На родине. Труд и вдохновение

В Феодосии жизнь Айвазовского проходила в трудовой обстановке. Огромная зрительная память и неиссякаемое воображение, легкость, с какой он воплощал свои творческие замыслы, делали труд его радостным и плодотворным. Литератор В. Кривенко, гостивший у художника, записал свои впечатления: «В наш приезд в галерее работал Иван Константинович над большим полотном. В широком живописном халате, с палитрой и кистью в руках, с молодыми блестящими глазами, устремленными на оживающее полотно, художник был положительно эффектен. По легкости, видимой непринужденности, по довольному выражению лица (во время работы) можно было смело сказать, что такой труд — истинное наслаждение».

Обычно, если картина была небольшая, Айвазовский писал ее в течение одного — двух дней. Если это была картина средних размеров, до двух метров, то он работал над нею около недели, то есть до тех пор, пока краска не начинала высыхать «а холсте. И только над картинами, написанными в усложненной технике, и над большими произведениями он работал более длительное время.

Художник всегда находился в счастливом творческом состоянии; он был твердо убежден, что самая лучшая его картина это та, над которой он сейчас работает. Мы не раз встречаем в письмах Айвазовского сообщения о начатых картинах и утверждения, что это будет самая лучшая его картина. Он был не только увлечен своим творчеством, он был полностью поглощен им, и это наполняло его жизнь. Свобода, с какой художник умел воплощать свои живописные замыслы, сообщала его мастерству черты моцартовской легкости и свежести. Особенно ярко проявились эти черты в небольших картинах; их художник создавал, импровизируя, без каких-либо предварительных рисунков, сделанных с натуры.

Чтобы изобразить море в движении, передать накат волн, их прозрачность, надо было глубоко познать характер и закономерность их движения в различных условиях: в открытом море, у скалистых берегов или песчаных отмелей. Художник постоянно наблюдал море, он почти никогда не рисовал с натуры взволнованное море, полагая, что «движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны — немыслимо с натуры. Для этого-то художник и должен запоминать их и этими случайностями, равно как и эффектами света и теней, обставлять свою картину».

Даже одна из наиболее прославленных картин Айвазовского «Девятый вал» (1850) полностью написана по наблюдениям, по воображению. Несмотря на это, она является одним из самых впечатляющих произведений русской пейзажной живописи.

На картине изображено раннее утро после бурной ночи. Первые лучи солнца осветили бушующий океан и громадную волну — «девятый вал», готовую обрушиться на группу людей, ищущих спасения на обломках мачт погибшего корабля.

При первом же взгляде на полотно становится очевидным, какая страшная гроза прошла ночью, какое бедствие терпел экипаж корабля, как гибли моряки. Тем острее воспринимается наступившее прояснение, яркий блеск утренней зари, живительный свет и тепло солнца, вселяющие уверенность в победном исходе борьбы.

Айвазовский нашел точные средства для изображения величия, мощи и красоты морской стихии. Несмотря на драматизм сюжета, картина не оставляет мрачного впечатления. Наоборот, она полна света и воздуха и вся пронизана лучами солнца, сообщающими ей оптимистический характер. Этому в значительной степени способствует колористический строй картины. Яркая, красочная гамма звучит радостным гимном мужеству людей, побеждающих слепые силы страшной, но прекрасной в своем грозном величии стихии.

Мажорный цветовой строй картины, включающий в себя все самые яркие краски палитры, звучит как победный финал пятой симфонии Бетховена.

Картине «Девятый вал» больше ста лет, но в огромном зале Ленинградского Русского музея она выглядит так, будто только сейчас снята с мольберта — настолько свежи и чисты ее краски. В этом также обнаружилась одна из черт высокого живописного мастерства Айвазовского.

В 1848 году Айвазовский написал парные батальные картины — «Чесменский бой» и «Наваринский бой». В них проявилась способность художника изображать морские сражения так, что его картины стали неотъемлемым дополнением к историческим документам. Морские сражения парусных кораблей он писал не только со знанием конструкций кораблей, но я всех деталей оснастки и вооружения. Их он изучил во время участия в маневрах Балтийского флота в 1836 году, во время плавания с М. Лазаревым у Кавказских берегов в 1839 году, Плавания с адмиралом Ф. Литке в Греческом архипелаге в 1845 году и при многих посещениях военных кораблей как в Петербурге, так и в Севастополе.

