3.1. Археология Ханского дворца

Гаремный двор

Первую попытку исследования ханского дворца, которую можно назвать археологической, осуществил в 1985—1986 гг. киевский археолог А.Б. Авагян. Работы производились по заказу «УкрНИИпроектреставрации» и представляли собой раскопки на территории гаремного двора ханского дворца.

работы А.Б. Авагяна преследовали цель проверить достоверность планов Д. Тромбаро и В. Гесте, указывающих на существование на этой территории старого гарема. Условия работы позволяли предпринять попытку выявления юго-восточного угла гарема, продолжения западной (поперечной) стены и пристройки западнее гарема, указанных на планах Тромбаро и Гесте (рис. 9—10).

Фундаменты, открытые во время раскопок, находились не глубже 0,2—0,3 м от современной поверхности. После разрушения зданий в конце XVIII в. подворье, очевидно, было засыпано во время планировки рыхлым черноземом с битым кирпичом, черепицей и камнем, при полном отсутствии каких-либо археологических находок.

В результате раскопок А.Б. Авагяна (рис. 211) было установлено, что открытые фундаменты уходили под современную северную ограду дворика. Характер их разрушения в месте стыка с оградой дает возможность предположить, что последняя перекрывает фундамент. Из этого можно сделать заключение, что существующая ныне северная ограда дворика в хронологическом отношении более поздняя, чем открытый А.Б. Авагяном фундамент старой ограды.

Во время работ 1985—1986 гг. был также обнаружен каменный санузел, устроенный на старом фундаменте в 4 м к югу от северной ограды гарема. Он вырезан из блока мягкого известняка; в плане почти квадратный (55×45 см), с понижающимся к западу (к р. Чурук-Су) днищем. Отметка верхнего края узла — 1,2 м, дна — 1,54 м.

Проведенные работы дали исследователю возможность подтвердить аутентичность планов Тромбаро и Гесте и сделать некоторые выводы о структурных элементах и периодизации строительства корпуса Старого гарема. К сожалению, автор обнаружил в архивах только один отчет А.Б. Авагяна о раскопках в Ханском дворце. После трагической смерти А.Б. Авагяна исследования были прекращены, а раскопы законсервированы.

Автором в 2003—2005 гг. исследования А.Б. Авагяна были продолжены (рис. 212) [68, с. 134—139].

На территории дворца в гаремном дворике в юго-западном углу главного корпуса заложен небольшой раскоп (2×2×3,5 м), открывший факт, что фундаментом стены кофейной комнаты главного корпуса служит стена более древнего здания, уходящая вглубь на 3,5 м от уровня дневной поверхности (рис. 213—215) [67, с. 139144; 68, с. 134—139; 69, с. 142; 70, с. 172—175]. Предлагается ее атрибуция как внутренней стены в структуре здания раннего гаремного двора.

В период с ноября 2004 г. по март 2005 г. в восточной части Гаремного двора на площади 600 м² проведены работы по понижению грунта на 2 м от уровня дневной поверхности. В результате раскопок был обнаружен комплекс из 4 бассейнов с фонтаном (рис. 216). Стратиграфия и археологический материал также позволяют отнести бассейный комплекс к структуре Старого гарема. Этот раскоп подтвердил существование сада (фактически, рекреационной зоны), отмеченной на плане тромбаро и утерянной в результате последующих застроек и разрушений. Обнаружение этого сада, прилегающего к зданию малой дворцовой мечети, позволяет прийти к выводу о существовании в структуре дворца специальной зоны отдыха для хана и обитателей гарема — женщин, детей и прислуги [73, с. 80—87; 74, с. 36—47].

При раскопках гаремного двора в районе западной стены малой дворцовой мечети были выявлены фундаменты первого строительного периода мечети (рис. 213). Наличие дверных проемов в нижнем горизонте кладки стены на фундаменте свидетельствует о том, что в это время существовал отдельный вход в мечеть со стороны Гаремного двора. Это подтверждает разделение мечети на мужское и женское пространство на самых ранних этапах крымскотатарской сакральной архитектуры.

Раскопки 2004—2005 гг. показали, что Гаремный двор был замкнутой, самодостаточной зоной, из которой женщины, использовавшие двор для отдыха, могли самостоятельно попасть на свое пространство в основном сакральном сооружении дворца.

С южной стороны Главного корпуса был заложен раскоп до стены Бассейнового дворика. Обнаруженные строительные и бытовые остатки (зола, многочисленные фрагменты кухонной керамики, остатки системы водоснабжения) позволяют интерпретировать обнаруженное сооружение как гаремную кухню [69, с. 168—170; 70, с. 171—173].

