Глава 54. Революция 1917 года и Гражданская война

Февральская революция в Петрограде, отречение государя императора, произошедшее 2 (15) марта 1917 г. на станции Дно под Псковом по требованию командующих фронтами, и приход к власти Временного правительства не взбудоражили поначалу Крым, Севастополь, Черноморский флот. Во всяком случае, в такой степени, в какой это произошло в столицах и во многих частях Российской империи, вскоре превратившейся в республику.

Командующий флотом Колчак распорядился выпустить политических заключенных, распустил полицию и жандармерию, призвал общественность создать народную милицию. Губернатор Таврической губернии передал свою власть комиссару Временного правительства, администрации всех городов и руководители учреждений принесли присягу новой власти.

В Крыму было мало рабочего класса, но много буржуазного, интеллигентского, мещанского элемента. Большинство работающих на земле были татарами, немецкими, еврейскими и прочими колонистами — людьми, занятыми преимущественно своими собственными делами. Так что и в начальную митинговую пору: если и горячились от как снег на голову свалившейся свободы, то необжигающе, разве что разгромили несколько полицейских участков — предсказуемый выплеск революционной энергии. Поликовав от чувства гражданского единения, вернулись к своим делам — благо пока не очень мешали (но недалеко было то время, когда о «царских порядках» будут вспоминать как об утраченном рае).

Свидетели тех дней в Севастополе были приятно удивлены при виде подтянутых, исполнительных, но и вне строя отдающих честь офицерам солдат и матросов. И это несмотря на губительный для армии «Приказ № 1» Петроградского Совета, подорвавший устои дисциплины в ней. Согласно ему, во всех армейских подразделениях и на кораблях создавались выборные комитеты из представителей нижних чинов, и значительная часть власти переходила от офицеров к ним. Под их контроль передавалось и все наличное оружие. Отменялось отдание чести вне строя, «ваше благородие» и прочее титулование.

Что давно назрело — рядовые армии и флота (понятие «нижние чины» тоже выводилось из употребления) получали равные права со всеми прочими гражданами Российской республики и могли теперь, к примеру, безбоязненно ходить в городской парк, театр и сидеть в трамвае. Но это раскрепощение нередко вызывало эпатажно-вызывающее, анархически расхристанное поведение закомплексованных прежним отсутствием этих свобод людей.

Время брало свое и в Севастополе, и летело оно быстро. Двоевластие Временного правительства и Советов привносило дезорганизацию повсюду и на всех уровнях. Ширилась агитация, заодно с ростом «сознательности» из месяца в месяц увеличивалось число по собственному желанию отправляющихся по домам. Обратный процесс — флотские ряды пополнялись пришлым элементом, причем далеко не всегда действующим по заданию какой-либо партии. Поблизости крутилась, а то и поселялась на кораблях портовая и прочая шпанка. Да и в многообразнейшей пламенной агитации большинство, как водится, находило не повод для размышления, а возможность услышать то, что хочется слышать, — при необходимости интерпретируя на собственный лад (знаменитая метаморфоза «экспроприации экспроприаторов» в «грабь награбленное»). Светлые души могли обрести свет («светлое будущее»), по крайней мере принять за него что-то похожее, а могли и не устоять перед набирающим силу маскируемым громкими фразами откровенным цинизмом. Ну а которые души из иного спектра — те все больше ощущали себя как рыба в воде. Росла преступность — если она выросла в десять раз после отмены крепостного права, то чего можно было ждать сейчас, в условиях ходуном ходящей власти и на фоне миллионов погибших и изувеченных на мировой войне — чем дальше, тем непонятнее, чего ради? В результате, судя по множеству воспоминаний, многие экипажи и некоторые воинские подразделения обретали черты криминальных сообществ.

В июле 1917 г. прошли выборы гласных в городские и земские думы. Параллельно избирались Советы рабочих, крестьянских, солдатских, матросских, казачьих депутатов. В Крыму большевиков в них прошло совсем немного. В начале года на весь полуостров их было всего несколько десятков, первая большевистская партийная организация появилась только к маю в Севастополе. Но число их росло в прогрессии.

