2. Югославия 1922—1939

Среди 60 русских архитекторов-эмигрантов, которые в конце второго и начале третьего десятилетия XX века прибыли в Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС), бесспорно, самый глубокий след в сербском градостроительстве оставил Николай Петрович Краснов. Академик архитектуры из России пользовался большим авторитетом у сербских и русских строителей благодаря высокому мастерству и неиссякаемому трудолюбию и почти не имел настоящих конкурентов. Во многих югославских городах он оставил яркий отпечаток собственной архитектурной эстетики. Краснов брался и за работы по завершению строительства уже начатых зданий, в том числе и за пределами Югославии.

В Королевство СХС он прибыл в возрасте 50 лет и свой последний эмигрантский период творчества наполнил претворением в жизнь значительных проектов. Документы о его деятельности хранятся в архивах Югославии и Сербии, в собрании проектов Музея архитектуры в Белграде и Музея науки и техники Сербской Академии наук.

Создавая представительные постройки для дворян и культурной элиты в царской России, Краснов продемонстрировал особенности своего авторского почерка, которые проявились и в его югославских произведениях.

В архитектуре построенных им зданий зодчий успешно разрабатывал мотивы различных исторических стилей — античного, средневекового, ренессанса, восточного и др.

Во время гражданской войны Краснов эмигрировал, покинув Родину и присоединившись в 1919 году к колоннам беженцев с Юга России. Некоторое время он находился в Галлиполи и на Мальте, где написал несколько акварелей.

Когда в начале 1921 года в эмигрантских кругах узнали, что известный зодчий находится на Мальте без работы и средств к существованию, правление Союза русских инженеров в Королевстве СХС сразу же пригласило его переехать в Белград. В столице Королевства Краснову, как признанному специалисту, в апреле 1922 года предложили работу в Архитектурном отделе Министерства строительства.

Но поскольку он имел иностранное гражданство, то по законам Королевства его не могли назначить официально на пост чиновника Министерства, и он работал по ежегодно продлеваемым контрактным договорам¹. Эта формальность, однако, не повлияла на права занимаемой им должности инспектора Министерства строительства и не мешала, как и другим русским зодчим, выдвинуться в новой среде. В отделе монументального строительства и памятников Краснов на протяжении 17 лет, проведенных в Югославии, руководил проектной группой. Соратники и сотрудники называли его «Чина Краснов» («дядя Краснов»), Разрабатывая свои строительные концепции, он и в новой обстановке чувствовал себя «независимо, словно в одной из русских царских губерний» и вел спокойную жизнь высокооплачиваемого государственного служащего.

В Белграде он поменял много квартир. С супругой Анной они жили на ул. Боснийской, 27; известно, что в 1931 г. он переехал в дом № 13-а на ул. Короля Фердинанда (дом не сохранился).

Часовня-мавзолей Негоша на Ловчене (Черногория). The Chapel-mausoieum of Nieqosh on Lovchen (Montenegry)

В Министерстве строительства, здание которого находилось на углу улиц Князя Милоша и Масариковой, Краснов больше всего времени уделял решению повседневных задач, выдвигаемых перед ним заказчиками. Застройка для центрального аппарата государственной власти, требовавшего представительных монументальных зданий, давала Краснову и другим русским зодчим возможность раскрыть свой талант успешнее по сравнению с местными архитекторами, не обладавшими искусством и знаниями в этой области строительства.

Заказы поступали почти ежедневно, преимущественно из сербских областей многонационального государства. Отдел, возглавлявшийся Красновым, составлял проекты административных зданий и памятных знаков, которые должны были устанавливаться в известных городских местностях и соответствовать окружению.

Для многих объектов академик сам выполнял предварительные наброски, эскизы, которые затем разрабатывали его молодые сотрудники. Как инспектор он постоянно просматривал и оценивал работу других проектировщиков Министерства. Его коллега Д. Леко, говорил о нем, как о «рассудительном архитекторе, который не любил новшества», однако «чрезвычайно дисциплинированном академическом проектировщике».

Первой работой Краснова в Министерстве строительства было оборудование курзала в Бани Ковилячи². Это внушительное здание проектировали Д. Маслач и В. Попович перед первой мировой войной. Курзал завершила Й. Бончич-Катеринич, которая переделала первоначальный проект. Техническая документация по его строительству, хранящаяся в Архиве Югославии, доказывает, что Бончич-Катеринич не единственный автор окончательного решения, важную роль в этом сыграли архитекторы М. Минич и Н. Краснов.

Вклад последнего в завершение проекта состоит в дополнении отдельных фрагментов этого значительного архитектурного ансамбля.

С академической точностью и утонченностью Н.П. Краснов создает композицию колонн с канделябрами из бронзы, расположив их на главной лестнице нижнего этажа курзала. Филигранная отделка деталей заметна во всем внутреннем убранстве. Металлические перила и деревянные лестницы в здании, как и светильники в некоторых залах, архитектор оформил в академическом декоративном стиле с легким тонированием отделки, которое облагораживает фасады и интерьеры постройки.

К одной из первых работ Краснова относится и надстройка этажа Ужицкой гимназии, возведенной в 1893 году. При рассмотрении архитектуры гимназии Б. Несторович пришел к выводу, что ее второй этаж «достроен намного позже». В Архиве Югославии находится Красновский проект переоформления ее фасада, созданный в декабре 1923 года.

Церковь Ружица в белградской крепости Калемегдан. The Church of Ruzhitsa in Belgrade castel of Kalemegdan

Достройка этажа задумана академически искусно, неброско, с уважением к неоренессансному стилю здания. В структуре достраиваемого этажа сохранена существующая отделка тосканско-дорических пилястров и пристенных колонн.

В том же году Краснов создает чертеж «Дома свободных каменщиков»³, хранящийся сейчас в семейном фонде Главинич в Историческом архиве Белграда. Для Краснова это была рутинная работа, не требовавшая творческого напряжения.

С конца 1923 года и до самой смерти в 1939 году зодчий интенсивно работал над проектированием, строительством новых и завершением недостроенных зданий, украшением разнообразной отделкой светских зданий, церквей и памятников, в т. ч. и древних архитектурных памятников Югославии. Кроме того, занимался живописью и дизайном мебели.

По желанию короля Александра I Карагеоргиевича в октябре 1923 года Краснов приступил к наброскам по реконструкции разрушенной австрийцами часовни Негоша⁴ на Ловчене. Эта работа была ему поручена после того, как были отвергнуты проекты двух белградских архитекторов и предложенные И. Мештровичем эскизы — в них предполагалось возвести церковь больших размеров.

Заказ на реставрацию национальной святыни южных славян — часовни-мавзолея Негоша был большой честью для русского зодчего. Петр II Петрович Негош (1813—51) — один из самых ярких исторических личностей черногорцев, крупнейший религиозный и политический деятель, с 1830 по 1851 гг. правитель Черногории, последовательно выступавший за дружбу с Россией. Выдающийся поэт, творчество которого вошло в золотой фонд мировой культуры.

При жизни Негоша и при его личном участии на одной из горных вершин Черногории — Ловчене была построена часовня в честь его предка Св. Петра Цетиньского. Умирая, Негош завещал похоронить его в этой часовне, что и было выполнено. Ловчен сразу же стала местом паломничества для всех черногорцев.

