Становление художника

Мало кому из русских художников выпала на долю такая удача, какая сопутствовала Ивану Константиновичу Айвазовскому во всех начинаниях на протяжении его долгой жизни.

Художник родился 17 (29) июля 1817 года в Феодосии. Ко времени рождения младшего сына семья Айвазовских находилась в бедственном положении, и это вынудило отца занять должность базарного старосты.

В начале XIX века Феодосия была многонациональным торговым приморским городом. Жизнь города в значительной степени сосредоточивалась на базаре, и от старосты требовалась способность улаживать возникающие недоразумения с городскими властями, умение поговорить со всеми на их родном языке. Отец художника знал шесть языков.

Детские годы живописца протекали у моря, так же как детство большинства ребят в южнорусских городах того времени. Море определяло весь уклад их жизни.

С самых ранних детских лет Айвазовский видел перед собой развалины средневековых крепостных стен, которые окружали город двойным кольцом; у самого моря стояли некогда грозные средневековые башни. Доживали свой век старинные постройки с их своеобразной архитектурой. Древние армянские и греческие церкви, еврейские синагоги и караимские кенасы, татарские и турецкие мечети, каменные фонтаны со струйками студеной воды — все это привлекало своей красотой, живописностью.

С возвышенности, на которой стоял дом Айвазовских, открывалась широкая панорама моря, замкнутого плавной дугой Феодосийского залива. Ощущение безбрежных просторов моря, степного раздолья и яркого южного неба над ними навсегда запечатлелось в памяти будущего художника.

Семья К.Г. Айвазовского жила материально настолько стесненно, что даже его жена вынуждена была искать заработки. Лишь случай помог Ивану Айвазовскому после окончания городского училища поступить в симферопольскую гимназию, а оттуда в 1833 году в Академию художеств, в пейзажный класс профессора М. Воробьева.

Занятия в академических классах Воробьева и А. Зауервейда и в мастерской Ф. Таннера привели к быстрому развитию дарования Айвазовского. Но несправедливый навет Таннера навлек на молодого живописца гнев и немилость Николая I. Потребовалось вмешательство И. Крылова, В. Жуковского и Зауервейда, чтобы развеять грозу, нависшую над Айвазовским и сохранить его в Академии.

Айвазовский много и усердно работал. Современники художника вспоминают, что на его мольберте одна картина сменяла другую. Иногда он писал картины по зарисовкам, сделанным с натуры на берегу Балтийского моря, но чаще всего — по воображению. Одна из картин привлекла внимание А. Пушкина, посетившего осенью 1836 года Академическую выставку. Айвазовский был представлен Пушкину как подающий надежды академист. «С тех пор, — вспоминал в старости художник, — и без того любимый мной поэт сделался предметом моих дум, вдохновения и длинных бесед и расспросов о нем».

В 30-х годах в обществе К. Брюллова и М. Глинки Айвазовский показал себя не только живописцем, но и одаренным музыкантом, прекрасно игравшим на скрипке народные мелодии. Они нравились Глинке, который записал и использовал их для оперы «Руслан и Людмила». Глинка так рассказывал об этом: «Айвазовский, посещавший весьма часто Кукольника, сообщил мне три... напева; впоследствии два из них я употребил для лезгинки, а третий для анданте сцены Ратмира в третьем акте оперы «Руслан и Людмила».

Большое волнение в Петербурге вызвала картина Брюллова «Последний день Помпеи», доставленная из Италии в 1834 году. Толки о том, что она была создана под впечатлением одноименной оперы Д. Пачини, в небывало короткий срок — одиннадцать месяцев, — усилило интерес академистов к театральным постановкам.

Спектакли того времени трактовались как пышные зрелища с различными сложными эффектами освещения, полетами на сцене. Романтический пафос театральных постановок тридцатых годов на петербургской сцене нашел отражение в творчестве Айвазовского. «Как далеко это время, — вспоминал художник. — Как много переменилось с тех пор, когда вместе с Гоголем я читал по выходе в свет серьезную и искреннюю статью Белинского «Литературные мечтания», в которой с таким восторгом и горячностью относился он к театру, «любимому им всеми силами души!..».

На титульном листе пьесы А. Шаховского «Буря», поставленной в Александрийском театре, было написано: «Волшебно-романтическое зрелище в трех действиях... Кораблекрушение — музыкальный пролог; действие его происходит на корабле, погибающем во время бури». Не удивительно, что среди картин Айвазовского, выставленных в 1837 году, были показаны картины «Кораблекрушение» и «Мрачная ночь с кораблем в огне на море».

