Г.Д. Пилишвили. «Роль тайной дипломатии в международной политике России накануне Крымской войны 1853—1856 гг.»

Одной из причин поражения России в Крымской войне, помимо общей ее отсталости, академик Е.В. Тарле считал серьезные политические просчеты, допущенные императором Николаем I в ходе Восточного кризиса, приведшего к развязыванию войны [1].

Важнейшим из этих просчетов, по его мнению, была недооценка Николаем решимости Франции и Англии выступить на стороне Оттоманской Порты в ее конфликте с Россией. Между тем именно вступление в войну этих двух ведущих европейских держав, поддержанных Сардинским королевством, определило поражение России, которой в 1856 г. пришлось согласиться на унизительные условия Парижского мирного договора. Ответственность за роковые ошибки, повлекшие за собой катастрофические для России последствия, по мнению авторитетного историка, должны разделить с царем его дипломаты и тайные агенты в Европе, в частности во Франции. Они дезориентировали Николая I относительно намерений Наполеона III, не желавшего якобы вмешиваться в русско-турецкую войну, разразившуюся в октябре 1853 г. Император получал от них успокоительные заверения, поощрявшие его к более решительным действиям в отношении султана Абдул-Меджида.

Одним из главных источников такого рода дезинформации Тарле считал резидента Третьего отделения в Париже Якова Николаевича Толстого [2, с. 186]. В круг обязанностей Толстого, как руководителя парижской резидентуры, среди прочего, входило добывание сведений о намерениях французского правительства в области внешней политики, о военном потенциале, внутриполитическом, финансовом и экономическом положении Франции.

За 15 лет работы во Франции, предшествовавших началу Крымской войны, Я.Н. Толстой создал там разветвленную агентурную сеть. Он имел постоянных информаторов среди офицеров и генералов французской армии, дипломатов, депутатов и журналистов. В числе его «источников» был даже личный секретарь Наполеона III по военным вопросам Паскаль, начавший сотрудничество с Толстым еще в 1840-е годы, а также некоторые другие лица, имевшие прямой выход на императора французов.

Сам Яков Николаевич Толстой отличался обширными знаниями, высоким интеллектом, тонким политическим чутьем и литературными дарованиями. Его имя было известно «всему Парижу», как публициста, постоянного автора ведущих французских газет и журналов. Официальным прикрытием для него служила должность корреспондента Министерства народного просвещения Российской империи, а с 1848 г. он числился одновременно атташе посольства России во Франции.

Предчувствуя неминуемое столкновение с Францией, Толстой с наступлением осени 1853 г. начал собирать материалы о состоянии французской армии. По его собственному признанию, это было очень трудным делом, так как с некоторых пор власти ужесточили режим секретности во всем, что касалось вопросов национальной обороны. Была и другая причина, затруднявшая его работу на этом направлении — нехватка средств для оплаты услуг информаторов.

Правда, среди информаторов Толстого иногда встречались и такие, кто взамен гонорара желал бы получить российский орден или какой-то другой знак внимания со стороны императора Николая. К этой работе он привлек своего агента, журналиста де Кардонна, имевшего связи в Военном министерстве, а также информаторов из числа штабных и армейских офицеров. Эта большая работа велась на протяжении трех с половиной месяцев. 26 декабря 1853 г. Толстой отправил в Петербург с дипломатической почтой «Записку о состоянии французской армии». К записке было приложено письмо, адресованное главному начальнику Третьего отделения графу А.Ф. Орлову.

В записке на 58 листах была дана развернутая и вместе с тем детальная картина состояния французской армии. Она начиналась с характеристики высшего командного состава — 6 маршалов, не считая принца Жерома Бонапарта, 80 дивизионных и 160 бригадных генералов. Говоря о маршалах, Толстой заметил, что «ни один из них не обладает крупными военными заслугами». Действительно, почти все маршалы и многие генералы начала царствования Наполеона III были выходцами из Африканской армии; они имели ограниченный и весьма специфический опыт военных операций в Алжире, а возвысились благодаря активному участию в перевороте 2 декабря 1852 г. Это, правда, не закрывало перед многими из них возможности приобрести недостающий опыт в предстоящих войнах, и уже первая из этих войн — Крымская — покажет, что кое-кому это удастся [2, с. 195].

Следующий раздел записки был посвящен характеристике Генерального штаба, в котором, по сведениям, полученным Толстым, работали 560 офицеров: 30 полковников, 30 подполковников, 100 командиров батальонов и эскадронов, 300 капитанов и 100 лейтенантов. Это были исполнители предписаний, получаемых из Военного министерства, возглавлявшегося Арманом-Жаком Леруа де Сент-Арно, считавшимся старшим среди маршалов Второй империи. По мнению Толстого, маршал Сент-Арно не обладал необходимыми в его положении полководческими дарованиями, что, надо сказать, соответствовало действительности.

В последующих разделах записки излагалось состояние французской армии по родам войск — пехота, кавалерия, артиллерия, инженерные войска и жандармерия, подчинявшаяся Военному министру. Общая численность армии, включая 30-тысячную Африканскую армию, на конец 1853 г., по собранным Толстым данным, составляла 400 160 человек.

