнего края»⁶.

Следует отметить, что еще в начале XIX в. передовые ученые того времени отчетливо сознавали, какую громадную роль в изучении истории нашей Родины играют курганы. Видный русский ученый академик П.И. Кеппен, впервые поднявший вопрос о полной регистрации курганов и о том, что они должны раскапываться только специалистами, писал в 1837 г.: «Сведения о курганах должны почитаться общественным имуществом, и оставлять их ненапечатанными почти столь же непростительно, как и раскапывать могилы по бессовестной корысти или по одному только легкомысленному любопытству. Как дни минувшие, так и самые могилы принадлежат истории, и только достойные ее служители вправе обследовать прах, некогда одушевленный»⁷.

Наконец, 14 февраля 1848 г. вышел указ «О наблюдении за сохранением памятников древности». Спустя 40 лет, 11 марта 1889 г., последовало новое распоряжение, которым предусматривалось, что разрешение на организацию археологических раскопок в России имеет право давать исключительно созданная в 1859 г. Археологическая комиссия.

Однако закон имел силу только на государственных и крестьянских землях. Сохранность же памятников на землях помещичьих всецело зависела от самих землевладельцев. Государственных списков на памятники не существовало, оставалось не ясным, какие из них надлежит охранять, что вообще считать памятниками и т. д. Таким образом, «высочайшие рескрипты» ни в коей мере не решали проблему охраны древностей России⁸.

В конце XIX в. солидные по масштабам раскопки курганов в степном и предгорном Крыму проводились известными русскими археологами Н.И. Веселовским и Ю.А. Кулаковским. Ученым удалось исследовать и значительное количество курганов, в которых было выявлено несколько сот разновременных погребений; большая часть из них относилась к энеолиту и бронзе. Раскопки — первые по-настоящему крупные и хорошо проведенные — показали, что курганы появляются в Крыму в глубокой древности и в основной своей массе содержат захоронения, которым насчитывается до 3—5 тысяч лет.

Мало-помалу в России на смену праздному любопытству пришел научный интерес к памятникам археологии, к их охране, реставрации и учету.

В целом же в это время Россия сильно отставала от; Западной Европы в деле охраны и изучения древностей. Курганы и другие памятники повсеместно разрушались, а все попытки к предотвращению этого бедствия не достигали своей цели, поскольку не были доведены до конца. Не только местное чиновничество, но и верховная власть не сознавали необходимости охраны памятников и их громадной роли для истории России.

Возможность коренных изменений появилась только после Великой Октябрьской социалистической революции 5 октября 1918 г. В.И. Ленин подписал декрет, по которому все памятники были объявлены общенародным достоянием и взяты под охрану государства.

14 октября 1948 г. Совет Министров СССР вынес постановление «О мерах улучшения охраны памятников культуры» и «Положение об охране памятников». (Аналогичное постановление было вынесено и Советом Министров УССР 30 декабря 1948 г.). Согласно «Положению», государственной охране подлежат: памятники архитектуры, искусства, археологии и истории, причем в списке памятников археологии «древние курганы» по праву занимают первое место⁹.

Мы упомянули лишь об основных мероприятиях Советского государства, направленных на охрану памятников археологии в нашей стране, на самом же деле их значительно больше. Совсем недавно, 20 февраля 1967 г., Совет Министров УССР принял постановление, в котором отмечается неудовлетворительное состояние охраны, содержания и использования памятников истории и культуры в республике, в результате чего многие из них подвергаются порче и разрушению¹⁰.

7 апреля 1967 г. аналогичное решение принято и исполнительным комитетом Крымского областного Совета депутатов трудящихся. «В ряде городов, — говорится в этом решении, — при проведении работ по строительству, реконструкции населенных пунктов, освоении новых земель строительными организациями, колхозами и совхозами уничтожаются ценнейшие памятники археологии и особенно курганы...»

В степях курганы почти единственные хорошо заметные памятники далекого прошлого. Сносить их можно только с особого разрешения и при условии предварительного научного исследования специалистами-археологами. Самовольное разрушение курганов должно быть у нас полностью исключено.

Следует помнить, что курганы являются частью того культурного наследия прошлого, без знания которого, по выражению В.И. Ленина, нельзя построить общество коммунистического будущего.

