Л.В. Ивченко. Крым в творчестве Валентина Александровича Серова (1865—1911)

Тема Крыма в творчестве художников интересна и по сути своей необъятна. Волшебный уголок земли воспевали в своих произведениях такие ведущие мастера, как Н. Чернецов, В. Орловский, И. Шишкин, И. Айвазовский, Г. Мясоедов, В. Поленов, И. Левитан и многие другие. Неоценимый вклад в развитие упомянутой темы внес замечательный русский портретист В.А. Серов, 140-летие со дня рождения которого отмечалось в 2005 году.

Впервые Серов посетил Крым, будучи совсем юным, вместе со своим учителем Ильей Ефимовичем Репиным. Это было в мае 1880 года. Тогда Репин задумал написать картину из жизни запорожских казаков, в частности как запорожцы пишут письмо турецкому султану. В альбомах художников появилось много этюдов Запорожья и Хортицы¹. Они переезжали с места на место. Посетили Одессу, проехали по Крыму, побывали в Бахчисарае, Севастополе, съездили верхом в Чуфут-Кале, побродили по керченским солончакам, вспомнили древний Пантикапей, столицу Боспорского царства, и знаменитого завоевателя царя Митридата, чьим именем названа гора в Керчи.

Судя по сохранившимся рисункам, наброскам, большую часть их Серов сделал в Бахчисарае. Это своеобразный Бахчисарайский цикл. Юного художника интересует национальный колорит увиденного. Названия работ говорят сами за себя: «Татарка», «Татары в Крыму», «Голова татарки и рукав платья», «Бахчисарай». Все они почти одного размера и не датированы. Но сравнивая их технику с единственной датированной вещью — «Бахчисарай. Лестница в саду» 1880 года, — можно уверенно сказать, что они написаны в тот самый первый приезд. Последняя названная акварель находилась у Репина в коллекции. Видимо, она особо пришлась по душе уже маститому тогда художнику. Только в 1916 году он подарил ее Русскому музею. На оборотной стороне этой работы наброски итальянским карандашом: «Фигура мужчины», «Голова того же мужчины», «Голова в профиль». Еще один рисунок свинцовым карандашом — «Бахчисарай. Танец татарок» — обозначен 1881 годом, но в биографических сведениях не удалось найти подтверждения, что Серов бывал в Крыму в следующем году. По всей вероятности, он немного дорисовал по памяти этот набросок позже, уже дома, поставив соответствующую моменту дату. Все названные произведения хранятся в собрании Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.

Яркие юношеские впечатления о Крыме остались у Валентина Александровича навсегда, и он приезжал сюда еще и еще. Но если по каким-то обстоятельствам не получалось, отправлял в Крым на отдых свою семью. К 90-м годам XIX века Серов становится довольно известным художником, мастером портретного жанра. Пишет портреты один за одним, получает даже солидные царские заказы. Некоторые из них хороши или очень хороши, другие — не очень. Радости они ему не приносили никогда.

Однако были и приятные его душе труды, как, например, работа над портретом И. Левитана в 1893 году². Но, написав портрет, Серов остался недоволен, считая, что он не добился полного сходства. Ближайший друг Левитана М.В. Нестеров, наоборот, считал, что Серов достиг несомненного сходства. Более того, портрет стал самым популярным изображением Левитана. Серов передал не только внешнее сходство, он и артистическую душу Левитана, нежную и изящную. Когда смотришь на этот портрет, невольно появляется мысль, что, создав Левитана, природа достигла совершенства. И ни на минуту не сомневаешься, что именно этот человек мог написать «Вечерний звон», «Март», «Золотой Плес» и все эти безмолвные залитые мягким светом дороги, перелески, околицы, березки, удивленно и молодо глядящиеся в зеркало талой воды...

Левитан был в восторге от своего портрета, показывал его друзьям, приходившим к нему в мастерскую, и говорил: «Серов — изумительный художник. Я уверен, что мой портрет его работы будет потом в Третьяковской галерее» [1]. Он не ошибся.

Не случайно мы говорим о Левитане, его портрете кисти Серова — ведь именно Левитан был замечательным предшественником Серова в работе над крымскими этюдами, о которых мы поведали слушателям на прошлых Дмитриевских чтениях [2].

