2.3. Иудеи

Иудеи Крыма по праву считались одной из самых значительных групп на полуострове. Дело было и в их численности — община объединяла 3000 человек¹. И в высоком социальном статусе многих членов общества. Это врачи, учителя, юристы, директора предприятий, жены руководящих работников.

До революции в Таврической губернии проживало примерно 25000 иудеев. В Симферополе находилось 4 синагоги, в Евпатории — 3. В каждом из этих городов одна принадлежала крымчакам (этнографическая группа евреев). Имелись синагоги в Ялте, Керчи и некоторых других районах.²

При советской власти последнюю синагогу в Крыму закрыли в 1938 г., а вновь открыли в 1946-м, в областном центре. Так получилось, что долгие годы она оставалась единственной на полуострове. Сюда приходили крымчаки (в Симферополе насчитывалось до 100 семейств), жители других городов и сел, отдыхающие. Ежедневно молитвенное собрание посещало человек 20—25.

Зато на праздники в синагоге яблоку негде было упасть. В 1947 г. в Судный день («Йом-Кипур») присутствовало больше тысячи человек. Кантор из Днепродзержинска Борис Герценштейн пел «с большим вдохновением. На женщин его пение подействовало настолько, что они с громким плачем, как бы ища в этом успокоение, продолжали молиться».³

На собрании «присутствовали и члены ВКП (б), из них: Зусман З.С., директор симферопольского Райпромкомбината, Гольдберг Д.Б., председатель артели "Красный прядильщик"».⁴

«По договоренности община уплатила кантору 5000 руб. Для денежных сборов были оборудованы две копилки из коробок от пулеметных лент».⁵

После столь вдохновенного пения У. посоветовал руководству кантора больше не приглашать. Это была только одна из его тишайших просьб. В рамках «ограничительной» политики он потребовал прекратить помощь бедным, не распространять пригласительные билеты на богослужение, не устанавливать радиорепродукторы и даже «не расширять молитвенных помещений за счет постройки в виде шалашей» (на праздник Суккот).⁶ В соответствии с общими установками Совета подходит он и к попыткам молитвенно почтить память погибших земляков.

6 августа 1946 г. была проведена панихида «по расстрелянным евреям с массовым выездом на место совершения расстрела, для этой цели были наняты 3 автомашины». У. тут же поставил раввина в известность, «что эти действия являются нарушением». От евреев поступило два заявления. «В одном из них они ходатайствуют о разрешении установить памятник на месте расстрела. Во втором... о разрешении совершать погребения по еврейскому обряду, для чего требуется 3 человека погребальщиков».⁷ Погребения Совет разрешил, а вот дать «добро» на социально значимую инициативу, какой являлось сооружение памятника, отказался. Памятник этот все же открыли, хотя и не скоро — 28 июня 1958 г., и он стал «боком» общине. «Перед открытием памятника погибшим гражданам от руки фашистских палачей председатель совета синагоги Франклах и председатель ревкомиссии Мостовой из кассы синагоги пожертвовали одну тысячу рублей на строительство гроба при памятнике, чем нарушили советское законодательство. Франклах и Мостовой с регистрации сняты».⁸

После «ухода» Франклаха и Мостового в синагоге разгорелась нешуточная борьба за власть. Группа иудеев, «которые стремятся захватить руководство синагогой, прилагают все усилия к срыву молитвенных собраний; они... громко разговаривают между собой, подходят к другим верующим и вступают с ними в споры, бегают по синагоге, стучат».⁹

Ради победы над соперником враждующие стороны не брезговали подковерными методами борьбы и апелляциями к власть предержащим. Председатель синагоги «Мизрахи заявил, что, несмотря на предупреждение, раввин Богопольский в Судный день ходил на кладбище для служения, этим нарушил закон... говорил, что член двадцатки Фишман приносит в синагогу польские газеты и иногда читает их. За нарушение законов Богопольского как раввина с регистрации снял и Фишмана вывел из учредителей», — пишет У. в отчете за 1960 г.¹⁰