* * *

25 октября (7 ноября) 1917 г. в Петрограде произошла Великая Октябрьская социалистическая революция (думаю, что, несмотря ни на что, именно такая — сказано без иронии, но с большой примесью горечи). Получив сообщение об этом Петроградского ВРК (Военно-революционного комитета), взявшего власть именем съезда Советов, крымские большевики и близкие к ним партийные организации стали устраивать митинги на кораблях, в частях, на предприятиях. На башнях кораблей зареяли красные флаги. Были они и раньше, но теперь в особенно большом количестве к морякам-черноморцам стали прибывать их вооруженные братки из Кронштадта, где еще в марте прошла кровавая волна самосудов над офицерами.

Симферопольский Совет создал «революционный комитет» для предотвращения захвата власти большевиками. Феодосийский Совет своей резолюцией осудил «петроградский переворот». Всекрымский съезд Советов девятью голосами против семи объявил события в Петрограде «преступной авантюрой». 20 ноября собравшийся в Симферополе губернский съезд представителей городских и земских самоуправлений избрал Таврический Совет народных представителей и объявил его высшей властью в Крыму.

Параллельно шел другой процесс, крымско-татарский. Еще в апреле на съезде мусульман Крыма был избран исполнительный комитет — Мусисполком. В начале октября он постановил, что судьба Крыма в создавшейся ситуации должна решаться Курултаем крымских татар. Курултай собрался 26 ноября в Бахчисарае, в ханском дворце. Он провозгласил возрождение крымской государственности и объявил себя парламентом этого государства. Главой правительства был избран Номан Челебиджихан. Родившийся в семье имама мечети, образование он получил в Турции. По возвращении оттуда участвовал в разработке программы национального движения.

Ко времени созыва Курултая Мусисполком уже создал вооруженные отряды во главе с «Крымским революционным штабом». Крымские татары и многим немусульманам казались тогда силой, наиболее заинтересованной в наведении порядка, а главное, способной на это. Не имеющие по понятным причинам оснований испытывать особую любовь к российской государственности, татары тем не менее после Крымской войны смогли занять достойное место в жизни полуострова. Занимаясь садоводством, огородничеством, разведением скота, рыболовством, торговлей, содержанием разного рода «предприятий общественного питания» и прочей сферы обслуживания, они удовлетворяли потребности обосновавшихся в Крыму состоятельных людей, отдыхающих, просто горожан. К установлению внутреннего порядка призывал их и Коран, всегда являвшийся законодательной основой мусульманского права. Это было притягательно для многих.

12 декабря 1917 г. севастопольские большевики выразили недоверие местному Совету (эсеро-меньшевистскому), объявив его соглашательским. Образованный ими ВРК объявил о взятии на себя всей полноты власти. К этому времени обозначились уже признаки революционного хаоса, не без участия кронштадтских «специалистов» начались самосуды над офицерами — даже над мирно проживающими здесь отставниками. ВРК призывал к их прекращению, но сам проводил разоружение офицеров. Террор продолжается, он носит стихийный характер. Так, матросы на вокзале проводят «селекцию»: высматривают в очереди в билетную кассу тех, кто кажется им переодетым офицером, выводят и расстреливают. Отчасти эту вспышку насилия можно объяснить тем, что выезжавший из Севастополя на Дон отряд революционных матросов понес большие потери в бою с белогвардейцами — одном из первых боев разгорающейся Гражданской войны.

11 января 1918 г. крымско-татарское правительство бросило свои вооруженные силы, к которым примкнули украинские отряды и другие добровольцы, на Севастополь. Но в двухдневных уличных боях они были разгромлены. Севастопольский большевистский ВРК создает чрезвычайный орган — военно-революционный штаб, который направляет своих представителей во главе вооруженных отрядов матросов и рабочих во все крымские города — для подчинения их своей власти. 14 января такой отряд, объединившись с местными красногвардейцами, выбивает крымско-татарские формирования из Симферополя. Другой отряд в тот же день вступает в Евпаторию, к нему «на подмогу» из Севастополя прибывают суда с революционными моряками. В городе начинаются казни и просто убийства офицеров и показавшегося опасным «буржуазного элемента». Убивали и крымско-татарских активистов. Жертвами расправ, чинимых порою с особой жестокостью (одного офицера сожгли в корабельной топке), стало не менее 300 человек. Пусть в меньших размерах, но подобное творилось и в других городах. В самом Севастополе за эти недели было убито около тысячи флотских офицеров, остальные, если не выехали, находились в постоянном страхе за свою жизнь.

