Черная легенда Тавриды

Кто были те люди, кто первыми вступили на нынешнюю севастопольскую землю? Неандертальцы и кроманьонцы, племена кизил-кобинской или кульобинской культур, киммерийцы, которые уже во время Геродота считались таинственным и легендарным народом.

Стоят до настоящего дня в долинах вокруг Севастополя немые свидетели неведомых нам эпох камни-мегиры: многотомные и тщательно обработанные обломки скал, выстроенные в загадочные линии, расположенные строго с севера на юг и обращенные стесанными сторонами на восток и запад. Кого помнят они?

...Гробница вождя неведомого племени, найденная в Байдарской долине. Истлевшей рукой он все еще сжимает оружие. Это именно ему посвятил свои строки Иван Бунин:

...Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке...
Был воин, вождь. Но имя смерть украла
И унеслась на черном скакуне...

О древнейших жителях Гераклеи таврах сегодня известно ничтожно мало. Историки лишь констатируют, что это один из самых старых народов, существовавший уже с середины 1-го тысячелетия до н.э. История тавров началась и закончилась в Крыму, за пределы которого они, по-видимому, в массовом движении никогда не выходили.

Впервые о таврах упомянул Геродот в своей «Истории». Позднее знаменитый историк древности расскажет нам о страшных нравах горного народа, вначале же он просто констатировал само существование тавров. В середине V века до н.э. шла скифо-персидская война, и скифы обратились к таврам за помощью, но последние, по какой-то причине им отказали. Геродот упомянул и некого «царя тавров».

В таких гробницах тавры хоронили своих вождей

После Геродота о таврах писали Еврепид и Овидий, но они большей частью лишь передавали геродотовские псевдотаврские сюжеты-страшилки о дикости и злобе жителей юго-западной Тавриды. Историк Диодор Сицилийский вскользь сообщает нам о событиях гораздо более поздних, о происшедшей в III веке до н.э. войне боспорского царя Евмела с таврами, где последние отстояли свою независимость. Известно, что в конце II века н.э. тавры помогли Херсонесу в отражении нападения скифов. А в IV веке н.э. римлянин Аммиан Марцелин впервые назвал даже три существовавших тогда таврских рода: арихов, синхов и напеев. Затем упоминания о таврах становятся все реже, причем в V веке н.э. их именуют то тавроскифами, то скифотаврами... Еще несколько столетий, и летописи уже дружно молчат о маленьком и храбром народе, а затем их называют не иначе как «скифское племя».

Так кто же они были, древнейшие жители Гераклеи? Что означает само слово тавры? На последний счет существует сразу несколько версий. Согласно первой из них тавры — это лишь грецизированная форма какого-то местного и близкого по значению слова. Услышав его, греки нашли его похожим на свое «таурос» (бык) и именно так назвали горное крымское племя. Возможно, как мы уже говорили выше, бык (тавр) являлся тотемом этого народа. Согласно еще одной Тавром издревле звались Крымские горы, затем также назвали и их жителей. Нам и сегодня совершенно ничего не известно о языке тавров. Не сохранилось ни одного таврского слова, кроме слова «Ардабна», что означает семибашенная. Именно так в одном из анонимных древних периплов (то есть словестных описаний) Понта Эвксинского названа Феодосия, причем там же сказано, что это название аланов и тавров. Ряд ученых считает, что «Ардабна» имеет иранские корни.

Что касается вопроса, кем были сами тавры, то версий здесь немыслимое число.

1. Тавры — прямые потомки индоариев, осевших с незапамятных времен в Крыму. Эта версия наиболее близка как автору, так и сути всей его книги.

2. Тавры — потомки племен срубной культуры, занимавшей промежуточное место между киммерийцами и скифами.

3. Тавры — часть скифского племени, осевшая в горах.

4. Тавры — племя, пришедшее с Северного Кавказа.

5. Тавры — это вообще собирательное название целого ряда различных племен, населявших Крымские горы.

6. Тавры и киммерийцы некогда составляли единый народ, но затем одни ушли в степи, а вторые — в горы, а потому впоследствии образовались два различных этноса.

7. Тавры являют собой представителей древнейшей кизил-кобинской культуры.

8. Тавры, наконец, являются перешедшими в Крым фракийцами.

Поди разберись!

Ну а что материального оставили после себя загадочные тавры? Увы, тоже немного. Археологам хорошо известны так называемые «каменные ящики» в горном Крыму. Это четыре стоящие вертикально каменные плиты, перекрытые сверху пятой. В таких «ящиках» тавры погребали умерших, причем не по одному, а во множестве. Когда же костей становилось слишком много, они их попросту выбрасывали, оставляя лишь черепа. В одном из таких «ящиков» было найдено почти семь десятков черепов. Примечательно, что в этих таврских могильниках никогда никто не находил никаких привезенных изделий, кроме разве что женских бус! Этот факт столь примечателен, что мы к нему скоро еще вернемся.

Из собственных изделий чаще других встречаются женские фигурки из обожженной глины — фигурки богини Девы! И этот факт мы тоже постараемся запомнить, ибо разговор о Деве — разговор особый.

Возможно, что таврам принадлежала и найденная под Бахчисараем полутораметровая диоритовая стела, которая по праву считается настоящим шедевром. Вот, пожалуй, и все изделия, что оставили нам после себя тавры. Но помимо этого, древнегреческий эпос донес до нас образ тавров как мудрецов, воителей и наездников...