В 1916 году австрийские войска почти до основания разрушили церковь, а прах Негоша перенесли вниз в Цетиньский монастырь. На Ловчене австрийцы намеревались возвести памятный знак покорения этих земель.

Мавзолей-церковь на Опленаце. Архитектор М. Йованович. Интерьеры — Н.П. Краснов и С. Смирнов. Church-mausoleum in Орlenatsa.Architect Y. Yovanovich. Interiors by N.P. Krasnov and S. Smirnov

После окончания первой мировой войны король Александр I принял решение возродить народную святыню на Ловчене, причем выделил на это свои личные деньги.

При осмотре местности, окружающей часовню, Краснов вместе с известным исследователем сербской старины инженером Управления Двора С. Смирновым посетил и средневековые памятники Черногории. В статье, написанной в 1927 году, Смирнов вспоминает их совместную работу на территории возле Скадарского озера. По его свидетельству, Краснов в этих поездках фотографировал многие памятники и сделал большое количество акварелей, среди которых и акварельный эскиз портала церкви Св. Срджа и Вакха на Бояне, помещенный Смирновым в одной из своих статей.

В отличие от предшественников, Краснов восстановил и основательно обновил остатки часовни Негоша. Искусного зодчего вдохновляла традиционная архитектура приморских церквей в дороманском и романском стилях. Он создал невысокий храм, гармонично и ненавязчиво вписав его в серый скалистый черногорский ландшафт.

С редкими проемами, лишенный выразительной декорации округлый закрытый объем храма, дополненный алтарной апсидой, успешно представлял историческую архитектуру. В целостной композиции мавзолея Краснов последовательно воплотил основы своей строительной эстетики, проявившиеся в крымский период творчества. Простота, академическая сдержанность и трактовка формы отодвинули романтическую мечту.

Заказчик был полностью удовлетворен таким решением постройки, завершенной в 1925 году⁵.

Одновременно со строительством часовни на Ловчене, в 1924 году Краснов восстанавливал церковь Ружица на белградском Калемегдане. Старый военный храм времен патриарха Дмитрия, поврежденный во время мировой войны, стал одним из первых реставрированных объектов в комплексе белградских крепостных сооружений.

Над порталом северной стены храма есть надпись, согласно которой реставрация его осуществлена Красновым и инженером Виноградовым, мало известным русским эмигрантом. В ней же упоминается и П. Миркович, подрядчик реставрационных работ храма.

Белград. Министерство финансов. Belgrade. The Ministry of Finances

Церковь восстанавливалась в духе исторической архитектуры без особых стилистических элементов неовизантийского или сербского стилей на оставшейся части здания, стоящего ранее на маленьком плоскогорье у подножия Калемегданского склона. Узкие малочисленные оконные проемы прекрасно сочетаются с высокой башней-колокольней над притвором с характерной крутой крышей. Колокольня почти соединена со стеной Калемегданcкой крепости.

Краснов создает просторный новый интерьер и архитектурную декорацию. Перед входом и церковь помещены две бронзовые скульптуры сербских воинов, также выполненные по его эскизам. Высота скульптур с пьедесталами — 225 см.

Сохранив пространственное решение, основную форму и размер ранее стоявшего здесь храма, архитектор внес изменения в отделку проемов и фасадов восстановленного здания, из-за чего оно в общем получило иной стилевой характер. В отличие от чистых, оштукатуренных фасадных поверхностей первого здания, прикрываемых профилированными подкровельными венками, и классически оформленной колокольней на западной стороне, в новом здании — рустованная обработка неоштукатуренных каменных фасадов и новая форма оконных проемов.

Изменением вида конструкции крыши и кровельного материала четко отделена апсида алтаря от несколько удлиненного нефа храма. Апсида приобрела правильную форму, состоящую из трех частей, и слепое готическое окно в центральной части. Заменив классические прямоугольные проемы окон на сводчатые и использовав правильнопирамидальную форму крыши на колокольне, Краснов придал церкви Ружица романтический, архаичный «средневековый» облик.

Однородную архитектурную композицию, ограниченную небольшим пространством, зодчему удалось удачно включить в монолитное фортификационное сооружение Калемегданской крепости. Храм созвучен по архитектуре со зданием Военно-географического института, которое в том же году было построено Н.В. Васильевым, соотечественником Николая Петровича.

Реставрация церкви Ружица явилась первым строительным заданием, выполненным Красновым в столице Королевства СХС.

В 1924 году он проектирует две мемориальные композиции в сербско-византийском стиле, которые остались неосуществленными. Неизвестно, где предполагалось воздвигнуть первый, самый представительный мемориал. По мнению Ж. Шкаламеры, он был спроектирован «в неовизантийском стиле как закругленное здание с фасадом из чередующихся слоев красного и белого камня».

Пластичность выражения, четкость симметричной композиции говорят о том, что Краснов, создавая проекты построек в сербско-византийском стиле, придерживался начал академического классицизма. В них полностью воплощены характерные для античных, ренессансных и вообще классических стилей мощность форм и ясность выражений. Живописные и экспрессивные «средневековые» компоненты подчинены академической сдержанности.

Белград. Государственный архив. Belgrade. The State Archives

Часовня Негоша, также округло спроектированный мавзолей, и неосуществленная мемориальная композиция приходятся на ранний, романско-византийский период творчества Краснова в Югославии. Синтез романских и византийских строительных форм в то время рассматривался как желаемый метод выражения национальных тенденций в сербской архитектуре.

Склонность к монументальным эффектам зодчий продемонстрировал и в малых архитектурных композициях. Например, у подножия мемориала, вдоль лестницы он предполагал поместить скульптуры лежащих львов, приготовившихся к защите. Одно из характерных русских влияний на архитектуру Югославии — стремление к скульптурным декоративным мотивам, среди которых и фигуры львов в различных позах. До прихода русских эмигрантов в сербской эклектичной архитектуре такие скульптуры — явление весьма редкое.

Второй памятник, проектировавшийся Красновым в 1924 году, предполагалось воздвигнуть в Ражаньи. Согласно наброскам, хранящимся в Архиве Югославии, он представлял собой обелиск на кубическом пьедестале с геральдическим декоративным щитом наверху. Стелла памятника на одном эскизе украшена многочисленными маленькими колоннами, на другом — простая открытая блочная структура. Надписи патриотического содержания находились в прямоугольных рамках на колонне памятника.

Одновременно с упомянутыми работами Николай Петрович занимался и приведением в порядок наследственного недвижимого имущества династии Карагеоргиевичей — церкви Св. Георгия на Опленаце⁶ (1924—32 гг.) и Старого Двора⁷ на Дедине⁸ (1929—33 гг.). Для мавзолея-церкви Карагеоргиевичей он сделал чертежи дверей, лампад, люстр, колец для установки флагов и фонарей в церкви и крипте⁹, а также чертежи мраморных частей интерьеров.

Несмотря на заимствование стилистических форм и традиционную академическую манеру, опленацкий декор Краснова несомненно имеет и личный его почерк. Все эскизы и чертежи по опленацкому мавзолею заверены подписью короля Александра I.

Общий декор сочетался с планом мозаичной отделки. В 1926 году архитектор выполнил эскизы по завершению верхнего настенного панно, а также чертежи мраморного пола. Обозреватель газеты «Политика» по этому поводу писал, что его рисунок задуман в подражание пола храма Св. Луки в Фокиди¹⁰. В этом же году завершилась работа по составлению чертежей иконостаса, который был создан несколько позже.

