Кому «принадлежал» некрополь, открытый в 1936 г.?

Вернемся к мнениям о принадлежности некрополя, раскопки которого вызвали постановку вопроса об «эллино-таврском городе». Не останавливаясь далее подробно на изложении взглядов историков на проблему взаимоотношений варварского и эллинского миров, прозвучавших в середине — 60-х гг. прошлого века, отметим только, что многие из писавших по этому поводу вольно или невольно забывали о мировоззрении граждан античных государств. Факт совместного проживания тавров (варваров), их сотрудничество в «создании города» с эллинами не возможен, если только первые не являлись рабами. (Аристотель, да и не только он, писал, что варвары уже от рождения — из-за варварского происхождения — являются рабами).

К концу столетия акценты при обращении к «варварской проблематике начали меняться. В данном случае интерес представляют выводы К.К. Марченко, который, проанализировав находки керамической посуды, отметил, что они указывают на «сравнительно небольшой удельный вес местного компонента в составе населения Березани и особенно Ольвии. Ни в городе, ни на поселении не встречаются районы с преимущественно туземным населением. ...(Мирный характер) контактов между колонистами Нижнего Побужья и аборигенами Северного Причерноморья устанавливается сразу же после появления эллинов в этом районе. ...(но) Ольвия даже во время подчинения скифскому царю Скилуру (вторая половина II в. до н. э.), ...оставалась в своей основе греческой»¹.

Иные мнения появились и относительно «сотрудничества тавров и эллинов» при создании Херсонеса. Так, А.Н. Щеглов в докладе на одной из конференций отмечал, что взаимоотношения с варварским миром у херсонеситов были далеко не мирными, начиная со времени основания города и позднее в период внутренней колонизации². Аналогичные выводы были сделаны и другими исследователями, подчеркивавшими, что в ходе межевания земель на Гераклейском полуострове местное население было вытеснено с занимаемой территории, «враждебные отношения с ним ярко подтверждаются цепью укреплений, ограждающих данный участок хоры». Касаясь социальной структуры Херсонеса, Ф.В. Шелов-Коведяев, к примеру, пишет: «Часть аборигенов при этом была оставлена на территории сельской округи Херсонеса в качестве зависимого слоя, часть выброшена на ее пределы и образовала земледельческие поселения на периферии хоры, имевшие, возможно, статус полузависимых. Все перечисленные факторы создавали исключительные условия для формирования и создания сплоченной полисной общины херсонеситов»³.

Положения, высказанные А.Н. Щегловым, как и другими историками, о взаимоотношениях варварского мира и эллинов свидетельствуют о том, как менялись взгляды на взаимоотношения варварского и эллинского мира, понимание особенностей колонизации в связи с общим состоянием исторической науки, постепенно освобождающейся от догм, навязанных «цитированием классиков». В последней четверти XX в. стало возможным излагать свое мнение, не опасаясь, что за «отход от традиции» последует «обвинение в непатриотичности»⁴. Следует учитывать и существенное пополнение археологических материалов, свидетельствующих о том, что более развитая культура эллинов оказала влияние на местное население, соседствующее с городами, возникшими на берегах Черного моря.

Новым обращением к интерпретации материалов двуобрядового некрополя, раскопанного в 1936 г., стала работа В.И. Кадеева⁵. Проанализировав данные раскопок на территории Балканского полуострова и в Малой Азии, он сделал вывод, что «скорченные захоронения» являлись характерными для греков-дорийцев, а греки-дорийцы — жители Гераклеи Понтийской — входили в число основателей Херсонеса. Исследователь отметил также, что во время дискуссии не было учтено то, что в некоторых из приписываемых таврам погребений находились скелеты в вытянутом положении. В последующем В.И. Кадеев дополнил и уточнил наблюдения, показывавшие, что некрополь принадлежит гражданскому (греческому) населению Херсонеса⁶.

