Краткія историческія свѣдѣнія о прошломъ нынѣшняго Севастопольскаго градоначальства до присоединенія Крыма къ Россіи

Сообщеніе члена Императорской Археологической Комиссіи, завѣдывающаго раскопками и музеемъ въ Херсонесѣ К.К. Косцюшко-Волюжинича

Систематическія раскопки, производящіяся по Высочайшему повелѣнію съ 1888 года Императорскою Археологическою Комиссіею въ раіонѣ Севастопольскаго градоначальства, преимущественно въ мѣстности древняго Херсонеса, подтверждая, разъясняя и дополняя немногія, дошедшія до насъ, извѣстія древнихъ историковъ и географовъ о «Таврикѣ» и Скиѳіи, хотя и коснулись, пока, лишь весьма незначительной части этой классической мѣстности, все же даютъ возможность въ нѣкоторыхъ вопросахъ выйти, наконецъ, изъ области предположеній и основать наши сообщенія на неоспоримыхъ фактахъ, какими являются сдѣланныя археологическія открытія, доступныя обозрѣнію и критикѣ каждаго любознательнаго посѣтителя Херсонесскихъ раскопокъ.

Какъ на совершенно новый фактъ для описываемой мѣстности, необходимо ранѣе всего указать на повсемѣстно обнаруженные слѣды древнѣйшаго поселенія каменнаго вѣка палеолитической эпохи, при чемъ матеріаломъ для первобытныхъ орудій служили не только кремневыя гальки, и нынѣ въ изобиліи выбрасываемыя волнами и заносимыя, по-видимому, нижнимъ теченіемъ¹ Чернаго моря, но и обсидіанъ, привозившійся съ Греческихъ острововъ или съ Кавказа и, какъ превосходный матеріалъ, служившій, по мнѣнію ученыхъ, предметомъ мѣновой торговли въ эпоху каменнаго вѣка.

Двадцать лѣтъ назадъ К.С. Мережковскій помѣстилъ нѣсколько краткихъ сообщеній въ спеціальныхъ трудахъ ученыхъ обществъ² о каменныхъ орудіяхъ, найденныхъ имъ въ пещерахъ Чатыръ-дага и въ окрестностяхъ Симферополя, доказывая тождественность типовъ этихъ орудій съ типами орудій каменнаго вѣка Египта и Сиріи, но о существованіи поселенія этой отдаленнѣйшей доисторической эпохи въ мѣстности Севастопольскаго градоначальства ничего не было извѣстно и только раскопки послѣднихъ лѣтъ установили этотъ фактъ³.

Переходя, затѣмъ, отъ эпохи каменнаго вѣка, для которой не можетъ быть установлено хронологическаго опредѣленія, къ другой, хотя менѣе отдаленной, но не менѣе загадочной эпохѣ владычества надъ горной частью полуострова «дикихъ Тавровъ»⁴ съ ихъ храмомъ, столь прославленнымъ поэтическимъ миѳомъ о жрицѣ его Ифигеніи⁵, возможно, на основаніи результатовъ тѣхъ же раскопокъ, дать утвердительный отвѣтъ на вопросъ: существовалъ ли дѣйствительно подобный храмъ, въ которомъ мѣстному божеству «Дѣвѣ»⁶ приносились въ жертву потерпѣвшіе кораблекрушеніе и эллины, захваченные въ открытомъ морѣ? Такъ какъ основавшіе въ V в. до Р.Х. Херсонесъ греки, выходцы изъ Ираклеи Понтійской⁷ (нынѣшней Пендеракліи), на основаніи этого мѣстнаго культа, установили и у себя культъ «Дѣвы» (ΓΑΡΘΕΝΟΣ), которую Стравонъ (VII. 4. 2) называетъ «нѣкіемъ особымъ божествомъ», а академикъ В.В. Латышевъ считаетъ «несомнѣнно мѣстной»⁸. Въ присягѣ гражданъ древняго Херсонеса, относимой къ концу IV или началу III в. до Р.Х., кромѣ Зевеса, всѣ остальные Олимпійскіе боги и богини и герои упоминаются послѣ «Дѣвы».

