Введение

Сто лет назад, «в память девятисотлетия крещения Руси», в России было выпущено немало популярных брошюр, в которых излагалась официальная, принятая духовенством и царским правительством точка зрения на появление и распространение христианства на Руси. Пропагандировалась следующая концепция. Осознавший убожество язычества и мучимый совестью за грехи прежних лет великий князь киевский Владимир, сравнив различные религии (мусульманство, иудаизм, латинское и греческое христианство), посовещавшись с боярами и старцами, склонился к православию. Затем в 988 г., дабы не унижать достоинство Отечества просьбами перед надменной Византией, Владимир отправился в поход на Херсонес (Корсунь) «завоевывать веру». Добившись победы и получив в жены сестру византийских императоров, он крестился во взятом им городе. После этого с супругой и греческим, преимущественно корсунским, духовенством он возвратился в Киев и крестил люд столицы, а затем и всей прочей Руси.

В популярных брошюрах рассказывалось и о состоявшемся якобы шестьсот шестьюдесятью тремя годами ранее крещении жителей Херсонеса. Император Константин, при котором христианство превратилось в государственную религию Римской державы, перед открытием первого вселенского собора, состоявшегося летом 325 г. в Никее, отправил в Херсонес епископа Капитона в сопровождении военного отряда. Местные язычники не хотели креститься, однако миссионер совершил чудо и они, уверовав, приняли новую религию.

Что же можно сказать обо всем этом сто лет спустя, рассматривая выдвинутые тогда концепции сточки зрения последних достижений истории и археологии? Не трудно догадаться, что в настоящее время проникновение христианства в Восточную Европу — сперва в Херсонес, затем в Киев и далее, в другие центры Руси, представляются ученым далеко не таким, как об этом писали православные авторы сто лет назад. Рассмотрению того, как, когда, почему и при каких обстоятельствах христианство проникло в южные районы европейской части нашей страны, и посвящена предлагаемая вниманию читателей работа.

Стремясь показать распространение христианства в южной половине Восточной Европы на широком фоне всемирно-исторического процесса, а также выявить социальные предпосылки и идейные истоки тех изменений в мировоззрении людей, которые сперва в Крыму, а затем и на Руси определили возможность перехода от язычества к христианству, авторы сочли необходимым остановиться и на других, органически связанных с основной темой проблемах. В частности, это духовный мир жителей античного Херсонеса и возникновение христианства, этапы развития древнеславянского язычества и характер русско-византийских отношений, социально-политическая борьба на Руси в IX—X вв. и др. Лишь при таком подходе распространение христианства среди народов Восточной Европы на протяжении более чем тысячелетнего промежутка времени может быть понято как результат их внутреннего развития при учете роли их связей с соседними цивилизациями.

Определенные трудности в освещении христианизации Руси связаны с тем, что в науке существует ныне ряд «конкурирующих» концепций происхождения славян, их древнейших религиозно-мифологических представлений, предыстории Древнерусского государства, условий его возникновения и этапов развития. Еще более дискуссионным является вопрос о времени проникновения христианства в восточнославянский мир и его распространении среди населения Среднего Приднепровья, а затем и остальных земель Киевской Руси. Не меньше споров вызывает пока еще слабо изученный процесс проникновения и утверждения христианства на южном и юго-западном побережье Крыма — первом оплоте православия на территории Восточной Европы. Именно отсюда, из древнегреческого города Херсонеса Таврического (именуемого средневековыми греками Херсоном, а древнерусскими летописцами Корсунью), влияние христианского вероучения по днепровскому торговому пути проникало в Киев и ближайшие к нему города.

Вместе с тем в последние годы стало выясняться, что на территорию Лесостепной Украины в эпоху раннего средневековья христианство проникало не только из крымских владений Византии, но и со стороны Подунавья, Болгарии и погибшей в начале X в. Великой Моравии. Именно там с середины IX в. успешно действовали «просветители славян» Кирилл и Мефодий, их многочисленные ученики и последователи.

Тот факт, что и в наши дни ведутся споры практически по всем ключевым вопросам, связанным с историей христианства на территории Восточной Европы, конечно же, не означает невозможности научного освещения данного процесса.