Чудом было то, что все эти окаянные дни пережило несколько оказавшихся в Крыму членов династии Романовых, включая мать императора Николая II вдовствующую императрицу Марию Федоровну и дядю царя великого князя Александра Михайловича. Они содержались в имении «Дюльбер» под Ялтой и уцелели во многом благодаря самоотверженному поведению командира караулившего их отряда красногвардейцев матроса Филиппа Львовича Задорожного. Он не допустил самочинной расправы над своими пленниками «революционных толп» и даже готов был встать на их защиту в случае попытки санкционированного уничтожения их перед уходом большевиков из Крыма (к счастью, этого не случилось).

По словам Марии Федоровны «забота о нас Задорожного и желание его охранить нас от жестокости революции приближают нас, людей, к Богу».

* * *

Судьбоносным для Крыма были события, происходившие на высшем международном уровне. 3 марта 1918 г. советское правительство заключило в Бресте мир с Германией и Австро-Венгрией, там же подписали свой договор с ними представители Украинской народной республики (УНР), провозглашенной в Киеве самостийной Центральной радой. Документы, подписанные в Бресте российской делегацией, не предусматривали оккупацию Крыма войсками Центральных держав. Но украинское правительство заявило о своих территориальных претензиях на полуостров.

Проходивший в Симферополе съезд Советов 19 марта провозгласил создание Социалистической Советской республики Тавриды и избрал ее руководящие органы: ЦИК (Центральный исполнительный комитет) из 12 большевиков и 8 левых эсеров и СНК (Совет народных комиссаров) во главе с прибывшим из Москвы известным деятелем большевистской партии А.И. Слуцким.

Однако 29 марта Германия и Австро-Венгрия заключили соглашение о разделе между собой территорий, становившихся подмандатными им в соответствии с подписанными в Бресте договорами. При этом Германия, в чью зону оккупации входила вся Украина, включила в свой список и Крым — ссылаясь на то, что его считает своим правительство УНР. Это было грубейшим нарушением соглашения с Советской Россией — но «горе побежденному».

22 апреля 1918 г. по железнодорожному мосту через Сиваш в Крым ворвались украинские части — бронепоезда, кавалерия, пехота под командованием полковника П.Ф. Болбочана. Следом (по другим источникам, вместе с ними) двигались германские части. Для большевиков это стало полной неожиданностью — они готовили оборону только на Перекопе, и противник, практически не встречая сопротивления, стал быстро занимать полуостров. Ряд руководителей Советской республики, включая Слуцкого, был захвачен отрядами крымских татар. Вывезенные в Алушту, они подверглись избиениям и издевательствам и 24 апреля были расстреляны.

Немцы действовали со свойственной им бесцеремонностью: помогавшие им украинские части были окружены и в ультимативной форме выдворены из Крыма, поступившие из Москвы протесты советского правительства были проигнорированы. Германское командование потребовало передать ему корабли Черноморского флота. Часть их ушла в Новороссийск, другие, оставшиеся в Севастополе, подняли украинские флаги, надеясь этим спасти их от захвата. Но вошедшие 1 мая в город германские войска корабли захватили, а Берлин потребовал от советского правительства возвращения ушедших в Новороссийск судов, в противном случае угрожая развернуть наступление на Советскую Россию.

Из Москвы открытым текстом поступил приказ командованию флота: вернуть корабли в Севастополь и передать их немцам. Одновременно была передана шифровка — корабли затопить. Теперь все зависело от экипажей. Часть кораблей ушла в Севастополь, где на рейде их уже встречал хорошо знакомый всем черноморским морякам линкор «Гебен», 12 были выведены из Новороссийска в море и затоплены.