А теперь несколько слов о наших предшественниках — исследователях крымских курганов. Одним из самых первых (в 1811 г.) был Поль Дю Брюкс, или иначе Павел Дюбрюкс. Нелегкий жизненный путь привел этого обедневшего французского дворянина в Керчь. Занимая должность начальника Керченской таможни, а затем смотрителя Керченских соляных озер и промысла, Дюбрюкс проявил глубокий интерес к археологическим древностям. В 1816—1817 гг. он осуществил на Керченском полуострове первые научные раскопки нескольких курганов. Большой вклад в изучение керченских курганов внес также И.А. Стемпковский.

В 1830 г. П. Дюбрюксом и И.А. Стемпковским был изучен большой курган Куль-Оба, давший много уникальных археологических находок, которые получили впоследствии мировую известность. Человек исключительной скромности, Дюбрюкс писал о себе: «Не будучи ученым, я могу только сделать более или менее точные описания». По тщательности своих работ он превзошел многих позднейших археологов¹¹.

Очень интересные археологические материалы дали и раскопки В.Д. Карейши и А.Б. Ашика. Ими были открыты, в частности, курганы «Царский» и «Золотой» (на Керченском полуострове). Археологические раскопки в эти годы сводились нередко к кладоискательству, к поискам золотых вещей. Древние захоронения с грубой посудой и каменными орудиями для таких «исследователей», как Карейша и Ашик, интереса не представляли. Раскопки курганов до конца не доводились, и сведения о них в отчеты, как правило, не попадали. Директор Керченского музея А.Б. Ашик и чиновник Керчь-Еникальского градоначальства В.Д. Карейша были случайными людьми в археологии.

Значительно тщательнее и добросовестнее проводил раскопки там, же, на Керченском полуострове, в 50—60-е, годы XIX в. А.Е. Люценко — новый директор Керченского музея, инженер путей сообщения. В отличие от Ашика и Карейши, А.Е. Люценко был страстным любителем древностей. Он впервые внес в практику съемку планов кургана при раскопках. А.Е. Люценко осуществлены раскопки Большой и Малой Близницы, Мелек-Чесменского, Павловского и других курганов, давшие ценный научный материал.

Известный русский историк, исследователь византийского и русского искусства Н.П. Кондаков в 1876—1877 гг. раскопал ряд курганов у деревни Эльтиген близ Керчи. Благодаря этим раскопкам были выявлены и впервые научно описаны захоронения доскифского времени — III—II тысячелетий до н. э.¹².

В 1880 г. русский археолог и историк русского права профессор Д.Я. Самоквасов исследовал у Евпатории, близ Мойнакского озера, большой курган с погребениями эпохи бронзы¹³.

После этого научные раскопки курганов возобновились лишь спустя 10 лет, когда в 1890—1892 и 1895 гг. в предгорном и степном Крыму открыл и изучил около двадцати курганов Н.И. Веселовский. Профессор Петербургского университета, востоковед по образованию и основной специальности, он был одним из наиболее удачливых русских археологов. Хорошо начатые раскопки Н.И. Веселовского продолжал в 1895—1898 гг. Ю.А. Кулаковский — профессор Киевского университета, историк и археолог. Их обоих с полным правом можно назвать первооткрывателями погребений энеолита^* и бронзы в Крыму¹⁴.

В советское время, в 1924—1925 гг. и в 1930 г., близ Симферополя и Джанкоя раскопки курганов производил Н.Л. Эрнст. Археолог, известный своими трудами в области первобытных культур, крупный знаток античных и средневековых памятников Крыма, профессор Крымского педагогического института, неутомимый полевик-исследователь, он внес весомый вклад в изучение крымских древностей и их охрану.

В эти же годы большое внимание первобытным памятникам Крыма уделял В.А. Городцов, видный советский ученый, разработавший периодизацию бронзового века Восточной Европы, которая в основе своей не устарела и сегодня. Будучи крупнейшим для своего времени специалистом по исследованию курганов, он живо интересовался материалами раскопок в Крыму и высказал мысль о необходимости и желательности проведения на территории полуострова раскопок курганов в большом масштабе. Уже были намечены районы будущих работ, но, к сожалению, болезнь помешала исследователю осуществить эти планы.

