Глава 7. А.А. Непомнящий, А.В. Севастьянов. «Южный фасад империи. Крым во второй половине XIX — начале XX века»

Итоги Крымской войны потребовали глубоких преобразований, развития новых социальных институтов, поиска эффективных доктрин управления страной, попыток нахождения нового общественного идеала. Все это прямо отразилось на развитии экономики, торговли, общественной жизни и культуры Крыма, ставшего тогда одним из знаковых регионов Российской империи — ее южным форпостом в военно-политическом и «визитной карточкой» в рекреационно-туристическом отношении.

В пореформенную эпоху (1861—1904 годы) Крым по-прежнему входил в состав Таврической губернии с центром в Симферополе. К началу XX века территория полуострова делилась на 5 уездов (Симферопольский, Евпаторийский, Ялтинский, Феодосийский и Перекопский), а те, в свою очередь, — на 33 волости; при этом Севастополь и Керчь образовывали особые градоначальства, а Алушта, Балаклава, Бахчисарай, Карасубазар и Старый Крым имели статус заштатных городов. Севастополь согласно условиям Парижского мира 1856 года утратил статус базы Черноморского флота и подлежал демилитаризации, все флотские структуры из него были переведены в Николаев.

Должность таврического губернатора считалась достаточно весомой в общей чиновничьей иерархии империи. Об этом свидетельствует высокий уровень государственных деятелей, занимавших этот пост. После Крымской войны губернию возглавляли генерал-лейтенант Григорий Васильевич Жуковский (1856—1871), генерал-майор Александр Гергардович Рейтерн (1871—1873), генерал-майор Александр Александрович Кавелин (1873—1881), действительный статский советник и камергер Андрей Никитич Всеволожский (1881—1889), шталмейстер Петр Михайлович Лазарев (1889—1901), ставший йотом сенатором, действительный статский советник Владимир Федорович Трепов (1902—1905; впоследствии также сенатор и заметный политик правого лагеря), коллежский советник Василий Васильевич Новицкий (1905—1911), граф Петр Николаевич Апраксин (1911—1913), статский советник Николай Николаевич Лавриновский (1913—1914; впоследствии сенатор) и генерал-майор Николай Антонинович Княжевич (1914—1917).

Кризисное состояние государства после Крымской войны потребовало от правительства императора Александра II оперативной разработки комплексных реформ, целью которых было преодоление несбалансированности в развитии империи, отсталости основных отраслей ее хозяйства. Первой из этих реформ, как известно, стала крестьянская — провозглашенная манифестом 19 февраля 1861 года, отменившая личную зависимость крестьян от помещиков и наделившая их землей (с возможностью выкупа ее у помещиков в собственность при материальном содействии государства).

В Крыму эта реформа осуществлялась согласно «Местному положению о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях Великороссии, Новороссии и Белоруссии». Это положение давало помещикам имели право отрезать от крестьянского надела участок, превышавший определенную для данной местности норму, и поэтому большинство крымских крестьян получили наделы меньшие, чем до реформы. В 1877 году помещики в Крыму владели 45% всех пахотных земель, а крестьянские общины и крестьяне-собственники — 19% (остальные земли были собственностью государства, удельного ведомства и управляющих структур различных конфессий, прежде всего православных и мусульманских). 44% крымских крестьян фактически остались безземельными, что вынуждало их прибегать в невыгодной и убыточной аренде земельных участков или наниматься в батраки к помещикам и зажиточным земледельцам¹.

Освобождение крестьян имело масштабные социальные последствия. Стал развиваться рынок труда, в сельское хозяйство стали активно проникать рыночные и денежные отношения, стала преодолеваться сословная замкнутость, усиливаться подвижность и мобильность населения.

Развитию частной экономической инициативы способствовала проведенная в 1860 году финансовая реформа. Частным лицам было предоставлено право учреждать коммерческие банки и проводить операции с ценными бумагами в рамках акционерных обществ. В Крыму это проявилась в создании обществ взаимного кредита, первое из которых было открыто в 1873 году в Симферополе В.К. Винбергом и В.С. Корсаковым. К концу XIX века в губернском центре появилась (благодаря купцу Х.К. Чирахову) и первая биржа.

Для развития общественных институтов огромное значение имела начатая в 1864 году земская реформа, создавшая в губерниях и уездах систему местного самоуправления в виде земских органов. В их ведение входила организация деятельности больниц, начальных школ, дорожного и почтового сообщения, благоустройства городов и улиц. На территории Крыма земские органы были сформированы в 1866-м. 15 октября этого года начало работу Таврическое губернское земское собрание, депутатами (гласными) которого стали 19 человек, а первым главой был избран М.М. Иващенко².

Аналогом земской реформы в городах стала проведенная в 1870 году городская реформа. В Бахчисарае, Евпатории, Карасубазаре, Керчи, Севастополе, Симферополе, Феодосии, Ялте были созданы выборные городские думы и формировавшиеся ими городские управы во главе с городским головой. Земская и городская реформы способствовали активизации в России общественного движения, формированию основы для создания в будущем политических движений и партий.

Основными положениями судебной реформы 1864 года стали принципы состязательности, гласности и открытости судопроизводства, равенства всех участников процесса перед судом вне зависимости от социального и имущественного статуса, участие в судопроизводстве представителей общественности (суд присяжных) и права обвиняемых на обязательную защиту. Это способствовало закладыванию фундамента гражданско-правовых отношений, соблюдения основных прав и свобод человека и гражданина, основанных на общегосударственном законодательстве. 22 апреля 1869 г. начал свою работу основанный на новых принципах Симферопольский окружной суд, в юрисдикцию которого входили территории пяти уездов «полуостровной» части Таврической губернии.

Для модернизации русской армии были проведены военные реформы 1861—1874 годов. С разделением в их ходе территории Российской империи на военные округа Таврическая губерния вошла в состав Одесского военного округа. 1 января 1874 года было введено в действие положение о всеобщей воинской повинности. В Крыму это вызвало протесты татарского населения, не подлежавшего раньше рекрутской повинности и служившего только в особых мусульманских частях. Предложение светлейшего князя С.М. Воронцова помогло найти компромиссное решение проблемы: призывников — крымских татар на первых порах стали направлять в специально созданный Крымский эскадрон (с 1875 года — дивизион, а с 1906-го — полк). Первоначально он комплектовался на иррегулярной основе — только теми, кто мог выйти на службу с собственной лошадью.

Огромное значение для Крыма имела отмена статей Парижского мирного договора 18 марта 1856 года, запрещавших России и Турции иметь военный флот и военно-морские базы на Черном море. Подписанная 13 марта 1871 года представителями России, Великобритании, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Османской империи Лондонская конвенция вернула России эти права — и создала тем условия для возрождения Севастополя как военно-морской крепости и главной базы Черноморского флота. До этого лишившийся в 1856 году своего главного назначения город влачил жалкое существование. Он даже не был отстроен после разрушения во время осады 1854—1855 годов. «Помпея сохранилась куда лучше Севастополя, — писал побывавший там в 1867 году молодой американский журналист, будущий писатель Марк Твен. — В какую сторону ни глянь, всюду развалины, одни только развалины! Разрушенные дома, обвалившиеся стены, груды обломков — полное разорение. [...] На полмили здесь тянутся одни разбитые печные трубы. [...] У самых больших зданий снесены углы, колонны расколоты пополам, карнизы разбиты вдребезги, в стенах зияют дыры. Иные из них такие круглые и аккуратные, словно их просверлили дрелью. Другие пробиты не насквозь, и в стене остался такой ровный, гладкий и четкий след, словно его нарочно шлифовали. Тут и там ядра застряли в стенах, и ржавые слезы сочатся из-под них, оставляя на камне темную дорожку»³... После 1871 года город стал понемногу оживать, но возрождение Черноморского флота шло очень медленно (не хватало средств), и главным военным портом на Черном море продолжал оставаться Николаев.

