Встречи с адмиралом флота Семеном Михайловичем Лобовым

По окончании военного вуза я был направлен служить в одно из управлений штаба Северного флота¹. По прибытии в Североморск, я познакомился с офицеров, уже около десяти лет служившим в одном из соединений главной базы флота. Он рассказал мне несколько интересных историй из местной жизни и сказал что здесь, между прочим, командующий флотом весьма любопытный человек.

Звали командующего Семен Михайлович Лобов. Офицер сообщил также, что живет тот на территории штаба флота в домике, где никакой мебели кроме солдатской кровати, покрытой суконным одеялом, у адмирала нет. Любитель Гумилева, я тут же вспомнил «Туркестанских генералов»:

Под смутный говор, стройный гам,
Сквозь мерное сверканье балов
Так странно видеть по стенам
Высоких старых генералов...

И мне сказали, что никто
Из этих старых ветеранов,
Сквозь копий Греза и Ватто,
Средь мягких кресел и диванов,

Не скроет ветхую кровать,
Ему служившую в походах,
Чтоб вечно сердце волновать
Воспоминаньем о невзгодах.

И еще сказал мой новый знакомый, что под той кроватью всегда стоит канистра со спиртом. Надо полагать, адмирал периодически прикладывался к «шилу», как называют спирт на флоте. А когда командующий выходит на корабле в море, он якобы одевает матросский бушлат поверх адмиральского темно-синего кителя. Так ли это, мне не довелось узнать.

А вот спустя год, когда я покинул Северный флот и был переведен для дальнейшей службы в иное место, встретил я уже адмирала флота в одном из санаториев Министерства обороны СССР.

Столкнулись мы случайно. Он в одиночестве загорал на пляже в отдалении от всех. И вряд ли бы подошел к нему, ибо лично Семена Михайловича Лобова я не знал, если бы он меня не окликнул. Оказалось, что он видел меня из окна своего персонального автомобиля рядом со штабом Северного флота и, по его словам, я отчего-то запал ему в память, и он хотел убедиться, не ошибся ли он сейчас. Я подтвердил, что действительно состоял на службе в Северном флоте и помню тот день, когда командующий посмотрел на меня в открытое окно «Чайки», а я поприветствовал его как требует того устав.

Семен Михайлович родился в 1913 году в довольно зажиточной семье в Подмосковье. В 1928 году по окончании семилетки он поступил в ФЗУ, которое закончил в 1932-м. Стал работать на Люберецком электромеханическом заводе, а через год, в мае 1932 года, по комсомольскому призыву убыл на учебу в Военно-морское училище имени М.В. Фрунзе. По окончании которого служил на Тихоокеанском флоте командиром БЧ-2 СКР «Бурун», а с 15 декабря 1938 года помощником командира эсминца «Резкий».

В начале 1939 года его откомандировывают в Ленинград на курсы командиров миноносцев, по окончании их он возвращается назад и в звании старшего лейтенанта получает должность помощника командира эсминца «Разящий». А с 13 июня 1942 года возглавил экипаж эсминца «Резвый». В октябре 1942 года удостоен звания капитан-лейтенант, а в ноябре 1944 года капитан 3 ранга. В составе Тихоокеанского флота в должности командира боевого корабля участвовал в войне с Японией.

Осенью 1946 года его перевели на Черноморский флот и назначили командиром 1-го дивизиона эсминцев. Будучи капитаном 2 ранга, он участвовал в получении по репатриации итальянского флота крейсера «Emanuele Filiberto Duca D Aosto», будущего «Керчь». В составе кораблей, которые перешли нам после раздела итальянского флота, был знаменитый линкор «Giulio Cesare» («Юлий Цезарь»), названный в СССР «Новороссийск». Его командиром был назначен популярный на Черноморском флоте капитан 1-го ранга Ю.К. Зиновьев, командовавший в годы войны линкором «Севастополь». Но офицеру не удалось возглавить экипаж будущего советского линкора «Новороссийск», он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Произошло это 19 января 1949 года в Аугусте. Вместо него тогда принимать линкор срочно откомандировали капитана 1-го ранга Б. Беляева, который в годы войны командовал лидером эскадренных миноносцев «Баку», затем дивизионом эсминцев и с декабря 1944-го — крейсером «Мурманск».