Но еще до появления статьи В.И. Кадеева на методические ошибки анализа материалов некрополя 1936 г. обратил внимание В.В. Лапин. Характерными для времени, когда в сознании еще не произошло полного очищение и освобождения от длительного периода диктата, стали его слова: «Вполне осознавая опасность быть обвиненными в «буржуазных установках», мы, однако, придерживаемся противоположных взглядов. По нашему мнению, этому не противоречат и скорченные погребения». Перед этой фразой он процитировал слова С.Ф. Стржелецкого о том, массовый материал окончательно опровергает устаревшие буржуазные установки о «чисто греческой» культуре Херсонеса. И далее В.В. Лапин писал, что нельзя рассматривать изолированно «скорченников» Херсонеса, необходимо привлечение широкого круга данных⁷ (что, в сущности, и было сделано В.И. Кадеевым).

Статья В.И. Кадеева 1973 г. возобновила дискуссию. Отражением ее стали работы В.М. Зубарь. Первоначально он придерживался тезиса о том, что на некрополе хоронили домашних рабов: они «состояли в качестве младших членов семьи⁸ и погребались вместе со своими хозяевами»⁹. Это и вызвало различия в обряде. В последующем исследователь существенно скорректировал мнение, о чем свидетельствует одна из его недавних работ, посвященная проблеме взаимоотношений херсонеситов и тавров, хотя в ней он непосредственно к материалам некрополя не обращается. Речь идет о статье «Херсонес и тавры: Противостояние или взаимодействие?». Краткая историографическая преамбула ее завершается следующим выводом: тезис о «сотрудничестве эллинов и варваров является стереотипом XX в.» Собственно эти слова выражают концепцию автора: для варваров и херсонеситов характерно противостояние; не следует идеализировать взаимоотношения кардинально отличающихся по уровню культуры и социальных отношений миров, как и искать среди населения Херсонеса таврские элементы¹⁰. Стремлением «изжить» стереотипы прошлого в собственных взглядах является отказ В.М. Зубаря от гипотезы о социальных различиях среди погребенных (свободных эллинов и их «домашних рабов»). Среди жителей Херсонеса, если не иметь в виду рабов, не эллинов быть не могло, тем более абсурдно искать варваров среди членов гражданского коллектива¹¹.

Показательным является замечание В.М. Зубаря, что, несмотря на бедность захоронений, отнесение их «к социально зависимым слоям населения нельзя признать удачной». При этом он добавляет, что нельзя согласиться и с теми, кто полагает, что вопрос относительно атрибуции скорченных захоронений «на современном уровне знаний вообще не имеет позитивного решения»¹². Исследователь отметил, что «этнический подход» в интерпретации материалов некрополя оказался несостоятельным. И все же именно «этнический подход», но без связи с «тезисом об эллино-таврском Херсонесе» позволил ему объяснить наличие различий среди захоронений. Анализ рудиментов мировоззрения эллинов-дорийцев, представленный в авторской главе коллективной монографии начала XXI столетия, отчасти можно отнести к «этническому подходу». На основании широкого круга находок В.М. Зубарь пришел к выводу, что в некрополе Херсонеса классического времени проявились особенности верований основателей полиса. Так спустя почти 70 лет со времени раскопок некрополя Г.Д. Беловым, после новых обращений к интерпретации материалов В.И. Кадеевым, после работ В.М. Зубаря, развившим некоторые его положения, наконец-то был дан ответ о том, кому принадлежал некрополь.

В качестве вывода относительно дискуссии о «греко-варварском Херсонесе» можно обратиться к заключению соответствующего раздела коллективной монографии: «Реконструкция надмогильных сооружений, типичных для погребальной традиции, ...позволяет окончательно отказаться от интерпретации этого участка как таврского. ...Херсонес, основанный в третьей четверти VI в. до н. э., на протяжении последней четверти — конца VI — середины IV в. до н. э. представлял собой греческий полис классического типа, главной отраслью экономики которого было сельское хозяйство»¹³.

