Е.И. Степанова. Война и театр

Господи! Как народы Твои хороши и велики, и что бы жить им в мире и радости...
Война тогда ещё не раскрыла вполне своей отвратительной пасти, её злое семя едва начинало всходить. Даже буржуазная, практическая Европа встретила тогда войну с подъёмом и одушевлением. А у нас, с присущей нам русским идеалистичностью и готовностью к самопожертвованию ради отдаленной, высокой идеи, она вызвала порыв самого возвышенного энтузиазма во всем обществе. Этот подъём и одушевление ослепили нас, поколение 1914 года, и мы не видели всего зла и злобы войны [1].

М.Н. Германова, актриса Московского Художественного театра

Весна 1914 года. В Москве, через Бюро Императорского театрального общества, действительный статский советник Василий Петрович Суходольский с одной стороны и потомственный почётный гражданин Исаак Эзрович Дуван — с другой заключили договор, в котором были определены сроки, рамки обязательств и, в частности, говорилось: «В.П. Суходольский открывает с предстоящего сезона 1914—1915 г. в помещении ныне Свободного театра в Москве в Каретном ряду в доме Щукина — Драматический театр, по ценам общедоступным, и приглашает к себе на службу в качестве директора-распорядителя И.Э. Дувана для полного руководительства этим театром, предоставляет ему право совершенно самостоятельно приглашать и увольнять артистов и вообще весь служебный персонал по своему выбору и заключать с ними договора на срок не более одного года на всех условиях по своему усмотрению, снимать театры в других городах для гастрольных поездок театра, сдавать театр в аренду, вступать в договора с авторами пьес, назначать репертуар, заведовать характером постановок, распределением ролей, назначать расценку мест в зрительном зале, меблировать театр, вводить усовершенствования, печатать афиши, анонсы, уничтожать по своему усмотрению договора с артистами и служащими, словом право решающего управления и заведывания всею художественной и хозяйственной частью театра» [2].

«О новом театре, отколовшемся от Свободного, появились в печати сведения, которые не могут не радовать, — писал обозреватель Н. Зорин в журнале «Театр». — Г. Суходольский вместе с опытным, известным всей провинции антрепренером, И.Э. Дуваном-Торцовым, — теперь артистом Художественного театра, — организует: Общедоступный драматический театр. Блестящие дела существующих драматических театров, частые аншлаги на кассах говорят о том, что Москва может выдержать ещё не один новый театр. Москва нуждается в театрах. Правда, они скорее необходимы на окраинах, чем в центре. Но там более пригодны народные театры. Для общедоступного же в Каретном ряду найдётся достаточное количество публики. Заведующим художественной частью приглашён г. Санин.

Предыдущая антрепренёрская деятельность в Киеве И.Э. Дувана-Торцова, достаточно известная всему театральному миру, служит также прекрасной рекомендацией нарождающемуся театру. Если только этим лицам удастся привлечь интересных, «не дутых» помощников в режиссуру и больших хороших артистов — а их много на Руси, очень много — то Москву можно будет поздравить ещё с одним театром» [3].

Исаак Эзрович Дуван-Торцов (1873—1939), выдающийся театральный и общественный деятель, потомок старейшего караимского рода. Родился в городе Евпатории, в одной из самых известных и уважаемых караимских семей Таврической губернии. Его дед по материнской линии — С.С. Бабович, первый гахам, религиозный глава Таврического и Одесского караимского духовного правления. Отец — Э.И. Дуван (1844—1906), купец второй гильдии, потомственный гражданин Евпатории, много лет состоял гласным городской думы. Старший брат — С.Э. Дуван (1870—1957), общественный деятель, крупный благотворитель, городской голова Евпатории.

До поступления в Художественный театр И.Э. Дуван-Торцов «прошёл солидный стаж сценической деятельности». Выпускник юридического факультета Киевского университета Св. Владимира, уже в студенческие годы принимает участие в спектаклях общества грамотности.

В 1901 году был приглашён в качестве актёра в ведущий Киевский театр русской драмы — театр «Соловцов». Первые антрепренёрские шаги делает в городе Вильно, а уже с нового театрального сезона 1905 года Исаак Эзрович — антрепренёр Киевского театра общества грамотности, годом позже одновременно с этим театром возглавляет театр «Соловцов». Именно в те годы он, самобытный актёр, сыграл Фамусова, Городничего, Расплюева, Подколесина. Преданно любя своё дело, он бескомпромиссно служил сцене. Всё, что было связано с миром театра, делал самозабвенно.