Храмъ Тавровъ наши ученые водворяли на обрывистомъ морскомъ берегу, преимущественно отъ Херсонесскаго маяка до Балаклавской бухты, но нѣкоторые, впрочемъ немногіе, — помѣщали его у подножія Аю-дага, близъ деревни Партенитъ, считая, что названіе это присвоено мѣстности въ память бывшаго здѣсь храма «Дѣвы». Только основательныя раскопки всей этой береговой полосы могутъ дать рѣшительный отвѣтъ, но съ этими раскопками необходимо поторопиться, такъ какъ всеразрушающее время, а главнымъ образомъ добываніе камня и распашка земли уничтожаютъ на нашихъ глазахъ всякіе слѣды древнихъ сооруженій. Тому, что 60—80 лѣтъ назадъ видѣли на Трахейскомъ полуостровѣ Муравьевъ-Апостолъ, Dubois и Montpéreux и З.А. Аркасъ, оставившіе намъ о видѣнномъ подробныя описанія, трудно повѣрить въ настоящее время. Еще нѣсколько словъ по вопросу о храмѣ Тавровъ. Если многое изъ того, что мы еще такъ недавно считали поэтическимъ вымысломъ, благодаря блестящимъ результатамъ раскопокъ покойнаго Шлимана, получило историческую достовѣрность, то мы не въ правѣ съ безусловнымъ недовѣріемъ относиться и къ миѳу объ Ифигеніи. Но рѣшать такіе вопросы могутъ только кирка и лопата въ рукахъ опытнаго и настойчиваго археолога. Здѣсь будетъ вполнѣ умѣстно упомянуть, что извѣстный натуралистъ академикъ Бэръ⁹ въ нынѣшней Балаклавской бухтѣ видѣлъ портъ Лэстригоновъ, который посѣтилъ Одиссей во время своего странствованія. Упомянутая ранѣе гражданская присяга, подробно опредѣляя границы Херсонесской республики и называя города, входящіе въ союзъ, умалчиваетъ о Балаклавѣ — «гавани Символовъ», а Стравонъ прямо говоритъ, что «возлѣ этой бухты преимущественно устраивали свои разбойничьи притоны Тавры, скиѳское племя, нападавшее на тѣхъ, которые спасались въ этой бухту»¹⁰. Хотя Стравонъ относитъ основаніе Херсонеса къ V в. до Р.Х. и открытая въ 1899 году часть его южной оборонительной стѣны, представляющая изъ себя образчикъ красиваго и прочнаго сооруженія, на основаніи рабочихъ мѣтокъ въ видѣ греческихъ буквъ, вырѣзанныхъ на облицовочныхъ камняхъ, относится нашимъ извѣстнымъ эпиграфистомъ, академикомъ В.В. Латышевымъ, къ тому же времени (ко 2 половинѣ V в.), все же нѣкоторыми учеными¹¹ высказывались предположенія, что и въ болѣе раннюю эпоху здѣсь, на берегу прекрасной бухты, могло существовать незначительное поселеніе, тѣмъ болѣе, что и въ менѣе удобной и незащищенной отъ скиѳовъ мѣстности, по близости Евпаторіи, гораздо раньше Херсонеса, основана была Керкинитида, древнѣйшее извѣстіе о которой мы встрѣчаемъ у Екатоя Милитскаго и у Иродота, совершенно умалчивающихъ о Херсонесѣ¹². Послѣднія открытія Г. Скадовскаго на островѣ «Березань», гдѣ обнаружены погребенія съ типичной глиняной посудой VII в. до Р. Х., окончательно укрѣпили въ насъ убѣжденіе въ существованіи въ мѣстности Херсонеса греческаго поселенія, основаннаго до V в. до Р.Х., т. е. ранѣе той даты, которая, такъ сказать, оффиціально засвидѣтельствована двумя выдающимися авторитетами давно прошедшаго и настоящаго времени: Стравономъ и Латышевымъ и, нужно думать, беретъ начало съ того момента, когда Херсонесъ сталъ извѣстенъ греческому міру, какъ торговый и хорошо укрѣпленный городъ. И вотъ, въ 1903 году, когда, послѣ высокознаменательнаго для исторіи раскопокъ посѣщенія Херсонеса Государемъ Императоромъ 18 Сентября 1902 г. главныя работы передвинулись въ самый центръ акрополя, были найдены, хотя и въ весьма маломъ количествѣ черепки глиняныхъ чернофигурныхъ вазъ и остатки каменныхъ гробницъ, сложенныхъ на скалѣ въ такомъ мѣстѣ, гдѣ онѣ не могли-бы быть сооружены въ то время, когда здѣсь уже находился городъ, основанный въ V в. до Р.