С.М. Исхаков. «Мусульманская политика П.Н. Врангеля»

Проблема устойчивости любой власти, особенно во время гражданской войны, зависит от ее поддержки разных, больших и малых, народов, внимательно смотрящих на тех, кто и как правит ими, как относится к их наиболее насущным запросам. Те, кто упускал из виду это простое правило этносоциальной политики, в конечном счете проигрывал, как было с таким военачальником, как А.И. Деникин, который проигнорировал интересы нерусских, в том числе мусульманских, народов. На Юге России представители русских националистов, когда Добровольческой армией командовал Деникин, с негодованием, как вспоминал кадет Б.Л. Байков, отвергли предложение добиться симпатий со стороны мусульман, пойдя на то, чтобы уравнять в России статус ислама с православием¹.

Неэффективная, проще говоря, бездарная «национальная» деникинская политика, сводящаяся фактически к противодействию насущным запросам нерусских народов, была самоочевидна, и этот наглядный урок был усвоен П.Н. Врангелем, когда он заменил Деникина и уже в условиях Крыма как главнокомандующий Русской армией столкнулся с рядом национальных проблем, в том числе с татарским вопросом.

В Крыму к гражданской войне татар, согласно одним исчислениям, имелось 200 тыс. человек (25-26%)². По другим подсчетам, их численность достигала 450 тыс. (42% всего населения полуострова): в Ялтинском уезде — 150 тыс., в Симферопольском — 100 тыс., в Феодосийском — 80 тыс., в Евпаторийском — 60 тыс. и в Перекопском — 60 тыс. человек³. Они составили 11% городского населения, 36% сельского населения Крыма⁴. Татарского населения Крыма было, указывалось в докладной записке известного татарского большевика М. Султан-Галиева И. Сталину (1921 г.) более чем 45%⁵. Татарское население, как отмечалось в газете, выходившей при Врангеле в Севастополе, являлось преобладающим по численности в Крыму⁶. Таким образом, численность крымских татар при Врангеле была почти вдвое больше, чем принято в современной историографии.

Противоречивость суждений и оценок наблюдается в ней и относительно мусульманской политики Врангеля. Одни симферопольские историки полагали, что Врангель и его правительство якобы игнорировали автономистские требования крымских татар⁷. Такая оценка сильно расходится с многочисленными сообщениями крымской прессы о татарской автономии, которые эти исследователи, зная их, намеренно обошли своим вниманием. Другой симферопольский историк, Р.Н. Белоглазов, полагал, что если Деникин не признавал устремления лидеров крымских татар к установлению национально-культурной автономии, то после назначения Врангеля главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (ВСЮР) произошли изменения в политике, проводимой по отношению к мусульманскому населению Крыма. В частности, это проявилось в том, что были разрешены татарские газеты⁸. Все же это вопрос частного значения, о других более важных сдвигах во врангелевской мусульманской политике Белоглазов даже не упомянул. В совместной работе В.И. Ушакова (Москва) и В.П. Федюка (Ярославль) сказано, что попытки решения национального вопроса произошли летом 1920 г. и связаны с украинским национальным движением. В частности, приказом Врангеля от 12 октября 1920 г. была учреждена должность советника главкома по украинским делам, а две недели спустя украинские школы были официально приравнены ко всем прочим, что выразилось в выделении им государственных дотаций и документа об окончании⁹. Тем самым создается неверное впечатление, что других направлений национальной политики Врангеля не существовало.

Позже Ушаков отметил, что наиболее обстоятельное исследование политики Врангеля в Крыму представлено в книге Н. Росса, изданной в Германии в 1982 г.¹⁰ В этой книге между тем Росс вслед за американским историком А. Фишером верно пишет, что Врангель официально обещал крымским татарам автономное управление, законопроект о татарской автономии был готов осенью 1920 г., предусматривая самоуправление в религиозной, культурно-просветительной и финансовых сферах, но автономию не успели провозгласить¹¹. Эти факты игнорируются не только Ушаковым, но и другими постсоветскими авторами. К примеру, по мнению А.В. Ефимова и Р.Н. Белоглазова, действия Врангеля были направлены, оказывается, на нейтрализацию крымско-татарского сепаратизма¹², чем намеренно искажают подлинные стремления крымских татар, ограничиваясь при этом привычным для многих авторов этим историографическим жупелом-анахронизмом. Дошло до того, что В.Г. Зарубин стал утверждать, что при Врангеле предпринимались попытки представителей власти найти поддержку среди татар, но Врангель, исповедующий идеи великой России и православия, широко распространяемые в Крыму, стал якобы противником какой-либо национальной автономии здесь¹³. В этом рассуждении заметно стремление представить, что Врангель, находясь во главе управления Крымом, испытывал какую-то неприязнь к местным мусульманам на почве вероисповедания, что неверно. На взгляд В.А. Зорина (Москва), в Крыму при Врангеле была продемонстрирована потенциальная возможность буржуазно-демократического подхода к национальным вопросам, так и не реализованная белыми в необходимой мере¹⁴. Такое объяснение не показывает отличие национальной политики Врангеля от Деникина. Как верно подметил Б.С. Пушкарев, в национальной политике упрощенное понятие «единой и неделимой» России уступило при Врангеле идее федеративных отношений с Украиной и с народами Кавказа¹⁵. Таким образом, отношение Врангеля как правителя Юга России к крымским татарам представляет собой нерешенный исследовательский вопрос, который нуждается прежде всего в конкретно-историческом освещении и определении места мусульманской политики в рамках национальной политики правительства Врангеля, а она претерпела, как отмечалось, существенные перемены.