Когда в 1853 году по Крыму прошла молва о Синопском бое, Айвазовский оставил свои занятия и сейчас же выехал в Севастополь, куда вернулись суда Черноморского флота. Здесь художник расспрашивал о всех деталях боя, о расположении кораблей; он узнал, как Нахимов, обнаружив турецкий флот в Синопской бухте, под обстрелом турецких береговых кораблей ввел свои корабли в бухту, а затем пошел на сближение с вражеским флотом и завязал с ним бой «на самой близкой дистанции». Живописец услышал об особо отличившихся в сражении кораблях и потерях личного состава, о том, как велся огонь и по турецким береговым батареям и по неприятельским кораблям. Айвазовский узнал о том, что во время боя Нахимов приказал передать благодарность особенно отличившемуся кораблю «Париж», но выполнить его распоряжение не смогли, так как «а его флагманском корабле все фалы (снасти) были перебиты вражеским огнем и не на чем было поднять сигнал. Собрав необходимые сведения, художник вернулся в Феодосию и приступил к работе над двумя большими картинами, изображающими «Синопский бой днем» — начало сражения, и «Синопский бой ночью» — конец боя, разгромленный турецкий флот и город в огне.

Вскоре эти полотна и несколько небольших картин, показывающих отдельные боевые эпизоды, были написаны Айвазовским. Он изобразил первый в истории бой паровых кораблей в 1853 году — русского корабля «Владимир» и турецкого «Первас-Бахри»; тогда в результате боя турецкий корабль был захвачен и приведен в Севастополь. Свои работы живописец повез на суд участников этих сражений и, открыв выставку своих произведений, целые дни проводил на ней, прислушиваясь к разговорам посетителей. Адмирал Нахимов, посетивший выставку, лестно отозвался о картинах.

Мичман Иванов, участник Синопского сражения, сообщил в письме к своим родным об этой выставке следующее: «Сегодня второй день, как Айвазовский открыл выставку своих картин: двух видов Синопской битвы, двух видов битв «Первас-Бахри» с «Владимиром» и пятый — вход «Владимира» с «Первас-Бахри» на буксире под парами в Севастополь. Перед этими картинами постоянно куча народа... Первая картина представляет — днем начало (Синопского. — Н.Б.) сражения. Некоторые суда неприятельские только начали гореть, другие выброшены и, наконец, один фрегат взорван. «Картина чрезвычайно верно сделана» — это сказал Нахимов, герой Синопа.

Вторая представляет пожар в городе и судов на рейде, ночью. Эта картина так поражает, что трудно оторваться от нее...».

Позднее Айвазовский приезжал в осажденный Севастополь и создал ряд картин, отражающих различные моменты обороны города, кроме того, художник написал две картины «Буря под Евпаторией» и «Буря под Балаклавой», во время которой погибло много английских кораблей и среди них легендарный «Черный принц». Последние картины, хотя и связаны тематически с Крымской войной, по существу являлись изображением бурного моря. И это не случайно. Все творчество художника в основном посвящено морю. Какой бы сюжет ни лежал в основе произведений живописца, он почти всегда стремился связать его с морем.

Наряду с картинами, передающими героику русского флота, Айвазовский запечатлел многие эпизоды освободительных войн народов, в том числе борьбу греческого народа за свою свободу и независимость.

Борьба угнетенного греческого народа с сильной в военном отношении Турцией, жестоко подавлявшей всякую попытку к сопротивлению, вызвала глубокое сочувствие к Греции всего прогрессивного человечества. Когда вспыхнуло восстание на острове Крит, Айвазовский был в числе передовых людей России, выступивших в защиту повстанцев. Своим искусством он содействовал распространению симпатий к народу, поднявшему знамя освободительной борьбы. Художник написал ряд картин, изображающих эпизоды восстаний в 1825 и 18661868 годах.

Наиболее значительным произведением этого цикла была картина «На острове Крит». На ней изображен момент эвакуации мирного населения острова на русский фрегат. По горной дороге к берегу моря спешат толпы женщин, детей, стариков. Часть из них уже разместилась в шлюпках и направляется к кораблю. На берегу разыгрываются драматические сцены прощания повстанцев со своими семьями. На руках несут обессилевшую, видимо больную, женщину. Силой уводят к шлюпке старика, не желающего расстаться с родными местами. Все эти события показаны на фоне моря. Пламенея, догорает вечерняя заря, горы уже покрыты сумрачной мглой, а на розовый песчаный берег набегают изумрудные волны, рассыпаясь кружевом лиловатой пены.

