6. Выводы

1. Аналогичные в основных своих чертах естественно-природные среды обитания коренных народов Крыма и Сицилии, многовековая история геополитики этих и прилегающих ареалов не препятствовали (а в отдельные периоды и содействовали) развитию обоих регионов по смешанному, европейски-восточному типу.

2. Уникально пестрый ландшафт южноитальянского и таврического ареалов, а с началом урбанизации их устойчивый полицентризм были благоприятны для развития локальных культур и инфильтрации ценностей великих цивилизаций: античной, германо-скандинавской, византийской, латино-романской. Последняя по времени волна культурного влияния — мусульманская — стала для обоих ареалов важнейшим культурообразующим фактором.

3. Ислам сыграл в обоих культурных очагах Средневековья схожую двойственную роль: а) надежного хранителя наследия аборигенных культур, античной и более поздних цивилизаций; б) мощного стимулятора развития новых, синтетичных культурных моделей.

4. В обоих центрах позднесредневековой культуры наблюдаются типологически весьма близкие динамичность, открытость и толерантность общества в сочетании со стабильностью форм природопользования, мироощущения и мировосприятия, моделей социокультурного и экономического поведения. Система воспитания и просвещения основывалась на этических, эстетических и научных ценностях, свойственных общей, средиземноморской христиано-мусульманской традиции, а конкретно — поразительно схожим культурным системам и этнопсихологическим моделям.

5. Уникальный этнопсихологический и социальный климат обусловил возникновение в подсознании коренного населения обоих регионов менталитета и поведенческих стереотипов нового для Средневековья человека — терпимого, контактного, открытого, демократичного, восприимчивого к инокультурным влияниям.

6. Крым и Сицилия практически не знали реакции «тёмных веков», губительной для античного наследия в культурном пространстве остальной Европы. Поэтому для осуществления носившихся в воздухе идей Возрождения здесь требовалось не возрождение (Renaissance), а лишь сохранение (Maintenance) уцелевших культурных ценностей — задача несравненно более простая и плодотворная в своей естественности и массовости, не-элитарности.

7. Всемирно-историческая роль Крыма и Сицилии — в сближении и взаимно обогащающем культурном обмене цивилизаций Востока и Запада. В отличие от Балкан и Испании (обладавших схожими геополитическими возможностями, но ставшими в XI—XIII вв. постоянно закрытыми шлагбаумами на этом магистральном пути), Крым и Сицилия на протяжении Средневековья, Возрождения и отчасти Нового времени оставались контактной зоной, широким и удобным мостом для межцивилизационного культурного обмена.

8. Только на Сицилии и в Крыму в результате взаимодействия указанных объективных и субъективных факторов в течение нескольких столетий удавалось то, что глохло или разваливалось в других регионах: зарождение, развитие и замечательный расцвет полиэтнической и поликонфессиональной культуры. Причем уровня, свойственного скорее грядущей эпохе, чем Средневековью.

9. Ряд фундаментальных характеристик истории, духовной жизни, культуры и этнопсихологии коренного народа Крыма и сицилийцев, явный параллелизм культурно-исторического развития двух обществ и его результатов позволяют выделить из цивилизации позднего Средневековья уникальную, географически разделённую, но типологически двуединую крымско-сицилийскую культуру.

10. Эта культура стала соединительным звеном между Античностью и Возрождением, сумев передать в «новую жизнь» культурную эстафету древних. В этой миссии — главное (но не единственное) значение обоих центров Проторенессанса в истории мировой цивилизации.

В заключение попытаемся выяснить, какое значение имела описанная здесь «проторенессансная», европейски значимая миссия для этногенеза и, главным образом, культурогенеза народа собственно Крыма.

После того как в первой трети XIV в. литовские князья, заняв причерноморские степи от Буга до Дона, вытеснили оттуда ордынцев, было ослаблено унизительное и обременительное для крымчан культурное и экономическое давление. Уже упоминавшийся второй удар по отношениям зависимости Крыма от Золотой Орды был связан с событиями конца XIV в.: образовавшаяся в Средней Азии держава Тимура разгромила Астрахань и Сарай. Это привело, в частности, к тому, что отныне Крым экономически отрывался от Средней Азии, а политически — от Орды, причем окончательно.