После Крымской войны изменилась общая структура экономики полуострова: приоритет получили земледельческие культуры, регион приобрел зерновую специфику. Это способствовало значительному росту численности населения края: в 1870 году она составляла 239 тысяч человек, а в 1897-м (без учета военнослужащих) — 523 тысячи⁴.

Первое десятилетие после Крымской войны радикально изменило и количественное соотношение народов, населявших полуостров.

Военный конфликт православной и мусульманской империй, умело подогреваемый европейскими державами, принял и характер межконфессионального противостояния. В результате среди крымских татар после начала войны присутствовали протестные настроения, выразившиеся в неповиновении властям в Евпаторийском и Ялтинском уездах. Однако эти выступления не носили стихийный характер, не имели единого руководства и идейной основы, кроме лозунгов мусульманского единства. В целом коллаборационизм во время боевых действий в Крыму не приобрел массового распространения⁵. Тем не менее в первые годы по окончании войны некоторые гражданские и военные должностные лица обвинили крымско-татарское население в сотрудничестве с врагом. Эти обвинения не получили никакой поддержки со стороны высших органов власти, но напряженная атмосфера в регионе все-таки была создана. Со своей стороны, часть местного мусульманского духовенства, а также специальные посланники османских правящих и религиозных кругов активно агитировали татар за воссоединение мусульман в рамках Османской империи, под защитой турецкого султана. Распускались ложные слухи об изъятии у крымских татар, заподозренных в коллаборационизме, земельных наделов, о выдворении их на Урал...

Параллельно с этим из-за крестьянской реформы 1861 года убыстрился процесс обезземеливания татар в районах их наиболее массового проживания — в степной части Крыма. Многие не были наделены землей и обрабатывали за вознаграждение землю помещиков, которые могли согнать их с земли, предупредив за год. Эти крестьяне вели практически кочевой образ жизни⁶.

В сочетании с усилением чиновничьего произвола на местном уровне все это способствовало массовой эмиграции крымских татар в Турцию. Пик ее пришелся на 1860—1862 годы, а всего за первую половину 1860-х Крым, по разным оценкам, покинули от 140 000 до 180 000 крымских татар. Уже в 1864 году удельный вес крымско-татарского населения на полуострове составлял лишь 50,3% (русских и украинцев — 28,5%, греков — 6,5%, евреев — 5,3%, армян — 2,9%, немцев — 2,7%). Продолжение эмиграции в 1870-х привело к потере крымскими татарами преобладания в этнической структуре населения Крыма. Особенно сильно эта структура изменилась в Перекопском и Евпаторийском уездах.

В свою очередь, ускорение после 1861 года капиталистического развития России обусловило приток в Крым переселенцев из русских губерний; развитие торговли и строительства привлекло сюда массу рабочих, главным образом русских и украинцев. Первая всероссийская перепись населения 1897 года констатировала относительное преобладание в этническом составе населения Крыма русских и украинцев: вместе они составляли 44,9% населения (русские 33,1% и украинцы 11,8%). Доля крымских татар сократилась до 35,6%; 5,8% приходилось на немцев, 4,4% на евреев, 3,1% на греков, 1,5% на армян и 1,3% на болгар⁷.

Серьезно изменилось также соотношение сельского и городского населения. На момент присоединения Крыма к России селяне составляли 90% всех жителей Крыма. Но эмиграция 1860—1862 годов из степных районов полуострова привела к их фактическому опустошению, и к 1865-му численность сельского населения в Крыму сократилась до 112 000 — 115 000 человек. Экономический подъем 1870-х способствовал активизации аграрного производства, а значит, и росту численности сельского населения: перепись 1897 года зафиксировала уже 318 тысяч человек. Однако на те же 1870-е пришелся и качественный скачок в развитии крымских городов. До этого они обслуживали военные нужды и вели местную торговлю; результатом было их медленное расширение, отсутствие в них в первой половине XIX века масштабного строительства. В 1870-х же годах города Крыма превратились в крупные портовые экспортные центры, и к 1897-му доля городского населения в Крыму выросла до 41,9% (228 000 человек). Это был один из наиболее высоких показателей в Российской империи.

Реформы Александра II внесли коррективы и в социальную структуру Крыма. Отмена крепостного права создала условия для появления слоя экономически независимых земледельцев, зажиточных крестьян, использующих наемную рабочую силу (как из обедневших земляков, так из трудовых мигрантов). К концу XIX века зажиточные составляли до 20% всех крестьян региона; еще 14% приходилось на середняков — хозяйствовавших самостоятельно, но без привлечения наемных рабочих.

Развитие капитализма увеличивало и количество промышленных рабочих; формировался как отдельная социальная группа рабочий класс. Основное ядро крымских рабочих составляли переселенцы из наиболее индустриально развитых регионов империи.

Главной отраслью аграрного сектора экономики Крыма в пореформенную эпоху стало зерновое земледелие. Этому способствовали выгодная рыночная конъюнктура (спрос на зерно в России и Европе), наличие в степной части полуострова достаточных посевных площадей, хорошие климатические условия и, наконец, близость морских портов для вывоза урожая. К постепенному снижению роли традиционного для Крыма овцеводства привело и уменьшение в населении степных районов полуострова доли крымских татар. Уже к 1889 году объемы разведения овец в степном Крыму сократились в 17 раз⁸. Пастбища освобождались под пашню, и к концу XIX века посевные площади на полуострове увеличились в три с лишним раза (составив около 848 000 десятин).

В итоге Таврическая губерния стала одним из регионов-лидеров по объему вывоза пшеницы на душу населения (в 1885 году — 15,31 пуда). Увеличение объемов вывоза зерна стимулировало появление и развитие мукомольной промышленности — в Симферополе, Сарабузе, Курман-Кемельчи, Джанкое. Строительство в 1870-х — 1890-х годах железных дорог обеспечило бесперебойный вывоз зерна и муки.

Результаты переориентации помещичьих хозяйств на удовлетворение возросшего спроса на зерно описывал, в частности, бывший директор Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии Е.Л. Марков: «Что-то жуткое и неприютное для жителя многолюдной, тесно застроенной чисто русской стороны в этих бурых и голых степях, выжаренных солнцем. Вон в балочке приютилась помещичья "экономия" — что-то бесконечно грустное, безотрадное... Низкий и длинный дом прилег к земле, боясь высунуть голову степным ветрам. Низенькие и длинные кошары, половни, сараи облегли его тесным кольцом. Ни одного дерева, ни шума, ни движения. Сразу видишь, что на первом плане не удобство и наслаждение человека, а терпеливая охрана, настойчивое ожидание корысти... Величина процента прибыли и быстрота денежного оборота объясняют здесь все. Сегодня заварилось дело, завтра оказалось невыгодным, послезавтра его бросают без сожаления, без колебаний... Сегодня сотни работников, набравшихся с разных мест России, завтра их уже нет, как не было и вчера... Получит в субботу поденный расчет, и оба квиты, хозяин и работник»⁹.

