3.1. Государства Причерноморья в конце 20-х — начале 30-х гг. XV в. и венецианско-генуэзский конфликт 1431—1433 гг.

В 1428/29 гг. в Северном Причерноморье была сильная засуха. Она вызвала падеж скота и голод в степи, вследствие чего вспыхнула эпидемия чумы, коснувшаяся и городов, расположенных на побережье моря (повторно эпидемия чумы на территории генуэзской Газарии отмечена летом 1435 г.). Из сочинения Макзири мы узнаем, что «в землях Сарайских и Дештских и в степях Кипчакских были сильная засуха и чрезвычайно большая моровая язва, от которой погибло множество народа, так что уцелели из них [татар] со стадами только немногие роды» [Тизенгаузен, 1884, с. 442].

Трудно сказать конкретно, как это событие отразилось на экономической жизни Крыма. Некоторые исследователи интерпретируют данное сообщение арабского хрониста таким образом, что вспыхнувшая в 1429 г. в Каффе чума, завезенная из Александрии, перекинулась на все города полуострова и дошла до Чембало, вызвав там якобы в 1433 г. восстание местного греческого населения против генуэзцев [Чиперис, 1961, с. 300]¹.

В конце 20-х гг. XV в. между Каффой и Литовско-Русским государством складывались сложные отношения. Великий князь Витовт, обладая большим влиянием на ханов, соперничавших за гегемонию в Орде, постоянно шантажировал власти Каффы, требуя от них признания своего сюзеренитета. Это вынуждало консулов время от времени направлять в Литву специально уполномоченных представителей с дорогими подарками и разного рода обещаниями, которые они не собирались выполнять. Но дело зашло так далеко, что посол Каффы Баттиста Джентиле в конце концов вынужден был пообещать Витовту, пригрозившему генуэзцам войной, добиться от правительства Генуи признать его верховенство, поднять над Каффой знамена и установить гербы великого князя.

Как и следовало ожидать, эти заверения посла были дезавуированы заявлением о том, что Баттиста Джентиле якобы не имел на то должных полномочий.

Поэтому в 1430 г. к Витовту отправился новый посол (orator) Дарио Грилло, рассчитывавший не только успешно провести переговоры, но и заняться торговлей. По дороге в Литву Грилло ограбили подданные татарского хана (ab imperatore tartarorum) Улу-Мухаммеда. При этом у него отняли товары, лошадей и деньги. Нанесенный ущерб составил 300 соммов (2400 генуэзских лир).

Вынужденный вернуться в Каффу, не выполнив порученной ему миссии, Грилло обратился к оффициалам города с просьбой возместить ущерб, нанесенный ему на службе «Каффинской республике» (reipublice Caffe). Совет граждан и горожан Каффы принял решение, согласно которому власти Генуи должны были определить способ компенсации: 1) через конфискацию имущества татар, ведущих торговлю в фактории; 2) путем предоставления Грилло в управление оффиций; 3) с помощью выплаты денег массарией Каффы [Карпов, 1998, с. 36].

Прибыв в Геную, Дарио Грилло узнал, что оффиция Романии, сочтя виновным в данном деле предыдущего посла к Витовту Баттиста Джентиле, постановила об уплате им компенсации в размере 250 соммов. При дальнейшем разбирательстве выдвинутое против Джентиле обвинение было признано несправедливым, поэтому Дарио рекомендовали взять в управление оффицию консула Чембало на 2 года. Но убедившись, «что консулат в Чембало не возместит его ущерба даже наполовину, указанные магистраты предложили ему также вторую массарию Каффы на 18 месяцев» [Карпов, 1998, с. 37]. Решение данного вопроса приобрело затяжной характер. Окончательно его удалось урегулировать только в 1446 г. [Карпов, 1998, с. 37, 43].

В начале 1429 г. генуэзцы оказались активными участниками событий династической борьбы в Трапезундской империи и последовавшего переворота, произошедшего в апреле того же года, который привел к гибели Алексея IV (1417—1429 гг.) и вступлению на престол его сына Иоанна IV (1429—1460 гг.). Венеция в этом конфликте заняла нейтральную позицию, не оказывая поддержки ни одному из соперников [Laurent, 1955, p. 139—140; Карпов, 1981, с. 79; 2007, с. 294].

