Имеют ли значение споры о приоритете?

При подведении итогов обращения к тому или иному историографическому сюжету приходится останавливаться на какой-то дате, избирая ее хронологическим рубежом. Выделять «рубежные года» можно различными способами. Наиболее приемлемый и обычно используемый — это круглые даты значимых событий в истории рассматриваемого объекта. Для Херсонеса—Херсона таким годом является 2007 г. — 180-й юбилей с начала раскопок. Однако вполне приемлемо завершение историографических экскурсов 2005 г., когда была опубликована монография С.Б. Сорочана, в которой подведен своеобразный итог многолетнего обращения к историческим судьбам Херсона раннесредневекового периода.

Сомнения в корректности тезиса о глубоком кризисе и «обезлюдевании Херсона» получили подтверждение в археологических материалах, которые представлены в монографии С.Б. Сорочана; значительное внимание он уделил времени строительства и связи храмов с именами почитаемых в Херсоне святых. Безусловно, обращение к такому аспекту, как хронология строительства сакральных зданий, имеет большое значение для приближения к реалиям жизни херсонитов, как и уточнение (выявление) «временной протяженности» функционирования храма. Именно поэтому научный поиск в восстановлении «строительной биографии», будь то базилики или иные типы общественных зданий Херсона, будет иметь продолжение. Консенсус в научных штудиях вряд ли полезен и достижим. При использовании археологических свидетельств не могут не возникать сомнения в хронологическом определении той или иной группы массового материала. Уточнение датировок артефактов сказывается на последующем использовании их при определении времени сооружения памятника. Логическая обоснованность той или иной гипотезы, не противоречащей показаниям источников, способствует появлению среди исследователей некоего единства мнений. Но обнаружение новых свидетельств, а в связи с этим и иных аргументов, приводит к кардинальному изменению выводов или же к их уточнению.

Мнение о времени функционирования памятников Херсона дискуссионно. И дело не только в методике раскопок, но в том, что находки, которые лежат в основе хронологических построений, не имеют узких границ бытования. Это относится к такому массовому материалу, как керамические изделия, в частности амфоры, так и к нумизматическим данным. Безусловно, корреляция уточняет хронологию образования культурного слоя, но для Херсонеса (и не только) отсутствуют закрытые комплексы, которые отражали бы типологические изменения в рамках соответствующих групп керамики в пределах хотя бы пятидесятилетий, поэтому невозможно создание последовательной хронологической шкалы. Именно потому приходится чаще всего при создании гипотезы, опираясь на всю совокупность археологических данных, в том числе и стратиграфию, говорить об относительной датировке памятника в широких временных пределах. Отражением являются фактически одновременно опубликованные статья В.М. Зубаря, монография С.Б. Сорочана и работа аспиранта Харьковского университетам. В. Фомина¹. Одним из аспектов, вызвавших дискуссию между ними, стала хронология сакральных сооружений, входящих в единый с Западной базиликой комплекс, а также то, какому святому они были посвящены.

Как уже говорилось выше, вопрос о том, где располагались храмы, названные в агиографических источниках, начали обсуждать еще в начале XX в. Остановим внимание на самых поздних работах, посвященных названиям храмов западной части Херсонесского городища. Время их публикации для такого аспекта, следует ли вести дискуссию о приоритете создания гипотезы, значения не имеет. Но поскольку вопрос об этом поставил С.А. Беляев, сначала обратимся к его точке зрения². В одном из примечаний к работе, посвященной реконструкции названий храмов Херсона, упоминаемых в «Слове...», он полагает, что его идею о том, что западная базилика являлась храмом св. Леонтия, «позаимствовали» другие исследователи³ без соответствующих ссылок на его работу⁴. Далее автор сетует на то, что «почти дословно процитированы и поддержаны» его слова из газетной заметки⁵.