Большая Ханская мечеть

В августе—декабре 2004 г. были исследованы объекты, которые являются одним из основных составляющих элементов дворцового комплекса — мечеть Буюк-Хан Джами (Большая Ханская мечеть), Главный корпус (зал Дивана, Бассейновый двор) [67, с. 139—144]. Мечеть расположена в восточной части дворца. Западным фасадом она обращена к парадной части дворца, главным северным фасадом — к реке Ашлама (Чурук-Су). С востока к ней некогда примыкало медресе (сохранился корпус южной части медресе). С юга мечеть обращена к кладбищу крымских ханов. Мечеть построена между 1533 и 1540 гг., а в 1740 г. лишь реставрировалась. Это подтверждает обращение посла польского короля м. Броневского к хану Мухаммеду II Гераю, в котором он описывает г. Бахчисарай 1578 г. Он пишет о мечети как о существующей: «...Построены каменная мечеть и гробницы ханов из развалин христианских» [27, с. 45].

О мечети пишет и русский путешественник П.И. Сумароков в «Досугах Крымского судьи, или втором путешествии в Тавриду»: «В Крымской истории, писанной на татарском языке, упоминается, что около 1500 года, по-нашему исчислению, хан Менгли-Герай, выстроил в Бахчисарае медресе (училище) и мечеть» [158, с. 36]. Наиболее подробное описание мечети имеется у турецкого путешественника — Э. Челеби. В «Книге путешествий» под 1666—1667 гг. мы читаем: «Соборная мечеть Сахиб-Герай хана прочно сложена из камня. Это старой конструкции дом с куполом, крытым дранкой <...> В этой древней мечети от кыбловых дверей до михраба длиной 110 аяков, а ширину она — 70 аяков <...> Справа находится место поклонения семьи достославных ханов (Ханская ложа) <...> Перед кыбловыми дверями течет река Чурук-Су <...> В мечети есть кыбловые двери, ханские двери, один низкий, старой архитектуры минарет, слева, справа и со стороны кыблы окна, выходящие в сад тюрбе» [86].

С учетом описания Э. Челеби, можно предположить, что мечеть была построена до 1551 г. (годы правления хана Сахиба I Герая (1532—1551). В подтверждение гипотезы рассмотрим рисунок Туманского (рис. 8), сделанный им в 1730 г. с гравюры конца XVI в. На нем мечеть изображена пятикупольной. В так называемой «Краткой истории» крымских ханов мы встречаем указание, что мечеть была построена Селямет-Гиреем в 1156 г.х. (1743—1744). Однако, здание, возведенное при Селямет Герае, видимо, повторяет планировочное решение и даже сохраняет объемы предшествующей «допожарной» мечети, которая датировалась, скорее всего, серединой XVI в. [61, с. 34].

Над входом с северной стороны мечети имеется надпись, где указана дата — 1740 год — и называется имя хана Селямет-Герая: «В этом году он построил соборную мечеть Хан-Джами, выходящую на реку Сурук-Су» [38, с. 27]. Эта надпись сохранилась до нашего времени.

Вероятнее всего, речь идет о реконструкции и ремонте мечети, пострадавшей от разрушительных походов Миниха в 1736 г. и Ласси в 1738 г.

Первая реставрация, описанная документально, относится к 1762 г. [38, с. 13].

В настоящее время мечеть представляет собой прямоугольное в плане, вытянутое с севера на юг здание под четырехскатной крышей. Главный фасад — северный, расположен со стороны речки Чурук-Су. Вдоль западного и восточного фасадов здания имеются открытые галереи-аркады на четырехгранных колоннах. Над восточным и западными фасадами крыша имеет большие свесы. С западного и восточного фасадов к мечети примыкают высокие (до 25 м) минареты. В сечении они двенадцатигранные. Мечеть имеет три входа: Северный — с улицы, Восточный — со сторона сада и Западный — со стороны дворцовой площади.

В юго-западной части памятника расположена ханская ложа. Вход в нее расположен на уровне второго этажа со стороны западного фасада. Ко входу ведет каменная лестница, украшенная резной деревянной аркадой. Ханская ложа состоит из двух комнат. Внутренние стены первой комнаты от пола до потолка украшены изразцами XVI в., изготовленными в Изнике [67, с. 140—142].

Возле северо-восточного угла мечети находится помещение с мраморным фонтаном для омовения XVI в. Выполнены натурные исследования памятника и понижение уровня грунта по периметру здания на 0,8 м.

В 2004 г. во дворе большой Ханской мечети были исследованы фонтан для омовения XVI в. и бани Сары-Гюзель.

Бани Сары-Гюзель

Раскопками 2004 г. перед входом в баню Сары-Гузель [67, с. 142] выявлены архитектурные остатки галереи и фонтана из мраморовидного известняка, остатки водопровода, проложенного через помещение с фонтаном из мужской части бани в помещение с фонтаном в женской ее части. Из помещений обеих частей бани ведут водопроводы к реке Ашлама (Чурук-Су) (рис. 220).

Ни на один из известных планов дворца бани Сары-Гюзель не нанесены. План существующих остатков бань в натуре весьма отличается от плана Тромбаро. Если наложить план существующих остатков на указанный выше план, окажется, что это лишь половина его, плюс еще один объем без купола, но с остатками бывшего фонтана. Вопрос о том, когда и как произошли эти изменения, документально осветить не представляется возможным.