Богопольский пытался оправдаться перед У., впрочем, без особого результата: «Я редко к вам ходил потому, что мне работник НКВД тов. Смирнов запретил к вам ходить. Кроме того, Смирнов предложил мне следить за Фишманом и некоторыми другими лицами».¹¹

Сразу после войны численность евреев в Крыму быстро возрастала за счет реэвакуированных семей, и во многих местах появились новые религиозные общины: в Евпатории, в Джанкое, в Саках, в пос. Азовском. Вначале уполномоченный настраивал их на подачу заявлений на регистрацию. Однако Совет недвусмысленно дал понять, что этого делать не стоит, и потребовал принятия мер к прекращению их деятельности. В частности, Совет порекомендовал У. «поставить в известность финорганы на предмет обложения подоходным налогом лиц, сдающих свои квартиры под эти собрания. Опыт показывает, что налоговый пресс в этих случаях является наиболее эффективным».¹²

Для выявление состава общины и самого факта незаконного собрания У. посоветовал представителям местной власти «проверять в определенные дни и часы правильность заполнения домовой книги, сверять с наличием проживающих в данной квартире. Этот метод в городах и поселках оправдывает себя».¹³

Особенно остро борьба за открытие синагоги развернулась в Евпатории. Оттуда одна за другой в Симферополь и Москву ехали делегации, писались письма. Иногда горсовет разрешал верующим проведение молитвенных собраний на дому, но чаще всего отказывал. Причем для запрещения собраний власти неизменно ссылались на отсутствие подходящего помещения. Евреи пытались договориться с караимами и адвентистами, но У. помешал им сделать это. Евпаторийские евреи «ходили к пресвитеру адвентистов и к руководителю караимской общины, чтобы они свои здания предоставили для проведения молитвенного собрания. Мною категорически запрещено передавать молитвенные дома для еврейских собраний».¹⁴ Когда же наконец верующим удалось приобрести здание, последовали новые репрессии.

31 мая в праздник Швуэс («Слушай, Израиль») новый уполномоченный вместе с секретарем горисполкома пришли на квартиру, где собрались иудеи. «У домохозяйки Литвиновой Суры Иосифовны обнаружили полностью оборудованную синагогу: престол, кафедра, все необходимые для еврейской молитвы атрибуты и на 200—250 человек стульев и скамеек, часть скамеек расставлена во дворе, так как дом обнесен высокой оградой в 2,5 метра, каменной стеной с дороги и других дворов.

В момент нашего прихода шло молитвенное собрание, на котором присутствовало 46 чел., из них женщин 28. Из слов руководителя этой нелегальной общины выяснилось, что в г. Евпатории имеется более 300 верующих евреев. Лихтинштейн заявил, что "мы на имя т. Македонова подавали заявление, письменного разрешения нет, а устное получили". Я категорически запретил всякие дальнейшие сборы, пока община не будет зарегистрирована».¹⁵

Слова о регистрации — для отвода глаз: «Для полного прекращения деятельности общины мною рекомендовано составить соответствующие акты на домохозяйку синагоги и руководителей общины, для обложения налогом».¹⁶

Председатель Совета Полянский поддерживает действия У: «Вам следует через Облисполком обязать власти города Евпатории не выпускать из поля зрения вышеупомянутую группу верующих, не допуская возобновления ею вновь своей деятельности в другом месте города».¹⁷

Эпопея с открытием синагоги тянулась долгие годы. Иудеи даже обратились с письмом к патриарху Алексию с просьбой о помощи¹⁸, действовали через дипломатические каналы. Но власть упорно не шла на уступки. Почему? Ответ, видимо, связан с внешнеполитической ситуацией (отношения

СССР с Израилем окончательно испортились) и с внутренней, российской. В одном из писем из центра подчеркивалось: «Город Евпатория является союзным курортом, в летний период много тысяч трудящихся приезжают на лечение по курсовкам; в числе приезжающих имеется большое количество евреев. Если открыть синагогу в г. Евпатории, то она будет иметь уже не местное значение».¹⁹

Из послевоенных событий религиозной жизни в Крыму стоит, наверное, обратить внимание на необычную службу 21 декабря 1949 г. В этот день в синагоге «состоялось богослужение в честь 70-летия со дня рождения Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина.

