Глава 40. Дела крымские, дела стамбульские

Газы Гирей не дожил до русского кошмара. Но в кровопролитиях ему довелось поучаствовать предостаточно. И на той Тринадцатилетней войне, в которой он был верным сателлитом Стамбула, и в домашней крымской усобице, которую Стамбул спровоцировал. Османскому великому визирю Кодже Синан-паше по каким-то соображениям больше приглянулся родной брат Газы Гирея — калга Фетих Гирей, и он настроил против действующего крымского хана султана Мехмеда III.

В 1597 г. Фетиху Гирею удалось с турецкой помощью свергнуть своего буреподобного брата, но тот остался в живых. Это означало, что дни хана на час Фетиха сочтены. А тут еще в Стамбуле сменился визирь. Вернувшись к власти, Газы умертвил и брата, и девять его сыновей, и всех его сообщников. Гирейская кровь лилась рекой.

В 1603 г. хан снова ожидал вторжения турок. За помощью он обратился к польскому королю Сигизмунду III, прося помочь в строительстве крепостей — как будто можно было успеть их построить, и прислать побольше огнестрельного оружия — это существеннее, но много ли привыкших к луку татар умело им пользоваться? Словом, положение хуже губернаторского. И в это время неблаговоливший к нему султан Мехмед III умирает.

Газы Гирей успел еще построить крепость Газы-Кермен в верховьях Кубани, на подступах к Черкесии. В 1607 г. он привел в ней к присяге на верность правителей Кабарды, Кумыкии и Северного Дагестана. Скончался хан в конце того же 1607 г. — как и его отец Девлет Гирей, от чумы.

* * *

По согласованному еще с султаном Мурадом III (правил в 1574—1595 гг.) порядку крымского престолонаследия власть переходила к его сыну Тохтамышу (1589—1608). Но юноша пробыл на троне лишь четыре месяца: он не устраивал Стамбул, там опасались, что он будет выказывать такое же стремление править по-своему, как его отец. Поэтому, вопреки им же утвержденному правилу, Стамбул назначил ханом дядю Тохтамыша, младшего сына Девлета Гирея Селямета.

Молодой хан вместе с братом Сефером и свитой отправился к султану искать справедливости. Отправились сушей, и на берегу Южного Буга их настиг калга их дяди с янычарами. Юноши были убиты.

Хан Селямет правил недолго: он взошел на престол в возрасте уже 50 лет и в 1610 г. скончался. Но у него было много сыновей, и почти все последующие крымские ханы были его прямыми потомками, а следовательно, и прямыми потомками Девлета Гирея.

Но первым исключением из правила стал уже его преемник, Джанибек Гирей (1568—1636, правил в 1610—1623, 1628—1635 гг.). Он был не родным, а приемным сыном Селямета Гирея — его мать вышла за того третьим браком (но внуком Девлета Джанибек был). Джанибек был человеком высокой культуры, большим знатоком литературы. Но ярким правителем не стал — во всем следовал указаниям Стамбула. Согласно им ходил войной на Персию, Польшу, на Россию во время Смоленской войны 1632—1634 гг. — в помощь польской армии. Полководцем показал себя тоже среднего уровня, правда, во время Смоленской войны совершил успешный рейд вплоть до окрестностей Москвы.

Перерыв в его правлении был вызван решением стамбульского великого визиря, который захотел иметь на крымском престоле другого человека. Но Джанибеку Гирею хватило характера через пять лет вернуть себе власть: для этого он воспользовался острой усобицей кланов Ширинов и Мансуров. Но, возвратившись на престол с помощью последнего, он настроил против себя другие аристократические роды (Мансуры в значительной своей части были ногайцами).

* * *

Однако и такой ценой Джанибек не вернул бы себе трон, если бы замещавший его в эти пять лет Мухаммед III Гирей (1584—1629, правил в 1623—1628 гг.) не проводил слишком самостоятельную и смелую политику. В чем ему особенно содействовал его младший брат, назначенный им калгой Шахин Гирей. Дело дошло до того, что, когда уже через год Стамбул сильно вознегодовал на него (Мухаммед категорически отказался идти в поход на Персию) и высадил в Кефе армию для его свержения, ханское войско разбило ее.

Мухаммед III старался править как султан — единовластно, не давая знати права весомого голоса (из-за этого он вступил в конфликт с Мансурами, на которых и оперся потом Джанибек для своего возвращения на трон). Стремясь к полному освобождению от турецкой зависимости, братья Мухаммед и Шахин пытались заключить антиосманский союз с Польшей, но в результате договорились о взаимной поддержке с украинскими казаками.

Однажды их помощь оказалась спасительной: Стамбул натравил на строптивых бахчисарайских правителей ногайские орды, и, когда братья оказались осажденными ими в Чуфут-Кале, им на выручку подоспели запорожцы. Но Мухаммеду и Шахину пришлось уйти вместе со своими спасителями к ним в Сечь, а к власти в ханстве вернулся Джанибек.