И еще, что касается получаемых от Италии кораблей. В связи с появлением в некоторых итальянских газетах призывов против передачи кораблей СССР, правительству Италии, несшему ответственность за безопасность перехода кораблей в Одессу и Валону, пришлось предпринимать различные шаги во избежание актов саботажа и других неприятных моментов со стороны сдаточных команд. К примеру, корабли направлялись к нашим берегам без боезапаса, его доставляли на транспортных судах. А в целях обеспечения сохранности принимаемых кораблей, во избежание взрывов и возгораний, сразу после швартовки производился тщательный осмотр их и слив топлива в заранее подготовленные емкости. Но после перехода на корабль советского экипажа все приводилось в исходное состояние.

После утверждения приемо-сдаточных актов корабли распределялись по соединениям и частям Черноморского флота. Такой нюанс: боеспособность всех этих «приобретений» вызывала глубокую озабоченность у руководства ВМФ, ведь ни один из кораблей не прошел не то что капитального, но и текущего ремонта. Потому хотя линкор «Новороссийск», крейсер «Керчь», а вместе с ними эсминцы «Легкий» и «Ловкий» были зачислены в состав эскадры Черноморского флота, использовались они в основном в учебных целях. Известно, что впоследствии — 7 февраля 1956 года — легкий крейсер «Керчь», которым когда-то очень короткое время командовал Семен Михайлович Лобов, вывели из боевого состава и переформировали сначала в учебный крейсер, а 11 марта 1958 года — в опытное судно «ОС-32». Но в феврале 1959-го списали на слом.

После заграничной командировки, Семен Михайлович вновь возвращается командиром Краснознаменного крейсера «Ворошилов» (был назначен в мае 1948 года), который в 1949 году занял 1 место по состязательным артиллерийским стрельбам среди флотов. За что командиру 13 июня 1950 года досрочно было присвоено звание капитана 1-го ранга. 7 сентября 1951 года Лобов возглавил экипаж Краснознаменного линкора «Севастополь» и успешно подготовил находившийся в ремонте корабль к плаванию, выполнил план боевой подготовки, наплавав около 4 тысяч миль без аварий и поломок. Линкор являлся лучшим кораблем на эскадре по морской и физической подготовке.

Вот на этом корабле и происходили всякие интересные, прямо-таки юмористические события. К примеру, многие помнят и передают из уст в уста историю, как один лейтенант из БЧ-2 пришел на свидание к девушке в ресторан станции Севастополь, которая там работала официанткой. Но по пути встретил сокурсника, они выпили небольшую дозу спиртного и попали в комендатуру. К часу ночи их выпустили. Лейтенант тут же побежал в ресторан в надежде застать свою девушку. В ресторане, естественно, уже не было света, так как он не работал. Однако возбужденному воображению моряка за темным окном кухни почудилась его подружка. А вдруг она не одна? — пронеслось в мозгу и, недолго думая, он забирается внутрь через окно, пытается спрыгнуть на пол и... вместо этого — как был, в форме — угодил в большой котел с гарниром. С криком «Врагу не сдается наш гордый линкор!» он был задержан сотрудниками линейной милиции и во второй раз за короткий промежуток времени препровожден в комендатуру гарнизона.

С декабря 1953 года по декабрь 1954 года Семен Михайлович Лобов — слушатель Академических курсов офицерского состава при Военно-морской академии. Во время учебы 31 мая 1954-го он удостоен звания контр-адмирала. Затем вновь прибыл в Севастополь и был назначен командиром 50-й дивизии крейсеров Черноморского флота. Но менее чем через год его перевели на Северный флот и назначили начальником штаба эскадры Северного флота; 8 июня 1957 года он возглавил эту эскадру; 25 мая 1959 года удостоен звания вице-адмирал.