Но я вновь хочу вернуться к вопросу о происхождении тавров. Из всех версий сегодня в моде последняя — о кизил-кобинской культуре, хотя она весьма и весьма не бесспорна.

Вспомним снова легендарный Орс-Корсунь. Как знать, может, все знания, которыми владели древние тавры и которые они столь долго и ревностно хранили, берут свое начало именно от стен Священного города Солнца? Ведь где, как не в столь значительном экономическом, торговом и культурном центре древнего времени, могла развиваться медицина и музыка, гимнастика и риторика, прорицание и искусство стрельбы из лука? И может, именно поэтому тавры, сами ставшие постепенно «реликтовым» племенем-хранителем, столь ревностно оберегали все, что было завещано им предками от назойливых взглядов чужеземцев.

Наверное, ни об одном из древних народов не было сложено столько зловещих легенд, как о таврах. В чем только их не обвиняли: в коварстве и злобе, жестокости и алчности. Все историки от Геродота до Страбона и Тацита только и пишут, что о кровавых расправах тавров над попавшими к ним в руки мореплавателями. Древних авторов трудно упрекнуть во лжи, ведь они писали о том, что им удавалось узнать, опрашивая тех же мореходов. Вот что пишет о таврах Геродот (484—425 г. до н.э.): «...Исконная Скифия... начинается от устья Истра, обращена к югу и простирается до города, называемого Каркинитидой. Отсюда идет гористая страна, лежащая вдоль до так называемого Херсонеса Скалистого. Херсонес этот на востоке выступает в море. Подобно Аттике две четверти границ скифской земли (на юге и на востоке) окружены морем. Тавры живут в части Скифии, соответствующей Аттической земле...» Далее Геродот повествует о «дикости» тавров: «У тавров существуют такие обычаи: они приносят в жертву Деве потерпевших крушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы, по словам одних, сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу. Другие, соглашаясь, впрочем, относительно головы, утверждают, что тело тавры не сбрасывают со скалы, а предают земле. Богиня, которой они приносят жертвы, по их собственным словам, это дочь Агамемнона Ифигения. С захваченными в плен тавры поступают так: отрубленные головы пленников относят в дом, а затем, воткнув их на длинный шест, выставляют высоко над домом, обычно над дымоходом. Эти висящие над домом головы являются, по их словам, стражами всего дома. Живут тавры разбоем и войной».

Изображение киммерийских всадников на этрусской вазе

Из текста Геродота можно сделать ряд интересных выводов. Во-первых, вполне возможно предположить, что в те времена между таврами и греками шла самая настоящая морская война. На чем основывается это предположение? Прежде всего, на том, что, как видно из текста, между двумя сторонами существовал какой-то весьма серьезный конфликт из-за так называемой Девы, которой поклонялись тавры, а греки также хотели ею владеть. Кроме этого, не может не настораживать и фраза о неизбежном уничтожении именно всех эллинов. Отчего, спрашивается, такая ярко выраженная нелюбовь тавров именно к грекам? Ну а если вспомнить, что именно в Геродотовы времена началась интенсивная колонизация греками Крыма и создание на землях тавров Херсонеса, то вполне понятно, что причин для любви к эллинам у тавров, мягко скажем, быть не могло. Во-вторых, приведенные Геродотом «жестокости» тавров особо не впечатляют.

Прежде всего, потому, что захваченных в плен умерщвляют достаточно гуманным для тех суровых времен способом. Их не только не подвергают каким-нибудь особо изощренным пыткам, а, наоборот, перед смертью оглушают, чтобы обреченные не чувствовали боли. Кстати, Геродот сам не может точно сказать, как же расправляются тавры со своими жертвами. Именно поэтому он приводит в тексте два варианта казни, да еще делает весьма многозначительную оговорку, что в этой части текста он говорит не от себя, а ссылается на чьи-то рассказы. Что же касается «дикого» обычая человеческих жертвоприношений тавров, то здесь также трудно усмотреть что-либо необычное для тех времен. Ведь тот же Гомер вполне спокойно описывает жертвоприношение уже знакомой нам Ифигении, совершенное ее отцом, царем Агамемноном. Но ведь его совершали не «дикие тавры», а вполне «цивилизованные» греки. Вспомним и то, что обряды человеческих жертвоприношений существовали у древних славян и германцев, викингов, инков и многих других народов. Причем в отличие от вышеперечисленных тавры своих юношей и девушек, по крайней мере, не убивали, ограничиваясь только казнью пленных греков, т.е. самых больших своих врагов. В-третьих, что касается уничтожения таврами мореплавателей, вполне разумно предположить, что так называемые мореходы появлялись у крымских берегов далеко не всегда с мирными целями. Даже самый непредвзятый анализ древнегреческих мифов наглядно показывает, что в большинстве случаев целью таких плаваний было отнюдь не желание географических открытий и безобидного обмена товарами, а самый обыкновенный грабеж селений и пиратство на море. Стоит ли тогда удивляться, что тавры столь свирепо и неистово бились с подобными «мореплавателями», а головы убитых пиратов выставляли на шестах, как предупреждение тем, кто еще рискнет попытать разбойничьего счастья на их земле? Ну а то, что тавры не всегда ограничивались глухой обороной, а периодически предпринимали и достаточно активные действия, делает им только честь как воинам. Естественно, что исконные жители Гераклеи не упускали случая и поживиться за счет побежденных. Но и в этом для того времени тоже нет ничего предосудительного! Ведь трофеи были, есть и будут во всякой войне. Вспомним, как, убив в поединке Гектора, Ахилл без всякого зазрения совести догола раздел павшего соперника, присвоив себе все его доспехи, а затем еще прилюдно издевался над ним, волоча привязанным к своей колеснице.