Х. и обнесенный стѣной. Такимъ образомъ уже достигнуты нѣкоторые результаты къ благопріятному разрѣшенію и этого важнаго вопроса, восполняющіе историческіе пробѣлы въ древней хронологіи «Севастопольскаго градоначальства». Изъ текста гражданской присяги, найденной при раскопкахъ и упомянутой выше, видно, что въ концѣ IV или въ началѣ III в. до Р.Х. города́ — Херсонесъ, Керкинитида (близъ Евпаторіи, чеканившая свою монету) и Прекрасный — Портъ (Ак-мечетская бухта?) и нѣсколько укрѣпленныхъ пунктовъ, названія коихъ не указаны въ присягѣ, а также часть степной территоріи, составляли одно цѣлое, такъ сказать союзъ, границы котораго распространялись по побережью Чернаго моря отъ Перекопа до Балаклавы. Какъ мы узнаемъ изъ другого, не менѣе важнаго, эпиграфическаго памятника, также найденнаго при раскопкахъ, а именно изъ декрета въ честь Діофанта, полководца Понтійскаго царя Миѳрадата VI, — Херсонесъ въ I вѣкѣ до Р.Х. уже лишился Керкинитиды и Прекраснаго Порта и Діофантъ, присланный Миѳрадатомъ вслѣдствіе просьбы къ этому царю «Херсонаситовъ», спасти ихъ территорію отъ Скиѳовъ, отнялъ у послѣднихъ названные города, разбивъ полчища Палака сына Скилура. Но помощь честолюбиваго Миѳрадата, стремившагося стать вторымъ Александромъ Македонскимъ, дорого обошлась Херсонесской республикѣ, которая, равно какъ Боспорское царство, подпала подъ его власть. Съ паденіемъ и смертію Миѳрадата VI и послѣ позорнаго пораженія сына его Фарнака Юліемъ Цезаремъ¹³, «Таврика» вмѣстѣ съ Херсонесомъ, вошла въ составъ великой Римской имперіи, причисленная къ провинціи Мёзіи. Въ эту, такъ называемую, «Римскую эпоху» исторіи «Таврики», продолжавшуюся до раздѣленія имперіи, въ Херсонесѣ находилась главная квартира военнаго трибуна перваго италійскаго легіона, основаннаго при Неронѣ и въ началѣ III в. слившагося съ XI легіономъ Клавдія. Небольшой отрядъ занималъ на южномъ берегу крѣпость «Хараксъ», расположенную въ Ай-Тодорѣ, въ имѣніи Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Александра Михаиловича¹⁴. Изъ одной латинской надписи временъ Коммода, найденной въ 1899 году, видно, что въ Херсонесѣ, кромѣ сухопутныхъ войскъ, стояла еще эскадра Мёзійскаго флота, а одинъ изъ многихъ надгробныхъ памятниковъ римскихъ воиновъ носитъ имена двухъ солдатъ I Киликійской когорты. Въ византійскую эпоху, императоры Ѳеодосій I-й, Зинонъ, Юстиніанъ I-й и Исаакъ I-й Комнинъ, какъ видно изъ найденныхъ эпиграфическихъ памятниковъ, заботились о возстановленіи городскихъ стѣнъ, башенъ и воротъ, при чемъ въ царствованіе послѣдняго императора стратигъ «Херсона» былъ въ то же время и стратегомъ «Сугдеи» (нынѣшняго Судака). Въ Римскую и ранневизантійскую эпохи городъ достигъ наивысшаго торговаго развитія; стѣны его, выдвинувшись по берегу моря на западъ, ограждали собой пространство въ 36 десятинъ, поглотивъ часть некрополя и всю западную крѣпостную стѣну древнегреческаго Херсонеса. Характеръ оборонительныхъ средствъ города во всѣ три эпохи его существованія вполнѣ выяснены расколками послѣднихъ пяти лѣтъ, благодаря толстому, доходящему до десяти аршинъ, слою земли, прилегающему къ южному участку оборонительной стѣны и составляющему искусственную засыпь, которая сохранила для науки всѣ сооруженія и богатые фамильные склепы греческой и римской эпохъ, отъ 2-й половины V вѣка до Р.