Можно предположить, что данные события имели непосредственное отношение к возникновению внутрисемейных противоречий (?) в правившей в Феодоро фамилии. Алексею I (Старшему) к тому времени удалось установить родственные связи с Палеологами и Великими Комнинами: старший сын Алексея Иоанн около 1425 г. (?) женился (вероятно, при посредничестве трапезундского дома) на Марии Палеологине Асанине Цамблаконине [Степаненко, 1997а, с. 76—77; 2001, с. 344]. В конце 1426 г. (не ранее 12 ноября) сын Алексея IV Давид женился на дочери владетеля Феодоро Марии [Vasiliev, 1936, p. 198, 214]². После заключения этих двух браков между Алексеем I (Старшим) из Феодоро и императором Трапезунда Алексеем IV установились дружественные отношения.

Современник, историк Лаоник Халкокондил, лаконично и с некоторой долей сарказма рассказывает о событиях того времени [Chakocondile, 1927, II, p. 219.12—222.21; Успенский, 1929, с. 128—129; Карпов, 1991, с. 97]. Оказывается, сын Алексея IV Иоанн, получивший прозвище «Калоян», заподозрив свою мать Феодору Кантакузину в связи с одним из придворных (протовестиарием), убил фаворита, а отца с матерью заключил в одной из башен дворца, намереваясь поступить с ней так же, как и с ее любовником. Благодаря вмешательству его сторонников, Алексею IV удалось избежать отстранения от власти. Неудачная попытка дворцового переворота закончилась на этот раз для Иоанна Комнина тем, что он вынужден был искать убежище в Грузии. Наследником престола Алексей объявил среднего сына — Александра.

Тем не менее, Иоанн не прекращал попыток добиться своих прав на трапезундский престол. Несмотря на то, что к этому времени Иоанн стал зятем царя Грузии Александра (1412—1443 гг.), ему, по-видимому, не удалось найти у него участливости к своим притязаниям. Поэтому в 1427 г. Иоанн отправляется в Газарию, где на протяжении полутора лет (?) пытается заручиться поддержкой у генуэзцев для возвращения в Трапезунд.

На первых порах и здесь (в Каффе) Иоанну Великому Комнину не удается найти влиятельных сторонников, способных оказать действенную помощь в реализации плана овладения отцовским престолом. Об этом свидетельствуют материалы переписки между оффициалами фактории и магистратами метрополии. Так, 8 ноября 1427 г. из Генуи в Каффу были направлены соответствующие инструкции. В них консулу и массариям предписывается «ввиду установившихся добрых мирных отношений с Алексеем IV, не нарушать их потворством интригам сына императора, прибывшего с этой целью в Газарию» [Jorga, 1898, V, p. 363—364; Карпов, 1981, с. 108—109].

Тем не менее, в начале 1429 г. Иоанн смог заручиться поддержкой патрона галеотты генуэзца Доменико д'Аллегро. Вместе с ним он отплыл на хорошо вооруженном и снаряженном, по-видимому, на средства Иоанна, корабле в Трапезунд. Высадившись недалеко от города во главе с претендентом на престол, заговорщики вступили в переговоры со своими сторонниками из партии Каваситов, которые и помогли организовать убийство Алексея IV. За эту услугу, оказанную Иоанну IV Великому Комнину в столь ответственный в его жизни период, Доменико д'Аллегро пользовался расположением императора до самой его смерти (1460 г.). При этом Доменико сохранял за собой и данное ему звание протостратора («протокапитана», как его называют генуэзские источники) — командующего трапезундским флотом [Chakondile, 1927, p. 219—220; Laurent, 1955, p. 141—142; Bryer, 1984, p. 320; Karpov, 1986, p. 159, 164, 175, 187, 191; Карпов, 1995, с. 146—147; 2007, с. 294].

Имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют детально реконструировать ход событий 1427—1429 гг., когда Иоанн Великий Комнин пребывал в Газарии. Вряд ли его истинные намерения оставались неизвестными на Мангупе. Правитель Феодоро, как человек заинтересованный, был хорошо осведомлен во всех важных делах, происходивших в Каффе. К тому же, не стоит исключать, что Иоанну Комнину удалось побывать и в столице Готии — Феодоро. Здесь находились (?) его родственники — Алексей (тесть младшего брата Иоанна — Давида) и Иоанн, бывший в то время соправителем и наследником престола (?), женатый на Марии (от данного брака, вероятно, в 1427 г. родился их первенец Алексей, получивший свое имя в честь деда [Спиридонов, 1928, с. 93—99])³.