А ведь это, говоря современным языком, самое настоящее мародерство, да еще и глумление над павшим! Однако тогда это никого не возмутило, а наоборот, явилось лучшим доказательством геройства Ахилла. Ну а теперь спросим: чем хуже или лучше были тавры? И они так же грабили побежденных, а затем казнили в назидание иным. Тот факт, что в древнегреческой мифологии таврам (пусть и с самой негативной точки зрения) отведено весьма много места, говорит о том, что война греков и жителей Гераклеи была долгой и очень упорной, причем успех был не всегда на стороне «меднобронных» гоплитов.

Попробуем, основываясь на мифах, составить хотя бы примерный набросок той войны. Для начала вернемся к ссыльному в Тавриду Гераклу. Сколько бы мы ни изучали мифы, нигде нет упоминания об его столкновениях с таврами. Геракл вел в Тавриде жизнь достаточно мирную (если не считать ссору во время пира с кентаврами) — пас быков. Значит, никаких причин для вражды первого героя Эллады с таврами тогда просто не было! Теперь обратимся к знаменитой трагедии «Ифигения в Тавриде» Еврипида, написанной в 414 году до н.э. Все началось с того, что аргосский царь Агамемнон был убит своей женой. Затем, мстя за отца, его сын Орест убивает мать. Казалось, какое отношение имеет эта драматическая семейная история к таврам? Оказывается, самое непосредственное! В искупление греха Орест почему-то должен был привезти в Грецию из святилища тавров их священную статую, то есть совершить пиратский набег. Это вполне объяснимо, ведь Троя уже не преграждала путь в пределы Эвксинского Понта, и за добычей в то время ринулись туда многие. Увы, Оресту не повезло. Местные пастухи заметили захватчиков и даже захватили Ореста и его друга Пилада в плен.

Причем если греки были при полном вооружении, то у пастухов никакого оружия не было. Мечи из рук пришельцев пастухи выбили... обыкновенными камнями. Это ли не свидетельство доблести тавров! Затем, согласно мифу, пленники увидели Ифигению. Та узнала своего брата Ореста и помогла пленникам бежать, сбежавши и сама. Если верить мифу, то Ифигению отослала в Тавриду богиня Артемида. Тавры же ее не только приютили, но еще и окружили всеми возможными почестями! Если же отбросить весь сказочно-божественный ореол, то получается, что пленным грекам помогли бежать их соотечественники, которые не только жили среди тавров, но еще пользовались среди них и значительным почетом. Кстати, в примечаниях к «Ифигении в Тавриде» указывается, что будто бы в Греции, в Аттике, долгое время сохранялась могила Ифигении и священная деревянная статуя тавров. Теперь зададимся вопросом, какой народ смирится и простит грабеж своей самой дорогой святыни, причем грабеж, для которого не было, казалось бы, совершенно никакого повода?

А вскоре в Балаклавскую бухту нагрянули еще одни искатели пиратского счастья — Одиссей с сотоварищами. Целая флотилия в одиннадцать боевых кораблей вошла в бухту, десятки закованных в доспехи воинов высадились на берег. Но и здесь тавры ведут себя поначалу весьма сдержанно. Они не нападают на пришельцев, а наблюдают за ними. Лишь когда греки ринулись грабить ближайшую деревню, тавры наконец, захватив пленных, поняли, что перед ними самые обыкновенные разбойники, да к тому же еще соотечественники похитителей их священной статуи, только тогда они и вступили в яростный бой. А потому неуклюже выглядят в «Одиссее» ссылки Гомера на то, что тавры победили лишь потому, что были сплошь великаны, а свирепость их не знала предела.

Результат этого боя потрясает своими результатами. Тавры практически полностью истребили греческую флотилию. Только одному из одиннадцати кораблей удалось вырваться в море. Принимая во внимание, что описываемые события относятся примерно к XIII—X веку до н.э., то масштаб разгрома греков сопоставим разве что с Чесмой или Трафальгаром. Ну а способность застать врасплох и обмануть столь многооопытного вождя, как Одиссей, говорит о серьезно подготовленной и прекрасно осуществленной операции по разгрому неприятельской флотилии.

В анналах мировой истории это «Балаклавское» сражение никто никогда не указывал, а зря! Ведь это, по существу, пусть даже полумифическое, но одно из самых древних морских сражений, известных нам, и какое! Что ж, более двух тысячелетий назад защитники земли будущего Херсонеса и Севастополя с честью выдержали нападение лучших воинов того времени.

Ну а затем была многовековая борьба тавров с греками. История оставила нам свидетельства судеб эллинов, попавших в плен к таврам, но нигде нет, увы, упоминаний о том, что ожидало попавших в плен к грекам тавров.