В 1927 году Краснов сделал новые чертежи мраморного пола, дополненные в 1931, когда понадобилось поднять уровень последнего в южной части храма в связи с установкой другого престола.

Белград. Министерство лесного и горнорудного хозяйства. Belgrade. The Ministry of Forestry and Mining

Для опленацкой крипты архитектор в 1930 году спроектировал четыре колонны, а в 1932 — иконостас.

Все графические работы были выполнены в сербско-византийском стиле, причем выполнены превосходно, что характерно для академической манеры оформления. Ясность и точность отделки королевского мавзолея подчеркивали впечатление торжественности подземного помещения храма.

Художественные работы в церковном интерьере проводились под наблюдением С. Смирнова, назначенного официальным руководителем.

Рассматривая убранство церкви на Опленаце, архитектор М. Йованович пришел к выводу, что «Николай Краснов был идейным творцом и проектировщиком многочисленных больших и малых предметов интерьера — от маленьких лампадок до арабесок пола в верхней церкви и в крипте».

Неосуществленным остался проект фасада Чичанской гимназии, выполненный Красновым в 1924 году. Архитектор полностью принимает планировку пространства, предложенную автором проекта здания Д. Маслачем, сам же настаивает на более декоративной отделке фасада, основанной на живописном эффекте «национальных» элементов — арок, ниш, эркеров, пилястр, колонн и порталов, что впоследствии он удачно применит в одной представительной белградской постройке на улице Князь-Михайловой. Красновский вариант представлял собой интересное сочетание фольклорных компонентов со «средневековой церковью» в сербской архитектуре периода между двумя мировыми войнами.

Судя по количеству начатых и осуществленных работ эти три года — с 1924 по 1926 — были для Краснова решающими для утверждения его в новой среде. Успех, достигнутый при реставрации мавзолея Негоша и церкви Ружица, искусный зодчий подтверждает и более сложными работами: проектирует и строит три правительственных столичных здания — Министерство финансов, Государственный Архив и Министерство лесного, горнорудного, сельского и водного хозяйства. Именно в их архитектуре непосредственно проявился академический монументализм русского классического типа, тяготевшего к централизму и унитарности.

Последнее было принципиально важным в исторический период, переживаемый в то время многонациональным Королевством СХС. С середины 20-х годов национальный вопрос там становится самым острым. Отзвуки политических дискуссий попадали и на страницы публикаций по архитектуре и нашли отражение в светском строительстве, в котором наметились две соперничавшие тенденции. Одна была направлена на совершенствование концепции сербско-византийского стиля, другая утверждалась в кругах, более близких к идеям унитаризма, с тяготением к наднациональному академизму, на который мог бы опираться наднациональный авторитет государства.

Эти противоречия ярко проявились при рассмотрении проектов двух столичных зданий — Министерства финансов и Министерства лесного, горнорудного, сельского и водного хозяйства. Подверженные изменчивым политическим влияниям, заказчики на двух конкурсах проектов колебались в выборе — то были за национальный, то за академический стили, но, в конце концов, поверили «нейтральному» русскому академику Н.П. Краснову.

Белград. Театр «Манеж». Belgrade. The theatre «Manege»

Первый же конкурс на проект Министерства финансов состоялся еще в 1908 году (тогда здание предназначалось для Правления монополий). Разразившаяся война помешала воплощению в жизнь победившему проекту Н.В. Васильева и С.С. Кричинского. Поэтому после войны был объявлен новый конкурс, результаты которого опубликовали в августе 1924 года. Первую премию никому не присудили, а вторую получило бюро «Архитектор» Д. Брашована и М. Секулича. Работа Н.П. Краснова была выкуплена и представлена на выставке конкурсных проектов в Белградском университете.

Награжденный проект Брашована носил академический характер. Заказчики остались им недовольны и в 1925 году объявили дополнительный конкурс, на котором вновь побеждает работа этого же автора. На сей раз он выполнил ее в «национальном» стиле, объединив популярные средневековые архитектурные мотивы романского и византийского зодчества (купола, например, были стилизованы под центральный купол Св. Софии в Константинополе) и гармонично сочетая их с академическими принципами компоновки и декорирования монументальных административных зданий.

Однако заказчики и на этот раз не согласились с решением конкурсной комиссии и поручили Краснову проектирование и строительство представительного государственного здания. Энергичный архитектор выполнил все чертежи менее чем за два месяца.

Основание этой монументальной постройки решено в форме квадратного блока, который разделен внутренним двором, закруглен на перекрестке улиц Князя Милоша и Неманье и увенчан угловой башней.

При оформлении фасадов Минист?рства финансов полностью раскрылся особый Красновский метод стилевой отделки, характеризовавший его уже в «императорский» период деятельности. Симметрично спланированное здание отличают четкость и монолитность. Грубая рустовка преобладает на поверхности фасада, уменьшая эффект проемов, которые на каждом этаже оформлены по-разному. Наверху купола установлена бронзовая скульптура, олицетворяющая Югославию, работы Д. Йовановича. Он же создал статуи Плодородия с рогом изобилия, Ремесла, Промышленности и Торговли в виде Меркурия.

«Югославия» изображена в виде девушки с венком на голове, держащей в правой руке высоко поднятую корону, а в левой — щит, на котором неглубоким рельефом изображен сербский герб, крест с огнивом.

Строительство Министерства финансов завершилось в 1928 году. Вскоре решили достроить еще один этаж и переделать четвертый. Эта работа вновь была поручена Краснову. В 1938 году, незадолго до смерти, он осуществил этот последний свой крупный проект, который вошел в историю архитектуры Белграда как «виртуозная надстройка».

Увеличение высоты здания привело в соответствие объемы Министерства финансов и расположенного на противоположном углу Министерства лесного, горнорудного, сельского и водного хозяйства.

Старый королевский дворец на Дедине. Общий вид. Архитекторы Ж. Николин и В. Лукомский. Интерьеры — Н. Краснов. Слева — дворцовая церковь св. Андрея Первозванного. Фото М. Джуришича. The general view of the old Royal Palace in Dedinje. To the left — the Palace Church. Architects Zh. Nikolych and V. Lukomsky. Interiors by N. Krasnov. (Modern photo by M. Jurishich)

Достройка не была столь простым делом, поскольку уже существовал верхний ряд отделки здания; поэтому архитектору пришлось произвести существенные изменения в общий облик административного учреждения в центре города. Дополненный этаж Краснов использовал для декоративной компоновки геральдических мотивов Королевства Югославии и монограмм Министерства финансов.

Во время бомбардировок Белграда в 1941 году здание было сильно повреждено. После войны его реставрировали и сохранили на фасадах старую символику¹¹.

Кроме положительной оценки этой работы Краснова, данной Ж. Шкаламера, есть и критические замечания, высказанные некоторыми югославскими искусствоведами. Так, Б. Нестерович в 1973 году указывал на то, что «архитектура Министерства финансов, хотя и имеет хорошие пропорции форм и привлекательна, но в деталях производит впечатление некоторой нагроможденности и тяжеловесности, особенно это заметно в мощных колоннах». Такое же мнение высказала и С. Тошева, указывая, что вся композиция здания, производящая эффект монументальности и роскоши, все-таки перенасыщена деталями, которые сами по себе успешно обработаны, но часто не гармонируют в целом.