Вероятно, Алексей из Феодоро, так же как и царь Грузии Александр, не поддержал в 1427—1429 гг. амбиции Иоанна Комнина. Об этом позволяют говорить события, последовавшие за вступлением на престол в апреле 1429 г. Иоанна Великого Комнина. С этого момента и, по крайней мере, до лета 1434 г., в отношениях между Мангупом и Трапезундом существовала определенная напряженность (?), обусловленная, вероятно, неприязнью Алексея из Феодоро к Иоанну IV за организацию убийства своего отца.

Возможно, в это противостояние каким-то образом был втянут Иоанн, сын Алексея I (Старшего). Насколько позволяют судить генуэзские источники, Иоанн, по крайней мере, в мае-июне 1434 г. находился в Трапезунде вместе со своей женой Марией и сыном Алексеем. Он вынужден был покинуть Готию и уехать (?) к Иоанну IV, при дворе которого находился до конца (?) своей жизни.

Истинная причина распри (?) между Алексеем и его старшим сыном Иоанном в 1429—1434 гг. так и остается невыясненной. Известно только, что право престолонаследия к началу лета 1434 г. получил средний сын Алексея I (Старшего) Олобо, ставший после его смерти (1446 г.) правителем Феодоро. Впоследствии генуэзцы, зная о противоречиях (?), возникших между Мангупом и Трапезундом, и ведя войну с Алексеем из-за Чембало, попытались использовать данную ситуацию для временной политической изоляции владетеля Феодоро, о чем будет сказано ниже.

В 1431 г. Генуя вступила в войну с Венецией и Флоренцией на стороне своего сюзерена Миланского герцога Филиппо Мария Висконти, которому она подчинялась с 1421 г. [Desroussiles, 1979, p. 111—122]. Очередная война двух старых торговых морских соперниц приобрела затяжной характер, продолжаясь с переменным успехом и перемириями до 1441 г., несмотря на то, что Генуе удалось освободиться от власти герцога в декабре 1435 г.

Естественно, в военном противостоянии между Лигурией и республикой св. Марка вынуждены были участвовать и их фактории, располагавшиеся в Азово-Черноморском бассейне, хотя это и не отвечало торговым интересам обеих враждующих сторон. Но конфликт разрастался, с неимоверной быстротой достигнув Северного Причерноморья.

В данное время Тана (1431 г.), в очередной раз осажденная татарами, оказалась в практически безвыходном положении. В сложной внешнеполитической обстановке ее обитатели, генуэзцы и венецианцы, несмотря на то, что их метрополии находились в состоянии войны, заключили договор о совместной обороне города. Вице-консул Таны, управлявший венецианской факторией вместо умершего от чумы консула Витторио Дольфина [Desroussiles, 1979, p. 115], обратился в Каффу за помощью. Но генуэзцы решают использовать удобный момент для захвата венецианской фактории. Этому коварному замыслу якобы помешал только сильный штормовой ветер, не позволивший кораблям выйти из бухты Каффы.

Слухи о враждебном намерении оффициалов Каффы достигли Венеции, где к отправке в Черное море готовится 5 галей под командованием капитана Андреа Лоредана. Ему было предписано проверить сведения о нападении генуэзцев на Тану и в том случае, если они подтвердятся, попытаться атаковать Каффу [Талызина, 1998, с. 174]. Венецианская эскадра уже осенью достигла берегов Газарии, а 8 октября 1431 г. 2 корабля потерпели крушение у мыса Меганом [Карпов, 1995, с. 14; 1998, с. 44—45]⁴.

Консул Солдайи Колардо ди Палаваниа немедленно известил о случившемся приступившего к исполнению обязанностей консула Каффы Франческо Ломеллини, распорядившись при этом собрать все уцелевшее после крушения галей имущество. Спасшихся венецианцев поместили в городскую тюрьму. Ломеллини по этому поводу провел совещание, на котором было решено отправить в Солдайю опытных в подобных делах людей для составления описи захваченных товаров. С соответствующими поручениями в Солдайю срочно отбыли Джованни Спинола и Доменико дей Франки ди Маньерри. Но к моменту их появления в городе эта задача уже была решена Колардо ди Палаваниа. Новый консул Солдайи Антонио ди Монтальдо по распоряжению Ломеллини переправил все имущество в Каффу, где был составлен соответствующий картулярий с описью и его оценкой (стоимость предметов, собранных у места крушения, оценивалась в 900 соммов) [Карпов, 1998, с. 44—45].

