Рядом с Гурзуфом

По имеющимся данным, вокруг Гурзуфа, как и вообще на южных склонах Главной горной гряды, совсем или почти нет средневековых поселений ранее VIII—IX вв. Только у самого моря археологическими разведками и раскопками были выявлены остатки нескольких населенных пунктов с жилыми, хозяйственными и оборонительными постройками. Например, в 1950 г. А.Л. Якобсон провел археологические раскопки на плоском широком пустыре между двумя пионерскими лагерями Артека¹ и обнаружил там основания базилики VI в. с разновременными могилами, а также остатки поселения, близкого ко времени Юстиниана I и Прокопия.

Небольшие приморские поселения раннего средневековья, изучавшиеся в 1958—1968 гг., состояли из крохотных усадеб — клочков обрабатываемой земли возле домов на мелких искусственных террасах, подпертых крепидами из дикого камня. Одно из поселений, возникших относительно рано, исследовалось в 1963 г. одновременно с Гурзуфской крепостью. Оно расположено под юго-западным склоном Аю-Дага недалеко от мыса, сильно выступающего в море, — как бы на правом плече этого звероподобного лакколита.

Значительный кусок поселения разрушен широким оползнем; по-видимому, им снесена часть мощенных булыжником улиц и крепид, уничтожены какие-то постройки. Уцелели остатки 50 довольно больших домов с толстыми (до 90 см) стенами, сложенными из обломков диорита на глине и в свое время оштукатуренными изнутри и снаружи. Судя по разной толщине стен, некоторые жилые постройки имели два этажа. Нижний состоял в большинстве случаев из одного четырехугольного помещения, реже — из двух. Кровли даже самых бедных домов, как правило, были черепичными.

На миниатюрных террасах, окруженных каменными заборами, росли возле домов инжир, виноград, маслина, кевовое дерево. Одичалая корневая поросль культурных растений давно пробилась сквозь нагромождение камней от рухнувшего когда-то на это селение горного обвала. К нашему времени она уже состарилась и отмирает, дав начало непролазным зарослям, среди которых теперь преобладают дикорастущие деревья и кустарник. Сквозь колючий кустарничек — иглицу — видна каменная осыпь, что сплошь покрывает руины. Отдельные постройки придавлены насевшими на них каменными глыбами. Судя же по возрасту дубов и можжевельников, растущих прямо на развалинах, поселение заброшено около 500 лет назад. О том же свидетельствует обильный керамический материал, в целом датируемый временем не позднее XV в.

В 1963 г. тут были проведены зачистки строительных остатков, шурфовка и топосъемка. Частично раскопаны два больших жилых дома VIII—XII вв. На протяжении столь длительного времени обе постройки претерпели много мелких и крупных переделок, были трижды основательно перестроены. Несмотря на это, основные размеры зданий оставались почти неизменными.

Планировка артекского поселения в целом тоже сохранила свой первоначальный вид. Узкие улицы, дома вдоль них и тесные дворы расходились в стороны от площади, о размерах которой теперь можно только гадать: море оставило от нее лишь северо-восточный край, где на самом обрыве выступает ряд крупных, хорошо обработанных камней, в которых угадываются остатки какого-то большого здания, может быть, храма.

В северо-западном конце поселения сохранились следы двух железоделательных мастерских, работавших на древесном угле. В одной из них найдены обломки сильно изъеденного ржавчиной якоря, в другой — скобы, гвозди, мелкие и крупные кольца, бесформенные куски каких-то иных железных предметов.

В культурных отложениях за несколько столетий скопилось множество рыбьих костей, в том числе белуги, осетра, а более всего камбалы. Немало и раковин устриц и мидий, часто встречаются крабьи панцири и клешни, красные от варки или печения на огне. Среди пищевых отбросов раннесредневекового времени почти отсутствуют кости домашних животных и птицы. Позднее появляются и они, но до самого конца XV в. все же преобладают отбросы морского происхождения. Море давало основную пищу обитателям поселения; все их существование было связано с морскими промыслами и корабельным делом.

Позднее X в. заметную роль в жизни поселения стала играть торговля. В керамическом материале разного времени, поднятом при раскопках, преобладают обломки торговой тары — амфор, много также привозной посуды XII—XIV вв.

Поселение постепенно богатело, людей в нем становилось больше, но оно не расширялось, теснясь все на том же клочке земли. Изучение строительных остатков показало, что жилые дома обрастали пристройками, большие помещения неоднократно делились перегородками. На северо-западной стороне артекского поселения сохранились развалины толстой (около 2,8 м) ограды, видимо, ограничившей его рост. Конечно, стена возникла не зря: видно, обитателям поселения жилось неспокойно — в далеко не дружественном окружении. Это подтверждают и наконечники стрел, найденные у самой ограды.