После Великой Отечественной войны возобновление больших археологических работ в Крыму, в том числе раскопок курганов, связано с именем П.Н. Шульца, ныне работающего в Ленинградском отделении Института археологии Академии наук СССР,

Специалист-скифовед, крупнейший знаток скифских памятников Крыма, Павел Николаевич Шульц в то же время занимался многими другими проблемами древней истории полуострова. Под его руководством исследовались курганы на Тарханкутском полуострове, в зоне Симферопольского водохранилища и в других местах предгорного Крыма. Им была создана в 1951 г. и поныне работающая Северо-Крымская археологическая экспедиция. И, наконец, благодаря П.Н. Шульцу, его сотрудникам и ученикам в Крыму четко выделены, главным образом по курганному материалу, ямная, катакомбная и срубная культуры¹⁵, а также выявлены памятники новой культуры эпохи энеолита и бронзы, известной теперь под названием кеми-обинской.

Раскопки кургана с кромлехом из крупных плит близ Евпатории

Значительный вклад в изучение курганов Крыма и методику их раскопок внес ленинградский археолог А.Д. Столяр¹⁶. Небольшие, но интересные и важные для понимания древних культур Крыма раскопки в разные годы проводили Е.В. Веймарн, Х.И. Крис, О.Д. Дашевская и другие.

На Керченском полуострове большой объем работ выполнен Керченской археологической экспедицией Института археологии АН УССР, возглавляемой А.М. Лесковым¹⁷. В настоящее время, начиная с 1962 г., в горном, предгорном и степном Крыму раскопки курганов проводятся авторами этой книги^{** 18}.

Примечания

*. Энеолит — меднокаменный век; переходный период в истории человечества, — когда с появлением первых металлических орудий не перестали еще употребляться и каменные орудия.

**. А.А. Щепинским — с 1954 г. (Ред.)

1. Полное собрание законов Российской империи, т. V, СПб, 1828, № 3159.

2. П.С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российского государства, т. III, первая половина, СПб, 1788, стр. 504; В.В. Радлов. Сибирские древности. Материалы по археологии России, вып. 3, 1888, стр. 5—19; вып. 15, 1894, стр. 125—126.

3. В. Зуев. Путешественные записки от Санкт-Петербурга до Херсона в 1781 и 1782 гг. СПб, 1787.

4. И.Е. Забелин. Чертомлыцкая могила. В сб.: «Древности Геродотовой Скифии», вып. 2, 1872.

5. П. Сумароков. Досуги крымского судьи, или Второе путешествие в Тавриду, ч. II, СПб, 1805, стр. 110—113.

6. А. Демидов. Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию.... М., 1853, стр. 471.

7. П. Кеппен. Список известнейшим курганам в России. СПб, 1837, стр. 33—34.

8. А.А. Формозов. Очерки по истории русской археологии. М., 1961, стр. 105.

9. Законодавство про пам'ятники історії та культури (Збірник нормативних актів). Київ, 1970, стр. 14; Охорона пам'ятників історії, археології та мистецтва (Збірник керівних, методичних і довідкових матеріалів). Київ, 1963, стр. 5—9.

10. Законодавство про пам'ятники історії та культури, стр. 80.

11. И. Брашинский. Сокровища скифских царей. М., 1967, стр. 19.

12. Н.П. Кондаков. Отчет об археологических исследованиях в окрестностях Керчи и деревни Эльтиген Феодосийского уезда. Архив Ленинградского отделения Института археологии АН СССР.

13. Д. Я. Самоквасов. Могилы русской земли. М., 1908, стр. 20.

14. Отчет императорской Археологической комиссии за 1890, 1891, 1895, 1896, 1897, 1898 гг.

15. П.Н. Шульц. О роли местных племен и народностей в истории древнего Крыма. Тезисы доклада на сессии по истории Крыма, Симферополь, 1952.

16. П.Н. Шульц, А.Д. Столяр. Курганы эпохи бронзы в долине Салгира. Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР, вып. 71. М., 1958, стр. 53—63.

17. Древности восточного Крыма. Киев, 1970.

18. Е.Н. Черепанова, А.А. Щепинский. Там, где пройдет Северо-Крымский..., Симферополь, 1966; А.А. Щепинский, Е.Н. Черепанова. Северное Присивашье в V—I тысячелетиях до н. э. Симферополь, 1969.