Думается, их судьба была не менее трагичной. К слову сказать, тавры отчаянно сражались не только с греками, но и со всеми другими захватчиками. Так, в 45 году н.э. они уничтожили римскую эскадру. Тацит пишет: «...Счастье нам изменило: некоторые из судов были отнесены к берегам тавров и захвачены варварами, причем были убиты начальник когорты и большинство людей вспомогательного отряда!» Так в отчаянной борьбе из века в век защищал свою землю немногочисленный, но свободолюбивый народ. Ведь крымская земля была вожделенна для завоевателей всех времен.

Историки считают наиболее вероятным временем появления тавров начало 1-го тысячелетия до н.э. Время же их исчезновения (вернее, окончательного растворения среди иных народов) — VIII веком н.э. Итого, почти две тысячи лет непрерывной борьбы за свое выживание! Кстати, совсем нелишне вспомнить здесь и о том, что в захоронениях тавров практически не встречается греческих вещей, то есть того, что обычно имело бы наибольшую ценность у пиратов и что язычники клали в могилы своим сородичам.

Кроме этого, известно, что тавры вообще никогда не брали пленных, они не знали рабства, а кроме этого, не занимались и работорговлей, что было во все времена также самым прибыльным делом у пиратов. Ну а о мужестве тавров весьма однозначно сказал еще историк древности Полиэн: «Тавры<...>, предпринимая войну, всегда перекапывают дороги в тылу и, сделав их непроходимыми, вступают в бой, чтобы, не имея возможности бежать, победить или умереть». С ним согласуется и мнение российского историка В.В. Струве: «Подобный прием прекрасно согласуется с неукротимым мужеством этого воинственного племени, которое своим упорным сопротивлением отодвинуло оседание греков на побережье их области к концу V века до н.э.». Вот вам и еще одна причина многовековой беспощадной борьбы! Причем, даже поселившись в Геракл ее, греки далеко не всегда чувствовали себя в безопасности, несмотря на то что век за веком медленно, но неумолимо загоняли тавров в горы. Так, в III веке н.э. тавры внезапно дерзко атаковали сам Херсонес и едва не овладели городом.

Изображение киммерийца на греческой вазе

Сегодня историки считают, что тавры поздней поры создавали укрепления в горах. При этом отмечают, что значительная часть тавров обитала в горах, далеко от моря, и прямого отношения к пиратству не имела. Между таврскими укреплениями была возможна сигнализация с помощью огня и дыма. Наряду с горными крепостями тавры имели пристани в бухтах, из которых выходили на свои пиратские вылазки. Древнеримский историк Арриан пишет о многих портах «скифотавров». Плиний особенно выделяет при этом таврский приморский город Плакия у бухты Символов (Балаклавской). Так, может быть, у тавров был все же и свой собственный флот?

Крымский историк В.Н. Дьяков утверждает, что «...были у тавров и еще более монументальные (по сравнению с жилищами. — В.Ш.) строения — городища с каменными мегалитической кладки стенами — настоящие циклопические постройки. Лучше всего остатки их видны на Аю-Даге, на Ай-Тодоре и на горе Кошка под Симеизом — везде в тесном соседстве и явной связи с некрополями из каменных ящиков.

Расположены они были на выступающих в море высоких мысах и представляли собою настоящие пиратские берлоги, откуда делались внезапные налеты на проходившие мимо торговые суда и куда затем волокли захваченную добычу. Видимо, они были тоже заселены значительными, по-военному организованными коллективами».

Древние лоции — периплы — называют некоторые из них даже «гаванями», например: «Таврский город Плакия», многие таврские гавани «на восток от мыса Криу-Метопон» (Плиний), «гавань Афинион или гавань скифотавров», «гавань Ламнада в таврической земле», «гавань Символов» (Арриан).

Иосиф Флавий свидетельствует, что для покорения тавров Рим направил в Тавриду три тысячи легионеров и 40 военных кораблей.

Херсонес был, как и все города Древней Греции, городом рабовладельцев. В греческих надписях в Малой Азии и на Балканском полуострове часто упоминаются рабы из Тавриды и Северного Причерноморья — скифы, сарматы, меоты, боспоряне. Но удивительно, что рабов-тавров среди них не было никогда! Вспомните перекопанные дороги, исключающие отступление. Тавры умирали, но не сдавались.

Кто, к примеру, из нас не слышал о мифическом древнем племени северных жителей гипербореев? Что же мы о них знаем? Известно, что среди гипербореев до переселения в Делос жила мать Аполлона и Артемиды богиня Лето. Причем гиперборейские женщины помогли ей родить детей. Гиперборейский народ очень любил Аполлон и даже некоторое время жил в их земле, да и позднее часто навещал северных жителей на своей колеснице, запряженной лебедями, и хранил там свои смертоносные стрелы. Не забывала гипербореев своим вниманием и Артемида. Известно, что жизнь гипербореев отличалась завидным долголетием, они любили пировать и веселиться, отличались гордостью и независимостью. Смерть считалась у них избавлением от всех страданий, поэтому старики, не желая медленного угасания, украсившись цветами, сами бросались со скал в море. Наиболее известные из гипербореев Абарис и Аристей служили Аполлону и Артемиде.