В 1912 году приглашённый в Художественный театр Исаак Эзрович будет введён в несколько прославленных спектаклей и сыграет одну из главных ролей — Беральда — в премьерном спектакле «Мнимый больной» по пьесе Мольера. В сорок один год ему будет доверено возглавить новый Московский театр.

«Наша задача, — отмечал в одном из своих интервью И.Э. Дуван-Торцов, — заключается в том, чтобы удовлетворить потребности той массы московских жителей, которым недоступно посещение существующих театров. Сбавив цены на места, мы будем стараться поставить художественную часть на высоту, не меньшую, чем в обычных не общедоступных театрах. Художественный принцип нашего дела — реализм. В репертуар войдут классики и всё интересное и здоровое, как в литературном, так и в сценическом отношении. Вопрос о составе труппы решается в самом непродолжительном времени, в настоящее время я веду переговоры с несколькими провинциальными артистами, участниками моего дела в Киеве. Первый сезон придётся просуществовать в здании «Эрмитаж»; в случае успеха дела — а в наличии его трудно сомневаться, так как потребность в общедоступном театре чувствуется очень остро, — мы предполагаем на будущий год построить собственное здание вместимостью в 8000 зрителей. Пока же придётся ограничиться ремонтом существующего помещения: будет увеличено количество мест в зрительном зале и упрощён внутренний вид театра» [4].

Первого августа 1914 года Германия объявила войну России. Империя вступила в Первую мировую войну.

В преддверии нового театрального сезона в Петрограде и Москве прошли чрезвычайные общие собрания действительных членов Императорского русского театрального общества, где было принято решение: «Предложить всем сценическим деятелям, имеющим в настоящем зимнем сезоне профессиональный заработок, отчислить 2% с получаемого ими жалования в пользу тех тружеников отечественного театра, которые, благодаря сложившимся в переживаемое время условиям, остались без службы или в той или иной форме пострадали от событий военного времени. Двухпроцентное отчисление от получаемого сценического деятелями жалования может дать значительную сумму и оказать большую помощь, помощь тем более дорогую для получающего её, что основана она на дружеской поддержке» [5]. Вскоре стало известно, что московские театры: Незлобина, Корша и Московский драматический, возглавляемый И.Э. Дуваном-Торцовым, — постановили жертвовать по два процента с оклада содержаний в пользу «фонда для помощи призванных на войну сценических деятелей и их семейств» [6].

Московский драматический театр, зародившийся в предвоенную мирную весну, требовавший определённого периода становления и организации, репетиционного времени и постановки первых спектаклей, вопреки разразившейся мировой войне, сжигающей огромные материальные и людские ресурсы, ценою колоссальных усилий поднимает свой занавес ранней осенью — 16 сентября 1914 года.

«Сегодня мы открываем свои двери «Последней жертвой» в постановке г. Санина, дебютируя перед Москвой Островским, — отмечал в интервью журналу «Театр» И.Э. Дуван-Торцов. — Как встретят наше начинание москвичи — покажет первый спектакль, мы сделали что могли, что было в наших силах, и хотим верить, что наш театр внесёт известную лепту на алтарь служения родной сцене и искусству. Весь валовый сбор с первого спектакля отдан в пользу раненых <...>. Таких спектаклей в течение сезона будет несколько. Все артисты единогласно согласились делать 2-процентные отчисления в пользу раненых. Кроме того, для раненых будут отводиться места в театре, число мест в котором доведено до 350. Итак, мы начинаем. Близкое будущее покажет результаты нашей художественной работы и оценку её московской публикой» [7].

Разразившаяся война не только не сорвала открытие театра, зародившегося в мирную весну 1914 года, но и не оставила безучастными ни руководителя театра И.Э. Дувана-Торцова, ни возглавляемую им труппу. Отчисления на нужды раненых, фонд помощи беженцам, благотворительность, устройство «летучих» концертов, открытие лазарета — всё это составляющие «военной жизни» театра того времени.

Так, 11 ноября Московским драматическим театром был дан спектакль-концерт, сбор с которого, как отмечал журнал «Театр», «поступит в пользу раненых сценических деятелей и семейств артистов, призванных в действующую армию. В спектакле примут участие: М.Н. Ермолова, А.И. Добровольская — исполнит романсы, на скрипке аккомпанировать будет профессор Могилевский; другие артисты Императорских театров, артисты балета. Ставятся 1, 2, 4, 5 картины пьесы Л. Андреева «Король, закон и свобода» [8].