* * *

В Крыму при содействии и под полным контролем германского командования было образовано Крымское краевое правительство во главе с генералом М.А. Сулькевичем. Была провозглашена самостоятельность Крыма, введена государственная символика. Наряду с сотрудничеством с немцами правительство искало опору среди крымских татар. В качестве посла в Стамбул был направлен известный крымско-татарский литератор Асан Сабри Айвазов, дважды избиравшийся председателем Курултая.

Деятелями татарской общины была образована Крымская Директория, ставившая своей целью возрождение Крымского ханства под эгидой Османской империи и Германии.

В июле 1918 г. делегация Краевого правительства отправилась в Берлин — с целью добиться признания независимости Крыма от Украины и получить займы. Одновременно к германскому правительству поступило послание и от крымско-татарской Директории — с изложением ее взглядов на будущее. Но немцы уклонились от положительного ответа на оба прошения.

В сентябре—октябре делегация Краевого правительства вела в Киеве переговоры с прогерманским правительством Украинской державы гетмана П.П. Скоропадского. Крымские делегаты настаивали на установлении федеративных отношений между Крымом и Украиной, гетманские представители соглашались на предоставление широкой автономии. Договориться не смогли, отложили решение вопроса на будущее.

Но будущее, причем самое скорое, многое изменило: в ноябре 1918 г. в Германии произошла революция, кайзер Вильгельм был свергнут, новое правительство признало поражение в мировой войне. Германские части стали уходить из Украины и с других оккупированных территорий, гетман Скоропадский бежал в Берлин, в Киев вступили войска Петлюры.

Краевое правительство обратилось за поддержкой к командующему Добровольческой армией (впоследствии Вооруженные силы Юга России) А.И. Деникину, но тот с подобным руководством правительства вести разговор отказался — из-за его былой прогерманской ориентации и настроя на сепаратизм (Антон Иванович и Белое движение были поборниками единой и неделимой России).

Тогда Крымским земством был избран новый состав правительства во главе с кадетом С.С. Крымом (такое вот совпадение), караимом по национальности. К тому времени вместо ушедших немцев на полуостров вступили войска Добровольческой армии, на Севастопольском рейде германские корабли сменились англо-французским флотом.

Это Краевое правительство о независимости разговора не заводило, оно считало себя временным, действующим до установления в России единой демократической власти. Просуществовало оно только до апреля 1919 г. К тому времени Красная армия овладела Херсоном и Николаевом и наступала на Одессу. На кораблях французского флота начались массовые протесты моряков с требованием возвращения на родину: мировая война давно закончилась, а они должны были находиться здесь, вдали от дома, из-за малопонятного им внутрироссийского конфликта. Союзные эскадры ушли на запад, Белая армия под напором красных тоже вынуждена была оставить полуостров. 15 апреля 1919 г. Крымское краевое правительство в полном составе морем покинуло полуостров. В те дни то же самое сделали части Белой армии и поддерживающие их греческие войска — находившиеся в России по линии Антанты. Крым был занят Красной армией.

* * *

28 апреля 1919 г. собравшаяся в Симферополе Крымская областная конференция РКП (б) провозгласила образование Крымской Советской Социалистической республики. Во главе ее правительства встал родной брат В.И. Ленина — Дмитрий Ильич Ульянов. Пост наркомвоенмора занял известный революционный матрос — большевик П.Е. Дыбенко.

На этот раз приход большевиков не ознаменовался разворачиванием «красного террора», во всяком случае, организованного и массового — возможно, в немалой степени благодаря составу правительства. Была объявлена программа его действий: формирование Крымской Красной армии, образование органов местной власти и подготовка съезда Советов. Декларировались равноправие всех национальностей, национализация промышленности, реквизиция земель у помещиков, кулаков и церкви.

Но уже в конце мая, когда Антанта возобновила широкое снабжение Белой армии, та возобновила контрнаступление со стороны Кубани. 18 июня в Коктебеле высадился десант, возглавляемый небезызвестным генералом Я.А. Слащевым (отдаленно напоминающее прототип сценическое и экранное воплощение его образа — генерал Хлудов в постановках по пьесе М.А. Булгакова «Бег»). Советская власть в большинстве своем успела к 26 июня организованно эвакуироваться в Херсон.