Уже выдающийся русский историк XVIII в. В.Н. Татищев на основании разнообразных источников установил, что христианство проникло на Русь более чем за столетие до правления князя Владимира. По его мнению, первый раз Русь была крещена при князе Аскольде в 867 г., после удачного похода его дружин на Константинополь. К такому же выводу в середине прошлого века пришел и харьковский архиепископ Макарий, писавший, что «это первое крещение русов, со всеми его обстоятельствами, описывают более десяти византийцев». Он поддержал идею В.Н. Татищева о причине гибели Аскольда из-за нерасположенности к нему «некоторых киевлян, не хотевших принять крещение и потому пригласивших к себе Олега-язычника». Факт крещения русов в 60-х годах IX в. на основании критического изучения свидетельств средневековых авторов был доказан в капитальном исследовании Е.Е. Голубинского по истории русской церкви, первый том которого вышел в 1901 г.

В отличие от дореволюционных историков советские ученые 30-х годов, в частности С.В. Бахрушин, Б.Д. Греков, Н.М. Никольский и М.Н. Тихомиров, уделили главное внимание выяснению социально-экономических условий и причин распространения христианства в восточнославянской среде. Они настойчиво проводили мысль, что во введении православия били заинтересованы господствующие классы, тогда как народные массы противились этому процессу и еще долго придерживались языческих представлений. Факты распространения христианства на Руси до княжения Владимира и тогда были известны. Однако постепенно, особенно в 40—50-е годы в литературе едва ли не общепризнанным стало мнение, что крещение киевлян в 988 (989) г. лишь открыло историю христианизации древнерусского общества, стало исходным моментом длительного и сложного процесса внедрения новой религии.

При таком подходе не только затушовывалось прогрессивное значение перехода восточнославянского общества на следующую ступень духовного развития, освоения им соответствующей феодальному строю новой формы осмысления бытия, но и упускалась из виду острая идейно-политическая борьба, охватившая значительную часть древнерусского общества перед утверждением православия как официальной религии при князе Владимире. Вопреки желанию пропагандистов 20—50-х годов, стремившихся к разоблачению антинародной деятельности церкви в эпоху царизма, создавалось впечатление, что сами трудовые слои древнерусского общества не играли никакой роли в духовном развитии страны, а в лучшем случае могли какое-то время глухо противиться навязываемому им князьями христианскому миропониманию.

В течение последних лет научная литература обогатилась работами о политической и религиозной истории Киевской Руси IX—X веков. В исследованиях М.Ю. Брайчевского, Б.С. Рыбакова, А.Н. Сахарова, П.П. Толочко и других ученых было раскрыто международное положение Древнерусского государства во времена правления Аскольда и его непосредственных предшественников, одним из которых, очевидно, и был Дир.

В контексте системного понимания социально-экономического, общественно-политического и идейно-религиозного развития древнерусского общества эпохи становления и утверждения раннефеодальных отношений находят теоретическое объяснение свидетельства письменных источников о распространении христианства на Руси задолго до правления Владимира Святославича. Точно так же и внимательный анализ сообщений раннесредневековых авторов позволил советским исследователям на новом идейно-теоретическом уровне реконструировать историю проникновения и распространения христианства в Киеве с 60-х годов IX в. Многие моменты в этом процессе и теперь вызывают разногласия. Они относятся прежде всего к интерпретации частных вопросов: когда и где крестились Ольга, а затем и Владимир, был ли князь Ярополк крещенным или же только сочувствующим христианам и т. д.

Причинами подобного рода расхождений во взглядах исследователей прежде всего являются неясность, а то и противоречивость отдельных мест в ряде дошедших до нас источников. К ним особенно относятся некоторые расхождения между древнерусскими летописями и сообщениями византийских авторов о причинах похода Владимира на Корсунь. «Повесть временных лет» относит это событие к 988 г., связывая его с решением князя креститься и получить в жены сестру византийских императоров. Греческие же авторы, сообщая о взятии русами Херсона и браке Владимира с Анной, ничего не говорят ни о крещений великого князя, ни о последующем введении православия на Руси. На этом основании М.Ю. Брайчевский как ранее Е.Е. Голубинский, полагает, что Владимир принял христианство до корсуньского похода (который, кстати, судя по византийским источникам, следует относить не к 988, а к 989 г.). Вместе с тем П.П. Толочко в этом вопросе больше полагается на летописную версию, согласно которой крещение Владимира состоялось в Херсоне в церкви св. Василия, после чего он был обвенчан С царевной Анной.