И.Э. Дуван-Торцов

В доме антрепренёра В.П. Суходольского был открыт лазарет для 10 офицеров имени Московского драматического театра. Средства на содержание и оборудование были даны труппой театра [9].

«Беженцам — весь чистый сбор со спектакля поступит в распоряжение Всероссийского Союза Городов на оказание помощи беженцам. Директор-распорядитель И.Э. Дуван». С таким текстом на афише проходило немало спектаклей Московского драматического театра [10].

«Главный режиссёр Московского драматического театра А.А. Санин всё свободное время уделяет сбору и устройству летучих концертов. Сборами доволен <...> удивительна добра и щедра толпа <...>. Не одни богачи, но все без исключения, бедные, владельцы небольших лавочек, магазинов, даже торговцы-лотошники жертвовали что могли...» [11].

«Ряд «летучих» концертов состоялся в ресторанах «Альпийская роза», «Метрополь», «Мартьяныч». Исполнителями явились г-жи Яблочкина, Катульская, Борская, Моника Селиверстова, гг. Г.Г. Максимов, Берсенев, Дуван, Волжин, Санин и др. Всюду публика горячо принимала артистов и охотно жертвовала на табак солдатам» [12].

«Дни тяжёлых испытаний показали нам наличность высоких гражданских чувств в русских актёрах, — писал корреспондент журнала «Театр» в своей статье «Артисты-граждане». — Одни из них проявляют эти гражданские чувства там, на поле брани, и газетные некрологи неопровержимо свидетельствуют о том, что умирать артисты наши умеют не только на сцене. Другие, оставшись здесь, отдают себя, свои средства, время и способности на служение и уход за ранеными героями. Каждый день приносит известие об открытии различными театрами лазаретов, об организации благотворительных спектаклей, о добровольном процентном отчислении из жалованья. Они широко открывают двери театров раненым, предоставляя удобные и бесплатные места. Был организован так называемый походный театр, с использованием его для постановки спектаклей в лазаретах и госпиталях. Программа намечена из миниатюр на современные темы. И из лазарета в лазарет артисты-граждане будут возвещать заглянувшим в бездонные глаза смерти героям — красоту и радость жизни» [13].

Видный русский художник Леонид Осипович Пастернак в первый месяц войны для благотворительного сбора пожертвований в пользу жертв войны создаёт плакат. Он был выполнен способом автолитографии, что позволяло печатать неограниченное количество экземпляров. В своих дневниковых записях годы спустя Л.О. Пастернак писал: «Я никогда и представить себе не мог того успеха, который выпал на долю этого плаката, когда он был расклеен по всей Москве в день сбора пожертвований. Толпы стояли перед ним, бабы плакали <...>. Сбором занимались известные артисты театров с Собиновым во главе, продавали за большие деньги открытки, отпечатанные в десятках и сотнях тысяч экземпляров с репродуцированным моим «Раненым солдатом» [14].

С началом нового театрального сезона 1914/15 года журнал «Театр» под общим заглавием «Задачи театра в эти дни» публикует следующий материал.

«Чем живёт и чем должен жить театр в эти дни? — вот вопросы, невольно возникающие всякий раз, когда приходится говорить о театре в связи с современными событиями, столь, казалось бы, отдаляющими нас от искусства...

А между тем театр жив. Что же дало ему это время? Что показало оно, это грозное время? Нужен или не нужен театр? Каким должен быть его репертуар?

Мы обратились к целому ряду деятелей сцены и литературы. Их ответы помогут нам яснее представить себе ту внутреннюю жизнь, какой живёт современный театр, поставленный обстоятельствами в исключительные рамки. Трудно себе представить жизнь общества, в теперешнее время <...> когда нужно и особенно ценно утешение, даваемое с эстрады или сцены...

М.П. Арцыбашев, драматург, автор пьесы «Ревность»:

— В переживаемое время театр, как и всякое культурно-просветительское дело, должен, даже непременно должен, существовать. Мы должны стоять на страже искусства, защищать его, творить, проводить его в жизнь, как и в мирное время. Даже ещё интенсивнее, чем в мирное время... Ведь теперь особенно остро чувствуется боль переживаемой нами большой мировой драмы... и искусство, как нежное, прелестное дитя, мы должны ещё строже лелеять и хранить... чтобы потом, когда лучи нового, светлого солнца озарят нагну родину — оно снова бы засияло во всей своей яркой чистоте и неподкупности. ...Театр должен идти, развиваться по намеченной им программе — совершенно независимо от событий... Я если и буду писать, то не о теперешней войне, а вообще о войне как о грозном, кошмарном явлении жизни.