Как известно, Бахчисарай очень сильно пострадал при взятии его русскими войсками, после чего неоднократно реставрировался, особенно дворец. Однако, среди многих отчетов о реставрации дворца в «известиях архивной комиссии», о банях нет упоминания нигде. Скорее всего, остатки этих некогда великолепных бань были отремонтированы и приспособлены к нуждам города.

Обращает на себя внимание следующее наблюдение: план Тромбаро, как и рисунок Тенилова, относятся к одному времени, т. е. к концу XVIII в., однако бросается в глаза несоответствие плана и рисунка. На рисунке видна часть бань, по виду приближающаяся к современным остаткам, план же предполагает два таких объекта, из которых в то время на рисунке зафиксирован лишь один. Следовательно, либо половина бань в тот момент находилась в разрушенном состоянии после взятия Бахчисарая, чего на рисунке не видно, либо Тромбаро пользовался какими-то не доступными нам материалами, либо он изобразил план каких-то иных бань, ныне не существующих, поэтому они на общем плане занимают другое место.

Бани функционировали до 1924 года [136, с. 318], после чего постепенно пришли в полную негодность. Состояние их на тот момент было следующим: своды в трещинах, черепичная кровля частично отсутствовала, местами была сильно повреждена. Штукатурка как внутри, так и снаружи обвалилась. Были нарушены системы водоснабжения и отопления. В связи с этим в 1936—1937 гг. проводилась реставрация бань, совсем исказившая их первоначальный облик, т. к. они были приспособлены для нужд современного города и эксплуатировались до 1941 г. Во время Великой Отечественной войны бани были значительно повреждены и к 1960 г. дошли до состояния руин.

Учитывая катастрофическое их состояние, в 1960 г. были проведены противоаварийные работы. В настоящее время сохранившаяся часть объема бань находится в удовлетворительном состоянии. С учетом исторической и архитектурной ценности этого уникального памятника были предприняты срочные меры по его реставрации. В 1990 г. группа архитекторов института «Укрпроектреставрация» под руководством главного архитектора проекта Е.И. Лопушинской приступила к изучению памятника с целью разработки проектной документации для последующей реставрации этого интереснейшего сооружения [123, с. 64].

Конкретных документов, кроме плиты с надписью о дате сооружения бани, обнаружено не было, следовательно, строительная история этого сооружения может быть восстановлена в результате сочетания историко-архивных изысканий с привлечением аналогичных данных по другим подобным сооружениям и, прежде всего, проведением полных архитектурно-археологических исследований в натуре [74, с 36—47].

Персидский двор

Архитектурно-археологические исследования на территории Персидского двора были сосредоточенны на выявлении планировки этого двора, из построек которого сохранились соколиная башня и северная стена.

Соколиная башня (по-татарски Тоган-кулеси) является одним из многочисленных сооружений, входящих в комплекс Бахчисарайского дворца, до настоящего времени удивляющего своеобразной архитектурой (рис. 163—165).

В 1798—1799 гг. Вильям Гесте снял подробный план дворцового комплекса и зарисовал фасады наиболее существенных сооружений, среди которых мы видим Соколиную башню (рис. 10).

Чертежи В. Гесте имеют огромную ценность, так как на них изображен целый ряд ныне не существующих построек: старого дворца, гарема, помещений кухни и т. д.

Серьезные реставрационные работы дворца, существенно коснувшиеся Соколиной башни, проводились в 1822 г. архитектором И.Ф. Колодиным. По мнению Строительной Комиссии, реставрация осуществлялась с отступлением от главного требования «оставить все в азиатском вкусе» [110, с. 1—80].

Соколиная башня, как уже говорилось выше, впервые изображена на чертежах В. Гесте. Внешний объем Соколиной башни — двухъярусный. Первый ярус — каменный, в виде куба с отсеченным в нижней части северо-западным углом, в котором прорезана дверь. Второй ярус — восьмигранный в плане, фахверковый. Крыша восьмигранная, шатровая, невысокая, с большими выносами, покрыта черепицей.

С первого этажа на второй ведет деревянная лестница. В верхней части стен второго яруса проходит световой пояс из прямоугольных проемов с деревянным решетчатым заполнением. Под проемами — балюстрада. До уровня балюстрады башня гладко оштукатурена.

Как гласит предание, ханы разрешали подниматься на эту башню своим многочисленным женам, чтобы те могли полюбоваться сквозь решетки на какие-либо празднества.

Точная дата первоначального строительства Соколиной башни неизвестна. Поскольку изображение ее у В. Гесте относится к 1798 г., принято считать ее сооружением XVIII в. Однако, вполне вероятно, что башня построена значительно раньше, так как две стены (северная и восточная) в нижней ее части входят в старую ограду гарема, находившегося в ансамбле старого «Персидского дворца» в Персидском дворе [67, с. 142].