Благодаря повышению спроса стали увеличиваться и площади табачных плантаций. Табак возделывался в основном в Ялтинском уезде, в крестьянских хозяйствах; общий объем вывозимой продукции доходил до 100 000 пудов в год.

Появление необходимой инфраструктуры привело и к активному развитию садоводческих культур: раньше они не могли стать прибыльными из-за невозможности долго хранить фрукты и отсутствия путей для их вывоза. Благодаря появлению железных дорог и прогрессу торговли через порты с 1880 года среднегодовой объем вывоза фруктов из Крыма стал составлять до 500 000 пудов. Необходимую базу для успехов садоводства заложила деятельность Симферопольского отдела Российского общества садоводства, в 1883 году ставшего единым методическим и научным центром отрасли. Близ Севастополя общество создало несколько питомников, в которых выводились качественные саженцы, проводились первые селекционные опыты. К концу 1880-х годов общая площадь садов в Крыму достигла 5000 десятин, более 80% их принадлежало крестьянским хозяйствам.

Особой статьей крымской экономики стали виноградарство и виноделие. За короткое время удалось восстановить крупные виноградники в районе Севастополя, Бельбекской, Качинской, Альминской долин, в Ялтинском и Феодосийском уездах. В 1868 году на базе Никитского ботанического сада было создано специальное училище садоводства и виноделия. Виноделие стало одним из наиболее востребованных коммерческих проектов в Крыму, появились винодельческие предприятия Губонина (в Гурзуфе), Токмакова-Молоткова (в Алуште), Таюрского (в Кастеле), Христофорова (в районе Аю-Дага). В Массандре виноделием занимался светлейший князь Семен Михайлович Воронцов. С переходом после его смерти в 1882 году его имения в собственность государства было положено начало созданию винодельческого комплекса Массандры на профессиональной и постоянной основе.

На рубеже 1860-х — 1870-х годов начал свою деятельность в Крыму основатель крымского промышленного виноделия князь Лев Сергеевич Голицын. Купив ряд имений, он определил для каждого наиболее перспективную специализацию; так, имение Новый Свет оказалось благоприятным для производства шампанских вин. Уже в 1890-х шампанское из подвалов голицынского завода выходит на европейские рынки, а в 1900-м получает первые награды — на Всемирной выставке в Париже. Подвижническая работа Голицына не имела коммерческого успеха, увлеченный идеей создания национальной винной культуры, он продавал свой товар по общедоступным ценам. Это привело к разорению его предприятий и выкупу их государством. В 1894—1897 годах один из бывших заводов Льва Сергеевича — «Массандра» — приступил к производству вина под собственной торговой маркой и, по существу, стал центром крымского промышленного виноделия.

Развитие капитализма после отмены крепостного права и создание необходимой транспортной инфраструктуры обусловило развитие в Крыму и ряда отраслей промышленности. О темпах этого процесса можно судить по следующим цифрам: в 1863 году на полуострове существовало 63 предприятия со 184 рабочими, в 1886-м — 99 с 743 рабочими, а в начале XX века — 264 с почти 15 000 занятых на производстве.

Одним из центров развития промышленности стал губернский Симферополь. Уже к 1867 году там работали 2 кирпичных, 2 известковых, 3 мыловаренных и свечных и 4 табачных завода; тогда же основывается чугунолитейный. 1877 год стал началом развития пищевой промышленности: появляются макаронная фабрика и пивоваренный завод, а в 1882-м — завод по переработке овощей и фруктов московского товарищества «А.И. Абрикосов и сыновья». Проникновение в Крым крупных московских предпринимателей-пищевиков продолжилось открытием в 1884-м кондитерской фабрики товарищества братьев Эйнем, а в 1887-м — фруктово-конфетного производства купца Константинова...

В целом предприятия губернского центра обслуживали потребности жителей самого Симферополя и других крымских городов; наиболее крупными из них были консервные заводы и табачные фабрики. Общее число фабрик и заводов в городе к началу XX века достигало сорока. «Фабричная промышленность, — отмечалось в путеводителе 1894 года, — развита в Симферополе весьма мало: есть три большие конфетные фабрики — Абрикосова, Эйнема и Константинова, несколько табачных фабрик, небольшой чугунно-литейный завод, три паровые мельницы и два пивоваренные завода. Кредитных учреждений два: Общество взаимного кредита [Долгоруковская улица; бывшая улица К. Либкнехта, улице возвращено историческое название. — Авт.] и Отделение Азово-Донского банка [Соборная площадь; сейчас — угол улиц Серова и Александра Невского. — Авт.]; оба принимают переводы денег в другие города. В Симферополе есть четыре типографии ... два книжных магазина»¹⁰.

В Севастополе наиболее заметным предприятием были судоремонтные мастерские, находившиеся в собственности Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ). В пореформенную эпоху это коммерческое партнерство выкупило значительную часть торговли в портах Крыма, создав в каждом из них свои конторы и фактически монополизировав ремонт торговых судов.

На Керченском полуострове развернули добычу железной руды (к концу XIX века ее годовой объем достиг 322 440 тонн). Проведение в 1900 году в Керчь железной дороги значительно ускорило этот процесс. Построенный в 1899-м новый металлургический завод стал основой производственного потенциала города.

Можно также отметить появление табачной фабрики Стамболи и консервного предприятия товарищества Эйнем в Феодосии.

К началу второй половины XIX века порты Крыма не играли какой-либо заметной роли в экономике Российской империи. Их экспортные возможности были крайне слабыми, инфраструктура находилась на стадии становления. В Крымскую же войну портовое хозяйство полуострова было полностью разорено. Был разрушен Севастополь, пострадали Евпатория, Керчь, Ялта, Феодосия. В сентябре 1860 года великий князь Константин Николаевич предложил изыскать средства для восстановления Севастополя путем предоставления тамошнему порту права свободной торговли — порто-франко, — а в октябре 1861-го дворянство пяти крымских уездов подало Александру II прошение об установлении порто-франко для всего Крыма. Однако это было признано экономически нецелесообразным.

Все же за первое послевоенное десятилетие (1857—1867) экспорт через крымские порты вырос в 6 раз, а во второй половине 1860-х начался качественно новый этап в ее развитии. Обозначилась специализация портов: Евпаторийского — на вывозе сырой овечьей шерсти и невыделанных кож, Феодосийского — на экспорте зерна, прежде всего пшеницы. Тогда же начинается динамичное развитие торговли через Керченский порт, который очень быстро становится лидером по общему объему вывоза. Роль Евпатории постепенно сокращается из-за малой населенности ее округи, наиболее пострадавшей от эмиграции татар в 1860—1864 годах.

В соответствии с тенденциями развития аграрного сектора региона с 1880-х годов основой крымского экспорта становятся зерновые хлеба.