А.А. Санин, главный режиссёр Московского драматического театра:

— Вы спрашиваете меня, нужен ли в настоящую минуту театр? Конечно, нужен! Тысячу раз нужен! Да, такой театр, сильный, бодрящий, очищающий, дающий выход взволнованной мысли, чувству, «миллиону наших теперешних терзаний» — такой театр нам нужен!

Театр наш должен быть патриотичен, в лучшем, благороднейшем смысле этого слова. Сейчас наш непременный долг — вынести на сцену всё богатство, всю мощь, весь гений нашей родной литературы.

Афиша Московского драматического театра

Оберегая достояние прошлого, настоящего и будущего нашей культуры, оберегая каждую драгоценную страницу нашей истории, жизни, веры, литературы, искусства, бьются сейчас наши братья, а мы в это время со святым чувством любви, всеотдания и гордости должны творить наше художественное дело, влагая в каждую сценическую задачу лучшую, самую искреннюю и глубокую часть своего «русского» я.

И.Ф. Шмидт, режиссёр Московского драматического театра:

— Театр безусловно нужен. В то время, когда слышатся несмолкаемые пушечные выстрелы, когда где-то, совсем недалеко, струится кровь, театр, как храм искусства, как храм настоящий, должен существовать, должен творить, продолжать своё вековое дело — развивать свою деятельность ещё интенсивнее, чем прежде... Театр должен существовать, чтобы потом, когда мы победим, мы не могли считать себя отсталыми в искусстве...

А.Я. Таиров, главный режиссёр Камерного театра:

— В наше время, когда так беззастенчиво и грубо разрушаются культурные ценности, театр, как наибольшая ценность, должен существовать как источник радости и света, и все те служители искусства, которые не призваны под знамёна, должны хранить его и на плечах своих вынести все его задачи... Задачи театра сейчас трудны, но что же делать... Потратим больше сил, энергии, но доведём дело театра до конца и в эту тревожную годину [15].

Несколько позже, вступая в полемику с отдельными публицистами, опубликует свою доказательную статью сотрудник журнала «Театр» М. Орлов: «Много и разноречиво писали и пишут о влиянии войны на театр. Некоторые публицисты договорились до утверждения, что в эти тяжёлые для родины дни театр не имеет нравственного оправдания для своего существования и что театральные зрелища должны быть в силу этого запрещены и добровольно прекращены.

Господа публицисты утверждали, что такой конец просто неизбежен, уже потому, что не найдут театры нужной им аудитории — не до них обществу. Но жизнь, как и следовало ожидать, ответила на эти мудрствования по-своему. Театру не нужно было доказывать свои права на существование.

Эти права давно и бесповоротно признаны за ним и, не взирая на ужасы войны, он продолжает своё извечное культурное дело. И общество не отшатнулось от него! Оказалось, что и в «эти дни» оно не может обойтись без театра.

Так, месячный опыт с введением платных контрамарок в московских и частных театрах дал уже результаты. В Императорских театрах собрано свыше 1000 руб., у Корша — 300 руб., в Московском драматическом — 250 руб.

Это — помимо 2% отчислений с жалования — выражается в довольно значительной сумме. И не проходит дня, чтобы при содействии театра в целом или его отдельных представителей, не состоялось какого-нибудь выступления в пользу жертв войны» [16].

Столь любимый в России, Московский Художественный театр, годом ранее отметивший один из своих первых юбилеев — пятнадцатилетие, 27 октября 1914 года открывал свой шестнадцатый сезон. Журнал «Театр» отмечал: «Открытие этого замечательного театра в суровую годину, переживаемую родиной, особенно знаменательно. Перед театром встал вопрос огромной важности: должно ли ему продолжать свою обычную работу теперь, когда потрясённая грозными событиями, страна как будто бы и не может жить интересами искусства? Именно теперь, когда родина в историческую великую годину в напряжении всех сил переживает такой глубокий, священный подъём — именно теперь не должно быть духа праздности и уныния. Кто может — пусть идёт в ряды сражающихся, но кто на это великое дело не призван, кто не в силах принять подвиг бранный, тот обязан честно исполнять свой долг... Обязан удвоить своё рвение, своё внимание, все свои силы на служение тому делу, которое он считает делом своей жизни...

