10. Положение трудящихся и матросских масс

Превращение Севастополя в главную базу Черноморского флота, промышленное развитие города и рост его благоустройства мало способствовали улучшению положения трудового люда. В Севастополе, как и в других городах, обычно было много безработных. Яркую картину положения сезонных рабочих в Севастополе дал А.М. Горький в очерке «Два босяка», опубликованном в 1894 г. в «Самарской газете». Рабочие пришли в город из губерний, пораженных неурожаем и голодом.

«Сняв шапки, голодающие стояли понуро, говорили тихо и просительно и из каждой складки их рваных армяков сияло печальное сознание беспомощности и той угнетенности духа, которая подавляет человека, делает его каким-то деревянным автоматом.

С подрядчиком говорил низенький чернобородый мужик с желтым лицом и живыми, но подернутыми дымкой печали глазами.

— Будь благодетелем, господин, возьми! Мы за всякую цену согласны, нам бы кусок только, потому как больно уж мы ослабли животами!

Сзади его раздавались вздохи.

— Возьми, сделай милость. Мы те в ножки поклонимся! — и мужик стал опускаться книзу»¹.

Пользуясь тем, что таких людей, ищущих хотя бы грошового заработка, в городе было много, подрядчик нанял рабочих на кабальных условиях. В то время как принятые им раньше рабочие получали 60 коп. на хозяйских харчах, этой группе он стал платить по 50 коп. без питания.

По всякому поводу с рабочих брали штраф. Каждый капиталист, подрядчик, чиновник и даже мастер мог безнаказанно издеваться над рабочим человеком.

Особенно тяжелым было положение детей и женщин. В те времена многие рабочие вынуждены были посылать детей на работу в возрасте 8—10 лет, чтобы помочь семье прокормиться. Обучение детей мастерству затягивалось на годы, так как чаще всего они использовались на побегушках или выполняли подсобные работы. Годы ученичества не оплачивались. Наоборот, за то, чтобы поступить в ученики, нужно было дать хозяину или мастеру взятку.

Труд детей и женщин, даже при равных с мужчиной условиях работы, оплачивался значительно дешевле. Так, на строительстве севастопольского трамвая мужчины на земляных работах получали 80 коп., а женщины — 50—60 коп.²

О тяжелом положении трудового люда в городе свидетельствуют такие факты. В 1894 г. в ночлежном доме ночевало 28 823 мужчины и 949 женщин³. Количество таких людей росло из гола в год. Так, если в 1893 г. ночлежников было 29 154, то в 1895 г. количество их возросло до 33 287, в том числе женщин — 978⁴.

Особенно тяжелым было положение безработных, стариков и инвалидов. Даже буржуазная газета «Крымский вестник» писала: «Кому не приходилось встречать на улице слепых, хромых и просто дряхлых людей, в нищенском одеянии, с крестами и медалями на груди, протягивающих руку за подаянием? Спросите любого из них: кто он? — И перед вами окажется герой обороны Севастополя... На трехрублевое пособие из инвалидного капитала, кому удалось его выхлопотать, не проживешь. Богадельни переполнены. Остается одно — просить милостыню»⁵.

Крайне тяжелой была также жизнь матросов и солдат. Служба во флоте продолжалась семь лет. Нижние чины не имели никаких прав. Большинство командного состава не скупилось на зуботычины и наказания. Среди мер взыскания были не только арест и содержание в карцере, но и телесные наказания, заковывание в кандалы. Нищенские средства отпускались на содержание матроса — 24 копейки в сутки, но даже из этой грошовой суммы до матроса не доходило и половины.

Никаких политических и общественных прав матросы и солдаты, как и рабочие, не имели.

В конце 1896 г. газета «Крымский вестник» напечатала списки избирателей в гласные городской думы. Во всем Севастополе оказалось лишь 599 избирателей⁶, что составляло только 1,3% всего населения. Объяснялось это очень просто. На основании 24 статьи «Городового положения», правом участия в выборах пользовались только лица, владеющие недвижимым имуществом, оцененным не ниже 1000 рублей. Таким образом, все трудовое население было лишено права участвовать в выборах. Не имели также права женщины и военнослужащие. В деревне таким правом пользовались лишь кулаки, имевшие 100 и больше десятин земли.

Все это вызывало у рабочих, крестьян, солдат и матросов недовольство существующими порядками и вело к появлению среди них революционных настроений.

Боясь революционного движения, царские власти укрепляли в Севастополе карательные органы. 31 марта 1890 г. в приказе по морскому министерству объявлялось о «высочайшем повелении» увеличить штат севастопольской плавучей военно-исправительной тюрьмы⁷. Был также значительно увеличен состав портовой полиции⁸. В 1897 г. на окраине, на Бастионной горке, началось строительство новой тюрьмы на 133 места, причем был создан «общественный комитет содействия» ее сооружению⁹.

Стремясь усилить роль религии, как орудия духовного порабощения народных масс, царские власти увеличили штат духовенства Владимирского собора, относившегося к морскому ведомству. Причем протоиерей собора получал жалованья, столовых и квартирных денег больше, чем главный инженер порта¹⁰.

Увеличивался штат полиции и жандармерии, расширялись различные органы государственного аппарата, призванные подавлять недовольство народных масс. Однако, как ни усердствовал военно-полицейский аппарат, общественно-политическое и революционное движение развивалось. Как и в других городах страны, здесь в 90-х годах на смену народническому пришло социал-демократическое движение.

Первые марксистские кружки в Севастополе возникли в конце 90-х годов. Они были немногочисленными, состояли в большинстве из интеллигенции и скоро распались. Но в связи с ростом рабочего класса и увеличением набора во флот рабочих Севастополь представлял собой благоприятную базу для развития революционного социал-демократического движения. Оснащение флота новой техникой заставляло царское правительство призывать преимущественно наиболее грамотную рабочую молодежь. Так, если еще в 1897 г. среди призванных во флот грамотных было только около 2%, то в 1899 г. их стало уже около 30%¹¹.

Развертыванию социал-демократического движения в Севастополе способствовало и то, что многие рабочие по роду своей работы имели тесную связь с матросами. Подобные же связи у матросов-черноморцев были с рабочими Николаева, Одессы, Херсона и других городов, где боевые корабли строились, ремонтировались или бывали во время походов.

Все это обусловило то, что именно в Севастополе, главной базе Черноморского флота, возникают первые в Причерноморье военные социал-демократические кружки и группы. Поэтому не случайно моряки-черноморцы и рабочие Севастополя вписали славные героические страницы в историю первой русской революции, первой могучей народной революции эпохи империализма.

Примечания

1. М. Горький, Рассказы и очерки, Крымиздат, 1948, стр. 42—43.

2. ГАКО, ф. 425, оп. 1, д. 3, л. 30—31.

3. Там же, ф. 100, оп. 1, д. 2173, л. 87.

4. «Крымский вестник» от 11 февраля 1896 г.

5. «Крымский вестник» от 7 июля 1896 г.

6. «Крымский вестник» от 5 декабря 1896 г.

7. «Морской сборник», 1890, № 5, стр. 37.

8. «Морской сборник», 1890, № 10, стр. 79.

9. ГА КО, ф. 27, оп. 23, д. 2580, лл. 2, 9.

10. «Морской сборник», 1892, № 9, стр. 183.

11. С.Ф. Найда, Революционное движение в царском флоте (1825—1917 гг.), М., 1948. стр. 53.