Его служба в то время была высоко оценена бывшим командующим Северным флотом 1-м заместителем Главнокомандующего ВМФ адмиралом Арсением Григорьевичем Головко.

После повторной учебы на Академических курсах офицерского состава в 1960—61 годах, 9 октября 1961 года Лобова назначают 1-м заместителем командующего, а со 2 июня 1964 года — командующим Северным флотом. 16 июня 1965 года он получил звание адмирала, а в 1970-м — адмирала флота.

Вот в то лето я с ним и встретился под палящим солнцем юга. У нас состоялась долгая непринужденная беседа, и я осторожно спросил адмирала флота про то, что услышал от офицера. На что тот, улыбаясь, ответил:

«Это хорошо, что о командующем рассказывают всякие доброжелательные байки».

И пребывая в благодушном состоянии, сам рассказал несколько смешных историй, происходивших в бытность его военной службы на кораблях флота.

Вот на корабль пришли молодые матросы. Осмотрев строй, он, командир корабля, приказал старшему помощнику совместно с замполитом более обстоятельно познакомиться с пополнением, доложить о впечатлениях, а затем распределить прибывших по боевым частям корабля. Сам же направился на левый фланг строя матросов, остановился напротив одного небольшого молодого морячка со светлыми ясными глазами и по-девичьи длинными ресницами.

Капитан 1-го ранга доброжелательно взглянул на него и моряк уже прошедший курс молодого матроса представился: «Матрос Матрос, товарищ капитан 1-го ранга». Семен Михайлович пристально оглядел юношу и по-отечески снисходительно сказал: «Сынок, ты не волнуйся. Просто представься». «Матрос Матрос», — еще громче повторил тот. У командира крейсера капитана 1-го ранга Лобова от удивления брови поднялись вверх.

— Ну, братец, ты даешь, — не выдержал командир и уже немного нервничая произнес: — Как фамилия?

— Матрос! — почти прокричал в ответ молодой моряк, еще более тушуясь от напора командира корабля и собственного волнения.

— Что ты матрос, сынок, я вижу, — стараясь быть участливым, сказал командир: — а фамилия твоя как?

— Я же говорю, товарищ капитан 1-го ранга, Матрос, — ответил молодой моряк и краска волнения залила его чистое, почти девичье лицо.

Командир в очередной раз сделал попытку «выжать» из молодого фамилию. И, в конце концов, перешел на официальный тон:

— Товарищ матрос. Прошу вас представиться как предписано уставом: воинское звание и ваша фамилия. Поймите, что может быть проще!

В ответ не менее твердо прозвучало:

— Товарищ капитан 1-го ранга, матрос Матрос.

Терпение Лобова кончилось и он перешел на ненормативную флотскую лексику. Затем крикнул: «Старпом, ко мне!»

Еле сдерживая гнев, командир дал волю словам, поведав вслух о своей уверенности, что беседует он с советским матросом, а оказалось-то что разговаривает с больным человеком «из желтого» дома, неизвестно как попавшим именно на его корабль. Подбежал старший помощник и доложил командиру о прибытии. А молодой матрос, пришедший в себя, спокойно улыбаясь произнес:

— Товарищ командир! Понимаете, ваша фамилия Лобов. А моя — Матрос. Я думаю, что вы извинитесь и поймете меня.

Какое-то мгновение командир и старший помощник удивленно смотрели на стоявшего пред ними юношу. Первым очнулся командир.

— Какая редкая фамилия!

...Миша Матрос родился в тайге, в такой дикой глухомани, что было удивительно и совершенно непонятно как в таежном поселке мог появиться человек с такой морской фамилией. О том даже старожилы не знали. В поселке Матросы прославились тем, что были уникальными охотниками, а над происхождением фамилии никто, в общем-то, и не задумывался. Отец Миши служил в армии рядовым солдатом. И ни он, ни Миша даже предположить не могли как уникальная фамилия может сказаться на военной службе на флоте.

