Викинги Черного моря

Помимо государственной борьбы с Крымским ханством имели место и локальные военные операции, проводимые благодаря народной инициативе. Их осуществляли вольные жители российских южных окраин — донские казаки. В степь, в район Дона, обычно шли активные, независимые элементы, не нашедшие себя в рамках традиционной сословной структуры общества той поры. Немало было среди них лихих людей и просто преступников, скрывавшихся от правосудия. На периферийных степных землях казаки устраивали сообщества, свободные от государственного принуждения. В России тех лет оно выражалось либо службой, либо несением денежно-натуральных повинностей в пользу государства.

Степные реалии с их борьбой за выживание, нападениями кочевников втягивали переселенцев в состояние постоянной «малой войны» с обитателями степей. Она требовала наличия в тех краях населения с воинственным характером, способного владеть оружием. Вооруженная борьба вынуждала казаков объединяться в общины, где господствовала военная демократия, а руководство выбиралось прямым голосованием.

В степи, власть над которой оспаривали кочевники, заводить долговременные поселения было на первых порах опасно. Казаки жили в труднодоступных местах вдоль Дона, ставших для них естественной крепостью. В лесах и на островах они строили укрепленные городки, где можно было отсидеться в случае набега кочевников и пережить зиму.

Донские казаки не занимались скотоводством и земледелием. Они практически ничего не производили, занимаясь охотой и рыболовством. Казаки оставались верны взгляду всех носящих оружие классов, по которому сельскохозяйственный труд был не их уделом. Основой денежных доходов казаков была набеговая экономика. Источником казачьего благополучия был успешный набег за добычей в соседние земли — прежде всего Крым и Турцию.

Однако набеговая экономика донских казаков (их численность к концу XVI века не превышала нескольких тысяч человек) не могла конкурировать с аналогичной системой Крымского ханства. Они не располагали для походов и нападений массовой конницей, а выход на развитый рынок сбыта товара, контролируемый Турцией, для них был попросту закрыт. Не имея ресурсных возможностей противостоять крымцам в открытой степи, казаки нашли для себя своеобразную нишу, где Крым был бессилен составить им конкуренцию. Они подчинили себе водную стихию и добились доминирования на реках. Основным районом их набеговой деятельности стала не степь, а морские просторы, куда казаки проникали по речным маршрутам южной части Восточно-Европейской равнины.

Если для кочевника главным средством передвижения была лошадь, то для казака им стало парусно-гребное судно — струг. Он имел прямой парус, но мог идти и на веслах, чтобы не зависеть от капризов погоды. Это судно, вмещавшее 60—80 человек, имело возможность плавать как в море, так и на речном мелководье. Струги развивали скорость выше, чем турецкие галеры. Это обеспечивало быстроту и маневренность во время нападения, а также позволяло успешно уходить от погони. В отличие от крымцев, главным объектом грабежа казаков было имущество населения (одежда, утварь и т. д.). Награбленное добро продавалось перекупщикам на импровизированных степных рынках.

Начало военно-морских операций донских казаков относится к середине XVI века. Первый известный морской поход против Крыма донские казаки совершили в 1556 году. Войско во главе с атаманом М. Черкашенином на стругах по реке Миус спустилось в Азовское море, пересекло его и разорило окрестности Керчи. В дальнейшем донские казаки, порой совместно с запорожскими, уже неоднократно пробирались на стругах в Азовское море и нападали на поселения крымского побережья и военно-морские базы турок.

Крым, защищенный с суши безводной степью и перешейком, был уязвим со стороны морских просторов. Крымцы, традиционно обращенные спиной к морю, оказались не в состоянии что-либо противопоставить этому ассиметричному выпаду казачества в сфере военных операций.

Отношение московской власти к вольным казакам отличалось двойственностью. С одной стороны, она была заинтересована в их использовании для нападений на крымско-турецкие земли. С другой, Москва не приветствовала самостоятельные казачьи набеги, которые обостряли ее отношения с Крымом и Турцией. Стремясь унять разбои и использовать военный опыт вольных казаков, Москва с середины XVI века стала привлекать их к государственной пограничной службе.