Книга была вчерне готова, когда поступило неожиданное сообщение о том, что выше остатков артекского поселения на труднодоступных обрывах случайно обнаружены неизвестные развалины каменных сооружений, средневековая черепица, обломки глиняной посуды и найдена золотая византийская монета^* с изображением императоров Василия I и Константина (869 — 879). Обследование выяснило, что это такие же и того же времени постройки, что и описанные выше, только из числа наиболее мелких. По-видимому, здесь была окраина поселения; по мере роста оно громоздилось кверху, на неприступные участки склона. Обвал произошел ниже этих хижин, оказавшихся из-за него на краях обрыва. Около четвертой части поселения, вместе с рухнувшими скалами, свалилось на дома нижней террасы, добрую половину которой, как уже говорилось, одновременно оторвал и унес в море большой оползень.

Наиболее ранняя керамика из верхних хижин относится в основном к VIII—IX вв., хотя тут же найдены обломки посуды, которую можно датировать и намного более ранним временем. Привлекают внимание обломки лепных горшков, частью напоминающих глиняные изделия тавров, частью «скифоидных», похожих на посуду скифо-сарматских племен Поднепровья и Крыма I—II вв. н. э. Такие находки на Южном берегу Крыма уже не редкость. Имеется немало случаев (и они, видимо, закономерны), когда даже в однослойных отложениях не удается четко отделить не только лепную, но и гончарную позднеантичную керамику от раннесредневековой. Залегают же эти сложные группы материалов зачастую вместе с обломками довольно примитивной лепной посуды. Будь она тут одна, ее можно было бы отнести чуть ли не к первым векам до нашей эры.

Золотая византийская монета IX в. из артекского поселения.

Все это пока не дает права делать какие-либо исторические выводы, но настораживает и заставляет лишний раз подумать над вопросом о смешении и взаимопроникновении (синкретизме) различных культур на Крымском полуострове, принимавшем в среду своих аборигенов одних пришельцев за другими. Таврика была как бы копилкой этнокультурных вкладов каждого из них. Географическая же замкнутость отдельных мест полуострова служила одной из причин длительного сохранения культурных, а в особенности бытовых и культовых пережитков.

С верхней окраины артекского поселения, по тропинкам, заросшим и почти неприметным, — «стезями беспутными», как однажды в аналогичном случае выразился Кеппен, — можно не без труда вскарабкаться еще выше и выйти на лесную дорогу, которая ведет к развалинам целого ряда средневековых памятников — заградительных стен, жилищ, храмов и других построек, в том числе монастырских. Они расположены на самой вершине, на седловинах, на южном и восточном овражистых склонах Аю-Дага.

На территории курортного поселка Фрунзенское (б. Партенит) и примыкающем к нему с северо-востока холме Тепелер, на мысе Плака и горе Ай-Тодор (св. Федор), у села Малый Маяк, вокруг Ай-Тодора и Парагельмена, на хребте Урага, между ними и горой Кастель, на склонах и вершине последней, к северу от нее до подножия гор, а также к востоку, до Алушты и Сотеры включительно, археологическими разведками прослежены более или менее значительные остатки деревень и укреплений VIII—X вв.².

Именно в этих местах наиболее часты слабые, но не вызывающие сомнений признаки более ранних поселений, вплоть до позднетаврских. В керамике последних, в основном лепной местной, имеется примесь привозной гончарной — эллинистической и римской. Как по новым данным, так и по свидетельствам ранее работавших исследователей, здесь обнаружены и обломки раннесредневековых сосудов, целые и разбитые каменные архитектурные детали V—VI вв. Встречались также монеты Юстиниана I, его ближайших предшественников и преемников. В тесном же соседстве с Дженевез-Кая, между нею и Аю-Дагом, имеются остатки еще по крайней мере двух поселений подобного типа и близких по времени — в основном VIII—IX вв., но с примесью более ранних материалов. Одно из них находилось на холме, некогда принадлежавшем владельцу имения «Суук-Су», второе, раскопанное А.Л. Якобсоном (см. стр. 34), — на юго-восточной окраине современного поселка.

К юго-западу от Гурзуфа, близ мыса Ай-Даниль (св. Даниил), было расположено еще одно некогда крупное средневековое поселение. Его остатки уже исчезают под натиском стихийных сил, но и не без участия человека. В давние времена оползни разорвали поселение на куски, отделили их друг от друга, опустили на разные уровни и многое сбросили в море. Делювий^** похоронил все то, что осталось от жилищ и хозяйственных построек. В наше время курортная застройка, планировка и распашка склонов под виноград, табак, лаванду, казалось бы, довершили разрушение памятника. Однако совсем недавно в одном из свежих срезов грунта — при выравнивании склона для строительной площадки — вдруг показались, чтобы вскоре исчезнуть под новой осыпью, остатки какого-то большого хозяйственного комплекса — желобчатые пифосы, стоявшие в ряд у основания средневековой стены. В других обнажениях и на вспаханных полях обычно можно встретить обломки не только средневековых, но и позднеантичных амфор, а также иных сосудов вместе с черепками лепной — черной или серой — керамики.

Айданильское поселение, стало быть, существовало издревле и всегда как бы замыкало Гурзуфскую котловину с юго-запада.