Итак, чем дольше Миша находился на крейсере, тем с большим кругом офицеров ему приходилось знакомиться, объясняться что да как, ибо со всеми из них выходило недоразумение. И, еще не успев даже сдать на допуск к самостоятельному обслуживанию своего заведования, Михаилу присвоено было звание старшего матроса.

Его сослуживцы по призыву с другого корабля, или как говорят годки, встретив его на пирсе и глядя на его погончики, не поверили своим глазам. «Ну, Мишка, ты карьерист. И как тебе это удается?» В ответ он лишь загадочно улыбался.

Однако и с присвоением звания проблема не была решена. Офицеры в обращении с ним все равно чувствовали неудобство. Ну посудите сами: «старший матрос Матрос». Так через несколько недель службы Михаил Матрос был удостоен звания старшина 2-й статьи. И неожиданно занял должность командира отделения, соответствующую новому званию.

Семен Михайлович Лобов, как утверждают многие знавшие его, был страстным поклонником русской словесности. Поэтому смысловые нонсенсы типа «масло масляное» приводили его в ярость. И словосочетание «матрос Матрос», «старший матрос Матрос», «старшина 2-й статьи Матрос» не могли удовлетворить взыскательный слух морского волка. В результате, к концу службы на погонах Миши Матроса красовались знаки отличия высшего старшинского состава, а сам он стал уважаемым человеком. За полгода до окончания службы он в звании мичмана был назначен на должность старшины команды.

После увольнения в запас Михаил вернулся в свой далекий таежный край. Любуясь возмужавшим сыном и золотом его погон, рядовой запаса Матрос-отец сделал вывод: «по всему видать, сухопутная служба Матросам противопоказана».

А спустя полтора месяца мичман запаса Михаил Матрос, заскучав по запаху моря и многотонной железной махине корабля, отписал письмо командиру крейсера с просьбой содействовать его призыву на сверхсрочную службу с дальнейшим определением на родной корабль. И по получении положительного ответа Миша сказал родителям: «По всему видать, жизнь моя в тайге мне противопоказана. Так что, дорогие родители, возвращаюсь на флот».

После завершения этого рассказа Семен Михайлович снял светозащитные очки с глаз, помассировал закрытые веки и предложил мне: «Давай так, сейчас пообедаем, отдохнем, а потом, если тебе интересно, заходи, побеседуем».

Я зашел к нему около 17 часов. Адмирал флота полулежал с книгой, завидев меня, он сказал, что читает книгу о композиторе Гекторе Берлиозе, и если хочу, то после даст ее мне почитать. «Красивая фамилия, не правда ли? — спросил он. — И имя, наверное, из Древнего Рима. Кстати, был у меня еще один матрос с интересной фамилией. И из-за этой фамилии на него сыпались своеобразные неприятности». Пригласив присесть, Семен Михайлович, любивший веселые историйки, поведал мне и эту.

Фамилия, приносящая неприятности, была известная и яркая: Ленин. Родом он был из Архангельской области, где эта фамилия вовсе не редкость. Естественно, эту же фамилию носили и родители матроса. Хлопот среди поморов эта фамилия никому не доставляла. Ну разве что в школе, не очень хорошо учившегося Коленьку (кажется, его звали так), учительница, дабы не возникало никаких ассоциаций с именем основателя Коммунистической партии и Советского государства, называла не Ленин, а Левин. В старший классах Коля, узнав что Левин — это еврейская фамилия, сильно возмутился, доказывая, что все наши предки-поморы никакого отношения ни к каким евреям не имели и не имеют.