Первый проект Государственного Архива Краснов выполнил за апрель и май 1925 года. Тогда же появились и акварельные наброски будущего здания с тщательно вырисованными деталями. В 1926—28 гг. архитектор разрабатывал технический проект, основная же работа над ним проводилась в 1927 году.

Строительство Архива завершилось в 1928 году. Двухэтажное здание с подвальным помещением в плане изображает букву «Т», поперечная линия которой — главный корпус, расположенный в направлении улицы Карнеджиевой.

Классическая композиция постройки определила строгую архитектурную отделку соответственно назначению корпусов. Представительность и значение здания отражены в монументальной артикуляции главного входа в центральном ризалите с четырьмя колоннами, как и в Министерстве финансов. Колонны поддерживают фриз и аттику с надписью названия учреждения и фигурами двух греческих философов в тогах. С двух сторон главного входа — фигуры львов со щитами, на которых рельефно изображен герб Королевства СХС, а над самим входом широко распростер крылья двуглавый орел с короной, также несущий на груди государственный герб.

Вообще геральдическая символика занимает важное место в украшении главного корпуса Архива. На боковых фасадах на уровне первого этажа повторяется декоративный мотив двуглавого орла с короной, но на его груди вместо государственного герба находится щит с монограммой Архива «ДА»¹².

Королевский дворец на Дедине. Чертежи интерьеров. The Royal Palace in Dedinje. Interior cartoons

По сравнению со зданием Министерства финансов Архив отличается более строгой и взвешенной классической морфологией. По статичности симметричной геральдической отделки фасадов, лишенных выразительных необарочных мотивов, архитектура здания тяготеет к каноническому академическому классицизму. Если на здании Министерства финансов пересечение горизонтали и вертикали смягчается на закругленном углу, то здесь полностью преобладает принцип классического равновесия горизонтально разделенных объемов.

Все подчинено впечатлению монолитности и устойчивости государственного учреждения. С точки зрения композиции Архив явно предварял решение здания Банского¹³ дворца в Цетиньи, которое Краснов потом строил в 1930—32 гг.

Самым монументальным и крупным по объему зданием, построенным Красновым в югославский период своей творческой деятельности, несомненно является Министерство лесного, горнорудного, сельского и водного хозяйства¹⁴. Оно было воздвигнуто на участке между улицами Неманье, Князя Милоша и Бирчаниновой. Один из его фасадов находится напротив Министерства финансов. Даже поверхностный взгляд на эти два здания отметит, что перед вами произведения одного и того же автора, настолько полно они гармонируют друг с другом.

До строительства Министерства путей сообщения в Белграде (арх. С. Йованович, 1932) и Бановины в Новом Саде (арх. Д. Брашован, 1937—40), здание Министерства лесного, горнорудного, сельского и водного хозяйства по площади и объему было самым крупным в сербской междувоенной архитектуре.

Строительство на этом месте Министерства началось в 1926 году по проекту Н. Нестеровича и Д. Брашована, выполненному в сербско-византийском стиле. Однако на этапе закладки «фундамента работы были остановлены, и новый проект заказали Н. Краснову. В качестве «единого проектировщика и ответственного строителя» он почти полностью переработал проект своих предшественников, оставив только их пространственное и конструктивное решение.

Отделка фасадов и интерьеров выполнялась архитектором в строгом неоклассическом стиле, с подчеркиванием эффекта ярких помещений — холлов, вестибюлей, залов приема гостей, министерских кабинетов и т. д. Работу Краснова по строительству и оборудованию этого монументального здания современники оценили как «Мастерскую».

Из сохранившихся документов узнаем, что решение изменить архитектурный стиль, предложенный предшественниками Краснова, было вызвано политической ситуацией в стране, связанной с напряженными межнациональными взаимоотношениями, прежде всего с хорватской оппозицией. Как и в описанной выше истории проекта в «сербском стиле» Министерства финансов, заказчики здесь вновь продемонстрировали убеждение в необходимости преобладания наднационального академизма в официальной светской архитектуре над стилем, делающим акцент на однонациональный компонент.

Здание Министерства построено в форме прямоугольного закрытого блока, внутри разделенного на три двора. Фасад на улице Князя Милоша заканчивается скругленными углами с необарочными куполами, украшенными скульптурами. Руководствуясь желанием заказчика продемонстрировать мощь недавно созданного государства, архитектор строго следует принципам академизма — и в размерах, и в материале, имитирующем камень, и в оформлении фасадов, не имевших себе равных по многочисленности статуй и барельефов.

Белград. Торгово-жилой дом «Юголиние» на пл. Теразии, 14. Belgrade. The Trade-and-dwelling house «Jugolinija», Terazia sq., 14

Эскизы бронзовых фигур и программу их изготовления Николай Петрович создавал совместно со скульптором Министерства строительства Д. Йовановичем. В работе принимали также участие скульпторы П. Палавичини и Д. Арамбашич. Мужские и женские фигуры символизируют деятельность учреждений, находившихся в этом здании: лесное хозяйство, животноводство, сельское хозяйство, виноградарство, рыбоводство и пр. Для декоративно стилизованного государственного герба Краснов выбрал относительно незаметное место — на ризолитах между окнами третьего этажа.

Интерьеры здания богато украшены гипсовой лепкой и декоративными изделиями из мрамора.

Квалифицируя Министерство лесного и горнорудного хозяйства как один из самых монументальных белградских объектов архитектоники первой половины XX века, Ж. Шкаламера этот успех Краснова объяснял способностью последнего создавать эффектную градостроительную сценографию: «Краснов опять взялся за проверенные элементы орнаментики классического репертуара, которая, по крайней мере в Белграде и сербской архитектуре, не была распространена настолько, чтобы насыщенность ею оспаривала ее оправданность и указывала на ее превышение».

В 1926 году Краснов разработал оставшийся неосуществленным проект монументального склепа на Салоникском кладбище Зейтинлик с характерными признаками эклектики, неовизантийского и неоренессансного стилей, а в 1927 сделал проект памятного комплекса со склепом в Требуличах. Как и на предыдущем нереализованном проекте памятника в Мрчайвцах, сохранившемся в планотеке Музея архитектуры и в Музее науки и техники Сербской академии наук, архитектор и здесь применил простую традиционную изобразительную схему памятника-комплекса малых размеров (высота его 5,85 м). На широком ступенчатом основании установлена стела, украшенная религиозными и государственными символами. Фронтон памятника завершается вмонтированным в его поверхность крестом¹⁵, у основания которого находится рельефное изображение двуглавого орла, а по сторонам от креста — надпись, посвященная 1100 похороненным борцам.

Памятник в Требуличах не задумывался как монументальный или представительный мемориальный объект. Это гармоничная, скромная постройка, в которой все целостно связано путем симметрично расположенных элементов.

В то же время, когда в Белграде строились самые крупные его здания, зодчий в 1927 году создал проект театра «Манеж», адаптировав поврежденные пожаром бывшие кавалерийские казармы под театр. «Манеж» находился на улице Короля Милана, ныне ул. Сербских монархов, 50. Эта адаптация — пример успешного превращения одного архитектурного содержания в совершенно другое. Фасад «Манежа» был закончен в 1928—29 гг.»¹⁶. По замечанию Ж. Шкаламеры, вместо монументальности министерств Краснов придал этому проекту легкость и изящество. Как и в большинстве его работ, архитектурная пластика и скульптурный декор смягчают композиционную строгость строения. Благородная рафинированность и выразительность этого двухэтажного театра удачно вписались в столичное окружение.