А где жили таинственные гипербореи? Одни считают, что где-то за Дунаем, другие, что на побережье Балтики, но почему-то никому не пришла в голову мысль попробовать сопоставить гипербореев с таврами. Слишком смело? Возможно! Во всяком случае, некая схожесть между этими народами прослеживается вполне явно.

Прежде всего, очевидно наличие у этих двух народов культа олимпийской богини девы Артемиды, причем в обоих случаях особо почитаемой.

Во-вторых, нам хорошо известно, что Аполлон всегда явно тяготел к восточным народам эллинской ойкумены. Так, в Троянскую войну он поддерживает троянцев, а значит, и всесоюзные Трое народы, в том числе и заселявшие берега Черного моря. Недаром многохитростный Одиссей, после завершения осады Трои, первым бросился грабить именно Причерноморье. Так что вполне возможно, что и древние тавры находились в какой-то зависимости от Трои, что, кстати, вполне объясняет их взаимную ненависть.

В-третьих, такие черты, как гордость и независимость, присущие гипербореям, более всего применительны именно к таврам. Ну а то, что гиперборейские старики, заканчивая свой жизненный путь, бросались со скал, весьма напоминает обычаи таврских жертвоприношений, и, наконец, на Балтике просто нет особо высоких скал, с которых можно было бы бросаться в море (это прежде всего касается южного берега Балтийского моря), тогда как скалы Фиолента говорят сами за себя.

В-четвертых, из мифов известно, что, направляясь в страну гипербореев, Геракл по пути освободил Прометея. Согласитесь, что выглядит нелепо, если бы Геракл по пути из Греции в Прибалтику мимоходом заглянул в Таврические (или даже кавказские!) края. На одно такое путешествие у знаменитого героя ушли бы многие месяцы, а для него это всего лишь эпизод. Скорее всего, древние греки считали место, где висел на скале Прометей, где отбывал наказание сам Геракл и где, наконец, жили сами таинственные гипербореи, одной и той же землей. К тому же именно Таврида в те далекие времена отождествлялась у древних греков с весьма северной и холодной страной. Ведь не зря же именно там были оставлены на вечные времена сверженные титаны. Именно в Херсонесе найдено наибольшее количество изображений Геракла, поймавшего и придавившего коленом прекрасную керенийскую лань, тогда, как мы знаем, он настиг ее в гиперборейских пределах. Почему тогда Херсонес? Разве и это случайность?

Но закономерен вопрос: почему в древнегреческих мифах ничего не говорится о кровожадности гипербореев, зато более поздние исторические источники полны сведений о кровожадности тавров? Скорее всего, здесь дело в том, что в эпоху ранних мифов, когда и создавались рассказы о гипербореях, эллинам еще нечего было делить с таврами. Именно поэтому рассказы о них весьма доброжелательны и даже восторженны. Когда же началась долгая война за проникновение в Тавриду и закрепление на ее берегах, мнение о местных жителях, естественно, сразу же изменилось на полностью противоположное. Видимо, именно поэтому в позднее время легендарных гипербореев стали переносить куда угодно, лишь бы не отождествлять столь светлые предания с такой непохожей действительностью. Ну а игнорирование такого вполне возможного развития событий ввергло в напрасные безрезультатные поиски страны гипербореев многие поколения историков. А ведь мифических гипербореев, может быть, и не стоило искать по городам и весям, ибо это были все те же полузабытые и оболганные историей старейшие жители севастопольской земли — тавры.

Как мы уже говорили, конные тавры — кентавры, являлись полноправными героями древнегреческих мифов. И отношение к ним здесь совершенно иное, чем в официальных исторических хрониках. Что же говорят нам о кентаврах мифы? Согласно им конные тавры являются жителями горных чащ, отличаясь при этом весьма буйным нравом. Рождены они якобы от бога Иксиона и тучи, принявшей по воле Зевса облик его супруги Геры, на честь которой покушался Иксион.

Кентавры весьма воинственное племя, они постоянно сражаются со своими соседями лапифами. Эта война получила даже свое собственное название — кентовромахия. Особое место среди племени конных тавров занимают двое: Хирон и Фол, воплощающие собой мудрость. Покровительствовал кентаврам сам Посейдон, несмотря на то что они были отнюдь не морским народом. Здесь тоже загадка, ведь вполне возможно, что морским народом были предки тавров — жители легендарного Орса? Им-то как раз покровительство Посейдона было нужно как никому иному!

Знаменательно, что почти все мифы дружно говорят об одном удивительном факте: кентавры очень любили и умели сражаться, бросая во врага огромные камни. Как не вспомнить здесь гомеровскую «Одиссею» и бой многохитростного Улисса с таврами на берегу бухты, когда войско греков было буквально забито камнями. Простое совпадение? Вряд ли! Много говорилось раньше и говорится теперь о дикости тавров. Но так ли было на самом деле?

В предыдущей главе, говоря о подвигах Геракла, мы уже рассказывали, что те же древние греки, судя по мифам, считали кентавров своими учителями в стрельбе из лука и в умении верховой езды, почиталась у них и необыкновенная физическая сила древних сыновей таврической земли.

Но, оказывается, и это не все! Кто не слышал хотя бы раз о великом герое Греции Ахилле?! Оставим здесь в стороне вопрос, кем был Ахилл, представителем какого племени. Ограничимся здесь лишь тем, что еще знаменитый византийский летописец Лев Диакон прямо именовал Ахилла тавроскифом, то есть по существу тавром! А при Овидии (это I век до н.э. и I век н.э.) Северное Причерноморье и Крым имели вполне официальное наименование — Ахиллова земля. Вспомним теперь и иное.