Экспортные возможности крымских портов многократно расширились бы с подведением к ним железных дорог, и уже в январе 1857 года главное общество российских железных дорог продало французской компании Трона право постройки дороги от Харькова до Феодосии. Однако, проложив лишь 60 верст, в 1861-м компания обанкротилась, и идея провести железную дорогу в Феодосию была оставлена на тридцать лет¹¹. В 1863 году группа британских инвесторов получила возможность реализовать проект строительства весьма перспективной железной дороги от Москвы до Симферополя, но у англичан не хватило для этого денег. Следующей, на этот раз успешной попыткой стало проведение в 1874 году железной дороги к Симферополю. Это намного ускорило процесс доставки грузов из материковой части империи. Но настоящие перспективы развития крымских портов открылись в 1875 году с проведением железнодорожного пути непосредственно к одному из портовых городов — Севастополю. Интересы торговли играли при этом второстепенную роль по сравнению со стратегическими, однако в первый же год существования железной дороги от Лозовой до Севастополя доля Севастопольского порта в общекрымском вывозе выросла с 0,46% до 16,8%, в конце 1870-х — до 53%, а в 1888-м — до 81,4%. Это лидерство Севастополь сохранял вплоть до превращения его в 1899 году в чисто военный порт¹². Благодаря стальной магистрали Севастополь, несмотря на отсутствие приспособленных причалов и малую площадь порта, вышел победителем в продолжавшейся с 1880 по 1886 год борьбе с Феодосией за первенство в вывозе зерновых хлебов и сохранял это первенство вплоть до 1894-го.

Однако начавшийся в конце 1880-х быстрый количественный рост Черноморского флота настоятельно требовал превращения Севастополя в чисто военный порт: другой такой гавани на Черном море не было. Поэтому коммерческий порт из Южной бухты решили переместить — сначала в другую часть Севастополя, а после того, как специальная комиссия сочла это нецелесообразным, — в Феодосию. В 1891 году под руководством инженера А.Л. Бертье-Делагарда там началось строительство новых портовых сооружений. Были сооружены два новых мола (Широкий и Защитный), все необходимые портовые коммуникации, 26 полукруглых амбаров из гофрированного железа вместимостью 3 миллиона пудов зерна (при расчётном объеме ежегодного экспорта 8 миллионов пудов). В 1892-м к Феодосии, наконец, подвели от Джанкоя железную дорогу, и в 1895-м новый порт был открыт. Это повлияло на решение правительственной комиссии о переводе с 1 сентября 1899 года коммерческого порта из Севастополя в Феодосию¹³.

К 1914-му экспортная деятельность крымских портов достигла своего максимума. В зерновом экспорте они удерживали уверенное лидерство среди южных портов России, и их экспортные возможности имели перспективы развития.

В 1880-х годах началось активное возрождение практически не существовавшего после Крымской войны Черноморского флота. Переломными здесь стали последние годы десятилетия — когда в севастопольских бухтах появились три броненосных корабля (с 1892 года их стали называть эскадренными броненосцами), крейсер, шесть мореходных канонерских лодок, минные крейсера, миноносцы. У побережья Крыма вновь стали постоянно появляться отряды русских военных судов, а 16 июля 1890 года участник обороны Севастополя адмирал Оскар Карлович Кремер вывел в море уже целую Практическую эскадру. После того как рассеялся утренний туман, у мыса Меганом стали видны «боевые корабли, уверенно идущие десятиузловым ходом двумя колоннами в строгом расстоянии друг от друга, будто связанные невидимыми нитями. В первых проблесках солнца стали отчетливо выделяться три черных массивных корпуса.

Это в кильватерном строю шли, олицетворяя собой мощь возрожденного Черноморского флота, броненосцы "Екатерина II", "Чесма" и "Синоп". [...] Перед случайными восторженными зрителями, выделяясь огромными размерами, вставали один за другим корабли, на каждом из которых в средней части отчетливо виднелась высокая мачта белого цвета с выстреленной в небо деревянной стеньгой, две массивные трубы с черными козырьками, из которых густой полосой тянулся черно-бурый шлейф дыма, видимый за десятки миль, и объемный белоснежный мостик. [...] Черные корабельные борта ощетинились стволами орудий различных калибров, смотревших сквозь пушечные порты. А в полутора метрах от верхней палубы неподвижно застыли в своих станках самые мощные орудия главного калибра»¹⁴...

Экзотические природные ландшафты Южного берега Крыма не сразу стали использоваться для создания оздоровительных заведений и мест отдыха. В первой половине XIX века Южнобережье активно колонизировалось аристократами, создававшими там свои летние резиденции, либо переселявшимися туда насовсем. Это привело к созданию своеобразной усадебной культуры Крыма; достаточно назвать фамилии Воронцовых, Мордвиновых, Голицыных, Нарышкиных, Бороздиных... Однако эти родовые имения, ставшие впоследствии памятниками архитектуры, образцами паркового искусства и богатейшими источниками по изучению аристократического быта, были доступны лишь высшей аристократии¹⁵. Развивавшийся же во второй половине столетия капитализм диктовал идею организации курортного дела — источника прибыли.

Популяризации Крыма как курорта, вне всяких сомнений, послужила покупка императорской семьей для создания постоянной летней резиденции имения Ливадия. В течение 1860-х годов имевшийся там дом был перестроен во дворец, в имении была создана необходимая для пребывания членов императорской семьи и представителей двора инфраструктура. Пребывание императора и его ближайших родственников на отдыхе в Ливадии наполняло окрестности Ялты массами офицеров, чиновников самого разного ранга, представителей торговой и промышленной элиты империи. Появился стимул для покупки участков на Южном берегу с целью постройки на них дач и дворцов, и социальный состав покупателей по сравнению с первой половиной XIX века заметно расширился.

Затем стала создаваться и сеть курортов и лечебных учреждений. Первыми пациентами восстановленной после Крымской войны Сакской грязелечебницы стали ветераны Севастопольской обороны и других сражений. В 1880 году лечебницу взяло под опеку губернское земство. Это дало возможность придать лечебнице социальный оттенок: появились места для лечившихся за счет земства. Для тех же, кто мог оплатить услуги сам, при лечебнице построили отдельную гостиницу.

С 1874 года начинается развитие климатолечения в Евпатории. Вначале там была открыта военно-санитарная станция, лечение в которой было основано прежде всего на купании в море и лиманах и на занятиях лечебной гимнастикой. Тогда же, по инициативе врача В. Парийского, для лечения широкого спектра заболеваний начинают использовать целебные грязи Мойнакского озера. В 1886 году земские врачи С. Ходжаш и С. Цеценевский оформили аренду озера на 40 лет; на озере устроили постоянную грязелечебницу и купальню. «Майнакское озеро, — отмечалось в путеводителе 1894 года, — издавна известно целебными свойствами его ропы и ила, но до 1886 года на не нем не было целесообразно устроенного заведения, несмотря на то, что по недостатку места в Саках, сюда стекалось очень много больных. В 1893 году на Майнакском озере было принято до 12 тысяч грязевых и ропных ванн... При грязелечебнице есть постельные комнаты с хорошей вентиляцией, общие и в виде отдельных номеров, с кроватями и необходимой посудой. Для грязевых ванн сделана цементная площадка; грязь подвозится к заведению на вагонетках по железно-конной дороге, что вполне гарантирует ее ежедневное обновление». В 1892 году при лечебнице был открыт артезианский колодец минеральной лечебной воды, построена гостиница на 50 номеров с «первоклассным рестораном», курзалом для развлечений и библиотекой¹⁶.