* * *

Вплоть до окончания Гражданской войны на европейской части РСФСР в ноябре 1920 г. (здесь, в Крыму, и закончилась) на полуостров распространялась власть белых правительств, состоявших сначала при главкоме Вооруженных сил Юга России А.И. Деникине, а с апреля 1920 г. — при главкоме Русской армии П.Н. Врангеле.

Крым довольно длительное (по меркам той войны) время был глубоким тылом Белой армии. Так, в октябре 1919 г. границы контролируемой ею территории уходили за Киев, Чернигов, Орел, Воронеж, Царицын, Порт-Петровск (Махачкала), Нальчик.

Генерал Врангель не раз обвинял Деникина в том, что тот не сумел подчинить тыл потребностям фронта, что тыл жил своей почти что мирной жизнью. Не проводилась толком мобилизация, закупки продовольствия и прочего необходимого для армии проводились с первоочередным учетом трефового интереса интендантов, рестораны были полны офицерами при полном параде, которые приступать к своим непосредственным обязанностям или не спешили, или вовсе не собирались. Складывалось впечатление, что буржуазной публике вообще нет никакого дела до спасающей ее от ужасов большевизма Белой армии. Запомнилась картина из мемуаров: ранней весной по бульвару прогуливаются нарядные праздные обыватели, а рядом в тифозном полубреду пытаются встать на ноги двое больных офицеров — и ни от кого никакой помощи.

Конечно, полного покоя не было и быть не могло и в Крыму. В горных лесах действовали партизаны — красные и зеленые (анархистского толка), повсюду работали подпольщики, с ними боролась деникинская контрразведка, нередко перегибая палку (белый террор — он тоже был, хоть и менее масштабный, чем красный), хватало произвола чинов всех уровней, военных и гражданских, бандитизм и прочая преступность — тоже само собой. Были классовые конфликты, были крестьянские восстания. Поблизости в белом тылу действовала целая многочисленная повстанческая армия Махно. Но все же в Крыму было куда спокойнее, чем во многих других местах.

Однако к зиме на фронте наступил перелом, а в марте 1920 г. красные войска вступили на Кубань, казачество которой, всегда косо смотревшее на золотопогонников, стало массами переходить к красным или вливаться в зеленые полуразбойные отряды. В белых штабах начались разговоры о развале фронта. В конце марта прошла страшная эвакуация блокированного Новороссийска, когда в давке у сходней пароходов, в ледяной воде, в боях с подходящими красными и их расправах с не сумевшими выбраться погибли десятки тысяч людей. Удалось вывезти около 33 тысяч человек, белогвардейцев и мирного населения. Большинство эвакуированных военных оказалось в Крыму.

В таких условиях и возглавил Белую армию, сменив отправившегося в эмиграцию Деникина, генерал-лейтенант барон Петр Николаевич Врангель. «Черным бароном» его прозвали потому, что повседневным его одеянием была черная черкеска с газырями. Выходец из старинного остзейского дворянского рода, сын известного искусствоведа, он был человеком высококультурным и широких взглядов, способным на всестороннюю оценку ситуации и разумный компромисс. В другие времена он мог бы принести России огромную пользу, но в тех обстоятельствах всех его дарований хватило лишь на то, чтобы продлить терзавшую ее Гражданскую войну (да провести эвакуацию совсем не под стать новороссийской).

Врангелю удалось привести армию в порядок, наладить управление и снабжение. Уклоняющихся от мобилизации гнали на фронт силком, вплоть до устраиваемых в ночных парках облав, где разомлевший от запаха магнолий и теплых объятий филон не всегда успевал скрыться. Поголовье ресторанных и прочих тыловых офицеров сократилось до минимума, обеспечение армии стало первоочередной задачей тыла. Порты, транспорт, предприятия, сельское хозяйство заработали в режиме военного времени. Но с учетом требований буржуазной демократии, в том числе прав создания рабочих союзов и на забастовки. Но за уклонением от установленных порядков мог последовать расстрел. Пресса была почти свободна, но большевистская агитация тоже предполагала высшую меру. Диверсии, саботаж тем более.