Мудрый кентавр Хирон обучал Ахилла травознанию. Сохранилось и дошло до нашего времени изображение: Кентавр Хирон в хламиде и с посохом в руке дает урок травознания Ахиллу. Рядом сидит задумчивый Пелей, отец Ахилла. В руках учителя и ученика — лечебные травы и цветы — тысячелистник, василек, кроваво-красным соком корня которого Хирон пытался залечить свою незаживающую рану, а также девясил, который греки называли хироновым корнем, и переступень, называемый хироновой лозой. Ахил, согласно мифам, оказался хорошим учеником своего прадеда кентавра Хирона. Сын Пелея и Фетиды, он считался открывателем полезных свойств многих растений. Говорили, что именно Ахилл обнаружил лечебные свойства тысячелистника и пижмы. Есть сведения, что преуспел Ахилл и в медицине. Сохранилось до нашего времени изображение: Ахилл перевязывает рану Патроклу.

Когда и где это происходило, к сожалению, данных нет, но, скорее всего, сюжет относится к событиям Троянской войны.

Ахилл настолько хорошо усвоил медицинские знания, что много лет спустя после обучения у кентавра Хирона мог передать их своему другу Патроклу, который, в свою очередь, оказал там же под Троей (Илионом) медицинскую помощь раненному в бою воину Эврипилу. Медицинские знания Ахилла позволили ему на девятом или десятом году Троянской войны, когда в лагере ахеян и их союзников возникла моровая язва, передающаяся от жеребят собакам, а от собак людям, установить правильный диагноз и найти правильный способ лечения. Кстати, именно с этого события и начинается знаменитое произведение Гомера «Илиада».

Мифы говорят и то, что кентавр Хирон обучил Ахилла и музыкальному искусству. В свободное от боев время Ахилл никогда не расставался с лирой, добытой как трофей во время взятия малоазийского города Фивы. Ахилл, несомненно, обладал определенными музыкальными способностями, так как часто свой дух и сердце свое услаждал музыкой и воспевал славу героев.

Кентавр Хирон обучал Ахилла гимнастике. С малых лет и до самой гибели Ахилл занимался, как сказали бы теперь, физкультурой и спортом. Например, Геродот, Страбон и ряд других древних авторов в один голос утверждают, что еще до Троянской войны на северном берегу Понта Эвксинского (Черного моря), недалеко от устья Борисфена (ныне именуемого Днепром) находился Ипподром Ахилла. Иногда его именуют как: Дром Ахилла, Ахиллов Бег или Ахиллово Ристалище. В наше время это остров Тендра. Во времена Ахилла остров Тендра вполне мог быть частью прибрежной суши Черного моря, так как тогда уровень воды в Понте Эвксинском (Черном море) был ниже, чем теперь, на три-четыре метра, а может быть, и еще ниже, то есть он мог входить в ареал земель, где жили тавры.

После гибели Патрокла, в день его похорон, Ахилл, как известно, устроил спортивные состязания: конские ристалища на колесницах, кулачный бой, борьбу, бег, стрельбу из лука и метание копья. Как отмечалось выше, Ахилл был физически развит (понятие «быстроногий Ахилл» стало нарицательным!) и обладал громадной силой. Например, он один поднимал еловое бревно, служившее запором ворот. Ахеяне могли это сделать только втроем.

Кентавр Хирон обучал Ахилла и умению охотиться. В процессе обучения, по дошедшим до нас легендам, он с малых лет кормил Ахилла внутренностями львов и кабанов. Мифы и легенды утверждают, что обученный кентавром Хироном Ахилл уже в шестилетнем возрасте охотился на вепрей, львов и оленей.

Обучал ли кентавр Хирон Ахилла умению и мастерству предсказания, сведений в мифах и легендах нет. Однако, зная и такое качество Ахилла, можно предположить и это.

Кентавр Хирон обучает Ахилла игре на лире. Художник П. Батони. XVIII в.

Другим наставником Ахилла был кентавр Феникс. Он обучал Ахилла красноречию и военному делу. Феникс сопровождал Ахилла с малых лет и до самой его гибели в Троянской войне. Образцами красноречия, как и перечислениями подвигов Ахилла, буквально пестрит вся «Илиада».

Так, может быть, именно тавры внесли в древнегреческую культуру искусство медицины, музыки, гимнастики и красноречия, то есть всего того, что сегодня считается главными достижениями древнегреческой цивилизации.

Что же касается реальных тавров, думается, следует прежде всего более вдумчиво и глубоко ознакомиться с мифами и легендами древних русов. В частности, с преданиями о русском кентавре Китоврасе. Это прежде всего апокриф о «Соломоне и Китоврасе».