Х. и до конца II вѣка послѣ P. X.¹⁵ Въ римскую и византійскую эпохи городъ пользовался водой изъ Юхариной балки, и водопроводъ, частью трубный, частью въ видѣ канала, оштукатуреннаго цемянкой, проходя черезъ хутора, бывшіе Бермана, Дубинскаго, Пышнова, Трапезарова и Недзельскаго, входилъ въ городъ въ юго-западномъ его углу, гдѣ находились главныя ворота и шоссированная дорога, которая, по-видимому, служила сообщеніемъ города съ источниками водопровода и съ укрѣпленными пунктами, бывшими у Камышевой бухты, между Казачьей бухтой и обрывистымъ берегомъ моря и между мысомъ Фіолентомъ и Георгіевскимъ монастыремъ. — Кромѣ этихъ крѣпостей по всему Трахейскому полуострову (нынѣшней Новой землѣ) отъ круглой бухты и до Мраморной балки, разбросаны на возвышенныхъ мѣстахъ остатки строеній изъ громадныхъ камней съ оградами и колодцами. Всѣ эти циклопическія постройки хотя и перечислены и нанесены на планъ З.А. Аркасомъ еще въ сороковыхъ годахъ, но основательно разслѣдованы и описаны не были и поэтому въ нихъ видятъ то загородныя дачи, то сторожевые пункты, то остатки храмовъ, относя ихъ столь же произвольно ко всѣмъ тремъ эпохамъ исторіи Херсонеса. Всѣ окрестности города, нынѣ пустынныя, носятъ слѣды древней культуры, а о существованіи здѣсь виноградниковъ прямо говорятъ найденные при раскопкахъ эпиграфическіе памятники и многочисленные остатки каменныхъ садовыхъ оградъ. Лѣса въ окрестностяхъ Севастополя и Георгіевскаго монастыря существовали еще при покореніи Крыма, на что, по сообщенію покойнаго начальника штаба Черноморскаго флота контръ-адмирала Н.Х. Іениша, указываютъ нѣкоторые документы, хранящіеся въ архивѣ штаба. Пни большихъ деревьевъ попадались во время раскопокъ Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Сергія Александровича и Графа А.С. Уварова на берегу Карантинной бухты. Тамъ же въ 1902 году открыты при раскопкахъ два древнихъ колодца съ хорошей обильной ключевой водой. Древнѣйшій Херсонесъ, такъ называемой греческой автономной эпохи, не имѣлъ водопровода, но собиралъ дождевую воду въ превосходно вырубленные въ материковой скалѣ колодцы грушевидной формы, которыхъ при раскопкахъ открыто значительное количество¹⁶; кромѣ того, по всему берегу Карантинной бухты, которая далеко врѣзывалась въ материкъ до нынѣшней монастырской школы, были колодцы, изъ которыхъ нѣкоторые еще недавно имѣли воду¹⁷. Херсонесъ во всѣ три эпохи имѣлъ канализацію и нечистоты южнаго склона выпускались прямо въ бухту, откуда береговой вѣтеръ уносилъ ихъ въ море¹⁸. Въ приморскомъ кварталѣ южной части городища при раскопкахъ попадается значительное количество татарскихъ золотоордынскихъ монетъ и кровельной черепицы съ выпуклымъ изображеніемъ кипчакской тамли и печати Соломона. Генуэзскихъ монетъ до сего времени не найдено. Послѣднія бронзовыя мѣстныя монеты, очень грубаго исполненія, относятся къ царствованію императора Василія II и Константина XI (975—1025), а самый поздній эпиграфическій памятникъ, найденный при раскопкахъ, относится къ 1183 году. Первыя монеты съ христіанскими