Служил матрос Ленин в эскадре, в которой Семен Михайлович был командиром. Офицеры-специалисты строевой части распределили его для службы в центральную котельную, которая отапливала гарнизон, где находился штаб эскадры. Определили молодого матроса туда потому что имел тот свидетельство об окончании ПТУ по специальности котельный кочегар. А, как известно, на Севере (на Северах, как говорят матросы) котельная — это источник всей жизни. Центральную котельную и в штабе и в тылу эскадры сокращенно называли ЦК.

Служба Ленину была не в тягость, он спокойно и уверенно выполнял свои обязанности. Никаких разводов, нарядов, спокойно работай да сиди в тепле. Тем более, все давно изучено и знакомо. В подразделении его, дисциплинированного матроса и хорошего специалиста, уважали. Особенно в нем души не чаял его непосредственный командир мичман Геращенко.

Вот как-то в один из однообразно тянущихся дней мичман по своим служебным делам ушел в поселок. А дежурный по штабу эскадры также по какой-то надобности позвонил ему в кабинет. Ответа не последовало. Тогда дежурный набрал номер телефона Центральной котельной, Николай поднял трубку и как полагается, коротко и четко представился: «ЦК, Ленин слушает».

После непродолжительной паузы дежурный по штабу офицер бросил в трубку: «Ничего себе шутник!» и положил ее на рычаг.

Ленин, услышав короткие гудки, произнес: «Неизвестно еще кто шутит». И в легком замешательстве положил трубку.

На следующий день о звонке знал заместитель командира эскадры по тылу. Он вызвал мичмана и строго выговорил: «Твои матросы в котельной совсем оборзели, хамят офицерам». Удивленно спросившему что случилось разговор был передан слово в слово. «Так все точно, товарищ капитан 1-го ранга, — облегченно вздохнул мичман, — вы же сами когда-то сказали, что центральная котельная — это ЦК». «Да, я говорил, но при чем тут Ленин?» «А Ленин — это наш матрос. Николай Ленин». «Вы что, издеваетесь?» «Никак нет, товарищ капитан 1-го ранга. У этого матроса фамилия — Ленин», — погасшим в процессе короткого диалога голосом разъяснил мичман.

На какое-то время в кабинете воцарилась тишина, затем капитан 1-го ранга безапелляционно сказал: «Ленин, говорите... значит так, Ленина из ЦК убрать сегодня же!».

На следующий день матроса Николая Ленина перевели в команду слесарей-ремонтников. Это подразделение, с которым даже начальники связываться не хотели, представляло собой сбор блатных бездельников и нарушителей воинской дисциплины. Вид у них был ужасный, они словно сомнамбулы, бродили по гарнизону, совершая все новые нарушения. Иногда, правда, по приказу свыше долбили мерзлую землю, ремонтировали трубы и т. д. Вот в такой компании и оказался Николай Ленин. Он смирился со своим положением и, может быть, так и продержался бы до конца службы среди разгильдяев. Тем более что на новом месте новый командир сразу оценил его золотые руки и усердие.

Но однажды в кабинете начальника тыла прорвало батарею отопления. Устранять ее прислали матроса Ленина. Капитан 1-го ранга, зная что подобный ремонт обычно затягивается надолго, решил перебраться в другой кабинет. В это время в дверь постучали. На пороге вместо ожидаемого грязного матроса-ремонтника стоял аккуратный подтянутый матрос с инструментами в руках.

— Товарищ капитан 1-го ранга, разрешите отремонтировать батарею.

Капитан, сам себе удивившись, взял все необходимые вещи и перешел в другой кабинет; но не успел он еще освоиться и приступить к работе, как матрос-ремонтник заглянул доложить что неисправность устранена.

— Молодец, — похвалил он матроса. — Как твоя фамилия?

— Матрос Ленин, товарищ капитан 1-го ранга.

— Это тот, который из ЦК?

— Так точно, был, сейчас в ремонтном взводе.

— Хорошо. Можешь идти.

В тот же вечер начальник тыла приказал мичману Геращенко: «Сейчас же верни Ленина в ЦК!»

Примечания

1. Рассказ идет от имени автора, Олега Грейга.