В том же 1837 году художник создал картину «У маяка», изображающую надвигающуюся бурю лунной ночью. Она написана в плане живописи его академического профессора Воробьева, и это вполне естественно. Удивительно другое, что молодой художник, проучившись в Академии всего четыре года, создал небольшую картину, по тонкости мастерства не уступающую работам своего профессора.

Несмотря на быстрые успехи и легкость, с какой Айвазовский овладевал живописным мастерством, он умел подолгу и упорно работать. Сохранилась очень точная копия, написанная живописцем с одной из последних работ Сильвестра Щедрина. Она была выполнена по заданию крупного коллекционера живописи А. Томилова, в имении которого гостил в летние месяцы Айвазовский.

За картины, показанные Айвазовским на Академической выставке 1837 года, ему была присуждена большая золотая медаль и назначена заграничная командировка на шесть лет. Но ей предшествовала поездка в Крым, где молодой художник еще более усовершенствовал свое мастерство.

Художник, приехав в родной город, принялся за работу. Он написал с натуры виды Феодосии, Керчи, Ялты и приступил к работе над картинами, созданными по воображению.

К этому методу Айвазовский неизбежно должен был прийти потому, что часто изображал бурное море или ночные марины. Все это писать с натуры невозможно, и он невольно должен был полагаться на свою исключительную зрительную память и воображение.

Айвазовский мог по карандашному рисунку, сделанному с натуры, написать с большой легкостью картину в мастерской.

Картина художника «Лунная ночь в Гурзуфе» (1839) стала вехой на пути создания им цикла ночных марин.

Спокойная работа над видами крымских городов была прервана приездом в Феодосию генерала Н. Раевского, командовавшего в те годы войсками кавказской прибрежной линии. Познакомившись в мастерской Айвазовского с его живописью, Раевский оценил дарование мариниста и пригласил его принять участие в предстоящем на Кавказе Морском десанте. Живописец, естественно, загорелся желанием немедленно пуститься в путешествие, во время которого жаждал увидеть «то, чего еще ни разу не видел и, кто знает, увидит ли когда-либо...» Он высадился на берег вместе с атакующими войсками и при этом проявил храбрость и мужество.

В результате участия в десанте, Айвазовский написал три картины, дающие представление о десанте у Субаши. На них изображен Кавказский берег Черного моря; вдоль берега стоят военные корабли, орудийным огнем прикрывающие десантников, подплывающих к берегу на шлюпках. Вдали видны снеговые горы.

Эта поездка обогатила художника не только чисто живописными впечатлениями. Он познакомился со многими выдающимися людьми своей эпохи и был принят на корабль командующего Черноморским флотом М. Лазарева, где офицерами служили П. Нахимов, В. Корнилов, В. Истомин. Здесь же Айвазовский встретил разжалованных в солдаты декабристов А. Одоевского, М. Нарышкина, Н. Лорера. С семьями декабристов художник сблизился и сохранил о них самые светлые воспоминания.

По возвращении в Петербург в 1840 году Айвазовский, помимо многих марин, представил две картины, изображающие Черноморский флот: «Десант в Субаши» и «Военные корабли на севастопольском рейде». В том же году осенью он выехал в заграничную командировку в Италию.

Айвазовский отправлялся за границу не новичком в живописи, а сложившимся мастером. В работах художника во многом уже был определен путь, по которому пойдет дальнейшее развитие его дарования. Глядя на карандашные рисунки, сделанные с натуры, он воскрешал в своей памяти живые краски природы, движения волн и облаков в ясном небе, яркий блеск солнца, утренний туман над морской гладью или грозное перемещение темных туч, освещаемых вспышками молний.

Айвазовский неустанно работал, переезжая с одного места на другое. Ему полюбился Неаполь, там он сделал много детально выполненных карандашных рисунков и написал несколько картин, изображающих Неаполитанский залив с видом на Везувий. Одну из его картин, изображающую Неаполитанский залив лунной ночью, увидел всемирно известный английский маринист Тернер, человек нелюдимый, характера мрачного. Он пришел от картины в такой восторг, что написал по этому поводу стихотворение на итальянском языке, посвященное Айвазовскому. «На картине этой вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем и в нем отражающуюся... Поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажется полем искорок или множеством металлических блесток... Прости мне, великий художник, если я ошибся, приняв картину за действительность, но работа твоя очаровала меня, и восторг овладел мною. Искусство твое высоко и могущественно, потому что тебя вдохновляет Гений».