Причиной нового обращения к сюжету «об обретении мощей св. Климента» другими авторами стала все же не газетная заметка, а раскопки в 1986 г. небольшого размера крестообразного храма у западных стен. Его с известной долей вероятности можно соотнести с храмом св. Созонта (расположен у стен города)⁶. Ближайшей к нему в черте городской территории является западная базилика, которая могла быть церковью св. Леонтия, откуда реликварий утром следующего дня торжественно перенесен в большую базилику, или кафоликию, или храм свв. Апостолов.

В связи с изложением точки зрения С.А. Беляева новое обращение к гипотезе А.И. Романчук содержится в публикации С.Б. Сорочана, который, присоединяясь к ее мнению, привел и дополнительные аргументы⁷.

Итак, если говорить о приоритетах, то следует отметить, что путь, намеченный Д.В. Айналовым и В.В. Латышевым в области церковно-топографических штудий, получил развитие в работах конца XX — начала XXI в. Так проявилась связь идей и гипотез спустя фактически столетие. Не останавливаясь на аргументации, которая лежит в основе доказательств, какой из ныне раскопанных храмов Херсона был посвящен тому или иному святому, все же следует заметить, что любая из гипотез имеет право на существование, если она не противоречит показаниям источников, если доказательства в ее защиту убедительны⁸. Однако «восстанавливая» страницы истории, необходимо помнить, что существует факт истории и исторический факт. Именно различие между ними обусловливает дискуссии, которые приближают к познанию реалий прошлого.

Примечания

1. См.: Зубарь В.М. О времени и обстоятельствах строительства комплекса западной базилики Херсонеса—Херсона // Археологія. 2006. № 1. С. 25—41; Фомин М.В. О мартириях при западной базилике Херсонеса // БИ. 2006. Вып. 10. С. 132—152.

2. См.: Беляев С.А. В какой храм в Херсонесе равноапостольные братья Кирилл и Мефодий положили святые мощи Климента I, папы Римского // Светильник. Церковное искусство и археология. 2001. Вып. 1. С. 23—39.

3. См.: Романчук А.И. Западный загородной храм. С. 165—171.

4. См.: Беляев С.А. В какой храм в Херсонесе... С. 38. Прим.

5. Действительно, заметка С.А. Беляева в газете «Литературная Россия» (1989. 26 мая. № 21/1373) появилась на несколько месяцев раньше по сравнению со статьей в «Византийском временнике», в которой были представлены результаты раскопок западного загородного храма (раскопки 1986—1987 гг.) и предпринято обращение к топографическим деталям Житий. При этом нельзя не заметить, что при публикации статьи, особенно в таком престижном, как иногда говорят, издании, как «Византийский временник», проходит больший срок между поступлением работы в редакцию и ее появлением в свет (не менее полутора-двух лет). Следовательно, в данном конкретном случае обвинение в «заимствовании идеи» можно направить в другую сторону. Статья А.И. Романчук находилась в портфеле редакции журнала несколько месяцев. Сотрудник сектора истории Византии С.А. Беляев за это время имел возможность с ней ознакомиться, тем более что все работы, предназначенные для публикации, рецензируются. Он является одним из специалистов по истории Херсонеса, потому можно полагать, что именно он и был рецензентом. Однако вопрос о «приоритете высказанных идей» не имеет никакого значения для истории Херсона. Данное замечание приведено для того, чтобы показать, как не следует вести дискуссию. Думается, что более верным является вывод о том, что два исследователя независимо друг от друга, основываясь на одном и том же круге источников, изложили свое видение связи топографических деталей и археологических памятников. И произошло это потому, что только в последней четверти XX столетия стало возможным новое обращение к гипотезе, высказанной еще в конце XIX в. Д.В. Айналовым. Таким образом, гипотеза была «позаимствована» у Д.В. Айналова и у выдающегося российского эпиграфиста В.В. Латышева, который первым выказал ряд предположений о названиях храмов Херсона. Развитием мнений исследователей стала работа В.А. Кутайсова, напомнившего о чуде прибывшего в Херсон епископа Капитона, вошедшего в горящую печь для того, чтобы убедить херсонитов в истинности проповедуемой им веры.