В составе русского войска казаки появляются в качестве одного из разрядов служилых людей «по прибору». Они сыграли очень важную роль при реорганизации в 1571 году сторожевой и станичной службы, заменив отряды детей боярских, которые были возвращены в полковую службу. В отличие от вольного донского казачества, служилые казаки вошли в действующую военную организацию Московского государства. Результат их великого ратного труда — отвоеванная и освоенная степь.

В 70-е годы XVI века контакты Москвы с вольным казачеством приобретают постоянный характер. При царе Федоре Ивановиче правительство пыталось на регулярной основе использовать казаков для борьбы со степными набегами. 31 августа 1584 года на Дон была отправлена царская грамота с предложением: «как воинские люди крымские и нагаи пойдут войною на наши украины, или какие воинские люди пойдут с полоном с наших украин, и вы б в те поры на тех людей на перевозех приходили и над ними промышляли а нам тем служили. А мы вас за вашу службу жаловати хотим».

От предложений царское правительство перешло к делу, частично взяв вольное казачество на свое содержание. Москва начала присылать на Дон жалование деньгами, хлебом, вином, порохом, свинцом, ядрами и сукном. Однако попытки центральной власти в обмен на поддержку навязать донским казакам своих воевод окончились провалом. Отношения Москвы с вольными казаками испортились. Царь Борис Годунов пытался пресечь их разбои, чтобы обеспечить безопасность торгового судоходства и мирные отношения с Крымским ханством. Репрессивная политика в отношении донских казаков объяснялась также и опасением их поддержки народных волнений, возникших внутри государства.

В годы Смутного времени донское казачество направило свою боевую энергию с крымско-турецких земель в пределы России, лишенной твердой государственной власти, а также возможности эффективной борьбы с внешней и внутренней агрессией. Отряды казаков, наряду с интервентами, грабили русские города и деревни, как в свое время крымско-турецкие. Часть казачества приняла участие в освободительной борьбе русского народа, способствуя возведению на престол царя Михаила Романова.

Новая династия в лице царя Михаила Федоровича начала проводить примирительную политику к казачеству. Она исходила из учета роли казаков в очищении Москвы от поляков и в избрании на царство Михаила, а также из стремления избегать обострения социальных противоречий. Это было время активного зачисления в служилые люди участников народных движений (казаков, крестьян, холопов).

В отношении Дона правительство Михаила шло в русле политики тех лет на южном направлении, которая выражалась в материальном задабривании в обмен на миролюбие и лояльность. С 1613 года Москва начала посылку казакам регулярного жалованья (деньги, хлеб, сукно, вооружения, боеприпасы). В районах Верхнего Дона и его притоков, богатых строевым лесом, разворачивается строительство парусно-гребных судов для казаков (в Воронеже, Ливнах и др.). Такая поддержка способствовала смене направления казачьей агрессии с российских на крымско-турецкие земли.

Материальная помощь и постепенное пополнение рядов донской вольницы позволили казакам активизировать действия против Турции и Крыма. В 1615 году они напали на Азов и уничтожили на реке Миус турецкие корабли и торговые суда, после чего на 70 стругах произвели набег через Азовское море на Кафу. Другой большой поход на Черное море состоялся весной 1617 года. Казачье войско численностью 700 человек захватило и разграбило на побережье Турции города Синоп и Трапезунд.

Нападение стало неожиданным для турецкого правительства. Оно приняло меры для пресечения новых атак. В 1618 году под Азовом на реке Каланче строится башня для наблюдения за выходом казаков в море. Турки засыпают русло Мертвого Донца, через которое проходили казачьи струги. Но подобная деятельность не пресекла набеги донцов (и действовавших в союзе с ними запорожцев), которые становились все масштабнее.