Повсюду в Крыму были созданы «военно-судебные комиссии», осуществлявшие и розыск, и дознание, и суд. Были ликвидированы большевистские ячейки в Симферополе, Феодосии, Керчи; выслежены и расстреляны члены мусульманской группы при Крымском подпольном обкоме РКП (б), ведшие работу среди крымских татар. Но, несмотря на репрессии, в горном Крыму по-прежнему действовали партизаны, не прекращалась подпольная борьба. Одним из руководителей большевистского сопротивления был Иван Дмитриевич Папанин — в будущем прославленный герой-полярник.

* * *

Еще до вступления барона Врангеля на пост командующего оборону Крыма в районе Перекопа довольно успешно вел Яков Александрович Слащев (1885/86—1929). Несколько раз он намеренно впускал превосходящие красные силы через «бутылочное горлышко» перешейка внутрь полуострова, а там учинял им разгром. Барон Врангель дал своему подчиненному такую характеристику: «Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала (это по адресу Деникина. — А.Д.) он отстоял Крым. Однако полная, вне всякого контроля самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он окончательно запутался... засыпал ставку всевозможными проектами и предложениями, одно другого сумбурнее».

Широко известный по фильму «Бег» эпизод с повешенной рабочей делегацией, прибывшей к генералу из Севастополя, основан на действительном событии. Оказывается, слесаря позволили себе дерзко разговаривать с его превосходительством, и он посчитал себя просто не вправе это стерпеть.

Кажется странным, что впоследствии Слащев вернулся из эмиграции в Советскую Россию и несколько лет преподавал на курсах красных офицеров. Там он подробно разбирал со слушателями свои успешные операции на Перекопе и в Северной Таврии, а некоторые из них сами были участниками тех боев, только с другой стороны, и порою не могли сдержать своих гневных эмоций. В 1929 г. Слащев был застрелен неким Лазарем Коленбергом, который на следствии заявил, что таким образом мстил за своего брата, погибшего в Николаеве вследствие насильственных действий против евреев. Однако имел ли к этому какое-то отношение генерал — неизвестно. Убийца был признан невменяемым и вскоре вышел на свободу.

* * *

Успешная оборона Слащева зимой — весной 1920 г. позволила Врангелю подготовить войска к летнему наступлению с Северной Таврии. С учетом имеющихся в его распоряжении сил, его можно признать весьма успешным. Хотя нельзя также умолчать о том, что проводилось оно в разгар советско-польской войны, когда большинство войск Советской республики было брошено на Западный фронт. Речь шла о защите исконных русских земель, на которые претендовали варшавские правители, и многие бывшие царские офицеры и генералы посчитали своим патриотическим долгом вступить в ряды Красной армии. Как бы там ни было, к июлю 1920 г. Врангелю удалось отбросить красных за Днепр, а на другом направлении захватить один из центров Донбасса — Юзовку.

* * *

Барон П.Н. Врангель думал о послевоенном устроении России. Он писал: «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и все силы стонущего под красным игом народа».

Был опубликован «Приказ о земле», согласно которому все помещичьи земли, захваченные крестьянами в годы революции, переходили к ним в собственность — но за небольшие выплаты в казну. Государство брало на себя основную часть выплат компенсаций бывшим владельцам, а те не имели больше права появляться в своих бывших поместьях. «Армия должна нести землю на штыках!» — таков был лозунг Врангеля. Правда, при этом он как-то выпускал из вида, что Ленин своим «Декретом о земле» опередил его на целых три года, и на крестьян эти генеральские посулы, к тому же вкупе с отступными платежами, большого впечатления произвести уже не могли.