Отныне быт крымского народа и его культура в целом могли развиваться свободно. Начинается широкое оседание вчерашних кочевников, развитие земледелия, разложение племенного строя. Порвав с утратившими актуальность, но насильственно навязываемыми ордынским чиновничеством кочевыми традициями, народ стал развивать собственную культуру, отличную и от золотоордынской, и от христианской. Внешне она вначале несколько походила на ближневосточную, отличаясь, впрочем, от нее большим разнообразием, синкретичностъю и содержательностью (Лашков, 1881. С. 29).

Заслуга в этом обогащении сложившихся было культурных традиций принадлежала отнюдь не генуэзцам или венецианцам, как иногда полагают (Хартахай, 1866. С. 199), а скорее духовному потенциалу молодой нации, складывавшейся в чрезвычайно пёстрой и переменчивой социально-экономической и политической ситуации. Вчерашние степняки, отвергшие и культ, и обычаи кочевников, а также некоторые связанные с ними культурные традиции предков, жадно впитывали доступное им достояние народов и племён, с которыми они вступили в контакт в Крыму. Впрочем, многое из степной культуры стало общекрымским достоянием, органично вошло в складывавшуюся культуру и этнический менталитет крымских татар, стало составной частью сложного духовного мира нации.

Мы не можем, да и вряд ли когда-нибудь сможем сказать, в каком количественном соотношении находились пришельцы к местному населению. Науке известно лишь, что полуостров к моменту прихода ордынцев был плотно заселён, и аборигены при этом почти не пострадали. Вооруженное сопротивление, да и то едва ли не символическое, оказали лишь генуэзцы. Впрочем, для культурного обмена количественное соотношение носителей двух культур далеко не всегда является решающим фактором. Часто гораздо более важен их уровень. Можно спорить о том, чья культура была более «продвинутой» — аборигенов или пришельцев (абсолютное большинство учёных склоняются к первому утверждению), но совершенно бесспорен тот факт, что культура местных жителей была лучше приспособлена к экологической обстановке Крыма. Уже поэтому её победа в процессе аккультурации была гарантирована.

Поэтому к концу XIII в. культурная ассимиляция ордынцев местным населением становится заметной, причем чем ближе к горам, тем сильнее. Степняки пытаются сеять ячмень, площади посевов растут; впервые бывшие кочевники, ранее снимавшиеся с места при оскудении пастбищ, начинают ценить землю. Затем появляются новые умения и техники — виноградарская, садоводческая и табаководческая. При этом опыт и навыки заимствуются местным населением как у потомков византийцев, итальянцев и готов, так и у обитателей средиземноморских островов, прибывавших в Крым на торговых и рыболовных судах.

Более того, у степняков, у этих вечных странников, начинает развиваться чувство привязанности к «малой родине», появляется вкус к плодам многолетнего хозяйственного её улучшения. Это был колоссальный переворот в сознании массы, несравнимый даже со сменой религии. А когда он завершился, освоение технологических и иных методов ведения традиционного крымского хозяйства пошло вполне успешно. Впервые взяв в руки кельму и топор, степняки, не имевшие или давно забывшие собственные строительные традиции, стали копировать местные архитектурные приемы — античные, скифо-таврские и византийские, а затем и средиземноморские, прекрасно представленные культурой Сицилии. В частности, последние широко распространились с ограниченной территории греческих колоний по всему Крыму, в том числе и Степному.

Итак, для перехода к оседлому животноводчески-земледельческому хозяйству было три причины: недостаточность размеров крымских степей для кочевого скотоводства народа, постоянно количественно увеличивавшегося. Этот естественный прирост населения делал необходимым и переход на интенсивный путь развития сельского хозяйства и экономики в целом. Наконец, важным фактором этого перехода стало выше уже упомянутое соприкосновение бывших кочевников с многочисленными коренными идеально приспособившимися к крымским условиям носителями древних земледельчески-садоводческих традиций.

В связи с вышесказанным мы можем сделать важнейший в культурологическом анализе истории Крыма вывод: культура татар с момента ее зарождения на полуострове носила открытый характер. Этот вывод, как мы увидим, сохраняет свою справедливость на протяжении всех эпох крымскотатарской истории, приобретая, таким образом, основополагающее значение для складывания и развития этой культуры из глубины веков до самого последнего времени.