Название свое башня получила в связи с тем, что в нижней ее части, по преданию, ханы держали соколов для охоты. Состояние Соколиной башни, которое нанесено на чертежах В. Гесте, зафиксировано в «Описании найденных в натуре ветхостей Азиатскому в Бахчисарае дворцу, оставшемуся от бывших крымских ханов, сделанное сентября дня 1820 года» архитектором И.Ф. Колодиным: «В нем (Персидском дворце) восьмиугольная высокая башня, основана на двухэтажном корпусе: верхняя часть беседки решетчатая» [8, с. 146]. Это описание было сделано перед значительной реставрацией всех дворцовых построек, включая и Соколиную башню, которая в результате реставрации И.Ф. Колодина претерпела большие изменения.

Все постройки «Персидского дворца» было предложено снести не только по причине их ветхого состояния, но и с целью экономии, однако Соколиная башня все же была сохранена. Состояние ее было плохим, так как, по мнению И.Ф. Колодина, было необходимо «...сломать... ее до двухэтажного состояния и вновь сделать, а корпус перебрать, стены, балки нижние, средние, верхние с полами и потолками дощатыми, двери, переплеты — все вновь» [8, с. 146], для чего «признано было. Вместо деревянных стоек, забранных сырцовым кирпичом — легче и прочнее. Обить тесом и выкрасить, — во избежание искривления от тяжести кирпича при большой высоте башни» [110, с. 165].

Для выполнения отделочных столярных и стекольных работ И.Ф. Колодиным был приглашен житель Бахчисарая, подданный Великобритании грек Михаил Кладо, «известный мастер азиатской работы, который выполнил в Восьмиугольной башне потолки и где имеются средины и углы азиатского украшения и прочие таковые работы» [110, с. 158].

Все вышеизложенные работы по Соколиной башне были выполнены в 1822 г. под руководством архитектора И.Ф. Колодина, так как архитектор Ф.Ф. Эльсон, продолживший реставрацию Бахчисарайского дворца, ничего о Соколиной башне не сообщает.

После этого дворец ремонтировался в 1837 г. [110, с. 27]. Очевидно, ремонт коснулся и Соколиной башни. Деревянная обшивка второго яруса в 1837 г. имела золотистую окраску [110, с. 27].

В 1912 г. она была зеленой [110, с. 21]. Очевидно, окраска поменялась в одну из реставраций дворца в конце XIX в., о которых упоминалось выше, несмотря на то, что конкретно о соколиной башне не говорится. В 1960-х гг. произведены неотложные противоаварийные работы. Заменено межэтажное перекрытие. Заново выполнена штукатурка стен и окраска деревянных элементов с возвращением им золотистого тона.

В 1982 году комплекс Бахчисарайского дворца был обследован институтом «Укрпроектреставрация» с целью разработки генеральной программы капитальных работ по реставрации дворцовых сооружений, в том числе и соколиной башни.

В настоящее время башня представляет собой двухъярусное сооружение, квадратное в плане по первому ярусу и восьмигранное по второму. Цоколь здания поднят на стилобат, огражденный невысокой подпорной стенкой. Две стены входят в ограду. Они сложены из камня по всей высоте, равной 5,40 м, две другие стены — на высоту 3,70 м.

Выше этой отметки на высоту трех метров стены фахверковые, с кирпичным заполнением. Пустоты между дубовыми брусьями обвязки заполнены необоженным кирпичом (калыбом). Деревянные бруски для большей прочности и связи заложены также и в стены с каменной кладкой. Выше конструкция башни деревянная, обшитая досками [69, с. 168—170].

В 2000 г. была произведена визуализация территории памятника. Планомерные архитектурно-археологические исследования ханского дворца были начаты с территории Персидского двора, где на территории общей площадью 3800 м² была разбита сетка квадратов [68, с. 135—139].

Исследования Персидского двора начаты с северо-западной стороны (рис. 221—225; 235—237). В этой части двора были разбиты 4 квадрата (5×5 м), расчищен кустарник, после разборки каменного завала под западной стеной двора произведены раскопки. В результате этих работ обнаружен архитектурный комплекс, вытянутый с запада на восток, примыкающий к северной стене двора, а по исследованиям кладок северо-западного и северо-восточного углов помещения выяснилось, что северная стена является одной из стен этого помещения. Стены выполнены из хорошо вытесанных каменных плит (мраморовидный известняк) на известковом растворе (хорасан) с применением крупнотолченого кирпича (рис. 238).

Далее была открыта, начиная от южной стены помещения, отопительная система (рис. 239; 241—243).

Ряд архитектурных приемов строительства и весь сопровождающий керамический материал, фрагменты архитектурных деталей указывали на то, что открытое помещение является баней — хамам. Вероятно, этот хамам — миниатюрное строение для индивидуального использования. Общие размеры 8,00×6,00 м, два помещения из них — по 4,00×4,00 м, ниша под отопительной системой — 4,00×2,00 м, прихожая или веранда перед входом в хамам — 4,00×2,00 м, и к южной части всего строения, вероятно, примыкал фонтан, детали которого были извлечены из заполнения строения (рис. 233—234; 248; 248). Фундамент фонтана требует дальнейшего исследования.