Вместе с инспектором Министерства строительства Д. Маслачем в 1928 году Краснов проектирует замок для Алексея Савича, бывшего министра здравоохранения, на Хисаре, возле Прокупля. Замок задуман как двухэтажная комфортабельная вилла в духе романтического историзма с основанием в форме буквы «Г». На первом этаже находились представительные залы, буфет, второй этаж предполагался для комнат отдыха. В романтической стилизации исторических мотивов авторы придерживались западноевропейских средневековых строительных традиций.

Работа над виллой Савича показывает, что Краснов и в «золотой» период своей академической архитектуры не переставал проектировать по частным заказам романтические постройки, которые он создавал в свое время в Крыму.

Здание парламента (Народная скупщина). Архитекторы Й. и П. Илкичи. Интерьеры — Н.П. Краснов. The building of the Parliament (People's skupshchina). Architects Y. and P. Ilkich. Interiors by N. P Krasnov

В следующем, 1929 году, архитектор завершил строительство в Белграде здания Государственного Совета на углу улиц Гепратовой и Князя Милоша. Проект был разработан еще в 1923—24 гг. Живановичем. По предложению Краснова были пристроены еще два крыла, выдержанных в концепции неоренессанса, благодаря чему образовалось четырехугольное здание с внутренним двором¹⁷.

На улице Князя Михаила, 9, в 1929 году Краснов построил весьма представительный пятиэтажный торгово-жилой дом. Договор на проектирование подписало предприятие «Матие Блеха», т. к. Николай Петрович как служащий государственного учреждения не мог выступать в роли самостоятельного проектанта. Однако из историографических источников известно, что именно он был автором архитектурного решения этого здания.

Основание дома почти квадратное. Доминирующее значение получил проход по центру первого этажа, на котором находились залы магазинов. Такое симметричное решение было популярным в белградской архитектуре торгово-жилых домов третьего десятилетия.

Занимаясь в 1929 году одновременно несколькими заказами, Краснов больше всего внимания уделял устройству интерьера дворца на Дедине. В отличие от Опленацкого мавзолея, интерьеры королевской виллы выполнялись не в таком строгом характере. Внутреннюю декорацию архитектор стремился привести в гармонию со стилем дворца и придворной церкви, которые были спроектированы Ж. Николичем и В. Лукомским по мотивам сербского зодчества.

Чертежи для всех камнерезных работ по изготовлению зооморфных и растительных рельефов выполнил сам Н.П. Краснов, а подрядчиком оформления интерьеров выступила в 1930 году белградская фирма «Лукачек».

С 1929 по 1933 гг. он также составил большое количество эскизов и чертежей наружных и внутренних дверей, мраморных и деревянных дверных косяков, оконных наличников, декоративных решеток из кованого железа, шкафов, занавесей, осветительных приборов, люстр и фонарей для разных помещений дворца.

Салон и кинозал на первом этаже Краснов оформил в стиле дворцов Московского Кремля, а некоторые предметы мебели и фонтаны напоминают о красоте Бахчисарайского дворца.

Цетиньи. Банский дворец. Banovian's palace in Cetinje

В алтаре придворной церкви он сделал престол, а также всю церковную пластичную декорацию, канделябры и занавес на царские врата. Вместе со Смирновым были составлены рекомендации по ее росписи.

Из сохранившихся документов известно, что архитектор разрабатывал проект в комплексе, состоящем из дворца, павильонов, церкви, бассейнов и озера, согласно рекомендациям директора Версальского парка Э. Андреа. Он также сделал проект некоторых парковых террас.

На архитектуру обособленного интимного сада, который был задуман как атриум, и крытой галереи, соединяющей дворец с церковью, несомненно сказалось влияние Краснова: по своей морфологии и трактовке пространства они явно повторяют Ливадийский дворец.

Вклад русского зодчего в устройство королевского дворца более всего заметен в живописных помещениях подвальной части, в обеденных залах, комнате игры в карты и кинозале. Они были украшены пестрыми орнаментами, соответствующими их назначению фигурными композициями и оборудованы приятным разноцветным освещением.

Пространство подвальной части как бы предназначалось для воспоминаний короля о России и Крыме: возможно, именно Александр подал Краснову идею оформить здесь помещения в восточном стиле, заимствовав многие детали художественного украшения Бахчисарайского дворца.

Подвальная часть отличается от изысканных комнат на этажах, которые заполнены стилизованной мебелью, тщательно отобранными картинами и скульптурами. По характеру последних видно, в какой мере Николай Петрович сумел проникнуться вкусами короля Александра и понять его художественные наклонности.

Формальная схожесть ряда комнат и залов Дединского дворца с салонами, комнатами, столовыми, коридорами Московского Кремля, создаваемого с XVI по XX век, просматривается и в решении пластичной и живописной декорации стен, и в очертании отдельных элементов — арок, сводов, парапетных полей, консолей и т. п. Декор подвала родового королевского имения является примером прямого цитирования традиций русского зодчества в югославской архитектуре в междувоенный период. От московских образцов белградское подобие отличается единственно своей интимностью и менее праздничной атмосферой. Построенные в надземных этажах комнаты Кремля были более функциональны, полны дневного света, который подчеркивал их просторность, высоту и обзорность.

Красновские акварельные рисунки мебели для кинозала датируются 1929 годом. На отдельном чертеже представлена типовая мебель — 48 стульев, 12 табуретов и два стола, на другом — мебель для королевской ложи. Образцы этой мебели не сохранились. По чертежам же можно судить о склонности архитектора к мебели стиля барокко и отдельному виду псевдобарокко, модному в Европе в конце XIX — начале XX вв. Это было время становления Краснова как выдающегося мастера.

Белград. Аграрный банк. Конкурсный проект Н.П. Краснова и Д.М. Леко. Belgrade. The project of the Agrarian Bank made by N.P. Krasnov and D.M. Leko for a contest

В Архиве Югославии сохранился проект Н.П. Краснова по реконструкции пространства вокруг памятника-часовни Войводе Путника на белградском Новом кладбище. Этот неосуществленный проект (1929) относился к малым работам архитектора, но к ним, как и к монументальным объектам, он относился с полной ответственностью. Очевидно, он намеревался расширить надгробную плиту и придать ей представительный облик. Краснов сохранил ранее существовавшую крестообразную форму подходных дорожек, но значительно расширил центральную площадку возле часовни, закруглив камень на надгробии. Оно приобрело гармоничную овальную форму, освободив место для более свободного подхода к мавзолею Васича.

В 1930 году, будучи преимущественно занятым приведением в порядок здания народного Собрания в Белграде, Краснов построил два представительных здания — на Теразии, 14¹⁸ и на ул. Князя Милоша, 14.

Торгово-жилой дом на Теразии «Юголиние» спроектирован в чистом эклектизме с симметричной композицией, обогащенной классической декорацией. Это многофункциональное здание с подвалом и первым этажом, занятым торговым рядами. Фасад расчленен вертикальными элементами без дополнительных арочных завершений, полуколонны вдоль окон третьего и четвертого этажей завершаются венками и пятью статуями. Ритм различно оформленных проемов обогатил это стилистически изысканное строение.