Такая похвала со стороны прославленного мастера способствовала укреплению европейской славы Айвазовского. Картина «Неаполитанский залив лунной ночью» находится в Феодосийской картинной галерее.

Айвазовский много рисовал и писал в Сорренто, где незадолго до этого жил и работал любимый им Сильвестр Щедрин: он сделал ряд рисунков в Амальфи, а в 1843 году долго работал в Венеции, где создал большой цикл прекрасно выполненных видов Венеции. Часть написанных в Италии картин он отправил еще в 1842 году в Академию художеств как отчет о своих трудах за границей. Тогда же по предложению Академии живописец на шесть месяцев покинул Италию, чтобы участвовать на выставке в Париже. Картины мариниста имели крупный успех. Ему была присуждена большая золотая медаль. Прославленный французский живописец О. Верне, которому был представлен Айвазовский, сказал ему: «Ваш талант прославляет Ваше отечество».

В Риме Айвазовский сближается с А. Ивановым и Н. Гоголем. Общение с ними обогатило художника. В мастерской Иванова он мог следить за процессом работы великого живописца, а в беседах с Гоголем укрепился в своем пристрастии к романтическому направлению в искусстве. Его вдохновляла патетика поэтических образов Гоголя, приподнятость тона в описаниях природы. Гоголь был первооткрывателем литературных образов украинской природы; для ее изображения он нашел самые яркие краски словесной палитры. Его восприятие природы во многом определило романтический пафос живописи первой половины XIX века. Айвазовского вдохновляли высказывания Гоголя: «Если бы я был художником, я бы изобразил особого рода пейзаж. Какие деревья и ландшафты теперь пишут! Все ясно, все разобрано, проверено мастером, и зритель по складам за ним идет.

Я бы сцепил дерево с деревом, перепутал ветви, выбросил свет, где никто не ожидает его, вот какие пейзажи надо писать!».

Такое отношение к живописи было по душе маринисту. Наряду со многими полотнами, где представлены лучезарные виды Неаполя и Венеции, Айвазовский еще в 1843 году написал картину «Кораблекрушение». На «ей изображены гибнущие у скалистого берега корабли. Один уже затонул, и от него остались шлюпка да плот с уцелевшими матросами. Второй корабль еще сопротивляется натиску яростных волн, но и он обречен. Ураганный ветер и волны гонят корабль на прибрежные скалы, и он выглядит легонькой игрушкой среди мрака и рева бушующих стихий.

Айвазовский побывал и в Англии, а по пути оттуда совершил путешествие в Португалию и Испанию, где так же много и усердно рисовал виды приморских городов. На обратном пути в Россию, в 1844 году, он остановился в Амстердаме, где устроил выставку некоторых своих работ. В Голландии — на родине первых художников-маринистов XVII века — за высокое мастерство и поэтичность живописи Айвазовскому было присуждено почетное звание академика.

Осенью 1844 года Айвазовский вернулся в Петербург прославленным во. всем мире художником. Его картины были приобретены в Италии, Англии, Франции, Африке, Америке. На родине он был встречен с большим почетом. Петербургская Академия художеств присудила Айвазовскому звание академика, а Главный военно-морской штаб присвоил ему звание первого художника штаба и право носить адмиралтейский мундир. Айвазовскому был поручен «большой и сложный» правительственный заказ — изобразить все русские укрепленные города на Балтийском море. На выполнение этого заказа и ряда других картин ушла зима 1844—1845 года. Весной 1845 года живописец отправился с адмиралом Литке в плавание к островам Греческого архипелага, побывал в Турции и Малой Азии; художник много и успешно работал во время путешествия и вернулся с большим запасом детально выполненных карандашных рисунков, по которым в дальнейшем написал ряд прекрасных картин — видов Константинополя и городов, лежащих на островах архипелага.

Возвращаясь из плавания, Айвазовский задержался в Севастополе, а приехав в Феодосию, решил поселиться в ней навсегда. Его не привлекала возможность стать придворным художником и выполнять волю именитых заказчиков. Сам он так писал о своем решении: «...но чуть повеет весной — и на меня нападает тоска по родине, меня тянет в Крым, к Черному морю...». Это чувство Айвазовский будет испытывать в течение всей жизни, оно определило влечение его к родным берегам и объясняет его постоянное пребывание в Крыму.

Художник в 1845 году приступил к постройке на окраине Феодосии, на берегу моря, дома с большой мастерской для работы. В этом доме прошла вся трудовая жизнь мариниста. Здесь им написана основная масса картин.