Врангель не был, подобно Деникину, бескомпромиссным приверженцем «единой и неделимой России». Он допускал федеративное ее устройство, исходя из этого, строил отношения с Украиной, казачьими областями, народами Северного Кавказа. Высказывал мысль о придании украинскому языку статуса второго государственного. Командующий вел переговоры с Петлюрой (правда, тот к тому времени обладал властью над совсем небольшой частью Украины). Была предпринята попытка установить контакт с Махно, но тот приказал расстрелять врангелевских парламентеров.

В Крыму закладывались основы административного устройства будущего Российского государства — с волостными и уездными земельными советами. В состав учрежденного П.Н. Врангелем Правительства Юга России вошло немало людей известных. Во главе его стоял в прошлом ближайший помощник П.А. Столыпина, видный экономист А.В. Кривошеин. Один из первых русских «легальных марксистов», выдающийся философ и экономист П.Б. Струве занимал пост министра иностранных дел. В целом в правительстве преобладали деятели центристской ориентации.

* * *

Успехам на фронте пришел конец в октября 1920 г., когда советское правительство, после поражений Красной армии при наступлении на Варшаву и Львов, заключило с Польшей перемирие и с полной уверенностью в своих силах бросило лозунг: «Все на борьбу с Врангелем!»

Отношения с западными покровителями тоже осложнились: Англия заявила о необходимости для Крыма вступить в переговоры с Москвой и добиваться для себя «полной амнистии». Намекалось, что в случае отказа выступить с такой инициативой помощь Крыму будет прекращена — но она и так постоянно сокращалась. Становилось очевидным, что западные политики не хотят вкладывать деньги в сомнительное предприятие.

Белые части были вытеснены из Северной Таврии — красные подтянули значительно превосходящие силы. При отступлении Буденный пытался отрезать их от Перекопа, но белым все же удалось «втянуться в бутылку». Однако было понятно, что при необходимости Советы соберут еще больше войск.

Полный решимости бороться до конца, П.Н. Врангель в то же время не исключал возможность того, что Крым придется оставить. Был подготовлен (и позже обнародован) приказ, что в случае эвакуации недопустима порча какого-либо имущества, потому что оно принадлежит народу России. Были разработаны детальные планы проведения эвакуации.

В ночь на 8 ноября 1920 г. началась Перекопско-Чонгарская операция Красной армии. Войска, руководимые М.В. Фрунзе, пошли в атаку на Перекопские позиции и одновременно приступили к форсированию Сиваша с выходом на Литовский полуостров в тыл позиций белых.

Атака на Перекопский вал в лоб привела к огромным потерям, но успеха красным не принесла. Однако они были уже в Крыму — Сиваш, несмотря на переменившийся ветер и быстро прибывавшую воду, удалось перейти.

Белым пришлось оставить Перекопские и Юшуньские позиции, но массированными кавалерийскими атаками им удалось задержать красные войска на два перехода, что позволило провести организованную эвакуацию из Севастополя и других пунктов.

Всего к полудню 14 ноября 1920 г. было эвакуировано около 146 тысяч человек, в т. ч. более 50 тысяч военных, находившихся в строю, и 6 тысяч раненых (приводятся данные и о 100 тысячах эвакуированных солдат и офицеров). Барон Врангель лично обошел на миноносце все пункты эвакуации — Ялту, Феодосию, Керчь, чтобы убедиться, что она протекает нормально. После этого прибыл в Севастополь, прошел вдоль строя юнкеров военных училищ, обеспечивающих порядок, пожал им руки — и только после этого отбыл по направлению к Константинополю, навсегда покинув Россию. Гражданская война в европейской ее части закончилась.

* * *

Еще 11 ноября командующий Южным фронтом Красной армии М.В. Фрунзе от имени Реввоенсовета фронта по радио обратился к противнику с предложением прекратить борьбу и сложить оружие. Гарантировалась полная амнистия «по всем проступкам, связанным с гражданской войной». Желающим было обещано продолжение образования в любых учебных заведениях. Но Врангель ответа не дал, более того, постарался не допускать распространения информации об этом предложении. Однако слухи сумели разойтись по армии.