Служители театра не исполнили бы своего долга, если бы в эту годину не начали свой труд, важный, нужный, достойный труд. Создатели прекрасного дадут чистую, высокую, светлую радость, которая так нужна, так дорога теперь, в дни суровых страданий, в дни волнений...» [17].

С середины января нового, 1915 года на улицах Москвы появился плакат «Русской армии — артисты Москвы»: «Москвичи! Мы, артисты Москвы, глубоко ценим то большое внимание и те симпатии, которыми вы всегда дарили нас. Мы твёрдо знаем, что теперь Москва живо откликнется на наш горячий призыв. С этой верой мы начинаем с 18 января, сбор табаку для армии».

Журнал «Театр» с регулярной последовательностью на протяжении нескольких месяцев продолжал свои публикации о значении театра в «эти дни».

«Трудные дни выпали на долю служителей сцены. Суровое испытание, с доблестью переживаемое нашей родиной, должно было обратиться с особенной тяжестью на театрах. Казалось, теперь не до них <...>. И, вероятно, самим артистам думалось, что и впрямь обществу теперь не до театров <...>. Так думалось, и чувство какой-то неловкости, быть может, владело деятелями сцены, неловкости за то, что они, вместо того чтобы быть там, со всеми, — здесь в «глубоком тылу» — спокойно продолжают своё дело. Но на самом деле — русским актёрам краснеть не приходится: им стыдиться нечего. Они свой долг исполнили достойно, мужественно и честно. Очаги культуры в тяжёлые дни испытаний особенно дороги и ценны.

Русский театр всегда являлся таким очагом — он всегда нёс с собой свет любви, высших моральных принципов и благороднейших, идеальных стремлений к Вечному и непреходящему. Театры должны были продолжать свою деятельность. Это являлось их повинностью. Выполняя её — актёры выполняли свой гражданский долг.

Афиша концерта антрепренёра И.Э. Дувана-Торцова

Именно в эти дни и явил русский театр образ актёра-гражданина. Встревоженная совесть искала утешение в труде — в уходе за ранеными, в помощи воинам. Создались лазареты, открытые на средства театров; не покладая рук работали и работают артисты в госпиталях; как известно, существует целая санитарная актёрская дружина, принимающая раненых на вокзалах.

Сбор табака — в программу входит объезд частных квартир сборщиками-актёрами и «летучие» концерты в ресторанах. В воскресенье на масляной — устройство грандиозного концерта с участием представителей лучших сил всех Московских театров» [18].

С 18 января 1915 года в Москве была развёрнута акция по сбору табака для армии, а уже 27 января журнал «Театр», информируя своих читателей, пишет о происходящем. Сотрудники журнала побывали у прославленной великой русской актрисы Александры Александровны Яблочкиной, более четверти века служившей в Малом театре. Она принимала активное участие в охватившем всю театральную Москву гражданском начинании: «Ещё только неделя сбора прошла, а результаты колоссальны. Пожертвований много <...> папирос миллион <...>. Табак, шоколад — ведь это такая большая и такая понятная радость нашим милым солдатикам <...>. И всё это, переданное нам с любовью, с добрыми пожеланиями, почти со слезами, имеет большую и трогательную прелесть. Надеюсь, что летучки-концерты дадут щедрый сбор» [19].

В доме основателя и руководителя Московского Художественного театра Константина Сергеевича Станиславского был организован приёмный пункт по сбору табака. Корреспондент журнала «Театр» писал:

«Всех приносящих пожертвования слуга просит пожаловать к Константину Сергеевичу. Большинство жертвователей, конечно, желает передать свою лепту лично.

— Как видите — указал К.С. Станиславский, — табаку у меня достаточно собралось. Многие же, кроме табаку, жертвовали и деньги.

— Приятно сознавать, — говорит К.С. Станиславский, — что принимая участие в сборе, содействуешь его успеху. А успех, как все говорят, огромный.

С удивительной теплотой и радушием принимает Константин Сергеевич посетителей и с каждым находит тему для разговора. Всем жертвователям выдавалась квитанция за подписью К.С. Станиславского» [20].