Тем же летом 1893 года Серов побывал в Крыму и написал портрет Львовой, владелицы дачи, где он жил около Бахчисарая, в местечке Коккозы. Здесь же он создает картину «Крымский дворик» [3]. Перед нами очень тонкая живопись, рассматривать ее — истинное наслаждение. Чувствуется, что писалась картина с удовольствием, с любовью и в то же время неназойливо выписаны подробности.

В разные годы побывавшие в Крыму русские художники видели то, что отличает Крым от России, — безоблачное синее небо, живописные горы, блещущее на солнце море, кипарисы в лунном свете. И именно это писали. Даже Левитан не удержался от такого соблазна... Серов же увидел в Крыму то, что было дорого его сердцу в России, — скромный дворик в татарском селении, простую каждодневную жизнь людей. И как замечательно вместе с тем передано своеобразие крымской природы: горячий неподвижный воздух полдня, раскаленные стены домов с характерной архитектурой и понуро стоящий ослик.

Художник Серов в Крыму оставался тем же Серовым, каким был в Подмосковье. Как большой мастер, он всегда пытался преодолеть некоторую ограниченность своего художественного диапазона и, несмотря на неудачи с «Гелиосом»³, а потом и с «Христом», опять взялся за романтическую тему — «Ифигения в Тавриде». Этим же летом 1893 года Серов переехал в Ялту, где написал несколько этюдов женщины в хитоне, стоящей или сидящей на берегу моря. По мнению критиков и самого художника, они были неудачны. Серов не смог проникнуться духом древней легенды на побережье, превращенном в сплошной фешенебельный курорт. Простой татарский домик в глубине Крыма куда больше тронул его сердце.

Однако, глядя, например, на вариант картины «Ифигения в Тавриде»⁴, мы не можем не заметить руку талантливого маэстро. Серов не был маринистом, но прекрасно написал Черное море с его бесконечным горизонтом, постоянно меняющую свои оттенки воду (синяя, голубая, зеленая) и белесую, пенящуюся прибрежную волну. Мы как будто слышим колыбельный шум небольшого прибоя.

Темноволосая, облаченная в белый хитон юная дева, присев на берегу, всматривается с грустью в морскую даль. Художник запечатлел существенный момент из жизни героини, когда мечты о далекой Родине влекли ее на пустынный берег моря, словно волны его могли помочь ей поскорей вернуться домой или принести добрые вести оттуда. В пересказе Еврипида как раз этому моменту уделяется особое место. Мы же вспомним миф об Ифигении в его классическом варианте [4].

Ифигения, как гласит греческий миф, была дочерью Агамемнона и Клитемнестры. Когда войско греков плыло в Трою, Агамемнон прогневал Артемиду, убив ее лань, и богиня послала злые ветры, задержав греков в Авлиде. Агамемнон дал обет принести Ифигению в жертву богине. Под предлогом обручения с Ахиллом вызвал ее в Авлиду, Артемида же заменила на алтаре девушку ланью и унесла Ифигению в Тавриду, сделав ее там своей жрицей, которая должна была приносить в жертву на алтаре Артемиды каждого прибывшего в Тавриду чужеземца.

Выполняя веление оракула, брат Ифигении Орест и его друг Пилад приплыли в Тавриду, чтобы разыскать там изображение Артемиды Таврической и увезти его в Аттику. Ифигения уже готова была заколоть Ореста на алтаре, но узнала брата, и тот увез ее на родину вместе со статуей Артемиды. Потом Ифигения получила бессмертие от Артемиды и на острове Левка стала женой Ахилла под именем Орсилохии.

Миф об Ифигении был положен в основу двух трагедий упомянутого Еврипида — «Ифигения в Авлиде» и «Ифигения в Тавриде». Он также отразился в римской поэзии (Лукреций, Овидий и др.). В новое время на тему этого мифа появились произведения Гёте, Гауптмана. Сюжет его в музыке использовали Скарлатти, Глюк и др.; в живописи — немецкий художник Каульбах и, конечно же, наш В.А. Серов.