В Ялте в результате многолетних исследований профессора С.П. Боткина и врача В.Н. Дмитриева стали уделять большое значение климатотерапии и лечению заболеваний верхних дыхательных путей. Город стал привлекать и отдыхающих, и в начале XX века в Ялте работали уже 5 благотворительных санаториев, приют для больных туберкулезом, 3 частных санатория, 14 гостиниц с более чем 800 номерами и 5 пансионов. Наплыв курортников заставил улучшить городскую инфраструктуру: в Ялте были сооружены водопровод и канализация, общая протяженность улиц составляла 32 версты, город имел более 1400 каменных строений, численность жителей к 1913 году превысила 30 000¹⁷. Интересно, что еще в 1894-м о первенстве Ялты среди крымских курортов не было и речи: «Купанье в Ялте вообще не так хорошо, как в Евпатории и даже в Феодосии. В бухте довольно часто бывает волнение ... берег круче, и вода при большой глубине не так хорошо прогревается ... вследствие близости лучшей купальни к речке Учан-Су вода после дождей бывает грязна. Для прогулок в Ялте очень мало места. Городской сад ... очень мал и притом по вечерам в нем бывает сыро. В саду помещаются театр, ресторан, павильон для чтения газет. Обыкновенно в течение 6 месяцев по вечерам играет музыка... Открытая для публики часть Мордвинова сада... содержится неудовлетворительно и лишена тени. Другая часть сада, наибольшая, тянется по речке до деревни Дерекой. В ней много тени, хорошие дорожки для прогулок, но для посещения ее необходимо просить разрешения управляющего графа Мордвинова». Лучшими местами для прогулок были Набережная и мол, вдоль реки Учан-Су был устроен новый Пушкинский бульвар¹⁸.

Среди расположенных рядом с Ялтой поселков выделялись Гурзуф, Алупка и Симеиз. Начало обустройству Гурзуфа положил приобретший его в 1840-х годах киевский губернатор Иван Иванович Фундуклей, благодаря усилиям которого там был создан уникальный природный парк. Следующий владелец Гурзуфа — промышленник Петр Ионович Губонин — видел будущее поселка именно в курорте. По его инициативе были построены семь гостиниц, ресторан, произведено благоустройство набережной и парка, сооружены фонтаны, электростанция, почта и телеграф, аптека, больница. К 1905 году курорт в Гурзуфе выглядел так: «В парке имеются 7 гостиниц, устроенных с полным комфортом. Всех комнат до 200, разделенных на 175 номеров... Ресторан помещается в отдельном изящном здании... Обед из 4-х блюд — 1 руб. 25 коп. Помесячно обед (3 бл.) и завтрак (2 бл.) 40 р.... При гостинице есть молочная ферма, паровая прачечная и теплые морские и пресные ванны. Зимою, с 1 ноября по 1 апреля, в гостиницах принимают на полный пансион. Летом Гурзуф — прекрасное дачное место, представляющее для состоятельных людей то удобство, что гостиницы находятся в самом парке. По комфорту и удобствам Гурзуф занимает наравне с своим соседом Суук-Су первое место в Крыму»¹⁹. Действительно, современники выделяли Гурзуф как наиболее комфортабельный и приближенный к зарубежным стандартам из всех крымских курортов, однако услуги там стоили дорого²⁰.

В Алупке к началу XX века также сложились необходимые для курорта атмосфера и инфраструктура. Главной достопримечательностью там был парк родового имения Воронцовых. В 1902 году известный русский хирург, профессор Московского университета Александр Алексеевич Бобров на свои средства основал в Алупке детский санаторий для лечения туберкулеза, ставший одним из наиболее известных профильных лечебных учреждений полуострова. В Симеизе курорт был создан благодаря владельцам соседнего имения — братьям Ивану Сергеевичу и Николаю Сергеевичу Мальцовым — продавшим в начале XX века свою землю под застройку виллами, дачами и пансионами.

Наиболее демократичным и доступным курортом стала Алушта, получившая в 1902 году статус города. «Население Алушты, — указывалось в путеводителе 1913 года, — составляет тысячи полторы постоянных жителей, преимущественно татар, занимающихся виноградарством и табаководством. Курортной публики съезжается сюда в хорошие годы свыше 7 тысяч человек. Среди городских построек Алушты красуются древние развалины Генуэзских башен... Главное место прогулок — набережная, где открывается вид на неоглядный морской простор»²¹. В предместье дачного поселка появился так называемый Профессорский уголок, где отдыхали представители научной интеллигенции.

В Феодосии благодаря открытым там минеральным источникам было организовано лечение болезней желудочно-кишечного тракта; появились там и гостиницы и пансионы для частного отдыха.

Главным учебным заведением региона была Симферопольская казенная мужская гимназия, основанная еще в 1812 году и до 1871-го именовавшаяся Таврической губернской гимназией. При создании в ходе реформ Александра II системы классического образования в 1863 году уездное училище в Керчи преобразовали в Александровскую классическую гимназию; в 1894-м классическими гимназиями становятся Феодосийская и Ялтинская прогимназии, а в 1903-м — Евпаторийская. Особое внимание было уделено развитию женского образования: в 1865 году на пожертвования горожан было открыто Симферопольское женское училище (в 1871-м преобразованное в казенную женскую гимназию), в течение 1880-х — 1890-х годов женские гимназии были созданы в Евпатории, Керчи, Севастополе, Ялте, Карасубазаре.

Серьезными конкурентами казенным стали частные учебные заведения. В Симферополе появились мужские гимназии М.А. Волошенко и М.А. Свищева и женские гимназии Е.И. Оливер и М.А. Станишевской, в Севастополе — мужская прогимназия Т.И. Колядинского и женская гимназия Ахновской, в Керчи — женская гимназия баронессы фон Таубе, в Евпатории — женская гимназия Руфинской и Миронович.

А вот система реального образования в Крыму так и не превратилась в оформившийся и структурированный организм. Наиболее заметными стали появившиеся соответственно в 1875 и 1898 годах Константиновское реальное училище в Севастополе и Симферопольское реальное училище имени императора Николая II. Подготовку специалистов в сфере торговли осуществляли коммерческие училища, созданные в 1892 году в Симферополе, в 1914-м в Ялте на средства местных купцов.

Из средних специальных учебных заведений следует отметить основанные соответственно в 1873 и 1894 годах Таврическую духовную семинарию (готовившую православных священнослужителей) и Александровское караимское духовное училище в Евпатории (имевшее статус прогимназии). Особое место в системе подготовки педагогов для работы в крымско-татарской среде занимала Симферопольская татарская учительская школа, начавшая работу в 1872 году.

Наряду со средними учебными заведениями в городах Крыма работали православные церковно-приходские, мусульманские (медресе) и караимские религиозные школы, начальные школы, народные и ремесленные училища.

Развитие образования после реформ Александра II способствовало формированию уникального коллектива крымских педагогов, среди которых надо назвать И.И. Казаса, Ф.Ф. Лашкова, А.И. Маркевича, Е.Л. Маркова, В.И. Филоненко. Высокий профессиональный уровень преподавателей гимназий, наличие у них энциклопедических познаний и интереса к изучению Крыма стимулировал развитие научных исследований в области истории, археологии и этнографии региона.