Итак, перед нами одна из древнейших легенд, уходящая своими корнями во тьму тысячелетий — легенда о праотце Священного города Хорее. Согласно ей Хоре был сыном бога Солнца — Ра. Когда отец состарился, он попросил править Солнцем своего сына. Ночами Хоре отдыхал на неком острове Радости (можно предположить, что это не что иное, как Буян-Крым), по утрам поднимался в небо на золотой коляске. Однажды у острова он увидел купающуюся деву Зарю-Заряницу. Хоре влюбился в деву и решил на ней жениться. Некоторое время молодые супруги жили счастливо, но затем ночное божество Месяц решает похитить жену Хорса. Для этого он обращается к кентавру Китоврасу, которого находит в горах. Месяц и Китоврас крадут Зарю и пытаются бежать на корабле. Но Хоре догоняет их вместе с богом Сварогом — хранителем брака. Сварог разрубает Месяца своим мечом. Китоврасу же Хоре велит, во искупление грехов, возвести в горах у подножия Алатырь-камня храм в свою честь. При этом храм должен быть возведен из камней, которых никогда не касалось железо. Здесь в легенде появляется птица Гамаюн. Своими железными когтями она обтесывает камни, из которых кентавр строит храм и алтарь в нем. Образ Китовраса-строителя был в свое время весьма популярен в древнейшей русской мифологии. Эти изображения дошли и до наших дней. Так, на внешней стене Георгиевского монастыря, построенного в XII веке в Юрьеве Польском, Кентавр Китоврас изображен не только со строительным топориком в руках, но и в характерном скифском колпаке. Аналогичное изображение сохранилось и на стене церкви в югославском городе Студенице.

Что можно предположить, ознакомившись с данной легендой? Прежде всего то, что древние русы когда-то предпочли верованию в ночное светило вере в Солнце-Хорса-Орса, что они уже в глубокой древности строили каменные храмы и один из них поставили в месте поклонению Хорсу на острове Буяне.

Царевна Лебедь. Художник М.В. Врубель. 1901 г.

О храме Китовраса мы еще поговорим немного позднее. Сейчас же обратимся к «Звездной книге Коляды». Посмотрим, какие еще боги могли жить в стародавние лета на острове Буяне подле города Орса и кому, скорее всего, поклонялись древние русы, а затем и тавры.

Прежде всего, это один из самых великих русских богов Белес — бог сытости, достатка и богатства. Внешне Велес имел облик быка. Согласно преданиям, Велес в одной из своих жизней, а их было немало, также жил на Буяне-острове. Жену его звали Азовушка. Именно в ее честь будет впоследствии, видимо, названо Азовское море. Азовушка была духом этого моря и пребывала на остров в образе Царевны-Лебедь.

Сам Велес приплыл на остров в лодке. Жили же Велес с Азовушкой на берегу моря, в волшебном дворце, пред которыми росли волшебные дуб и ель. Издревле на Руси бога Велеса именовали уважительно Тавром Бусичем или Гвидоном. Как здесь не вспомнить А.C. Пушкина с его сказкой о царе Гвидоне! Как и Велес, пушкинский Гвидон живет на острове в Черном море, а женой его является все та же царица-лебедь!

Тавр или говя — и по-русски означает «бык». Иногда Велеса именуют просто Корович или даже Тавр Гвидонович. Вне сомнений, учитывая большую древность русских мифов, чем древнегреческих, можно предположить: именно Велес, как и Хорс-Орс, были главными богами не только древних руссов, но и древних тавров. И если в честь Хорса был воздвигнут город-храм Солнца на месте позднейшего Херсонеса и Севастополя, то в честь Велеса Тавра Гвидоновича был позднее назван сам остров-полуостров Таврида, да и сам народ. Кроме двух главных богов тавры поклонялись еще и богине Деве.

Небезынтересно, что, согласно древней русской мифологии, именно Велес дал людям землепашество и плуг, грамоту и календарь, то есть все то, что, согласно древнегреческой мифологии, дал людям Прометей. Случайно ли оба древних бога Велес и Прометей оказались в одном и том же месте — на берегах Тавриды? Или же более молодой миф вобрал в себя некоторые детали более древнего?

Обитал на острове Буяне и еще один бог — бог ветра Стрибог. Ему вообще ставили храмы на всех побережьях и островах. Еще бы, ведь от милости Стрибога зависело благополучие мореходов и рыбаков! Весьма часто Стрибог выступает как Стратим-птица. Вот как описывает его знаменитая «Голубиная книга»:

Живет Стратим-птица на Окияне-море,
Стратим-птица вострепенется,
Окиян-море восколыхнется,
Топит она корабли гостиные
Со товарами драгоценными...

Вспомнив еще раз сетования древних греков на «привычку» тавров захватывать терпящие бедствия суда, естественно предположить, что и Стрибог-Стратим пользовался у тавров особым почитанием.

Помимо Велеса, Хорса, Девы и Стрибога древние русы, а затем и тавры, скорее всего, в той или иной степени веровали и в целый сонм древнерусских божеств Черного моря. Это: Морской Царь, он же Царь Водяник или Царь Поддонный-Черноморец, правящий всем подводным миром, его жена Белорыбица. Вот как описывает морских божеств русской Тавриды «Звездная Книга Коляды», дошедшая до нас в списках V века: «Там на троне сидит Черноморский Змей — царь Поддонный Морской чудовище. Окружают его стражи лютые — раки-крабы с огромными клешнями. Тут и рыба-сом с большим усом, и налим-толстогуб — губошлеп-душегуб, и севрюга, и щука зубастая, и осетр-великан, жаба с брюхом что жбан, и всем рыбам царица — Белорыбица!»