В 1622 году состоялся совместный поход запорожских и донских казаков во главе с атаманом Шило (700 человек на 25 судах) к турецким берегам, в ходе которого были разграблены несколько прибрежных населенных пунктов. В 1623 году тысяча донских казаков на 30 стругах совершили набег на побережье Крыма. В следующем году на 150 судах произведен знаменитый совместный набег донцов и запорожцев на побережье Турции и окрестности Босфора. Чтобы уберечь от нападения Стамбул, туркам пришлось выслать к устью Босфора до 500 больших и малых судов, а также протянуть через Золотой Рог железную цепь, сохранившуюся со времен, когда греки запирали залив для предотвращения прохода судов киевских князей. Следующий совместный поход донцов и запорожцев 1624 года оказался еще масштабнее. 15 тыс. казаков на 300 судах пересекли Черное море и разграбили Синоп с Трапезундом.

Это было золотое время казачьей вольницы на Дону, когда она практически ежегодно получала богатую добычу, терроризируя крымско-турецкие берега. Крыму противостояла ловкая, мобильная, спаянная и жестокая военная организация. В тот момент она была единственной реальной российской силой, угрожавшей безопасности крымско-турецких границ в Азово-Черноморском регионе. Так, турецкий хронист Мусафа Найм писал, что казачья флотилия «более страшна, нежели иной какой-либо народ».

Походы донского казачества ослабляли потенциал Крымского ханства, да и самой Турции, став фактором международной политики в 20—30-е годы XVII века. Отношения Москвы с Бахчисараем и Стамбулом в те годы полны постоянными жалобами крымско-турецкой стороны на нападения казаков и требованиями унять разбои. В ответ московские власти настойчиво открещивались от причастности к той или иной казачьей операции. Действительно, эти набеги вступали в противоречие с политикой российского правительства на поддержание мира с Турцией и Крымом.

В 1630 году Москва, которая вступила со Стамбулом в союз против Польши, попыталась организовать казаков в соответствии со своими интересами, потребовав от них выступить в поход на помощь турецкой армии под Очаков. Но, получая жалованье от Москвы, те не считали себя обязанными выполнять ее предписания. Они отвергли это предложение и предпочли блюсти собственный интерес, продолжив нападения на Крым. В ответ московские власти арестовали приехавших в столицу с войсковыми отписками атамана Васильева и 70 казаков. Патриарх Филарет объявил казакам «вечное запрещение и отлучение».

Воспитательная акция Москвы вызвала возмущение на Дону. Прибывшего туда воеводу И. Карамышева донцы забили до смерти. Московское правительство попыталось организовать блокаду Дона. Но жители пограничных районов, связанные с казаками тесными торговыми отношениями, в том числе скупкой награбленного, обходили запреты центральной власти. Этому способствовала и политика местных воевод, которые поддерживали тех, кто торговал с донцами. Своеобразной лазейкой оставалось разрешение для русских людей ездить на Дон для выкупа оказавшихся в крымском плену родственников.

Ни задабриванием, ни угрозами правительство царя Михаила не смогло встроить казаков в русло московской политики. Казачьи морские разбои отчасти ослабили Крым, но, не подкрепленные натиском российской мощи, они лишь раздразнили его, сделав более агрессивным и склонным к мести. Они стали одним из поводов для его нападения на Россию в период Смоленской войны.

В конечном счете, донское казачество было подчинено, прежде всего, задачам набеговой экономики, а не государственным целям поддерживающей его России. Грабя, подобно викингам, морское побережье, оно не смогло выдвинуть из своих рядов личностей масштаба Ф. Дрейка и Г. Моргана. Тех знаменитых пиратов, которые, благодаря их поддержке интересов британской короны, стали государственными деятелями и национальными героями.

Смоленская война и возобновление нападений Крымского ханства отчасти изменили отношение Москвы к казачеству. Она вновь решила использовать его как военную силу против крымцев. Но подобный поворот не изменил коренной взгляд государства на казаков. Для него они оставались малонадежным воинством, на которое нельзя всерьез и надолго рассчитывать. В основе различий между Москвой и Доном лежал разный тип экономик, одна из которых была основана на производительном труде, другая на походах за добычей.

В регулярной борьбе с Крымом донская вольница была попутчиком Москвы, которая нуждалась в другом типе отношений. В конечном итоге, она его добилась при Петре I, насильно встроив донское казачество в систему военной организации России.