Строительные приемы, архитектурный декор идентичны хамаму Сары-Гюзель, время строительства которого известно точно благодаря сохранившейся плите с надписью над входом в хамам. Все это позволяет датировать хамам Персидского дворика началом XVI в. Дальнейшие исследования выявят полную стратиграфию данного участка [66, с. 56—61; 68, с. 134—139].

Пол бани был перекрыт слоем грунта со следами пожара, в заполнении найдены фрагменты пушечных ядер. Возможно, это следы пожара 1736 г., когда горел весь дворец. Позже помещение использовалось как жилое. В северо-западном углу была выстроена печь, в кладке которой обнаружены кирпичи с клеймами (продукция кирпичных заводов Крыма середины XIX в.); сопровождающий материал включает русский фаянс XIX в., аптечные бутылочки, многочисленные фрагменты бутылок из-под шампанского (Франция, XIX в.), что, возможно, является следами присутствия во дворце военного госпиталя во время крымской войны 1855—1856 гг.

Верхний слой представлен следами хозяйственной деятельности середины XX в. — остатками кладок с применением цемента и существованием на этом месте прежде огородов.

Персидский двор — один из интереснейших дворцовых комплексов Бахчисарайского Ханского дворца. Однако за последние два века его неоднократно перестраивали. В результате исследований 2000—2003 гг. было доказано, что многочисленные реконструкции (первая в 1783—1787 гг., затем 1820—1830-х, в 1860-е годы, на рубеже XIX и XX вв., в 1920-е гг.) [110, с. 130—176; 141, с. 62, 47].

В 2003—2004 гг. произведены раскопки на территории Персидского двора Ханского дворца. Двор был расчищен от засыпки, насыщенной фрагментами материальной культуры XVI—XX вв. (в том числе фрагментами турецкого фаянса производства керамических мастерских Изника и Кютахьи, а также китайского фарфора). В районе хамама 2000 г. было собрано большое количество известняковых и мраморных архитектурных деталей, фрагментов каменных водостоков и блоков отесанного известняка [69, с. 142].

При раскопках открыты остатки двух стен в центральной части двора, тянувшиеся по линии запад-восток, на расстоянии 15,5 м одна от другой.

Северная стена, со встроенным фонтаном XVI в., поворачивала под прямым углом к раскопанному в 2000 г. хамаму, а южная тянулась к западной стене двора.

Следует отметить, что кладка верхней части двух стен по технике значительно отличалась от нижней. Верхняя часть сложена бессистемно из грубо обтесанного известняка на земляном растворе, а нижняя часть — из хорошо отесанного и тщательно подогнанного один к другому блоков известняка на известковом растворе с фундаментом из мелкого камня на извести.

По мнению автора, нижние части указанных стен относятся к самому раннему этапу строительства дворца (XVI в.). Северная стена являлась стеной корпуса Старого гарема, а южная — относилась ко второй бане Персидского двора, о которой речь пойдет ниже.

К южной стене в восточной части примыкало каменное сооружение, имеющее несколько строительных периодов. Верхняя его часть представляла собой прямоугольное помещение 5,2×4,3 м, сложенное из вторично использованных блоков и грубо обтесанного камня на земляном растворе, идентичных кладке верхних частей подпорных стен. Это сооружение представляло собой остатки отопительной системы (кюльхана), высотой 1,4 м, с каменной кладкой толщиной 1,6 м, с теплоизоляционным слоем из плинфы на хорасане (толщина 0,13 м) и двумя тепловыми воздуховодами, которые уходили под землю в западном направлении на расстоянии 3,0 м. Верхняя часть купола кюльхана уничтожена, и объем отопительной системы был заполнен мусором XIX—XX вв.

Стратиграфия заполнения включала два слоя. Верхний, толщиной 1,1 м, содержал остатки материальной культуры XVIII—XX вв. (в большинстве фрагменты красноглиняной черепицы и цветочных горшков) с единичными фрагментами керамический изделий и фаянса XVI—XVIII вв.

Нижний слой, толщиной 0,3 м, лежал на глиняном полу отопительной системы (кюльхана). В нем преобладали материалы XVI—XIX вв.

При продолжении исследований в 2004 г. к северу и востоку от кюльхана обнаружены остатки помещения, которое можно атрибутировать как «второй хамам» (хамам 2003 г.) Персидского двора, отопительной конструкцией которого является кюльхан (рис. 249—253) [68, с. 134—139].

Прямоугольное (ориентированное по линии восток-запад) помещение площадью 120 м² (10,0×12,0 м) было сложено из больших, гладкоотесанных блоков известняка без раствора, плотно подогнанных друг к другу. Структура помещения ярко выражена: четыре камеры, включая кюльхан.

В юго-восточной (по отношению к кюльхану) камеры обнаружены каменные основания двух лежанок. Остатки известкового раствора на поверхности лежанок позволяют предположить, что поверх каменной основы располагались деревянные полоки. По аналогии с хамамом Сары-Гюзель можно предположить, что полоки были дубовые.

Наличие идущих от кюльхана воздуховодов в северо-западную камеру дает основание утверждать, что она является тем, что в турецких хамамах называется сыджаклык («горячая»), т. е. помещение с горячим воздухом [68, с. 134—139].