Примечания

1. Марченко К.К. Варвары в составе населения Березани и Ольвии. М., 1988. С. 131.

2. Щеглов А.Н. Тавры и греческие колонии в Таврике // Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. Тбилиси, 1981. С. 210—212.

3. Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VI—IV вв. до н. э. // Древнейшие государства на территории СССР. М., 1984. С. 173. Даже в отношении такого Северо-Причерноморского государства, как Боспорское царство, имевшего существенные особенности в сравнении с Херсонесом (и Ольвией) в формировании и взаимоотношении с местным миром, исследователи отмечают, что «преимущественно варварами, надо думать, были боспорские рабы» (см.: Масленников А.А. Население Боспорского государства в VI—II вв. до н. э. М., 1981. С. 94).

4. В послевоенные годы, когда в Херсонесе создавалась новая экспозиция, А.К. Тахтай, стремившийся показать на основании памятников материальной культуры более низкую степень социально-экономического и культурного развития тавров, был обвинен «в не патриотичности» (см. о «деле Тахтая»: Романчук А.И. Истоки научного сотрудничества Уральского университета и Национального заповедника «Херсонес Таврический» (1941—1942 гг.) // Европа: Международный альманах. 2007. Вып. 7. С. 152—158.

5. Кадеев В.И. Об этнической принадлежности скорченных погребений херсонесского некрополя // ВДИ. 1973. № 4. С. 108—116.

6. Кадеев В.И. Еще раз об этнической принадлежности скорченных захоронений в раннем некрополе Херсонеса Таврического // Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, 1995. С. 32—37.

7. Лапин В.В. Греческая колонизация Северного Причерноморья: Критический очерк отечественных теорий колонизации. Киев, 1966. С. 216—217.

8. Такая форма взаимоотношений являлась характерной для ранней стадии развития рабства — патриархального рабства. Но к V в. до н. э. мир эллинов уже пережил ее.

9. Зубарь В.М. Еще раз по поводу интерпретации захоронений в скорченном положении в некрополе Херсонеса IV в. до н. э. // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса. 1888—1988 гг.: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 52—54. В работе, изданной в 1993 г., автор еще раз возвращается к этому вопросу (см.: Зубарь В.М. Херсонес Таврический... С. 66).

10. Зубарь В.М. Херсонес и тавры: Противостояние или взаимодействие? Археологія. 2005. № 1. С. 16—28. Исследователь приводит примеры перманентной конфронтации, выступая против тезиса наличия среди граждан Херсонеса представителей варварских этносов, и отмечая, что такое мнение относится к числу стереотипов, сложившихся в XX в.

11. Показателем является отсутствие черт «варваризации культов или следов почитания негреческих богов в ранней коропластике (Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес и Западная Таврика... С. 94). Исследователи ссылаются на наблюдения А.В. Шевченко.

12. Зубарь В.М. Религиозное мировоззрение // Зубарь В.М., Буйских А.В., Кравченко Э.А., Марченко Л.В., Русяева А.С. Херсонес Таврический в третьей четверти VI — середине I в. до н. э.: Очерки истории и культуры. Киев, 2005. С. 432—433. В подстрочнике приведены работы, в которых присутствует данный вывод, среди них: Рогов Е.Я. Некоторые особенности становления и развития Херсонесского государства // Stratum plus (СПб.; Кишинев; Одесса; Бухарест). 1999. № 3.0 методике изучения материалов некрополя, предлагаемой одним из археологов, см.: Стоянов Р.В. Критерии выделения погребений, относящихся к классическому и эллинистическому периодам (на примере работы с материалами раскопок некрополя Херсонеса Таврического) // Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и культуре Руси — Украины: Материалы научной конференции, 16—22 сентября 2002 г. Киев; Судак, 2002. С. 234—237.

13. Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес и Западная Таврика... С. 95.