6. С.А. Беляев приводит возражения оппонентам в ряде статей, которые, безусловно, необходимо иметь в виду при обращении к исторической топографии Херсона: Беляев С.А. О храме апостола Петра в Херсонесе // Церковные древности: VIII Рождественские образовательные чтения. М., 2001. C. 5—28; Он же. Исторические предпосылки постройки кафедрального храма... С. 34. Нельзя не заметить, что если бы один из авторов «воспользовался» материалами более ранней работы, то оба исследователя согласились с тем, что западный загородный храм — это церковь св. Созонта. По мнению С.А. Беляева, храм св. Созонта был расположен в городской черте. Это отличает его гипотезу от топографических построений А.И. Романчук, что противоречит словам «о заимствовании почти дословно» им написанного. А если построения одного из авторов неверны, то он не мог «позаимствовать» их, при этом «дословно», у другого. Вместе с тем следует отметить, что С.А. Беляев действительно имеет приоритеты, но несколько иные: в выявлении связи отдельных частей сакральных сооружений с литургией, существовавшей в VII—IX вв. Такого обращения к археологическим памятникам Херсонеса, в сущности, до него не существовало. Данная тема получила развитие в диссертации ректора Саранского духовного училища отца Александра Пелина, которым рассмотрены церковно-топографические и литургические сюжеты (см.: Пелин А. Топография христианского Херсонеса, IV—XIV вв. Дис. ...канд. богословия. Сергиев Посад, 2001). Хотелось бы отметить также, что вряд ли московский исследователь (как и любой другой) будет иметь в распоряжении несомненные свидетельства, чтобы определить, как он обещает, мощи какого святого, хранились в небольшой часовне, завершающей южную галерею Уваровской базилики. В ней располагается склеп, в который вела каменная лестница. Отметив особенности памятника, С.А. Беляев пишет, что часовня являлась мартирием, и интригует читателя обещанием в следующей статье назвать имя святого (Беляев С.А. В какой храм в Херсонесе... С. 32—33). Но вернемся к памятникам западного района. С.А. Беляев, с одной стороны, пишет, что его слова «повторены и поддержаны А.И. Романчук» относительно возможного соотнесения названий храмов почти буквально, с другой, отмечает, что попытки локализовать некоторые из них у «похитительницы идеи» являются не удовлетворительными.

7. С.Б. Сорочан не только склонен полагать, что данная гипотеза не противоречит возможному ходу событий, но и приводит детали, оставшиеся не замеченными. Основываясь на анализе всех вариантов «Слова...», он отмечает, что в предлагаемой С.А. Беляевым реконструкции «исчез» храм с внешней стороны оборонительных стен, где некоторое время находилась рака, пока стараниями стратига Никифора готовилось достойное место для ее пребывания, куда она и была торжественно перенесена на следующий день (Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 823—828). Безусловно, приятно читать о себе, что «исследовательница — одна из немногих, кто обратил внимание на такое приоритетное направление в церковной археологии, как изучение исторической топографии христианского Херсона» (Там же. С. 60). Признательна за поддержку, однако в научных изысканиях большую роль для приближения к реалиям прошлой жизни имеют дискуссия и критика, проверка временем достоверности гипотезы, потому-то большая благодарность С.Б. Сорочану за замечания и уточнения, высказанные им в рецензии на «Очерки истории и археологии византийского Херсона».

8. Церковно-топографические изыскания в конце XX в. стали предметом внимания С.Б. Сорочана, который внес коррективы в логику построений своих предшественников и попытался соотнести упомянутые в источниках сакральные сооружения с археологическими реалиями. К их числу относятся: храм ап. Петра — восточная базилика, уже упоминавшаяся церковь св. Василия — крестовидный храм на агоре, Уваровская базилика — это епископальный храм свв. апостолов Петра и Павла. Он полагает также, что в портовом районе (квартал 1) существовал монастырь св. Феодора (см.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 1026). В ряде статей, предшествующих появлению монографии, исследователь изложил свои наблюдения, которые в последующем принципиальных изменений не претерпели.