Лето 1915 года Исаак Эзрович Дуван-Торцов проводит в любимом Крыму. Здесь, в его родном городе Евпатории, им будет устроен благотворительный концерт. Весь сбор с него был отправлен в Московский земский союз на изготовление для армии противогазов. В этом концерте-кабаре, прошедшем в городском театре, принимали участие К.С. Станиславский, Е.Б. Вахтангов, С. Бирман, О. Гзовская, дочь Исаака Эзровича — Тамара Дуван и сам устроитель Исаак Эзрович Дуван-Торцов. В течение этого военного лета Исаак Эзрович не раз будет участвовать в концертах, сборы с которых поступали на устройство в Крыму санатория для раненых воинов.

15 сентября 1915 года Московский драматический театр гоголевской «Женитьбой» и тургеневским «Завтраком у предводителя» открывал второй сезон.

Сотруднику журнала удалось побеседовать с руководителем театра, директором И.Э. Дуваном-Торцовым.

«Мы открываем свой сезон в тяжёлую годину, но, несмотря на это, полны той бодрости, без которой нельзя не только начинать, но и продолжать какое бы то ни было дело <...>. Нужно придерживаться комедийного репертуара, нужно поддерживать дух приходящей к нам и верящей в нас публики. Но отказаться совершенно от постановок драм нельзя. Мы решили не ставить драм, сильно бьющих на нервы, — но вместе с тем в числе первых новых постановок даём «Грозу». Это совершенно иная драма. Там есть слёзы, но те слёзы иные.

В репертуар этого сезона мы включили много комедий. У нас пойдут: «Сон в летнюю ночь» в переводе Т. Щепкиной-Куперник, «Проказы вертопрашки» Ю. Озаровского, «Женитьба» и много других. Л.Н. Андреев обещал тоже бодрую пьесу, совершенно не имеющую ничего общего с его прежним, мрачным творчеством. Кроме Л.Н. Андреева, обещали дать в этом сезоне свои новые пьесы: С.А. Найдёнов, С. Ауслендер, Ив. Шмелёв и др. В общем, репертуар составится интересный и разнообразный» [21].

«Четырнадцатый год, принеся с собой войну, во многом изменил сложившуюся театральную жизнь Москвы, — писал в своих юношеских театральных дневниках, ставших историческими документами, критик, режиссёр и историк Художественного театра П.А. Марков. — Вместе с тем он внёс своеобразный подъём и одновременно сумятицу, разлад в душевное состояние. Патриотический угар первого военного года быстро угас.

На основе только одного распавшегося Свободного театра осенью 1914 года начали деятельность сразу три театра: Московский драматический, имени Комиссаржевской и Камерный. Из всех этих театров Московский драматический был наиболее профессиональным. Великолепными актёрскими силами театр невероятно быстро завоевал популярность» [22].

Шёл второй год Первой мировой войны...

Источники и литература

1. Германова М.Н. Мой ларец: воспоминания. М.: Диаспора, 2001. С. 37.

2. РГАЛИ. Ф. 641. Оп. 1. Д. 2572. Л. 16—17.

3. Зорин Н. Новый театр Суходольского // Театр. 1914, № 1446. С. 5.

4. РГАЛИ. Там же.

5. Воззвание к артистам // Театр. 1914, № 1579. С. 5.

6. Московские театры // Театр. 1914, № 1579. С. 9.

7. У И.Э. Дуван-Торцова // Театр. 1914, № 1562. С. 3.

8. Спектакль в пользу сценических деятелей // Театр. 1914, № 1597. С. 7.

9. Открытие лазарета // Театр и искусство. 1914, № 39. С. 771—772.

10. Театральный музей им. А.А. Бахрушина. Отдел афиш. МДТ. 1915. 18 авг.

11. Главный режиссёр... // Театр. 1915, № 1641. С. 6.

12. Летучие концерты // Театр. 1915, № 1643. С. 4.

13. Артисты-граждане // Театр. 1914, № 1559. С. 5.

14. Пастернак Л.О. Записки разных лет. М.: Сов. художник, 1975. С. 84.

15. Задачи театра в эти дни // Театр. 1914, № 1584. С. 5—7.

16. Театр в эти дни // Театр. 1914, № 1598. С. 3.

17. Художественный театр // Театр. 1914, № 1588. С. 5—7.

18. Артисты — армии // Театр. 1915, № 1634. С. 3—4.

19. У А.А. Яблочкиной // Театр. 1915, № 1641. С. 5.

20. Сбор на табак. У К.С. Станиславского // Театр. 1915, № 1643. С. 4.

21. Московский Драматический театр (К открытию сезона). И.Э. Дуван // Театр. 1915, № 1733. С. 4.

22. Марков П.А. Книга воспоминаний. М., 1983.