эмблемами и съ именемъ города выпущены въ VI вѣкѣ въ царствованіе Флавія Тиверія Маврикія (582—602). Погибъ, послѣ своего почти двухтысячелѣтняго существованія, этотъ поистинѣ многострадальній, городъ въ концѣ XIV вѣка, какъ полагаютъ, отъ литовцевъ, которые, преслѣдуя татаръ, совершавшихъ набѣги на Литву, разграбили и сожгли Херсонесъ, послѣ чего остатки его жителей перебрались въ ближайшія горы и основали Инкерманъ и другіе пещерные города Крыма. Осада и взятіе Херсонеса («Корсуня») великимъ Княземъ Владиміромъ, по мнѣнію профессора Голубинскаго¹⁹, основанному на свидѣтельствахъ монаха Іакова (въ «похвалѣ Владиміру») и препод. Нестора Печерскаго (въ житіи Бориса и Глѣба), а слѣдовательно и женитьба его на царевнѣ Аннѣ, сестрѣ императоровъ Василія II и Константина XI, произошли въ 989 году, черезъ два года послѣ крещенія Великаго Князя. Къ великому огорченію, раскопки, непрерывно производящіяся въ теченіе 16 лѣтъ, не дали никакихъ эпиграфическихъ указаній на пребываніе въ Херсонесѣ Великаго Князя Кіевскаго, несмотря на неоспоримость этого событія, и нужно, поэтому, полагать, что граждане Херсонеса, какъ и вообще Греки древніе и новые, любили возвеличивать только свои подвиги²⁰ и не видѣли для себя ни выгоды, ни славы увѣковѣчивать какимъ-либо памятникомъ осаду и взятіе русскимъ княземъ ихъ города. На торговыя сношенія Корсуня съ русскими указываютъ найденные при раскопкахъ 12 рублей, въ видѣ серебряныхъ слитковъ удлиненной формы вѣсомъ по полъ фунта каждый. Что касается Инкермана²¹, въ пещерахъ котораго поселились послѣдніе Греки-христіане послѣ Херсонесскаго разгрома, то, кромѣ множества криптъ съ храмами и часовнями, тамъ существовала небольшая крѣпость, построенная, какъ гласитъ надпись, въ 1427 году, «во дни господина Алексія, владѣтеля города Ѳеодоро²² и морскаго берега». Алексія этого и сына его щадили и признавали всесильные тогда Генуэзцы, ближайшимъ поселеніемъ которыхъ было «Чембало», нынѣшняя Балаклава. Въ 1475 году всѣ генуэзскія колоніи подверглись разгрому со стороны турокъ и прекратили свое существованіе²³, въ числѣ ихъ «Чембало» и греческая «Каламита», бывшая крѣпость Алексія, исправленная турками, остатки которой сохранились и понынѣ. Какъ на портъ, подвластный турецкому султану, Барбаро (I С. 49), бывшій въ Крыму по 1479 г., кромѣ Чембало и Каламиты указываетъ и на «Сарсону», — нѣкогда славный двухтысячелѣтній Херсонесъ. Когда Екатерина Великая, въ бытность свою въ покоренной Тавридѣ, пожелала возстановить классическія наименованія прежнихъ греческихъ колоній, на пепелищахъ которыхъ возникли новые города въ эпоху татарскаго владычества, то нынѣшній Севастополь получилъ свое названіе по недоразумѣнію, по незнанію древней географіи, такъ какъ Севастополь римской эпохи — онъ же греческая Діоскурія, — находился на мѣстѣ нынѣшняго Сухумъ-Кале. Теперешній же Севастополь первое время называли «Ахтіаромъ» (Акъ-яръ) по имени татарской деревни изъ 8 хатъ, бывшей въ Сухарной балкѣ. Но городъ, названный «славнымъ» по недоразумѣнію, вполнѣ оправдалъ это названіе, и на почвѣ, съ незапамятныхъ временъ упитывавшейся потоками крови многочисленныхъ народностей, враждовавшихъ между собой, выросъ и окрѣпъ «новый Севастополь», славное имя котораго и память о подвигахъ безпримѣрнаго геройства его защитниковъ навсегда сохранитъ исторія.