Юго-западная камера, сохранившаяся хуже остальных, в таком случае может быть только комнатой для омовений.

Состав археологического материала в помещении аналогичен находкам, обнаруженным в хамаме 2000 г.

Раскопками 2000—2006 гг. в южной части Персидского двора обнаружены остатки гидротехнических сооружений. Керамический водопровод, ведущий свое начало от водохранилища (10×30 м), находящегося в 10 м от южной стены Персидского двора, служил для подачи воды в оба хамама [70, с. 172—173].

Между хамамом 2003 г. и Северной стеной Персидского двора были обнаружены невыразительные остатки гидротехнического сооружения (сходящиеся к центральной части керамические трубы водопровода, фрагмент кладки на известковом растворе и гидроизолированной вымостки пола), которые можно атрибутировать как бассейн, описанный Христофором Манштейном в 1736 г. [109, с. 7—84].

Работы на территории ханского дворца привели автора к неожиданному выводу: для этого объекта нумизматические материалы не являются датирующими источниками. Так, при исследованиях на территории Персидского дворика Ханского дворца было обнаружено 12 монет. Из них семь были выпущены Крымским ханством во второй половине XVIII в. Кроме местных выпусков, найдены и иностранные монеты, самая ранняя из них была выпущена в Ливонии в середине XVII в. Есть и одновременная крымскому серебру турецкая монета — пара османа III (1754—1757). Были найдены и четыре российских монеты, самая ранняя из которых чеканена при Анне Иоанновне (1730—1740).

Монеты Крымского ханства, Османской империи и Ливонии были найдены в слое подвального помещения «Старого гарема». Российская медь обнаружена в отопительной печи «Южного дворца» Персидского дворика Ханского дворца.

Причем эти монеты выявлены в переотложенном слое Персидского двора, вместе с керамикой XVI—XVIII вв., в заполнении подвального помещения Старого гарема. Отсюда следует, что они попали на территорию дворца в момент его захвата русскими войсками в 1783 г., после чего дворец был покинут. Отсутствие более ранних единичных монет автор может объяснить только принятой практикой частой и тщательной уборки помещений дворца в период его функционирования.

Монеты Крымского ханства

1. Серебряный бешлык Селямет Герая II (1152—1156 г.х. / 1740—1743 гг.). На аверсе надпись в 4 строки:

«Селямет сын Селима Хаджи»

На реверсе остатки стертой надписи в 4 строки:

«чеканено в Бахчисарае года»

Размеры 1,7×1,5 см. Соотношение осей — 0 [228, V. 1, p. 193, taf. XIV].

2. Серебряный бешлык Селим Герая II (1156—1161 г.х. / 1748—1756 гг.). На аверсе надпись в 3 строки:

«Селим сын Каплана

На реверсе тамга правителя и остатки стертой надписи:

«(Ба)хч(исарай)»

Размеры 1,5×1,3 см. Соотношение осей — 3 [228, V. 1, p. 195].

3. Серебряный бешлык Селим Герая II (1156—1161 г.х. / 1748—1756 гг.). На аверсе надпись в 3 строки:

«Селим сын Каплана

На реверсе тамга правителя и остатки стертой надписи:

«чеканено в Бахчисарае»

Размеры 1,5×1,3 см. Соотношение осей — 3 [228, V. 1, p. 195].

4. Серебряный бешлык Крым Герая (I ханат, 1172—1178 г.х. / 1758—1764 гг.). На аверсе надпись в 2 строки:

«хан Крым-Герай»

Надпись обрамлена венком. На реверсе текст в 4 строки:

«чеканено в Бахчисарае года»

Размеры 1,4×1,3 см. Соотношение осей — 0 [228, V. 25, p. 209, taf. XV].

5. Биллоновый бешлык Девлет Герая IV (II ханат, 1189—1191 г.х. /1775—1777 гг.). На аверсе остатки надписи:

«Девлет»

На реверсе тамга правителя и остатки стертой надписи:

«чеканено в Бахчисарае»

Размеры 1,3×1,0 см. Сильно потерта. Соотношение осей — 3 [228, V. 4, p. 229, taf. XVII].

6. Сильно стертая биллоновая монета Крымского ханства. Неопределима. Размеры 1,2×1,2 см.

7. Неопределенная биллоновая монета. Крымское ханство. Размеры 1,2×1,2 см.

Монеты Османской империи

1. Биллоновая пара султана Османа III (1754—1757 гг.). На аверсе тугра правителя. На реверсе надпись в три строки:

«чеканено в константинополе 1168»

Монета обломана. Размеры 1,5×1,2 см. Соотношение осей — 6 [217, КМ № 252, p. 1197].

Монеты Российской империи

1. Денга (½ коп) 1731 г. Чеканена на Екатеринбургском монетном дворе при Анне Иоанновне. Размеры 2,5×2,3 см. Соотношение осей — 0 [217, КМ № 188, p. 1057].