Однако последовавшие затем события приобрели для генуэзцев неожиданный оборот. Несмотря на неблагоприятное для навигации время, Андреа Лоредан с оставшимися под его командованием кораблями начал действовать против лигурийцев. 24 декабря 1431 г. в Каффу пришло взбудоражившее весь город известие о том, что «венецианские галеи захватили генуэзские галеи у берегов генуэзской Газарии» [Карпов, 1998, с. 44].

Осознавая реальность повторения подобных нападений на суда и другие фактории, Ломеллини срочно собрал Большой Совет Каффы. При обсуждении сложившейся ситуации было принято решение продать полученные из Солдайи товары стоимостью в 900 соммов, а вырученные средства израсходовать на оборону факторий [Карпов, 1998, с. 44—45].

В 1432 г. венецианцы особенно тщательно занимались подготовкой галей линии Романии для отправки в Черное море. На этот раз капитаном назначили Стефано Контарини. Под его командованием находилось 4 галеи. Контарини получил детально разработанные инструкции. В них четко регламентировались не только возможные наиболее безопасные маршруты передвижения до Константинополя и далее — в Черное море, — но и характер действий в возможных ситуациях. Хотя, безусловно, всех нюансов на столь сложном маршруте и в состоянии войны с Генуей предусмотреть было невозможно [Талызина, 1998, с. 175]. Войдя в Понт, Контарини должен был отправиться к Каффе, попутно выясняя обстановку и собирая информацию о судьбе плененных венецианцев. Ему вменялось в обязанности приложить «все усилия для их освобождения любым возможным способом» [Vasiliu, 1929, p. 310].

Но к этому времени миссия Стефано Контарини по освобождению пленников потеряла свою актуальность. В Венеции были получены известия из Каффы о том, что «с заточенными венецианцами там обращаются хорошо: они могут на несколько часов в день покидать тюрьму и посещать мессу». Окончательно эту проблему удалось разрешить только в 1433 г., уже после заключения перемирия между Генуей и Венецией [Desroussilles, 1979, p. 117]. Поэтому в постановлении об отправке галей Романии 1433 г. патронам судов предписывалось на обратном пути из Таны забрать «наших пленных, которые были в Каффе» [Талызина, 1998, с. 176].

Примечания

1. Этот же нелепый анахронизм повторяют в своей публикации С.В. Дьячков и Н.А. Алексеенко: «<...> в 1433 году население Чембало, измученное чумой, неурожаями и налоговым прессом, подняло восстание против Генуи и изгнало из крепости и города консула и других представителей колониальной администрации» [Дьячков, Алексеенко, 2002, с. 34].

2. Некоторые исследователи относят заключение брачного союза между Давидом Комниным и Марией из Мангупа к 1429 или даже 1437 гг. [Карпов, 1981, с. 113, прим. 142; Байер, 2001, с. 190, 210—211]).

3. Мы не располагаем какими-либо достоверными сведениями, надежно подтвержденными источниками на данный период. Поэтому отношения между представителями двух семейных кланов — Трапезунда и Феодоро — могут быть восстановлены только на уровне высказывания предположений и шатких гипотез.

4. Причиной кораблекрушения, вероятно, явилось плохое знание их капитанами местного фарватера: чрезмерно приблизившись к берегу, огибая мыс, они разбились о скрытый под водой скальный гребень, простирающийся на 200—300 м от берегового обреза Меганома и представляющий реальную опасность для крупных кораблей в штормовую погоду. Это подтверждается данными подводных археологических исследований данного района побережья. Вместе с тем, следует отметить, что мыс Меганом был хорошо известен итальянцам, потому что отмечен на морских картах и в письменных порталах второй половины XIII—XVI вв. под названиями: Megannome, Megano, Meganome, Meganossi, Mecano, Meganone, Nigaun, Neganoni [Фоменко, 2001, с. 61].