Главным (и, по существу, единственным) объединением исследователей-крымоведов стала созданная 24 января 1887 года Таврическая ученая архивная комиссия (ТУАК). Основными ее задачами стали разбор губернских архивов и исследования памятников археологии и культуры. Первым главой комиссии стал председатель Таврической губернской земской управы А.Х. Стевен, а членами — представители местной интеллигенции. Поддержанию высокого научного уровня работы ТУАК способствовало привлечение в ее ряды представителей столичной научной элиты, в том числе известных историков В.В. Бартольда, В.С. Иконникова, Д.С. Иловайского, М.И. Ростовцева и других. Особый вклад в работу ТУАК внес возглавлявший ее с 1908 года преподаватель Симферопольской мужской казенной гимназии А.И. Маркевич. Он сумел вывести крымоведческие исследования на общероссийский научный уровень, что проявилось в участии представителей ТУАК в работе Археологических съездов, постоянном обмене научной информацией со столичными научными центрами. Итогом работы ТУАК стали 57 томов «Известий» комиссии, издававшиеся с 1887 года и введшие в научный оборот уникальный научный материал по истории, археологии, этнографии, архивному делу и археографии региона. Научное наследие ТУАК можно считать концентрированным итогом всего процесса научного изучения Крыма в досоветский период²².

Рост культурного потенциала Крыма проявился и в создании музеев — в Бахчисарае, Евпатории, Керчи, Симферополе, Феодосии, Ялте. Привлечение к работе основанных еще в 1811 и 1826 годах музеев древностей в Феодосии и Керчи позволило начать систематизацию памятников, составление логически и исторически обоснованных экспозиций. Было налажено систематическое археологическое исследование памятников Керчи и Феодосии, а также античного и средневекового городища в Херсонесе (в городской черте Севастополя). В последнем случае масштаб памятника и значимость находок требовали создания нового музея. В 1892 году для временного хранения херсонесских находок был создан «Склад местных древностей», но полноценный музей так и не появился — как из-за недостатка средств, так и из-за неопределенной позиции, занятой по вопросу о значении и перспективах изучения Херсонеса Императорской археологической комиссией.

Инициатива увековечивания памяти героев обороны Севастополя 1854—1855 годов принадлежала самим участникам событий и была поддержана на всероссийском сборе средств для создания Музея Севастопольской обороны. Он был открыт в 1869 году, а с декабря 1895 г. стал носить более отвечавшее его исследовательскому профилю название — «Военно-исторический музей Черноморского флота». Значительный всплеск посетительского интереса вызвало открытие в нем в 1905 году панорамы «Штурм 6 июня 1855 года», в основу которой легло полотно баталиста Франца Рубо²³.

Соответствующую инициативу проявляли и краеведческие сообщества. Члены Крымско-Кавказского горного клуба в 1892 году организовали в Ялте Музей Ялтинского отделения клуба — первый, имевший естественно-исторический профиль. К 1914-му в нем были отделы альпинизма, ботаники, зоологии, метеорологии и петрографии, художественно-картографический и этнографический. Председатель ТУАК Стевен в 1889 году добился открытия Музея древностей в Симферополе, а в 1897-м ТУАК создала первый в Крыму музей с постоянной этнографической экспозицией — Этнографический и историко-археологический музей ТУАК в Бахчисарае. Свидетельством непрерывного развития музейного дела в регионе стало учреждение в 1916 году Евпаторийского археолого-этнографического музея.

К концу XIX столетия Крым прочно входит и в общественное сознание миллионов жителей Российской империи. Превращение полуострова в популярный и востребованный курортный регион привело сюда вслед за царской фамилией, блестящими аристократами и преуспевающими предпринимателями лучших русских писателей и поэтов. Произведения очарованных Крымом творцов не только вошли в золотой фонд русской литературы, но и сформировали у широкого читателя благожелательное и романтическое отношение к этому благодатному краю. Именно в последние десятилетия существования Российской империи в самых различных слоях общества возникло и укрепилось осознание Крыма как неотъемлемой части и жемчужины «русского мира», которое сохранилось несмотря на все политические перипетии XX — начала XXI века и столь ярко проявилось в современных нам событиях 2014 года. Замечательные русские писатели сыграли в формировании и развитии этого чувства очень важную роль. К началу XX века уже складываются различные и широко известные варианты крымской литературной мифологии, среди которых особо выделяются Ялта Антона Павловича Чехова и Коктебель Максимилиана Александровича Волошина. Эти места становятся центром притяжения для лучших отечественных мастеров пера — в начале XX века едва ли не каждый год на крымскую тему рождаются настоящие шедевры, поэтические и прозаические.

Вот в 1900 году будущий нобелевский лауреат Иван Алексеевич Бунин воспевает самый известный в Крыму водопад Учан-Су:

Свежее, слаще воздух горный.
Невнятный шум идет в лесу:
Поет веселый и проворный,
Со скал летящий Учан-Су!
Глядишь — и, точно застывая,
Но в то же время ропот свой,
Свой легкий бег не прерывая, —
Прозрачной пылью снеговой
Несется вниз струя живая,
Как тонкий флер, сквозит огнем,
Скользит со скал фатой венчальной
И вдруг, и пеной, и дождем
Свергаясь в черный водоем,
Бушует влагою хрустальной...
А горы в синей вышине!
А южный бор и сосен шепот!
Под этот шум и влажный ропот
Стоишь, как в светлом полусне.

А вот Коктебель глазами Максимилиана Волошина в стихах 1907 года:

Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель...
По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.
По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль
И лежит земля страстная в черных ризах и орарях.
Припаду я к острым щебням, к серым срывам размытых гор,
Причащусь я горькой соли задыхающейся волны,
Обовью я чобром, мятой и полынью седой чело.
Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!

Со временем восторженные описания полуострова распространяются не только на крымское благодатное лето — такова у юной Марины Цветаевой Феодосия в середине февраля 1914 года:

Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.
Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.
Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И платья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.
И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.
Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.

Под воздействием этой новой литературной мифологии и прошлое Крыма начинает видеться совсем иным, все также заманчиво-романтическим. В 1913 году 20-летняя Цветаева гостит у Волошина в Коктебеле, но мечтает встретиться с Пушкиным, улавливая

Запах — из детства — какого-то дыма
Или каких-то племен...
Очарование прежнего Крыма
Пушкинских милых времен.

Очарованным читателям после всего этого было очень трудно объяснить, что пушкинское время в Крыму вовсе не было таким уж «милым»...

В XX век Таврическая губерния вошла как регион, уникальный сразу по нескольким критериям. Документы зафиксировали проживание в нем 34 этносов; здесь был один из наиболее высоких в России уровень урбанизации: к 1914-му из полутора миллионов жителей Крыма в городах проживало 45%. Продолжался процесс изменения этнического состава населения. К 1917 году русские и украинцы составляли уже 49,4%, крымские татары (вместе с турками) — 26,8%; 8,4% приходилось на евреев (вместе с крымчаками); 5,1% — на немцев.

Основным занятием населения по-прежнему оставалось сельское хозяйство, причем продолжалась тенденция к концентрации земли в руках крупных собственников. 11,5% хозяйств владели почти 90% всей площади пашни и пастбищ, большинство крестьян (77,8%) были малоземельными, а в 1917 году 40% крестьянских хозяйств (большинство из них принадлежали крымским татарам) были определены как вовсе безземельные. Поэтому широкое распространение в Крыму получила аренда земли. Правда, благодаря столыпинской аграрной реформе в 1907—1915 годах в Крыму появилось 4810 крестьянских хозяйств, в частной собственности которых находилось от трети до половины всей пахотной земли в Крыму²⁴.