В помещении синагоги (напротив кафедры) были вывешены две доски (изготовленные с разделкой под мрамор) с надписями на русском и еврейском шрифтах со следующим содержанием: "Благословение ко дню исполнения 70-летия товарища И.В. Сталина.

Тот, кто благословил наших предков Авраама, Исаака и Иакова, он же пусть благословит, возвысит и возвеличит вождя народов, мудрого учителя трудящихся всего мира, борца за мир во всем мире Генералиссимуса тов. И.В. Сталина.

Господь Бог сохранит его на долгие, долгие годы, продлит ему жизнь на благо и счастье нашей любимой Родины и всего человечества. Аминь". На богослужении присутствовало около 20 мужчин».²⁰

В конце правления Сталина, как известно, подули антисемитские ветра. Их холод ощутим и в отчетах крымского У. Так, сообщая о деятельности одной из нелегальных общин, он утверждает: «В Джанкое среди евреев ходит термин, что ключи от всех мирских благ должны хранить только евреи. На самом деле, такие евреи, как Фаенберг — директор лесоторгового склада, Сердце — директор завода безалкогольных напитков, используют ключи от доверенных им учреждений. Получая по 600 руб. зарплаты в месяц, построили свои личные дома, благоустроили их вплоть до водопровода. От них не отстает директор райскотконторы Эпштейн».²¹

О событиях, связанных с «делом врачей», говорится достаточно выразительно: «После опубликования материалов об аресте группы врачей и ареста нескольких врачей по национальности евреев среди верующих евреев началась некоторая паника. Ряд активных религиозных деятелей синагоги стали подавать заявления об освобождении их от обязанностей членов совета, председателя совета. Кроме того, резко снизилась посещаемость синагоги. До опубликования в печати об аресте группы врачей по субботам молитвенное, собрание посещало от 100 до 300 человек, после опубликования от 17 до 25 чел.

7 февраля 1953 г. на молитвенном собрании раввин выступил с проповедью и призвал к спокойствию.

После опубликования сообщения Министерства Внутренних Дел СССР о реабилитации арестованных профессоров и врачей посещаемость синагоги резко увеличилась. Например, 5 апреля на вечернем служении присутствовало до 420 человек».²²

«В дни похорон т. Сталина верующие евреи в г. Симферополе организованно купили венок, и их делегация из 2-х человек положила венок к памятнику тов. Сталина на привокзальной площади».²³

Примечания

1. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 21. К концу 50-х эта цифра увеличилась до 4000—4500 чел. (Ф. 6991, оп. 3, № 1185, л.л. 3, 4, 5).

2. Ф. 6991, оп. 3, № 1180, л. 91.

3. Ф. 6991, оп. 3, № 1171, л. 248.

4. Ф. 6991, оп. 3, № 1171, л. 248.

5. Ф. 6991, оп. 3, № 1171, л. 251.

6. Ф. 6991, оп. 3, № 1171, л. 334.

7. Ф. 6991, оп. 3, № 1172, л. 130.

8. Ф. 6991, оп. 3, № 1184, л. 140.

9. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 88.

10. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 151, 152.

11. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 152.

12. Ф. 6991, оп. 3, № 1172, л. 269.

13. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 165.

14. Ф. 6991, оп. 3, № 1172, л. 141.

15. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 60.

16. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 61.

17. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 62.

18. Ф. 6991. оп. 3, № 1184, л. 176.

19. Ф. 6991, оп. 3, № 1180, л. 99.

20. Ф. 6991, оп. 3, № 1174, л. 113.

21. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 81.

22. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 186. 187.

23. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 202.