Между Гурзуфской и Партенитской котловинами, где ныне проходит дорога в Горный лагерь и поселок служащих Артека, в незапамятные времена был террасирован при помощи грубых каменных кладок весь склон Аю-Дага. Тут много средневековой гончарной керамики, смешанной с неопределенно датируемой лепной. Эти отложения перекрывают более древний слой, в котором в 1963 г. обнаружены целые залежи черепков таврской, а также эллинистической и римской посуды.

То, что здесь было некогда поселение (предположительно позднетаврское, IV—I вв. до н. э. — первых веков н. э.), подтверждают террасы с крепидами и следы жилищ на них в виде погребенных в земле скоплений золы, обломков печины^***, костей, черепков. Несомненно, к нему относились и каменные ящики в бывшем имении «Артек» и на холме Тоха-Дахыр. Обе группы этих гробниц еще видел Н.И. Репников, но одна из них безвозвратно утеряна вследствие современной застройки Артека.

Средневековое поселение использовало те же террасы, но простиралось несколько шире и южнее по всему юго-западному склону Медведь-горы и ближайшим на запад холмам, оставив там памятью о себе многочисленные сильно задернованные и заросшие лесом остатки каменных кладок, местами — плитовые могилы. Без раскопок, по одному подъёмному материалу, трудно определить хронологический разрыв, который, быть может, разделял поселения позднеантичного и средневекового времени. Не исключено, однако, что такой грани попросту не существовало: поселение могло быть многослойным и непрерывным.

Поля, виноградники, перелески на горных склонах, подковообразно огибающих Гурзуф и село Краснокаменку (б. Кизилташ — Красный камень), обследованы пока лишь в порядке рекогносцировок. Здесь во многих местах встречена разновременная, в том числе и раннесредневековая, керамика. Выше Краснокаменки, над ручьем, берущим начало от самого подножия яйлы, выделяется на фоне леса обозреваемый со всех сторон каменный «барабан» — отторженец Главной гряды, на котором в VIII—IX вв. было расположено маленькое дозорное укрепление. Под ним приютилось небольшое поселение — при дороге с перевала Гурбет-Дере-Богаз (современное Гурзуфское седло) к морю. Ниже, на северной окраине Краснокаменки, на отдельном ржавого цвета утесе (собственно Красном камне) сохранились остатки ворот и стены, перед которыми еще стоят развалины предвратной башни. Это — укрепление Гелин-Кая («греческая скала»?), более позднее, чем Гурзуфская крепость.

В итоге возникает вопрос: почему вокруг Гурзуфа, да и на всем остальном побережье, нет явных остатков деревень VI в.? Ведь если в других местах Южнобережья археологические материалы V—VII вв. отсутствуют или попадаются очень редко, то здесь они как бы концентрируются и встречаются значительно чаще. Правда, и тут их относительно немного. К тому же черепки черепками, а жилища? Куда подевались остатки или хотя бы следы ранних поселений? Надо, по-видимому, предположить одно из двух (или вместе то и другое): во-первых, остатки эти могут скрываться глубоко под оползневыми или делювиальными наносами, какие на Южном берегу похоронили под собой не один археологический памятник; во-вторых, следы поселений могли и не сохраниться в привычном для нас состоянии, т. е. в виде развалин или фундаментов каких-то строений. Ведь люди, часто менявшие местожительство в связи с быстрым истощением земледельческих угодий, едва ли строили долговременные и основательные жилища из камня. Не довольствовались ли они мелкими хижинами из жердей, плетня и глины? При разрушении таких эфемерных построек на склонах, подверженных смыву и оползням, не осталось бы заметных и прочных следов. Впрочем, это всего лишь предположение.

Обломки небогатой варварской посуды из открытых на Южном берегу Крыма и датируемых VI—VII вв. погребений часто нелегко отличить от обломков лепной керамики более раннего времени. Орудия труда и оружие тоже мало отличались как от более ранних, так и от несколько более поздних. Наиболее же четкое представление о таврических готах времени Юстиниана дают украшения и детали одежды, характерные именно для VI—VII вв. и, видимо, тогда, что называется, модные.

Мы не случайно применили столь современное слово к вещам, которые были в ходу так давно. Отступим в сторону еще раз и посмотрим, что такое мода в археологическом понимании этого слова.

Примечания

*. Сведения поступили в Крымский отдел Института археологии АН УССР от заведующего музеем Артека А. Фролова; монета найдена Н. Лебедевым, сотрудником того же музея.

**. Делювий, делювиальные отложения — рыхлые продукты разрушения горных пород, перемещаемые талыми и дождевыми водами со склонов гор в долины.

***. Перегорелая печная глина.

Литература и источники

1. А.Л. Якобсон. Разведочные раскопки средневекового поселения Горзувиты. Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР, 53, М., 1954, стр. 109—120.

2. Н.И. Репников. Археологические работы на новостройках в 1932—1933 гг., М.—Л., 1935, стр. 198; Его же. Разведки и раскопки на Южном берегу Крыма и в Байдарской долине в 1907 г. Известия императорской Археологической комиссии (ИАК), вып. 30, СПб, 1909, стр. 104.