Рассвет

Мы выходим в путь. Дорожка под ногами скорее ощущается, чем видна. Каким-то боковым, периферийным зрением угадываются знакомые по дневным переходам очертания скал. Кусты можжевельника колючего цепляются иголками за одежду и сумку, перекинутую через плечо. Изгибы и повороты вытоптанной за многие столетия контрабандистской тропы, вьющейся по крутому юго-восточному склону Аю-Дага среди обрывов и невысоких деревьев, надежно отпечатаны в памяти и с радостью узнаются.

Все существо какое-то время живет ночной жизнью горы. Встают в воображении картинки из истории: храм Девы, где служит жрицей Ифигения, спасенная Артемидой, богиней-охотницей, богиней-охранительницей матерей, изображаемой в древние времена в виде Медведицы. Тавры, приносящие в жертву Деве потерпевших кораблекрушение мореходов. Контрабандисты, разгружающие свои суда в укромных бухтах... Ночные видения колеблются и убегают прочь, гонимые свежим предутренним ветерком...

Едва брезжит. Стежка, пробитая в красновато-глинистом склоне горы, все больше светлеет, она подводит к скальному выступу и исчезает. По камням идти стало проще — ноги не скользят по сухой, растоптанной в пыль глине. Наметанный глаз улавливает очертания ступенек-уступов в скале — начинается петлистый, осторожный и долгий спуск в морскую бухту...

Светает. Окрестный пейзаж вбирает в себя краски дня. Кроны глянцевых темно-зеленых листьев земляничника эффектно зависают на фоне скальных обрывов, красиво сочетаясь с причудливо изогнутыми красноватыми стволами. Сиренево-розовые цветы ладанника отделяются от светлой зелени кустарничков и, кажется, парят в воздухе. Узорчатые ветви с темно-лиловыми шишечками пирамидального можжевельника прорисованы на близком голубом небе. Все это просыпающееся великолепие южной природы, как драгоценный камень, окаймлено пока еще темными полосками лесов, сбегающих с разных сторон к морю.

Редко трещат цикады. В унисон им постукивают, скатываясь по крутой тропинке, камешки из-под ног. Из-за утеса внезапно показалось лежащее внизу море. Солнце еще не взошло, и на востоке висит темная серо-фиолетовая пелена, подсвеченная сверху бордовым, переходящим в иззелена-оранжевый приглушенным сиянием. Косматые темно-серые клочья тумана, лижущие своими языками море, убегают на запад, прячась за прибрежными скалами от восходящего солнца.

На спуске местами в воздухе разлит запах мелиссы — ее куртинки виднеются и там и сям по склону. Внизу, уже у самого моря, покачивает соцветиями высокий фенхель — его душистые веточки приятно разминаются в руке, наполняя все легким ароматом.

Море, теплое, ласкающее, приняло нас в свои объятия. Перед глазами забегали, заиграли блики на мелкой ряби, идущие по приливной волне: сиреневые и желтые, фиолетовые и оранжевые, они быстро сменяют друг друга, создавая волшебное полотно. Гора открылась почти вся — от Монастырского мыса до пляжа Раевских, с гротами, ущельями, каменными осыпями... Отвесные скальные бастионы грозно зависли над холмом в бухте Панаир. Слегка щемит сердце — всегда как-то жаль монастырек, располагавшийся почти у подножия скал и разрушенный обвалом давно, скорее всего в XIV веке. Справа за Аю-Дагом разворачивается панорама уже подсвеченных солнцем вершин, сами горы подернуты вуалью синевато-молочной дымки и как будто еще спят. В Партените отшумела увеселительная музыка, и теперь звучит вокруг, в горах, на море и в небе, только Божественная мелодия рассвета.

Между тем изменения в небесах заставляют обернуться к востоку — над морем встает солнце. Пелена над морем, туман исчезли бесследно — огненный шар поднимается в чистом голубом небе прямо на уровне глаз, зажигая в душе радость начинающегося дня.

После купания можно обсушиться на берегу, поговорить с народом, который всегда с началом лета стоит лагерем в этой бухте. Учителя, врачи, художники и поэты съезжаются отовсюду к морю хоть чуть-чуть пожить на лоне природы. Что ж, их можно понять...

Если повезет, можно договориться и отправиться в соседнюю бухту Панаир на лодке. Это гораздо быстрее и легче, чем путь пешком в обход скал мыса Муссери.

Вот мы и в праздничной бухте! (Панаир по-гречески — праздник). Перед нами руины древнего монастыря. Поднимемся туда. Представим себе на минутку, что монастырь цел и мы попали, скажем, в X веке, на →