2. 5 копеек 1873 г. Чеканена на Екатеринбургском монетном дворе при Александре II. Размеры 3,2×3,2 см. Соотношение осей — 0 [218, Y № 12.1, p. 972].

3. 3 копейки 1906 г. Чеканена на Санкт-Петербургском монетном дворе при Николае II. Размеры 2,9×2,9 см. Соотношение осей — 0 [219, Y № 11.2, p. 1700].

Монеты Ливонии

1. Биллоновый солид шведской Ливонии. Выпущен при Густаве II Адольфе (16111632), захватившем этот район Прибалтики в 1621 г. На аверсе монограмма правителя. На реверсе виден герб Ливонии и начало слова SOL — «солид». Точно определить время выпуска этой монеты очень сложно из-за ее плохой сохранности. Проблема состоит в том, что до 1659 г., т. е. уже после смерти правителя, продолжался выпуск мелкого серебра от его имени [169, с. 273—274]. Вернее всего, это не были официальные выпуски монетного двора г. Гиги. Вероятно, подражания мелкому серебру Густава-Адольфа изготавливали в Сучавах, тогдашней столице Молдавии. Сохранность монеты плохая: она обломана, есть отверстие. Размеры 1,5×1,3 см. Соотношение осей — 6 [216, КМ № 1, p. 896].

Как видим, большинство монет, найденных в Персидском дворике, было выпущено в середине XVIII в. [61, с. 38—40]. Следы потертости на них свидетельствуют о длительности обращения. Самая ранняя из монет Крымского ханства датируется правлением Селямет Герая II, восстановившего комплекс, а самая поздняя — вторым правлением Девлет Герая IV. Отсутствие среди находок монет Шагин Герая свидетельствует о затухании жизни в этой части дворца при последнем независимом правителе Крымского ханства [74, с. 36—47].

Архитектурно-археологические исследования, проведенные в 2000—2006 гг. на территории Персидского двора Ханского дворца, открыли новые архитектурные объекты XVI—XVIII вв., которые отсутствуют на известных планах XVIII—XIX вв. Вновь открытые сооружения требуют дополнительного изучения как археологами, так и архитекторами. Остатки материальной культуры, собранные во время раскопок, позволяют осветить некоторые аспекты быта в ханском гареме. Дальнейшие исследования открытых объектов помогут в уточнении вопросов строительной и реставрационной периодизации комплекса (Персидский двор в XIX в. был полностью разрушен) и обновлении планировочной структуры гарема для дальнейшей музеефикации [70, с. 172—173].

Главный корпус и Бассейновый двор

С 2003 г. были начаты также раскопки Главного корпуса Ханского дворца (а также структурно и функционально связанного с ним Бассейного дворика) и бани Сары-Гюзель (рис. 254—268). На первом этапе исследования проводились методом шурфовки [69, с. 168—170].

В 2003 г. в Бассейном дворике Главного корпуса дворца, со стороны восточного фасада Зала Дивана, была заложена сеть разведочных шурфов размером 2,0×2,0 м, на глубину до 2,5 м от уровня дневной поверхности. Результаты, полученные во время этих исследований, подтвердили описание Главного корпуса Христофором Манштейном — о цветовом решении фасада Главного корпуса, о подземном ходе из дворца Сахиб Герая в бани, о наличии Старого гарема вблизи Главного корпуса [109, с. 7—84]. Кроме того, разведочные работы в Бассейном дворе позволили выявить каменные фундаменты Малой дворцовой мечети.

Раскопки бани Сары-Гюзель позволили обнаружить фундамент помещения, примыкавшего к северной стене мужского пространства бани и имевшего отдельный вход в мужское отделение бани. Внутри помещения обнаружены каменные подставки лежанок и небольшая печь, определяемая, по этнографическим аналогиям, как «кофейная». Все это позволяет определить помещение как специальную комнату для приготовления кофе.

Раскопки во дворце проводились методом закладывания разведочных раскопов (шурфов), что связано со спецификой места (экспозиции, ремонты, реконструкции), При наличии возможности эти работы велись широкими площадями, поскольку опыт показал, что при исследовании такого крупного архитектурного объекта разведочные шурфы не отражают цельной картины дворцового комплекса.

Раскопки проводились послойно, вручную, с фиксацией открытых элементов конструкций зданий и фотофиксацией процесса работ.

В период с ноября 2004 г. по март 2005 г. в восточной части Гаремного двора на площади 600 м² проведены работы по понижению грунта на 1 м от уровня дневной поверхности, С южной стороны Главного корпуса заложен раскоп до стены Бассейного дворика и, тем самым, открыта южная сторона Главного корпуса и Малой дворцовой мечети на полную высоту, Исследователями обнаружен уровень дневной поверхности XVI в. [74, с. 36—47].