Фасад многоэтажного дома на ул. Князя Милоша в некоторой степени повторяет принципы композиции, уже использованные архитектором в торгово-жилом здании на ул. Князя Михаила. Пилястры здесь заменены полуколоннами, а основным украшением фасада можно считать аттик над карнизом, разделенный на три части, с боковыми окнами, форма которых заимствована из русского ампира.

В таком же духе, но богаче оформлен фасад дома Д. Радойловича, построенного в 1929—30 гг. на улице Браче Юговича, 2а.

Для здания Народной скупщины (парламента) в Белграде Краснов сделал многочисленные эскизы и чертежи дверей, люстр, светильников, мебели, отдельных предметов украшения интерьеров, — в основном в строгом ренессансно-барочном стиле. Весь этот большой объем работ, включая и выполнение ряда деталей для фасадов, был закончен в начале 1936 года, когда Народная скупщина переселилась в новое здание. Единственный геральдический символ на фасаде — герб Королевства Югославия на фронтоне главного портала. Выполненный из обработанного камня рельеф двуглавого орла с короной над ним и щитом на груди находился в вытянутой рамке декоративных картушей.

Среди югославских градостроительных произведений Краснова Банский дворец в Цетиньи представляет исключительную ценность. Проектировалось здание в 1930 году, построено двумя годами позже. В разработке проекта автору помогала архитектор Р. Йевчич. Массивный прямоугольный вытянутый блок, в который включены три маленьких двора, типичные для академической компоновки, по своей монументальности в два раза превосходит представительные здания, построенные в центре Цетиньи. Здание дворца морфологически гетерогенной архитектуры, характерной для градостроения Югославии начала сороковых годов.

Белград. Мост короля Александра I (Земунский мост). Общий вид. Фото М. Миловановича. Belgrade. Zemun Bridge named after King Alexander I. The general view. (Photo by M. Milovanovich)

На его фасадах неожиданно видим детали разных стилей, слитых в сильное, строгое и взвешенное целое. В необычной архитектуре здания есть романтические исторические отзвуки — в форме овальных арок, архивольтах, в обработке каменных мощных пилястров, академическом монументализме, выраженном в разделении поверхности фасада по горизонтали на три части, распределении неоренессансных проемов. И в то же время для него характерны модернистская простота и полное отсутствие орнамента. Поэтому в историографии справедливо отмечено, что упрощенность архитектурной структуры дворца увеличивает его выразительность и монументальность. Использовав мотивы исторических стилей зодчества средиземноморской культурной области, Краснов прекрасно вписал это здание в городскую среду, причем намного успешнее, чем другие архитекторы, которые в центре Цетинье воздвигали представительные постройки в стиле неоренессанс и необарокко.

В схожей модернизированной академической манере Краснов совместно с арх. Д.М. Леко в 1931 году разработал конкурсный проект здания Аграрного банка в Белграде. Об этом проекте много писали в прессе. По мнению обозревателя газеты «Политика» работа Краснова и Леко была лучшей среди 26 проектов, представленных на конкурс. Между тем первая и вторая премии были присуждены загребским авторам Шену и Грибару, а третью получили П. и Б. Кристич. Осталось неясным, каким образом вскоре после объявления результатов конкурса строительство было поручено братьям Кристич вместо авторов, получивших первую премию.

Символично, что неожиданный разгром до этого неприкосновенного Николая Краснова и академика Леко объясняли их отступлением от академизма перед наступающим модернизмом.

На конкурсном проекте Краснова и Леко угловой фронт банка разделен шестью массивными прислоненными колоннами, которые проходят вдоль трех этажей. Оконные проемы на фасаде постепенно уменьшаются от первого этажа до мансарды, как бы подчеркивая праздничный характер рустованного первого этажа и монументального входа.

Кроме арочных ниш портала на закругленном углу здания и мелкой, невыделяющейся декорации между окнами второго и третьего этажей, на фасаде нет насыщенности второстепенной пластикой.

В 1931 году Краснов создает фундаментальный проект реконструкции здания Министерства строительства, который не был осуществлен. В следующем году сделал чертежи иконостаса новой церкви на воинском кладбище в Скопле, построенной по проекту русского зодчего Хоменко. Иконостас выполнен из оникса в сербско-византийском стиле.

В середине 30-х годов XX века Белград получил долгожданную магистраль — мост Короля Александра I (Земунский мост), который связал столицу с Земуном и поселком, расположенным на левом берегу Савы.

Богатая архитектоника отделки субструктуры моста, автором которой был Краснов, и скульптурной декорации, дополнявшей ее, стала символом перемен в культуре Королевства Югославия.

Пилон № 4 Земунского моста. River side pylon № 4 of Zemun Bridge

В строительство моста, представлявшего собой объект значительной практической пользы, были вложены огромные материальные средства.

Согласно желанию заказчика, Министерству строительства необходимо было синтезировать в этом сооружении достижения современного инженерного искусства и романтично-исторической архитектуры.

Это была очень сложная задача: безорнаментальная металлическая конструкция цепного моста устанавливалась на береговые опоры, выполненные в романско-византийском стиле. Проектирование пилонов¹⁹ по просьбе французской фирмы «Батиньоль», участвовавшей в сооружении моста, министр строительства Савкович поручил Краснову как опытному зодчему. Николай Петрович немедленно приступил к разработке различных вариантов их оформления.

По общему проекту предполагалось, кроме того, на этих опорах с двух сторон реки поставить конные статуи сербско-хорватско-боснийских монархов (царь Душан, короли Твртко, Томислав и Петар) работы скульптора И. Мештровича. Чтобы они сочетались с конструкцией самого моста, их высота вместе с пилонами должна была составлять 40 метров. Из-за узких пилястров Мештрович решил установить скульптуры на колоннах по направлению оси моста.

Для того времени комбинация столь противоположных строительных концепций была нетипична и вызвала серьезную критику.

При бомбардировке Белграда во время Второй мировой войны Земунский мост был почти полностью уничтожен, кроме красновских пилонов на Караджорджевой улице и на левом берегу Савы. Остатки цепного моста в апреле 1941 года заминировали, чтобы замедлить вступление оккупантов в столицу Югославии. После войны, в 1955 году на его месте возведен новый современный мост. От старого остались и сохранили свою функцию до наших дней опоры № 2, 4 и 5. Пилон № 4 и сейчас служит трамвайной остановкой, а № 2 и 5 кроме несущей функции выполняют роль лестниц для пешеходов.

Массивный объем с прямоугольной основой опоры № 4 декоративно оформлен в романско-византийском стиле с характерными арочными нишами у подножья и пластичными украшениями на широкой верхней поверхности фасада. Береговая опора № 5, соединенная с Савским склоном, без арочных ниш, но также имеет элементы неглубокой романско-византийской декорации.

Пилон № 4. Фрагмент архитектурного оформления. River side pylon № 4. A fragment of decoration

Сравнение современного вида опоры № 4 с тем, что изображено на сохранившемся проекте, показывает, что она была возведена почти полностью согласно первоначальному замыслу автора. В созвучии с несущей функцией монолитной базы моста Краснов проектировал тяжелую закрытую архитектурную структуру, до некоторой степени облегченную разделением по горизонтали нишами, венками, розетками, скульптурами, консолями, моделированными в форме лежащих львов, пальмет и орлов. Соответственно с проектом, на узких боковых фасадах, на пьедесталах рядом с оградой моста устанавливались статуи львов. Б. Попович, один из критиков архитектурной отделки пилонов, считал, что эти львы — подобие скульптуры льва в Дечанской церкви.