Развитие городов полуострова определялось ростом их специализации. Так, в Севастополе — месте базирования Черноморского флота — развивались судостроение и судоремонт, статус главного военного порта обусловил высокий уровень благоустройства, масштабное строительство, стимулировал открытие магазинов и торговых фирм. В Керчи продолжалось развитие добычи железной руды и портовой торговли. В Феодосии центром всей жизни города новый коммерческий порт, главной статьей вывоза через который продолжала оставаться пшеница. Заметными предприятиями были также табачная фабрика акционерного общества В.О. Стамболи, два чугунолитейных завода, гвоздильный завод Наделя, была организована добыча соли и строительного камня, товарищество братьев Нобель начало постройку нефтехранилищ. В Ялте основным источником доходов был прием отдыхающих, и этому было подчинено все развитие инфраструктуры. В городе-курорте не было недостатка в гостиницах, ресторанах, было обеспечено электроснабжение, развито автомобильное сообщение. В губернском центре — Симферополе — по-прежнему активно развивались предприятия легкой и пищевой промышленности, но в разгар Первой мировой, в 1916 году, начал работать и построенный одесским авиапромышленником А.А. Анатра завод по выпуску аэропланов.

Как и во всей России, в начале XX века в Крыму, на почве неудовлетворенности социально-политическим устройством Российской империи — остававшейся еще абсолютной монархией — и условиями жизни и труда низших слоев населения, возникают нелегальные оппозиционные политические организации. Они становятся основой для появления местных отделений политических партий.

Так, в 1899—1901 гг. в Керчи, Севастополе, Симферополе, Феодосии и Ялте появились первые социал-демократические (марксистские) организации. Первым ярким проявлением социал-демократического движения в Крыму стала демонстрация в Симферополе 5 мая 1901 года: около 150 рабочих прошли по Екатерининской улице в центре города с пением русского варианта «Марсельезы», красными знаменами и лозунгами, требовавшими политических свобод и 8-часового рабочего дня. Она стала неожиданностью даже для полиции, в целом не препятствовавшей прохождению колонны и подвергшей демонстрантов репрессиям лишь через несколько недель. В апреле 1903 года был создан Крымский комитет РСДРП, позднее преобразованный в Крымский союз партии. При разделе РСДРП на большевиков и меньшевиков крымская организация встала на позиции последних.

С 1900 года в городах Крыма начали возникать организации Партии социалистов-революционеров (эсеров). К 1905-му они имелись в Севастополе, Симферополе, Евпатории, Феодосии, Ялте, Алупке и Бахчисарае, и в июле 1905-го был создан Таврический союз ПСР. Уже в 1902-м для борьбы с революционерами пришлось образовать Таврическое губернское и Севастопольское городское охранные отделения.

Характерной особенностью политического движения в Крыму стало активное создание политических организации национальных меньшинств — еврейских «Поалей-Циона» и «Бунда» и армянских «Гнчак» и «Дашнакцутюн».

До 1905 года численность и социал-демократических, и эсеровских организаций в Крыму не превышала 1000 человек, стабильной активности они не проявляли, и забастовки для Крыма в целом были тогда не характерны. Протесты носили стихийный характер. Однако расстрел 9 января 1905 года в Петербурге рабочей демонстрации стал тем толчком, после которого накопившееся социальное напряжение прорвалось во всей России — и в том числе в Крыму. Началась революция 1905—1907 годов.

Акции протеста в 1905-м охватили все города Крыма, наиболее массовые митинги проходили в Симферополе, Севастополе и Феодосии. После издания 17 октября 1905 года Николаем II манифеста, даровавшего населению политические свободы и обещавшего ограничить власть монарха парламентом, на полуострове, как и в других регионах, началось формирование легальных политических партий. В Крыму из них стала заметна Конституционно-демократическая, выступавшая за дальнейшее развитие России по либеральному пути. Лидерами кадетов в Крыму стали князь В.А. Оболенский, а также предприниматели и общественные деятели Н.Н. Богданов, С.С. Крым, Д.Д. Посполитаки. Деятельность правых, монархических организаций в Крыму проявлялась слабо, их организации тут не были многочисленными.

Наиболее массовые и радикальные выступления произошли в Севастополе. 18 октября 1905 года против митинга там была применена военная сила, а попытка освободить из городской тюрьмы политических заключенных завершилась стрельбой охраны и гибелью нескольких человек. Эти события повлекли развитие беспорядков, и в городе был создан «Народный совет», объединивший представителей революционных партий и матросов Черноморского флота. Фактически в Севастополе установилось двоевластие. Новым витком противостояния стало восстание на Черноморском флоте. 8 ноября 1905 года команда крейсера «Очаков» отказалась подчиняться начальству, 12-го был избран совет флотских депутатов, а 13-го присоединившийся к восстанию только что произведенный из лейтенантов в капитаны 2 ранга П.П. Шмидт объявил себя командующим Черноморским флотом. На следующий день красные флаги были подняты еще на 13 судах. Однако большая часть флота восстание не поддержала, и 15 ноября «Очаков» был расстрелян огнем береговых батарей и броненосцев. В ночь на 16-е бомбардировке были подвергнуты и флотские казармы, и восстание было подавлено.

С начала 1906 года революционные выступления стали терять свою силу и активность: в Крыму были совершены лишь несколько терактов и экспроприаций. А с окончанием революции, к 1908 году, прекращают деятельность организации Крымского союза РСДРП в Севастополе и Симферополе, в 1910-м — в Керчи. Те же тенденции установились и в деятельности крымских эсеров. Забастовочное движение в Крыму также практически угасло: даже за 1910—1914 годы (когда в целом по стране оно оживилось) произошло всего 8 выступлений рабочих, причем политические лозунги выдвигались лишь при забастовке в Керчи весной 1914-го²⁵. Сказалась достаточная удаленность Крыма от основных центров политической жизни страны.

Вообще, жители Крыма тогда не отличались политическим радикализмом. На выборах в I Государственную Думу в 1906 году наибольшее число голосов получили представители либерального лагеря — кадеты и кандидаты от умеренной социалистической партии — Трудового союза. В 1907-м, при выборах во II Думу, симпатии крымчан полевели: кроме двух кадетов, были избраны два трудовика, социал-демократ (меньшевик) и эсер. Но в III Думу наряду с двумя же кадетами от Таврической губернии попали уже четыре депутата от лояльного власти «Союза 17 октября». Здесь могло сказаться влияние нового избирательного закона, затруднившего избрание в парламент представителей левых партий, но и в IV Думе (работавшей с 1912 по 1917 год), куда крымчанами был избран и социал-демократ — Таврическую губернию представляли в основном депутаты не левее кадетов — два кадета и вошедшие во фракцию «Прогрессивный блок» трое беспартийных.

Жизнь, казалось, входила в привычную колею. «На Черноморском флоте существовала традиция: 30 ноября в память битвы при Синопе ежегодно в Морском собрании [в Севастополе. — Авт.] давался бал, открывавший "сезон балов". Этот первый бал назывался "Синопским". К нему рьяно готовились жители Севастополя и вся эскадра. Торжества начинались с банкета, в котором принимали участие все офицеры флота. Отдельно устраивался праздник и для матросов. Для всех моряков Черного моря этот праздник был святой традицией. [...]

И вот мой первый Синопский бал. Один за другим подходят катера к Графской пристани. Гремит оркестр. Ярко освещены все окна Морского собрания. Все залы его украшены и утопают в цветах. В парадном зале музыканты играют легкий вальс. Кружатся пары, в вихре вальса мелькают оголенные плечи и золотые погоны. Насколько все это прекрасно! Просто невозможно описать...»²⁶

Однако этот Синопский бал 30 ноября 1913 года оказался последним. Наступила пора испытаний, из которых Российская империя уже не вышла...