Гораздо сложнее реконструировать систему религиозно-мифологического мировоззрения древних славян, предшествовавшую появлению Древнерусского государства и распространению христианской идеологии. Сложность состоит Не только в отсутствии прямых источников, освещающих языческие верования славян до начала средневековья. В решающей степени она зависит от исходной научной позиции исследователя при интерпретации археологических находок. Положение усугубляется тем, что в настоящее время археологи придерживаются различных взглядов о происхождении славян.

Согласно Б.А. Рыбакову (развивающему традиционную концепцию, восходящую через работы Б.Д. Грекова к идеям В.В. Хвойко и Л. Нидерле), на территории Лесостепной Украины славяне являются исконным населением, предки которых жили здесь как минимум со времен бронзового века. На протяжении многовековой истории они трижды (в эпоху скифского господства в Причерноморье, в позднеантичное время как непосредственные соседи Римской империи и в раннее средневековье) выходили на уровень сложения классовых отношений, окончательно утвердившихся лишь в последней четверти I тыс. н. э. Соответственно, и мировоззрение восточнославянских племен в преддревнерусский период не следует представлять по аналогии с верованиями эпохи классической первобытности, как это нередко делают и в наше время. На протяжении I тыс. до н. э. — I тыс. н. э. праславяне и древние славяне, находясь в тесных связях с южными цивилизациями, и сами достигли многого в экономике и организации общественной жизни.

Согласно двум другим концепциям, древние славяне появляются на территории Украины в первой половине или даже в середине I тыс. н. э. — уже после гибели того общества, которое поддерживало торговлю с греками и в скифское время оставило в районе Среднего Поднепровья памятники высокой культуры. В.В. Седов и И.П. Русанова полагают, что в лесостепную зону Украины славяне пришли с территории Польши. По мнению И. Вернера и Д.А. Мачинского, первоначальной областью расселения славян было лесное Верхнее Поднепровье.

Археологические исследования последних лет, проводившиеся В.Д. Бараном, Н.М. Кравченко, Е.В. Максимовым и рядом других ученых, убедительно показали непрерывную линию социально-экономического и этнокультурного развития населения Лесостепной Украины позднеантичного и раннесредневекового времени. Можно говорить о его непосредственной связи со среднеднепровскими племенами скифского времени и их предками эпохи бронзы, которых Б.А. Рыбаков и считает праславянами. Поэтому, на наш взгляд, в настоящее время наиболее убедительной можно считать концепцию, предложенную Б.А. Рыбаковым. Из нее мы и будем исходить при реконструкции религиозно-мифологической концепции праславян, осознавая гипотетичность как исходных посылок, так и конечных выводов.

Достаточно дискуссионным является и вопрос о времени и условиях проникновения христианства в юго-западный Крым. Выявлено противоречие между церковным преданием, записанным около VII в., относящим обращение жителей Херсонеса в христианскую веру к 325 г., и данными археологических раскопок. Согласно последним, об окончательном утверждении православия в этом городе можно говорить лишь с VI в.

Для понимания специфики распространения христианства в Херсонесе следует остановиться не только на верованиях херсонеситов классического и эллинистического периодов. Необходимо также представить в общих чертах синкретическое религиозное мировоззрение позднеантичной цивилизации, в системе которого вырабатывались и по-разному истолковывались те идеи и образы, которые и составили основу христианской идеологии. Претерпев на протяжении веков принципиальные изменения, она в IV в. утвердилась на территории Римской империи, а затем через Херсон проникла и к народам Восточной Европы.

На основе общетеоретического понимания идейного развития в античное и средневековое время, сопоставляя данные письменных и археологических источников, мы уже можем в общих чертах представить длительный и сложный путь становления христианского вероучения и его распространения из средиземноморских центров в Причерноморье и далее на север. В столь широком ракурсе вопрос о распространении христианства на территории Восточной Европы в литературе пока не был освещен. Его рассмотрение и содержится в предлагаемой вниманию читателей книге.