Между тем фигуры львов, часть мотива в иконографии русских эмигрантов, не были созданы вероятно потому, что могли нарушить монументальный эффект планируемых Мештровичем всадников.

И з числа выполненных в 1930-х частей декорации пилона сегодня в нем не достает рельефов гербов Королевства Югославии. Ими были украшены опоры с обеих сторон реки, зато сохранились гербы Белграда.

В поисках наиболее эффектного декоративного решения разрабатывались и варианты проекта, в которых значительное место занимали геральдические символы, гербы Королевства Югославии, Белграда, Земуна и монограммы короля Александра.

Боковая сторона красновского пилона № 4 оформлена богаче, нежели менее видимый и темный продолговатый фасад. Здесь все детали подчинены строгой академической концепции форм. Насколько обеднены фасады после снятия пластичной декорации, показывает их сегодняшний вид. Но все-таки существенные элементы авторского почерка сохранились до наших дней.

Архитектурный облик опор, построенных Красновым в 1932—33 гг., уже в 1934-м вызвал неблагоприятные отклики в среде специалистов и даже требования по-новому решить весь мост. Правда, эта критика в большей мере относилась к концепции «антиархитектурных и антискульптурных» громоздких конных композиций Мештровича, чем к Краснову. Скульптуры монархов рассматривались в эстетическом, техническом и урбанистическом аспектах как неудачные, нефункциональные и чрезмерно дорогие. В резких критических статьях, появившихся на страницах ежедневных и периодических изданий, кроме Мештровича и французско-немецких инженеров, упоминался и Н. Краснов.

Памятник во Власотинце. The monument in the centre of Vlasotince

Во-первых, местным строителям не нравилось, что разработка проекта для сооружения объекта национального значения была поручена иностранным специалистам. С другой стороны, указывалось на определенные недостатки архитектуры его пилонов.

Требования местных специалистов не нашли понимания в соответствующих учреждениях, строительство моста постепенно завершалось. В 1934 году, без ревизии первичного плана, он был торжественно введен в эксплуатацию. В августе того же года было принято решение в течение 8 лет поставить все скульптуры Мештровича на пилоны с двух сторон реки. Очевидно, основную роль во всем этом сыграл король Александр I, но его гибель в Марселе в октябре 1934 года, затем вспыхнувшая мировая война помешали осуществлению намечаемых планов.

В связи с трагической смертью короля Краснов в феврале 1935 года разработал дополнительный проект декоративной отделки конструкции цепного моста. Предполагалось, что стальные несущие будут обиты позолоченной бронзой, над ними укреплены королевские короны, а на горизонтальных перекладинах помещены последние слова короля — «Берегите Югославию», и между ними бронзовый государственный герб высотой около 3,5 метра. Очевидно, из-за большой стоимости этот замысел не был осуществлен.

Пилоны Земунского моста, произведение Краснова, — творческий вклад в поиск национального стиля в югославскую междувоенную архитектуру. Они являются наивысшей точкой романско-византийской традиции, яркое выражение которой редко можно найти в белградской архитектуре.

С середины 30-х годов в сербском градостроительстве все более стал укреплять свои позиции модернизм. Романтизм угасал, а академизм отступал. Красновские пилоны Земунского моста рассматривались сторонниками модернизма как анахронизм. Но эти монументальные сооружения выполнили ту историческую задачу, которую на них возлагал их создатель.

Греция. Салоники. Зейтинлик, сербское военное кладбище. Serbian Military cemetery Zejtinlik, Salonica, Greece

Разрабатывая чертежи Земунского моста, Краснов одновременно проектировал два мемориальных сооружения, из которых один проект был воплощен в жизнь. Это памятник патриотам, погибшим в освободительных войнах Сербии 1912—18 гг. Он был поставлен в 1931—32 гг. на главной площади во Власотинце²⁰, на месте, где пересекаются пешеходные тропинки и всегда много зелени и цветов.

Как и большинство памятных композиций, воздвигнутых в национальном стиле в третьем и четвертом десятилетиях, мемориал во Власотинце имеет выразительную архитектурную структуру в отличие от памятников скульптурного типа, характерных для периода до первой мировой войны.

У него квадратное основание с источниками воды на каждой стороне, высокая изящная прямоугольная колонна, сужающаяся кверху и завершающаяся скромной «шапкой», разделенной маленькими арочными нишами. Колонна памятника украшена элементами неброской декорации геральдического и символического содержания. Хотя сразу видно, что это произведение искусного мастера академического направления, сооружение имеет в себе и нечто романтически вдохновенное, спонтанное, органичное. Его нельзя поставить в один ряд с монументальными и представительными сербскими мемориалами междувоенного периода, воздвигнутыми в основном на местах известных боев; он принадлежит к числу памятников более скромных размеров, поставленных в центрах больших городов и поселков. По стройному силуэту, легкости и простоте он, бесспорно, относится к лучшим сооружениям отечественной мемориальной архитектуры.

Некогда доминантный объект в центре города, памятник сегодня не имеет уже этого значения в композиции площади. Пестрота стилей нововозведенных окружающих зданий, неправильное их расположение по отношению к центру площади, сделали живописный памятный знак примером архитектуры национального стиля, который исключен из окружающей среды.

Неосуществленный проект памятника для македонской деревни Грбавче разрабатывался Н.П. Красновым в 1933 году. Согласно чертежам, обелиск высотой 4,85 м помешался в крипте небольшого строения. Общая архитектурная композиция похожа на памятник в Требуличе, но отличается распределением декорации. Фигуры двуглавых орлов здесь установлены наверху обелиска, а в середине его вместо креста — шпага с венком. Проект склепа в Грбавче — еще одно строгое, типично академическое архитектурное решение автора.

Часовня-усыпальница в Зейтинлике. The Burial-vault Chapelin Zejtinlik

С 1933 по 1936 гг. на кладбище сербских воинов «Зейтинлик» вблизи греческого города Салоники проводились большие работы по строительству и благоустройству его территории.

Н.П. Краснов еще в 1926 году участвовал в конкурсе на проект салоникского воинского кладбища. Первую премию он не получил, однако по переработанным им проектам архитектора А. Васича и осуществлялось строительство мемориала.

Захоронения останков 1440 погибших воинов распределены на 10 участках, входящих в общий комплекс мемориала. Все могилы отмечены одинаковыми надгробными крестами из белого мрамора.

В центре кладбища на широком основании возвышается величественный склеп с 5580 урнами с останками воинов. Сохранившиеся с 1936 года чертежи интерьера склепа Зейтинлик находятся в отделении архитектуры Музея науки и техники Сербской Академии наук. Они показывают вклад Краснова в проект А. Васича. По его чертежам выполнялись детали архитектурной пластики в интерьере, декоративное оформление купола и распределение икон. Значительно повлиял Краснов и на облик мавзолея, придав «неовизантийскому» сооружению Васича строгий вид закрытой целостности и лишив его экспрессивности.