Констатировав высокий в целом уровень боеготовности французской армии, Толстой особо отметил кавалерию (42 800 человек) и артиллерию (15 артполков и 4 парковых эскадрона общей численностью 37 360 человек), которые, по его мнению, с успехом могли соперничать с любым противником. А вот состояние пехотных частей (257 000 человек), и в особенности 75 линейных полков, по его оценке, оставляло желать лучшего [2, с. 196].

В последующих разделах записки описывалась система управления и военной подготовки, местонахождение военных арсеналов, оценивались ресурсы и возможности ведения оборонительных и наступательных операций.

По мнению составителя записки, французская армия имела два главных недостатка: невысокий уровень подготовки высшего командного состава и оппозиционные настроения в самой армии, делающие ее ненадежной.

Последнему обстоятельству Толстой уделил особое внимание. Он пишет, что эти настроения в армии отражают общее состояние французского общества, где с тех пор, как возникла перспектива войны на Востоке, оживилась оппозиция, явно готовящаяся к тому, чтобы воспользоваться первыми же военными неудачами и свалить бонапартистский режим. Эти оппозиционные настроения проникли и в армию, где Толстой усмотрел несколько категорий оппозиционеров. Часть генералов и старших офицеров сохранили верность республике и продолжают ориентироваться на опального генерала Кавеньяка. Среди младших офицеров и унтер-офицеров, по оценке Толстого, можно найти немало приверженцев «социалистических химер». А в кавалерии, самой боеспособной части армии, преобладают офицеры-легитимисты и орлеанисты.

«В армии существует постоянный заговор, — подчеркивает Толстой. — Этот заговор уже давно был бы приведен в действие, если бы красные не угрожали армии возмездием за ликвидацию демократии [в декабре 1852 г.]». Толстой иллюстрирует свою мысль упоминанием о распространявшемся во Франции письме Виктора Гюго, который от имени изгнанников на острове Джерси угрожал распустить армию после свержения режима Наполеона III. «Таким образом, — отмечает Толстой, — офицеры, у которых шпага служит единственным средством пропитания, получили предупреждение о том, что их лишат всех средств к существованию в случае победы демагогов» [2, с. 196].

Рассмотрев возможность комплектования экспедиционного корпуса для отправки его в помощь Турции, Толстой приходит к выводу о трудностях, с которыми неизбежно столкнется правительство. Наиболее надежные части сосредоточены в столичном округе (так называемая Парижская армия). Вряд ли правительство пойдет на передислокацию или сокращение численности этих войск, предназначенных для поддержания порядка в столице и ее окрестностях. Столь же проблематичным Толстой считал и переброску на Восток боеспособных частей из недавно завоеванного Алжира, что было чревато ослаблением французского военного присутствия в этом районе.

Толстой видел и еще одно препятствие на пути вовлечения Франции в войну с Россией. Речь шла о финансовых трудностях, переживаемых страной. Военный бюджет 1853 г. составлял 309 млн франков, из которых 117 млн предназначались для флота. По оценкам Толстого, правительству будет трудно изыскать возможности для существенного увеличения военных расходов в 1854 г. в случае, если Франция решится на войну.

Таковы были основные выводы, содержавшиеся в записке Толстого. С учетом последующего развития событий можно сказать, что парижский резидент нарисовал очень точную картину состояния французской армии, но, ориентируясь на известные ему настроения Николая I, сделал из этого ошибочные политические выводы. Во-первых, он явно переоценил влияние оппозиционных настроений в армии, а, во-вторых, недооценил степень прочности бонапартистского режима. Когда в скором времени Наполеон III решится на войну, он сумеет мобилизовать для этого все необходимые ресурсы. Будут найдены деньги и значительно увеличены военные расходы, правительство сочтет возможным перебросить на Восток часть войск не только из Алжира, но и из столичного военного округа, нисколько не опасаясь выступления оппозиции.

Любопытна реакция Николая I на записку Толстого. Она содержится в краткой резолюции императора сделанной карандашом по-французски на полях записки: «Все это верно, но французская армия в случае войны очень быстро и успешно приобретет боевой опыт. Война создает генералов и армии» [2, с. 197].

Как видим, Николай I достаточно трезво оценил состояние и перспективы развития французской армии, но он действительно полагал, что Наполеон III не решится на войну с Россией, и в этом был его главный стратегический просчет. В таковом убеждении его старательно укреплял канцлер К.В. Нессельроде, полагавший, что ни Париж, ни Лондон не рискнут воевать с Россией. Российский посланник в Париже Н.Д. Киселев поначалу пытался развеять эту, ни на чем не основанную убежденность, но, опасаясь вызвать недовольство царя и Нессельроде, смирился и прекратил свои попытки. Похожую позицию занял и Я.Н. Толстой.

Список использованной литературы

1. Тарле Е.В. Крымская война // Сочинения в 12-ти томах. Т. 8—9. М., 1959.

2. Черкасов П.П. На тайном фронте Крымской войны // Новая и новейшая история. 2007, № 6.