Дюрбе Диляры Бикеч

Осенью 2004 г. начаты работы по благоустройству территории вокруг мавзолея Диляры Бикеч — памятника архитектуры XVIII в. Поэтический мавзолей, с которым связано много легенд и преданий [69, с. 168—170], был построен ханом Крым Гераем в 1764 г. Дюрбе представляет собой восьмигранник со входом с западной стороны. Углы украшены тонкими пилястрами с каннелюрами. Плоскости граней дюрбе украшены двумя рядами арочек. Внутри мавзолей оштукатурен и имеет следы росписи. В нижнем ряду арочек находятся окна. Купол выложен из плинфы. Дюрбе Диляры Бикеч является последним памятником купольной архитектуры в Крыму. Вокруг мавзолея по периметру проведены работы по понижению грунта на высоту цоколя, с последующим устройством водоотведения и гидроизоляции фундаментов мавзолея [75, с. 142—143].

Богатые археологические материалы, выявленные во время раскопок вышеперечисленных памятников, включают в себя несколько новых архитектурных объектов, ранее неизвестных (бассейны, фонтаны), остатки материальной культуры XVI—XVIII вв. Большое количество фрагментов красноглиняной черепицы, черепицы с зеленой поливой, плинфы, керамических водопроводных труб, фрагменты штукатурки с росписями, обломки изразцов XVI в. из мастерских Изника, столовая посуда из фаянса XVI—XVIII вв. мастерских Кютахии, китайский фарфор, 11 монет Крымского ханства, фрагменты стеклянных изделий, значительное число светлоглиняных, красноглиняных, сероглиняных курительных трубок, изделий из металла — кованых гвоздей. Найдены железные, кованые двери, обнаружены фрагменты архитектурных деталей бассейнов и фонтанов из белого мрамора [69, с. 170].

Археологические работы на территории Ханского дворца дали возможность существенно уточнить строительную периодизацию комплекса.

Рассмотренные нами материалы позволяют по-новому подойти к изучению данных о строительстве и архитектуре дворца, недооценка которых, к сожалению, довольно обычна для археологических работ. Между тем, эти памятники представляют значительный интерес не только сами по себе, но и для разработки большинства вопросов истории, экономики и политики Крымскотатарского государства. Исходя из этого, мы попытались сопоставить историографический аспект рассматриваемых источников с представлениями о ханском дворце как о дворцовом комплексе в его историческом развитии. При этом особое внимание уделялось изучению стратиграфии культурных слоев и строительных остатков, вопросам раннепланировочной структуры Ханского дворца [74, с. 36—47].

Архитектурно-строительное развитие дворцового комплекса из-за относительной ограниченности данных, естественно, не может не быть в какой-то мере схематичным. Тем не менее, анализ материалов раскопок и выводов работ как наших предшественников, так и полученных в последнее время, показывает гораздо детальнее и конкретнее, чем это было сделано ранее, дворец на различных этапах, дает возможность охарактеризовать и уточнить рамки этих этапов. В частности, приведенное относится ко времени начала строительства дворца и с какой части дворца велась застройка.

Все это свидетельствует о том, что в ближайшие годы основным направлением в раскопках дворца должны оставаться работы, позволяющие более полно осветить археологическую топографию дворца, в сочетании с изучением широкими площадями наиболее значительных комплексов — таких, как Персидский двор, Зимний дворец, беседка Селямет Герая, Посольский двор, Восточный дворик Большой Ханской мечети.

Из основных вопросов, связанных с анализом развития дворцового комплекса, следует обратить внимание, в первую очередь, на выработку новой схемы формирования и развитие его на начальных этапах. Разработать эту схему позволили результаты архитектурно-археологического исследования дворца главным образом за последние 10 лет работы.

Так, в частности, в настоящее время имеется достаточно наглядное представление о характере застройки дворцового комплекса в XVI и XVII веках. Достаточно надежно выделяются две фазы строительства на этапе рубежа XV—XVI вв. и середины XVIII в.

Особого рассмотрения заслуживает комплекс вопросов с анализом функционального назначения и реконструкции отдельных сооружений комплекса.

Соответственно существует ряд затруднений и при осуществлении объемнопланировочных реконструкций этих сооружений, в частности, в силу альтернативности возможных решений. Варианты реконструкции проверены нами на уровне имеющейся информации. Это позволяет достаточно надежно охарактеризовать дворцово-парковый ансамбль ханской резиденции XVI—XVIII вв. Предлагаемые нами восстановления выполнялись в соответствии с принятыми методиками реконструкции. Некоторые раскрытые архитектурно-строительные комплексы дворца можно будет конкретно реконструировать только при условии получения новой дополнительной информации либо в самом дворцовом комплексе, либо путем аналогий, например, с памятником Дворец Топ-Капы в Стамбуле (рис. 205—206).

Не меньшую важность имеет стратификация дворцового ансамбля — надежное соотнесение архитектурно-строительных остатков с теми или иными этапами развития дворца.

Культурно-хронологические слои ханского дворца в настоящее время, благодаря неоднократным проверкам при раскопках последних лет, представляются в целом довольно надежно атрибутированными как в хронологическом плане, так и по конкретной характеристике.

Исследование архитектуры и строительства Дворцового ансамбля открывает широкие возможности для изучения методов градостроительства в Причерноморье и Средиземноморье в целом [70, с. 172—175].