Это момент скользкий, потому что после занятия Крыма красными войсками на полуострове был развязан беспрецедентный террор по отношению не только к пожелавшим остаться военным, но и к гражданскому населению. Кто-то из советского руководства осуждал Фрунзе за то, что он, объявляя амнистию, превысил свои полномочия. Кто-то утверждал, что белые сами, продолжив сопротивление, сделали ее утратившей силу. Факт то, что уже 14 ноября был создан Крымский ревком, наделенный чрезвычайными полномочиями, а через день глава ВЧК Ф.Э. Дзержинский распорядился начать «зачистку».

Наиболее активными руководителями акции были венгерский интернационалист еврейского происхождения Бела Кун (расстрелян в 1938 г.) и Розалия Самойловна Землячка, урожденная Залкинд (скончалась в 1947 г., урна с прахом захоронена в кремлевской стене). Не хочется вдаваться в подробности того, что в течение последующего года творилось на Крымской земле. Об этом подробно рассказал в своей леденящей кровь книге «Солнце мертвых» наш замечательный писатель Иван Сергеевич Шмелев, лично переживший эти события. Во время них был расстрелян его сын Сергей, поверивший в амнистию, сам Иван Сергеевич побывал под арестом.

Расстрелу подлежали все офицеры и солдаты «цветных полков», то есть имеющие на форме определенного цвета нашивки, говорящие об их принадлежности к элитным частям (корниловцы, дроздовцы, марковцы и другие). Помимо них, уничтожалось большинство других офицеров, в том числе отставных, чиновников военных ведомств, сотрудников администрации, полиции и жандармерии. Удар карающего меча революции мог пройтись и на кого угодно из мирного населения Крыма, в том числе рабочего или крестьянина, но в группе повышенного риска находилась буржуазия в самом широком понимаемом тогда смысле слова. Это могли быть, помимо хрестоматийных буржуев, врачи, сестры милосердия и служащие Красного Креста, ветеринары, фельдшеры, члены земств, учителя, священники, газетчики, журналисты и прочие интеллигенты. Объектами расправ становились недавние союзники большевиков — члены революционных партий, махновцы (эти в первую очередь).

Объявлялись обязательные под страхом расстрела регистрации и перерегистрации — но и явка на них часто становилась равнозначной смертному приговору. Получили распространение бессовестные доносы, мотивированные сведением счетов, выплесками священной классовой злобы, компенсацией чувства собственной ущербности.

Людей не только расстреливали, но и, особенно поначалу, вешали, топили в море. Число жертв трудноопределимо, но многие исследователи сходятся на том, что погибло не менее 50 тысяч человек. Называются и гораздо большие цифры, но хочется надеяться на полуофициальные 28 тысяч.

* * *

Беда не приходит одна. С осени 1921 г. по весну 1923 г. в России был страшный голод, вызванный небывалой засухой. Он охватил 35 губерний, наиболее губительными его последствия были в Поволжье и Предуралье. Но в Крыму, вследствие его географической и политической изолированности, он тоже переживался тяжелее, чем во многих других пострадавших местах. На полуострове погибло около 100 тысяч человек, в том числе очень много крымских татар, которые в большинстве своем не были заняты в зерновом хозяйстве, и теперь им нечем было прокормиться, а власти не спешили к ним на помощь, помня об их контрреволюционном прошлом.

Нельзя сказать, что советские органы в Крыму бездействовали. Уже к началу 1922 г. было закуплено на стороне 130 тысяч пудов зерна. 1 декабря 1921 г. была создана Центральная республиканская комиссия помощи голодающим (Помгол), организовавшая сеть столовых, питательных пунктов, детдомов. Используя свои полномочия, комиссия ввела ряд налогов целевого назначения. Но, несмотря на все меры, весной 1922 г. голодало полмиллиона человек (в 1926 г. в Крыму проживало 714 тысяч человек), и помощь доходила далеко не до всех.

* * *

Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 18 октября 1921 г. была образована Автономная Крымская Социалистическая Советская республика в составе РСФСР. 10 ноября 1921 г. на 1-м Учредительном съезде Советов Крыма был избран ЦИК Крымской АССР. В тот же день была принята первая конституция республики.

5 мая 1929 г. название было изменено на Крымскую Автономную Социалистическую республику и принята новая конституция.