На следующий год братья дважды высаживались в Крыму вместе с казаками. Но в самой казацкой среде возникали разногласия, а когда отчаявшийся Мухаммед выказал намерение сдаться Джанибеку, запорожцы убили его. Его брату Шахину удалось найти убежище в Персии.

Вернувшись в Бахчисарай, Джанибек не закончил там свои дни. Привыкший к его повиновению, Стамбул в 1635 г. султанским указом отправил его на пенсию и водворил на заслуженный отдых на Родос, где Джанибек в скором времени и скончался.

* * *

Его преемник Инает Гирей (1597—1637, правил в 1635—1637 гг.) провел в Стамбуле много лет, найдя там убежище после убийства своего старшего брата Тохтамыша. Но когда турки водворили его на бахчисарайский трон, Инает не пожелал становиться их марионеткой. Идя по стопам Мухаммеда III, он установил единоличное правление и отказался отправить войско на войну с Персией. Когда на него стали давить — сам обложил Кефе и вынудил убраться оттуда турецкий гарнизон. В затяжной усобице Ширинов и Мансуров он встал на сторону первых, так что многие из знатных Мансуров погибли, а уцелевшие были вынуждены или изъявить покорность, или бежать в Турцию.

Инает заключил договоры антиосманской направленности с Варшавой и Москвой. На его стороне оказались многие сильнейшие роды, обещавшие быть с ним и против турок, и против направляемых ими ногайцев. Хан даже потребовал от османов выдать укрывшегося у них главу мансуровского клана, грозя в случае отказа двинуть на Стамбул свое войско, в котором на тот момент было немало запорожцев.

Но к 1637 г. Мансуры с помощью османов пришли в себя, значительно усилились, их вновь стали бояться в Крыму. Инает понял, что после того, как он испортил отношения с турками, у него теперь мало найдется до конца преданных сторонников. Поэтому, когда пришел указ о его смещении, он не стал вступать в борьбу. Но не нашел ничего лучшего, как отправиться в Стамбул доказывать губительность для Крыма деятельности верхушки Мансуров, опирающейся на ногайские орды. Однако вступать в дискуссию с ним там никто не собирался, он был без суда задушен шелковым шнурком по приказу султана Мурада IV. Вместе с ним был так же бесцеремонно удавлен глава мансуровцев Кан-Темир Мансур (его потомки — молдавско-русский княжеский род Кантемиров, в том числе известный русский поэт Антиох Кантемир). Кан-Темир был первым ханом подвассальной Турции придунайской Буджакской орды.

* * *

Эти расправы вызвали негодование в Крыму. Некоторые кочевавшие здесь ногайские орды, входившие в мансуровский клан, стали покидать полуостров. К этому их еще больше подталкивало то, что пришедший к власти Бахадыр Гирей (1602—1641, правил в 1637—1641 гг.) стал опираться на Ширин, а от Мансура потребовал полного повиновения.

В 1639 г. Бахадыр Гирей приказал казнить известного ногайского мурзу Урак бин Джан-Арслана (зятя Кан-Темира), которого он перед этим хитростью заманил в Бахчисарай. Этот мурза долго жил в Москве и был известен там как крещеный служилый татарский царевич Петр Урусов, приближенный ко двору и женатый на вдове князя Андрея Ивановича Шуйского, скончавшегося в ссылке при Борисе Годунове.

Петр Урусов прославился тем, что собственноручно зарубил самозванца Лжедмитрия II. История такова (а может быть, не совсем такова, источники, по обыкновению, разнятся). В Смутное время Петр Урусов, командовавший большим конным татарским отрядом, и его друг касимовский хан Ураз-Мухаммед, тоже командир татарского отряда, оказались на службе у «тушинского вора» — самозванца Лжедмитрия II. В апреле 1610 г., после нескольких серьезных поражений самозванца от войск царя Василия Шуйского, они решили оставить тушинский лагерь и отправились в стан приближающегося к Москве во главе польско-литовского войска короля Сигизмунда III. Король встретил их приветливо, пригласил к себе на службу. Но у Ураз-Мухаммеда в тушинском лагере оставалась семья, и ему нужно было вернуться за нею, а заодно он решил попытаться прикончить самозванца. Петр Урусов поехал с ним. Но случилось непредвиденное: сын касимовского хана, подслушав разговор, донес самозванцу на отца. Тушинский вор, человек прожженный и, согласно большинству свидетельств, премерзкий, принял это к сведению.

Вскоре остатки тушинского лагеря сбежали из-под Москвы в Калугу (король был уже совсем близко, а самозванцев ему не требовалось — он сам прочил на русский престол своего сына Владислава). Там во время охоты, улучив момент, когда они были наедине, самозванец неожиданно убил Ураз-Мухаммеда, тело его сбросил в Оку и, прискакав во весь опор к спутникам, оповестил, что сам подвергся нападению и едва успел опередить убийцу.

Петр Урусов не мог не отомстить за друга. Возмездие свершилось 11 декабря 1610 г.: во время прогулки, когда самозванец ехал в санях, ногайский мурза, «прискакав к саням на коне, рассек царя (так в источнике. — А.Д.) саблей, а младший брат его отсек царю руку». Никем не преследуемый, мститель ускакал в родной Крым.