Примечания

1. Объ этомъ теченіи см. интересныя изслѣдованія А.Н. Скаловскаго.

2. «Извѣстія Импер. Рус. географ. общ.» т. т. XVI и XVII и «Древности», Труды Импер. Москов. Археолог. общ. т. IX.

3. Впервые объ этомъ сдѣлалъ печатное сообщеніе заслуж. профессоръ Казан. унив. И. Ѳ. Высоцкій, помѣстивъ въ 1897 г. въ мѣстной газетѣ «Крым. Вѣст.» замѣтку: «Слѣды каменнаго вѣка въ Херсонесѣ».

4. У Иродота (IV.99) читаемъ: «Страну, прилегающую къ морю, гористую и выступающую въ Понтъ, населяетъ племя Тавровъ — до такъ называемаго скалистаго полуострова».

5. О которомъ повѣствуютъ древніе историки, географы и поэты: Иродотъ, Стравонъ, Эврипидъ и Овидій.

6. Иродотъ IV.103.

7. Стравонъ VII.4.2 и декретъ «Херсонаситовъ, живущихъ на Таврикѣ», найденный въ 1893 г., см. В.В. Латышевъ: «мат. по археол. Россіи» № 17, стр. 2.

8. «Мат. по археолог. Россіи», № 9, стр. 13.

9. «Historische Fragen durch die Natururssenschaft beantwortet» St. Petersb. 1873.

10. Стравонъ. VII.4.2. Переводъ подъ редакціей В.В. Латышева.

11. Главнымъ образомъ профессоромъ Э.Р. Фонъ-Штернъ.

12. В.В. Латышевъ, «Матер. по археол. Россіи», № 9, стр. 6.

13. Къ этой побѣдѣ относится знаменитое донесеніе Цезаря Римскому Сенату: «Пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ»!

14. М. Ростовцевъ: «Римскіе гарнизоны на Таврическомъ полуостровѣ». Сборн. стат. по клас. археологіи 1900. Вып. 1-й.

15. См. подробное описаніе въ отчетахъ о раскопкахъ за 1899—1901 г.г., напечатанныхъ въ №№, 1, 2 и 4 «Археолог. извѣст. и зам.» издаваемыхъ Импер. Археолог. Коммисіей, съ планами и рисунками.

16. Отчетъ о раскопкахъ за 1896 г.

17. До послѣдняго времени монастырь пользовался также дождевой водой, которая съ крышъ храма и главнаго жилого зданія собиралась въ древніе колодцы.

18. Поучительно для нашего города, который опасается вывести главный коллекторъ будущей канализаціи въ открытое море.

19. «Исторія русской церкви» т. I, стр. 130.

20. Такъ, въ декретѣ въ честь Діофанта говорится о «прекрасной и достопамятной на всѣ времена» побѣдѣ его надъ полчищами Скиѳовъ и Ревкеиналовъ.

21. «Каламита» поздневизантійской эпохи. См. А.Л. Бертье-Делагардъ: «Остатки древнихъ сооруженій въ окрестностяхъ Севастополя и пещерные города Крыма».

22. Нынѣшняго Мангука, прежней столицы крымскихъ Готовъ.

23. Муравьевъ-Апостолъ: «Путешествіе по Тавридѣ въ 1820 г., ст. 245.