Из документов известно, что в 1934 году Краснов принимал участие в конкурсе проектов Белого дворца на Дедине для сыновей короля Александра. Победителем стал архитектор А. Дорджевич, представивший проект в стиле английского неоренессанса. Работа Краснова под девизом «Загреб» не сохранилась.

Белград. Фасад дома гимнастического общества «Сокол». Belgrade. The facade of the Gymnastic Society «Sokol» («Faicon») building

В том же году он участвовал в оформлении фасада дома «Матица» Гимнастического общества «Сокол» в Белграде, проект которого в 1929 году создал архитектор М. Корунович. По свидетельству последнего автором проекта портала здания в сербском стиле был его коллега по Министерству строительства Николай Краснов. Портал «Матицы» отлично вписался в целостность однородно и монохромно отделанных фасадных поверхностей. Похожую форму углубленного портала архитектор повторил и в склепе на о. Видо в Греции. Сегодняшняя полихромная декорация возникла во время последних реставрационных работ, проводимых службой защиты памятников культуры.

В ноябре 1935 года Н.П. Краснов стал членом совещательной комиссии Военного музея в Белграде. Комиссия занималась приобретением произведений искусства в фонды музея. Архитектор работал по созданию экспозиций, давая предложения по оформлению витрин. В этом музее сохранились его чертежи Белградских ворот в Петроварадинской крепости в эклектичном неоренессансно-барочном стиле. Эти наброски размером 250×350 мм, выполненные акварелью и тушью, датируются 1936 годом.

Проект склепа сербских воинов в Тиране Краснов завершил в 1937 году. Эскиз его находится в Архиве Югославии. В отличие от ранних памятных знаков, в которых варьировался традиционный мотив простого надгробного памятника без излишней декорации, склеп в Тиране архитектор проектировал с большим творческим размахом. Он задуман в виде однокупольной церкви на высоком широком постаменте с монументально оформленным первым этажом и величественным арочным порталом. Портал фланкирован двумя колоннами с мощными, академически стилизованными капителями, которые украшены символами государственно-патриотического содержания. Стройный восьмигранный барабан купола, покрытого двускатной крышей, доминирует над квадратным пространством, занятым церковью.

В течение 1938 года Краснов разработал проект охотничьего домика в королевском имении в Петровиче, возле Белграда. Проект не был реализован.

Памятник-склеп на греческом острове Видо. The memorial burial on the Creek island Vido

Свою семнадцатилетнюю строительную деятельность в Югославии архитектор завершил еще одним монументальным мемориалом. Речь идет о памятнике-склепе на греческом острове Видо, последнем пристанище многочисленных сербских солдат и офицеров времен первой мировой войны. Над проектом он начал работать в 1938 году, а строительство завершилось годом позже. Это было последнее произведение русского академика.

В склепе помещены останки 1232 воинов в отдельных металлических ящиках, а 1532 — в урнах, замурованных в боковых башнях.

Как и на Ловчене, автор подчеркнул здесь исключительный смысл мемориала органическим единством с рельефом острова и миром окружающей растительности. Главную часть сооружения составляет вытянутый прямоугольной формы объем с часовней в центре и выдвинутыми низкими башенками по краям рустованного фасада. Большой каменный крест наверху фронтона завершает это торжественное сооружение, отличающееся гармоничным соотношением деталей и целого. Красота струится из чистых, нейтральных поверхностей фасада, отделанных без излишней декорации, а крупные габариты как бы вросшего в основание мавзолея воплощают и трагическую символику эпического поэта исторической эпохи, и в той же мере — глубину страдания ее главных героев.

С отдельно взятыми произведениями А. Васича, А. Дерока и М. Коруновича, памятник на Видо, несомненно, принадлежит к самым зрелым воплощениям сербской междувоенной мемориальной архитектуры.

Н.П. Краснов с сербскими коллегами перед зданием югославского парламента (фотография периода 1936—39 гг.). N.P. Krasnov with his Serbian colleagues in front of the building of Yugoslav Parliament (photo of 1936—1939)

Н.П. Краснов работал также с белградскими фотографами и внес свой вклад и в этой области изобразительного искусства в развитие сербско-русских творческих связей, занимался и живописью.

Он неустанно работал до самой смерти, наступившей 8 декабря 1939 года.

Зодчий проявил себя в решении различных задач монументальной и декоративной архитектуры, но при этом не всегда добивался одинаковых творческих результатов. Мало кто из сербских архитекторов того времени так умело подчинял свой талант различным заданиям, как русский академик Николай Краснов. По строительной всесторонности и значимости воплощенных проектов в свое время он стоял в одном ряду с Д. Брашованом. Вместе с М. Борисавлевичем, С. Йовановичем и Д.М. Леко Краснов был самым значительным представителем академического историзма в сербской междувоенной архитектуре.

Примечания

1. Действовавший в то время закон о югославском гражданстве запрещал принимать иностранцев на постоянную работу в государственные учреждения. Право на гражданство приобреталось через определенное количество лет, причем каждый отдельный случай рассматривался в индивидуальном порядке. Однако многие россияне сохранение российского гражданства полагали делом чести и не меняли его, несмотря на то, что иногда терпели в связи с этим материальный и иной ущерб.

2. Курорт в Сербии.

3. «Свободные каменщики» (ист.) — название масонского общества.

4. Негоши — династия черногорских правителей (с 1852 года — княжеская, с 1910 — королевская). Название происходит от племени негушей, к которому принадлежал основатель династии Данило Петрович Негош (1697—1735). Две дочери черногорского короля Николы I Негоша (1841—1921) — Анастасия и Милица — были женами русских великих князей Николая Николаевича-младшего и Петра Николаевича. (Прим. ред.).

5. К сожалению, в 1974 году часовню работы Н.П. Краснова разобрали и на ее месте был построен современный массивный памятник-мавзолей известного хорватского скульптора И. Мештровича. Общественность и интеллигенция Югославии выступала тогда, в 70-е годы, с протестами, справедливо считая, что этим, прежде всего, нарушена последняя воля митрополита, и вместо православной церкви он похоронен теперь в «немецко-египетском мавзолее». (Прим. ред.).

6. Название возвышенности, расположенной в 85 км южнее Белграда.

7. Название королевского дворца.

8. Пригород Белграда.

9. Крипта — сводчатые подземные помещения храма, где находились почетные места погребения.

10. Фокиди — греческий город.

11. В 1999 году здание Правительства Республики Сербия (бывшее Министерство финансов) вновь жестоко пострадало во время налетов на Белград НАТОвской авиации (прим. ред.)

12. Државни архив (серб.) — Государственный архив.

13. Бан — председатель бановины, единицы административного деления в бывшей Югославии. Например, король Александр в 1929 г. разделил территорию страны на 9 бановин — как бы маленьких республик внутри единого государства.

14. Ныне — Министерство сельского хозяйства и мелиорации в Белграде.

15. Изображение креста как главной части произведения искусства становится популярным мотивом также и в живописи, и в иконографии четвертого десятилетия XX века, особенно часто оно встречается в работах Александра Дерока.

16. Экстерьер и интерьеры здания были изменены после Второй мировой войны.

17. За коренную реконструкцию и достройку здания Государственного Совета принялись уже после Второй мировой войны.

18. Теразие — центральная площадь Белграда.

19. Пилон (ит. столб). Здесь — массивный устой моста.

20. Город в Сербии.