Когда же поклонялись своим богам древние руссы, а затем и тавры? Сегодня уже общепризнанно, что ведический календарь считал время зодиакальными эпохами, каждая из которых длится около 2160 лет. Двенадцать таких эпох составляют около 27 тысяч лет и образуют так называемое Коло Сварога. Именно за этот срок звездное небо делает полный оборот из-за процессионального вращения Земли. Такой способ датирования древнерусских преданий (по звездной ситуации, в них описанной) дает хорошие результаты при сопоставлении различных, казалось бы, легенд, данных археологии, палеологии и палеоклиматологии о тех далеких временах. В соответствии с этой датировкой существовала эпоха Китовраса-Стрельца — это 19 — 21 тысячелетие до н.э. Считается, что именно в эту эпоху отступают силы Тьмы, а верх берут силы Солнца.

Так, может, поэтому народ Китовраса русы-тавры и назвали свою столицу Солнечным городом Орсом! В последующую эпоху Скорпиона-Перуна — это уже 16 — 18 тысячелетие до н.э. — произошло постепенное разрушение первых цивилизаций, и в том числе цивилизации Китовраса. С юга пришли враги под водительством Черного бога и Скорпиона. Вначале черные силы взяли верх, священные земли были осквернены. Перун был заточен в подземелье. Но затем на помощь Перуну пришли Хоре, Велес и Стрибог (все трое божества Тавриды-Буяна!). Они вызволили Перуна и одержали решающую победу в горах Тавриды. Возможно, именно с этого времени племя Китовраса постепенно становится реликтовым и все свои силы сосредоточивает на одном: на сохранении культа своих древних божеств, чистоты обрядов и веры. Отсюда и столь резкое неприятие всего постороннего и иноземного.

Согласно древнерусским мифам жители Буяна-Тавриды имели самое непосредственное общение с богом Квасурой — изобретателем тайного священного напитка древних русов сурьи...

Один из древнерусских мифов гласит, что некогда русы построили у берегов Черного моря город Голунь. Где именно находилась легендарная Голунь, упоминаемая неоднократно как в сказаниях, так и в летописях, не знает никто. Есть, правда, предположения ряда историков, что Голунь, возможно, располагалась где-то в низовьях Днепра, но тому нет совершенно никаких доказательств, даже косвенных.

Мы же заглянем в еще один из древнейших русских мифов — «Миф о Китоврасе и Квасуре», может, именно он поможет нам определить, где находилась неведомая потомкам Голунь, и явит новые подробности истории наших пращуров.

Что же рассказывает нам этот удивительный миф? Однажды русская Голунь была захвачена греками. Вел греков не кто иной, как бог Вина и виноградарства Дионис. Изгнать захватчиков решили тавр Китоврас и его друг русский бог веселья и хмеля Квасура (прямой противник Диониса). Вот оно почти документальное свидетельство единства древних руссов и тавров! Достав волшебный гудок (струнный инструмент, прообраз гуслей), оба друга пришли в Голунь и в честном «музыкальном» соревновании переиграли не только греческого царя, но его сына Перегуду с дочкой Перекрасой, а когда те сбежали от позора со всеми греками, посадили на престол некого Вавилу. Вот в общих чертах сюжет мифа. Что в нем интересного для нас? Прежде всего, в нем явно прослеживается борьба тавров в союзе с древними русами против греков за древний город Голунь. Опредленный смысл имеет и этимологический ряд Голунь-Колунь-Корсунь. Да и упоминание в мифе о боге Диониса тоже, видимо, не случайно! Ведь именно Херсонес, а не какой-либо иной город Черноморья, особо славился на протяжении многих столетий своими виноградниками и вином. Так что присутствие в мифе выясняющих отношения Диониса и Квасуры весьма понятно. Но самое интересное в этом мифе это то, что тавр Китоврас побеждает соперников не мечом и луком, а гудком! Как отличается этот исконно русский миф о совместной освободительной борьбе руссов и тавров от всего того, что оставили нам в память о таврах их враги греки!

И сразу возникает вопрос: «Кто же был более дик, «цивилизованные» греки или «варвары» тавры?

Ныне память о маленьком, но гордом народе осталась лишь в названии Таврида да на страницах древних летописей.

И все же, думается, тавры достойны лучшей памяти, чем та, которую оставили нам их извечные враги. Может, именно с их многовековой непрерывной защиты своей родной земли и берет свои таинственные истоки то особое мужество и упорство, с которым отныне и навсегда будут славиться защитники как Херсонеса, так и его восприемника — Севастополя.

В горах сокровенной Тавриды хранило заветы отцов
Содружество воинов храбрых, охотников и мудрецов.
Не зная в боях поражений, не ведая рабства оков,
Здесь славили Деву Святую — Праматерь Великих Богов.

Внушали захватчикам ужас. Расправа была коротка,
И падали в бездну без счета безглавых пришельцев тела.
Коней скаковых разводили, знаменьем крестили детей,
Быков почитали священных, и ламами звали царей.

Осталось лишь эхо преданий. Безжалостен времени ход.
Исчез, будто вовсе и не был великий таврийский народ.
И жалко до боли сердечной, до спазм, до рыданий скупых,
Что мы разминулись навечно на длинных дорогах мирских

Но вслушайся! Там за горами раздался вдруг звон трензелей
То тавры, в беде помогая, потомкам седлают коней!