Начавшаяся 19 июля 1914 года Первая мировая война практически сразу обострила межнациональные отношения в Крыму: в населении полуострова было немало крымских татар и немцев. Участие Германии, а с октября и единоверной татарам Турции в войне против России вызывало с обеих сторон эмоциональные и конъюнктурные вспышки национализма и шовинизма. В итоге в июле — августе согласно указу Николая II немцы — мужчины призывного возраста были высланы с полуострова в заволжские губернии, а за оставшимися немецкими колонистами был установлен жесткий полицейский надзор. Изданные же в 1915 году специальные законы фактически ликвидировали немецкое землевладение и землепользование и привели к вынужденной продаже колонистами своих владений. Это, несомненно, нанесло вред развитию сельского хозяйства региона²⁷.

Боевые действия на территории Крыма в 1914—1917 годах не велись, но после вступления в войну Турции они активно развернулись на Черном море. А в день их начала, 16 октября 1914 года, германский линейный крейсер «Гёбен» (фиктивно проданный немцами Турции и формально сменивший название на «Султан Явуз Селим») и турецкий крейсер «Хамидие» обстреляли соответственно Севастополь и Феодосию. Артиллерия Севастопольской крепости вынудила «Гёбен» отступить, и его 280-мм орудия не смогли причинить городу вреда, однако «Хамидие» сумел разрушить в Феодосийском порту несколько складов и повредить портовые краны. Одновременно другой немецкий крейсер, формально сменивший на турецкие флаг и название — легкий «Бреслау» (для турок — «Мидилли») — выставил минное заграждение в Керченском проливе. С тех пор у берегов Крыма не переставала быть реальностью минная опасность.

Пользуясь преимуществом над крупными кораблями Черноморского флота в скорости, немецкие крейсера еще несколько раз обстреливали крымские города: «Гёбен» 24 января 1915 года вел огонь по Ялте, а «Бреслау» 5 марта — по Феодосии. Однако со вступлением в 1915-м в строй мощных относительно быстроходных линейных кораблей-дредноутов «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» совершать безнаказанные набеги врагу стало труднее: только 24 апреля 1916 года «Бреслау» удалось обстрелять Евпаторию, не имевшую, кстати, каких-либо военных объектов. В ответ 7 октября 1916 года немецкая агентура взорвала на Севастопольском рейде «Императрицу Марию». Погибли 225 моряков, еще 85 были ранены²⁸.

Затяжная мировая война отразилась на экономике Крыма: в него устремился поток беженцев из западных губерний, начался рост цен и безработицы. На этом фоне произошла определенная активизация революционеров: вновь проявили себя активисты РСДРП, большевики начали антивоенную агитацию. Однако заметного протестного и тем более революционного движения в регионе к концу 1916 года не возникло. Для этого не было ни внутренней почвы, ни влияния извне.

Вторая половина XIX и начало XX века стали в истории Крыма временем модернизации, бурного развития предпринимательства, складывания основ гражданского общества. Здесь Крым шел в русле общероссийских процессов. Регион не отличался радикализацией общественно-политической жизни, но те же общероссийские тенденции сделают политические, этнические и экономические потрясения, которые начнутся в феврале 1917-го, вынужденно актуальными и для Крыма...

Непомнящий Андрей Анатольевич,
доктор исторических наук,
заведующий кафедрой региональной истории
и специальных дисциплин
Крымского федерального университета
имени В.И. Вернадского,
Заслуженный работник образования Украины,
Заслуженный деятель науки и техники
Автономной Республики Крым (г. Симферополь).

Севастьянов Александр Валериевич,
кандидат исторических наук, доцент
Крымского университета культуры, искусств и туризма
(г. Симферополь).

Примечания

1. Максименко М.М. Крестьянское движение в Таврической губернии накануне и после отмены крепостного права. Симферополь, 1957. С. 54—66.

2. Маскина А.С. Социальный состав и деятельность Таврического губернского земства в 1866—1890 гг. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1980. № 6. С. 46—50.

3. Твен М. Простаки за границей, или Путь новых паломников // Твен М. Собр. соч. в 12 тт. Т. 1. М., 1959. С. 69.

4. Маркевич А.И. Таврическая губерния во время Крымской войны: по архивным материалам. Симферополь, 1994. С. 29—34.

5. Усов С.А. Население Крыма за 150 лет в связи с экономикой края // Крым. 1928. № 1 (5). Вып. 1. С. 72—73, 79—83.

6. Там же. С. 77—78.

7. Там же. С. 85.

8. Никольский П.В. Подъем крымского хозяйства и изменения в социальных отношениях во второй половине XIX века // Крым. Хрестоматия по истории края. Симферополь, 1930. С. 133—136; Максимейко М.М. Указ. соч. С. 70—74.

9. Марков Е.Л. Степная помещичья экономия // Крым. Хрестоматия по истории края. С. 141—142.

10. Головкинский Н.А. Путеводитель по Крыму. Симферополь, 1894. С. 138.

11. Барсамов Н.С. Феодосия. Историко-краеведческий очерк. Симферополь. 1954. С. 62—64.

12. Лепешинский В. Лозово-Севастопольская железная дорога в коммерческом отношении. Харьков, 1896. С. 12—16, 41.

13. Кнушевицкий С.А. Обзор коммерческой деятельности южно-русских портов. Харьков, 1910. С. 121—122.

14. Арбузов В.В. Броненосцы типа «Екатерина II». СПб., 1994. С. 31.

15. Ширяев С.Д. Помещичья колонизация и русские усадьбы в Крыму в конце XVIII и первой половине XIX века // Крым. 1927. № 2 (4). С. 169—186.

16. Головкинский И.А. Указ. соч. С. 524—525.

17. Мальгин А.В. Русская Ривьера: курорты, туризм и отдых в Крыму в эпоху Империи. Конец XVIII — начало XX в. Симферополь, 2004. С. 94—108.

18. Головкинский Н.А. Указ. соч. С. 352—353.

19. Безчинский А.Я. Путеводитель по Крыму. М., 1905. С. 300—302.

20. Макарухина Н.М. Гурзуф: первая жемчужина Южного берега Крыма. Симферополь, 2010. С. 136—178.

21. Путеводитель по Крыму, Кавказу и Ближнему Востоку Русского общества пароходства и торговли. СПб., 1913. С. 178.

22. Непомнящий А.А. Очерки развития исторического краеведения Крыма в XIX — начале XX века. Симферополь, 1998. С. 75—84.

23. Непомнящий А.А. Музейное дело в Крыму и его старатели (XIX — начало XX века). Библиографическое исследование. Симферополь, 2000. С. 122—156, 197—202, 209—232,280—282.

24. Зарубин А.Г., Шуринова Е.Н., Зарубин В.Г. Крым: начало XX в. — февраль 1917 года. Исторический очерк // Историческое наследие Крыма. 2005. № 11. С. 120—121.

25. Королев В.И. В начале XX столетия. // Крым от древности до наших дней. Симферополь, 2010. С. 249—251.

26. Монастырев Н.А. Гибель царского флота. СПб., 1995. С. 22—23.

27. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. Симферополь, 2008. С. 42—44.

28. Зарубин А.Г., Шуранова Е.Н., Зарубин В.Г. Указ. соч. С. 138—139.