В этой картине Айвазовский проявил себя как художник, глубоко переживающий трагедию угнетенного греческого народа, ярко отразивший ее в живых, полных глубокого смысла образах. Сюжет картины подсказал живописное решение композиции. В результате получилась содержательная и блестяще выполненная картина. Накопленные во время плавания у островов Греческого архипелага впечатления послужили материалом для создания большого цикла картин, отражающих эпизоды освободительной борьбы.

В 1868 году Айвазовский совершил путешествие на Кавказ, во время которого он по обыкновению много рисовал. Остановившись в Тифлисе, он написал двенадцать картин, отражающих природу Кавказа. В ноябре 1869 года художник отправился в Египет на открытие Суэцкого канала. В результате он запечатлел не только картину Суэцкого канала в момент прохождения по нему кораблей различных стран, принимавших участие в торжествах, но и большое количество видов Египта с пирамидами, сфинксами, караванами верблюдов, Нил с пальмами по берегам и несколько видов прибрежных городов.

В 1870 году, в связи с пятидесятилетием открытия русскими мореплавателями Лазаревым и Белинсгаузеном берегов Антарктиды, Айвазовский написал ледяные горы у южного полюса и корабль под русским флагом на волнах. Это далеко не единичные случаи, когда художник очень быстро и легко откликался на события окружающей его жизни. Так, например, случилось в Феодосии затмение солнца — он сейчас же написал его; затонул у берегов Норвегии корабль «Ингерменланд» — и он изобразил его гибель.

Известно несколько видов Москвы, созданных Айвазовским. Особенно удачны его панорамные виды города со стороны Воробьевых гор. Свои картины художник обычно показывал на выставках Московской школы живописи и ваяния, где их копировали многие ученики и среди них прославленные впоследствии живописцы Саврасов и Шишкин. Художник полюбил Москву. «...Москва производила на меня всегда сильное впечатление своими оригинальными видами, но никогда не был я поражен ею так живо, как в нынешнее мое пребывание. Это живописнейший город в Европе...», — сказал Айвазовский в 1851 году, на праздновании, организованном в честь него и гравера Ф. Иордана.

Проплыв по Волге от Рыбинска до Астрахани, живописец сообщил: «...от Волги я в восхищении...» и, конечно, запечатлел виды Волги.

Быстрое переключение Айвазовского от одной темы к другой объясняется особыми чертами дарования художника и легкостью, с какой он воплощал свои творческие замыслы. Возможно, что само содержание его искусства, изображение вечно подвижной стихии подсказывало ему и диктовало быстрые темпы работы. Сам Айвазовский ясно сознавал все это и как-то сказал: «Я не могу подолгу корпеть над картиной...».

В высоком артистизме выполнения, с каким написаны многие картины художника, кроется очарование его живописи.

Современники Айвазовского высоко ценили своеобразие его таланта. Импровизационный метод более всего соответствовал натуре художника, что было обусловлено многими чертами его дарования. Недаром маринист любил музыку Россини: композитор был наделен таким же, как живописец, даром легкого воплощения и писал иногда свои оперы в течение одной недели.

В XIX веке импровизации были довольно распространенным явлением. В способности поэта и музыканта легко творить, импровизировать видели особый дар, всегда вызывавший симпатии публики.

Айвазовский клал последний мазок на холст, с сознанием того, что он сделал все, что мог, и, как правило, никогда не переписывал и не исправлял своих картин. Уже в ранней молодости с ним произошел случай, ясно раскрывший эту черту его характера. Однажды художнику сделали указание, что на картине неправильно изображен всплеск воды от падающего ядра. Айвазовский согласился с этим и сказал, что он напишет другую картину, на которой исправит ошибку. Видимо, ему и в молодости было проще написать новую картину, чем исправлять допущенные неточности. К тому же художник, очевидно, руководствовался определенными соображениями.

Любопытен и другой случай. Как-то на выставке Айвазовского Репин обратил внимание на то, что фигуры на картине освещены солнцем с двух сторон. Старый уже в ту пору художник расхохотался и сказал: «Ах, Илья Ефимович, какой вы педант».