Там он долгое время был советником по московским делам у разных ханов, ходил в походы, в том числе и на русские пределы, породнился с Кан-Темиром и участвовал в усобицах на его стороне. И вот очередной хан заманил его в ловушку и уничтожил как опасного противника.

* * *

В 1657 г. донские казаки, появившись в устье Дона в количестве 4,5 тысяч, приступом захватили мощную турецкую крепость Азов. От султана Бахадыру Гирею пришло повеление — отбить ее у неверных. Но и этому хану, хоть и явному ставленнику Стамбула и долго прожившему там, не хотелось постоянно ходить на поводке, а потому он решил, что пусть турки лучше обойдутся без него, и не спешил.

Казаки тем временем били челом государю Всея Руси Михаилу Федоровичу Романову, чтобы он «взял крепостцу под свою державную руку». Но в Кремле не собирались портить отношения с могучей Османской империей, поэтому от Азова отказались, а в Стамбуле дали знать, что произошедшее — самоуправство неподконтрольной вольницы (добавили бы еще, что вольница при самоуправстве освободила две тысячи христианских пленников). Порох и прочие припасы, однако, царские воеводы в Азов казакам поставляли исправно — так же как и денежное жалованье.

Новые хозяева уже обжились в городе, вокруг него вовсю шла оживленная торговля — купцы прибывали издалека. Но в начале 1641 г. султан отправил морем к Азову большую армию, а к Бахадыру обратился уже совсем резким тоном — и хану пришлось самому выступить во главе войска. Донцы, прибывшие к ним на помощь запорожцы, добровольцы из русских земель во главе с атаманами Осипом Петровым и Наумом Васильевым героически держали оборону против в десятки раз превышающего их числом врага. Осаждающие тоже терпели в своем лагере большие лишения, людей начали косить болезни. Заболел и хан Бахадыр. В том же 1641 г. осада была снята.

Однако казаки, хоть и посылали в Москву не одну депутацию, не дождались положительного решения. Заседавший тогда в Кремле Земский собор рассудил, что турки все равно вернутся и это однозначно приведет к большой войне с ними. Посему порешили: Азов оставить. Что казаки скрепя сердце и исполнили летом 1642 г.

Хан Бахадыр покоится в Бахчисарае, его, безнадежно больного, успели довезти до Крыма. Он, как и Газы Гирей, был очень хорошим поэтом, некоторые его стихи сохранились.

* * *

Следующий хан, Мухаммед IV Гирей (1610—1674, правил в 1641—1644, 1654—1666 гг.), тоже был поэтом. Как утверждают знатоки, одним из лучших за всю историю Крымского ханства. Он и жизнь свою закончил не как обычные люди. Отстраненный турками от власти уже во второй раз — за то, что отказался идти на подмогу им в их войне с Австрией, он удалился в Дагестан. Получил там от местного правителя «на корм» маленькое селенье, где и доживал свои дни как дервиш — отстранившийся от мира последователь мистического учения суффизма. Все это, конечно, очень трогательно, но он, как и вклинившийся на десять лет в его правление Ислам III Гирей, был активным участником войны украинского и русского народов с Речью Посполитой. Перипетии той борьбы были наисложнейшими, мы к ним скоро перейдем. Здесь отметим, что после предательского разгрома русского войска в 1659 г. под Конотопом татарско-казацкой армией хан Мухаммед IV приказал поголовно уничтожить всех русских пленников. Поэтому про него добавим пока только, что в первый раз турки отстранили его за то, что допустил захват Россией части владений ханства на Кавказе.

Сменивший его тогда Ислам III Гирей (1604—1654, правил в 1644—1654 гг.) в событиях на Украине с самого начала выступления Богдана Хмельницкого был его союзником. Союзником, правда таким, что как степной вихрь — не всегда угадаешь, куда его понесет. В своем месте мы в этом убедимся. Пока же скажем о нем положительного то, что он опирался на людей не знатных, а заслуженных (вспомним только, что в том специфическом сообществе под заслугами могло пониматься всякое), а еще очень любил строить, причем за свой счет, фонтаны, водопроводы, мечети, общественные здания, крепости.

По поводу его кончины известна легенда — будто хана Ислама отравила украинская девушка в отместку за причиненные ее народу страдания. Но в современных событиям источниках никаких намеков на нечто подобное нет. Доподлинно известно, что хан хотел видеть на границах своего государства не Россию и не Речу Посполиту, со стороны которых трудно было ждать хороших отношений к Крыму (еще бы), а некое казацкое новообразование, с которым проще будет договариваться (или сговариваться?). А легенда — она неизвестно когда возникла, и кто конкретно имелся в виду, когда она возникла. Просто хан Ислам оказался подходящим собирательным образом для воплощения всех бед, чинимых татарами на Малороссийской земле. Мало того, что хан, он еще и долгое время оперировал на ней со своим воинством. А его крымцы в политике не разбирались, им все равно было, в союзе с каким знаменем девушку обидеть.