Будучи самокритичным художником, Валентин Александрович, проанализировав свои неудачи в мифологической тематике, вернулся к ней снова, используя современные художественные тенденции. В начале XX века он задумывает написать две картины — «Навзикая и Одиссей» и «Похищение Европы». Чтобы по-настоящему проникнуться духом Древней Эллады, совершает несколько путешествий в Грецию, на Кипр, но не забывает о Крыме, памятуя, что именно Таврида с ее богатым историческим прошлым, волшебной природой и изумительным самым синим в мире Черным морем, подвигли его к этой теме. Художник глубоко и досконально изучает искусство Греции, посещает музеи, раскопки древних храмов, делает массу набросков, зарисовок, рисунков, эскизов, ищет подходящую натуру, мечтает встретить настоящих гречанок. И как же он был обрадован, когда однажды увидел изящную, утонченную девушку с раскосыми глазами, будто сошедшую с тех давних статуэток, изображающих прекрасных Кор, которыми он любовался в музеях.

Серов сделал для себя неожиданное открытие в том, что совершенство и величие искусства античной Греции заключались в художественной архаике, стиле, который был очень созвучен искусству начала XX века. Поэтому он находит единственно верное решение — писать задуманные картины в виде фриза «Навзикаю и Одиссея» и в виде настенного декоративного панно «Похищение Европы». Его-то мы позволили себе опосредственно причислить к крымской серии работ художника в связи с тем, что в этой картине он использовал не только массу своих впечатлений, наблюдений, но и рисунков, эскизов, исполненных в Крыму. Это морские виды, само море и зарисовки добрых любимцев людей дельфинов, резвящихся у берегов Крыма...

Раздвигая плотную морскую пучину с многочисленными «барашками», стремительно плывет величавый бык со сказочно большими рогами и горящим взглядом. На могучей красно-коричневой спине его, согнув ноги в коленях, сидит изящная, юная, почти девочка, Европа, которую, победно озираясь, уносит к дальним берегам хитрый бог Зевс. Их сопровождают игривые дельфины, один из них почти парит над темно-синей водой, показывая свое беленькое брюшко. Море вокруг быка кипит, пенится, но это не страшит Европу — она спокойна и прекрасна.

Известный мифический сюжет, будучи популярным у художников всех времен и народов, был решен Серовым по-новаторски оригинально и необычно. Потому неоднозначными, противоречивыми оказались отзывы и восприятия современников, впервые увидевших это произведение в 1910 году. Серов — мастер, художник, был человеком ищущим, неординарным и передовым во всем. Недаром Илья Ефимович Репин однажды сказал, как бы для себя и для всех живущих, мудрые слова: «Серов всегда так нов, правдив и художествен, что его надо знать, любить, и только тогда зритель поймет, оценит его и будет в больших барышах. Но для такого отношения надо быть исключительным любителем» [5].

Постараемся же быть таковыми...

Литература

1. Копшицер М. Валентин Серов. — М., 1967. — С. 119. — (Жизнь в искусстве).

2. VII Дмитриевские чтения: Сб. науч. тр. — Ялта, 2002.

3. Копшицер М. Указ. соч.

4. Легенды и предания Крыма. — Ялта: Крымпресс, 1999. — С. 31—37.

5. Репин И. Далекое близкое. — М.: Искусство, 1959. — С. 363.

Примечания

1. Серову очень понравился сюжет купания коней запорожцами. Репин по этому поводу вспоминал: «Серов очень любил этот сюжет, и после, в Москве, у меня, он не раз возвращался к нему, то акварелью, то маслом, то в большом, то в меньшем виде, разрабатывая эту лихую картину» (Смирнова-Ракитина В. Валентин Серов. — М.: Мол. гвардия. — М., 1961. — С. 102).

2. Портрет Левитана. X., м. ГТГ (Москва).

3. Позже, рассказывая своему биографу И. Грабарю об этой работе, Серов закончил воспоминания словами: «Даже вспомнить тошно» и просил его не ездить, не искать и не смотреть картину. Много лет спустя плафон был найден в какой-то школе, отреставрирован и ныне находится в Тульском художественном музее (Россия).

4. Возможно, написана в Партените (Художник. — 1980. — № 9).