Выступая на заседании своего правительства 9 апреля 1920 г., Врангель поставил его членов в известность, что политику Деникина, проводившего под лозунгом единой России непримиримую борьбу со всеми населяющими Российское государство нерусскими народами, он считает ошибочной и намерен стремиться к объединению всех антибольшевистских сил¹⁶. Что же успел сделать Врангель за недолгий срок своего управления Крымом в отношении местных татар? До какой степени простирается важность сделанного им вообще для соотечественников-мусульман?

Первым делом при Врангеле было разрешено издание периодических изданий на крымско-татарском языке: 13 апреля 1920 г. — газеты «Крымские мусульмане», 6 мая — журнала «Зеленый остров»¹⁷. Затем он дал разрешение на проведение их съезда, чтобы самому понять сущность татарского вопроса, имевшего в условиях Крыма свою специфику. На татарском съезде, созванном 16 мая 1920 г., в речах Врангеля и особенно начальника Гражданского управления Д.П. Перлика татарам было, пишут симферопольские историки, дано понять, что рассчитывать на какую бы то ни было автономию не приходится, татары обязаны выполнять долг перед Родиной — необходимо всячески поддерживать армию, выполнять военную и конскую повинность, а правительство пойдет навстречу удовлетворению их культурно-просветительных и некоторых экономических нужд. Причем в области религиозно-просветительской им будут гарантированы их самостоятельность и самоуправление. Но Врангель не торопился с реализацией своих обещаний, а глава его правительства А.В. Кривошеин отверг законопроект, предусматривавший религиозное самоуправление¹⁸. Таков в общих чертах подход многих историков-врангелеведов к позиции правителя Юга России в отношении крымских татар и их запросам. Обратимся к конкретным эпизодам взаимоотношений Врангеля и крымских мусульман.

Приехав 16 мая из Севастополя в Симферополь, чтобы участвовать в открытии, как сказано в газетном сообщении, мусульманского съезда, который проходил в доме губернатора, Врангель, выступая перед его делегатами, в частности, сказал: «Выполнение татарским населением военной и конской повинности должно показать, насколько оно стремится придти на помощь общему делу. Я не сомневаюсь, зная татар, что встречу здесь со стороны населения полное содействие»¹⁹. В то же время Врангель пообещал: «Стремясь пойти навстречу удовлетворению культурно-просветительных, духовно-религиозных и некоторых экономических нужд татарского населения, я наметил ряд мер и желал бы предварительно выслушать ваши соображения по вопросам, намеченным в программе съезда». После Врангеля выступил Таврический муфтий, поблагодаривший его за созыв съезда, который давно ожидался татарским населением. Пожав руки всем делегатам и присутствующим на съезде представителям русской и татарской прессы, Врангель покинул съезд²⁰. Так необычно и эффектно начался новый курс Врангеля в отношении крымских мусульман.

17 мая в уездном земстве происходили частные совещания делегатов съезда, часть из которых выставила ряд политических требований (прежде всего восстановление крымско-татарского парламента, возникшего в 1917 г.), что у большинства делегатов не встретило сочувствия. Их лейтмотив был таков: «Мы хотим быть только равноправными сыновьями единой России, мы хотим только иметь возможность спокойно творить культурную жизнь своего народа». Пленарное заседание открылось 18 мая. Однако ни один из стоявших в повестке вопросов обсуждению не подвергался, поскольку не были подготовлены соответствующие доклады, для чего были организованы три комиссии: духовно-религиозная; культурно-просветительная; по самообложению и управлению вакуфным капиталом. Следующее заседание было назначено на 21 мая. Присутствовавший вице-губернатор К.И. Карпов заявил, что выработанные съездом документы станут основой законодательных актов по татарским проблемам²¹.

На заседании съезда 22 мая Перлик обратился к его участникам с заявлением, в котором было сказано, что Карпов доложил ему о решениях съезда, которые, на взгляд Перлика, выйдя за пределы своей компетенции, оказались совсем не теми, на которые рассчитывало правительство. Когда же Перлик доложил об этом Врангелю, тот, однако, ответил, что ничего не имеет против того, чтобы национальные чаяния татар были претворены в жизнь, поскольку не расходятся с указанной им программой съезда, и приказал ему передать предложение выбрать 5-6 представителей, которые могли вместе с представителем правительства выработать мероприятия, касающиеся требований татарского населения в области духовной, религиозной, культурно-просветительной и некоторых сторон экономической жизни. «Таким образом будет соблюдена та искренность между правительством и мусульманским населениям, которые послужит залогом прочности их взаимных отношений», — завершил свою речь Перлик, которому пришлось резко изменить свой тон в отношении делегатов съезда. Предложение Врангеля было принято участниками съезда, выбравшими шесть делегатов для участия в предстоящем совещании в Севастополе²². Инициируя съезд, Врангель намеревался, свидетельствовал начальник особого отдела его штаба генерал-лейтенант Е.К. Климович, выяснить стремления татарского населения в области устроения его жизни, организации культурно-просветительской работы и деятельности Вакуфной комиссии²³.

После съезда появились новые периодические издания крымских татар, что стало немаловажным событием в их общественной жизни. Местные мусульмане стали чувствовать на себе улучшение отношения со стороны врангелевской администрации, которая демонстрировала свое корректное отношение к их религии, чего не было при деникинцах. Об этом, в частности, свидетельствует приказ начальника Управления снабжений при главкоме ВСЮР от 5 июня 1920 г. В этом документе сказано, что по случаю мусульманского праздника, приуроченного к окончанию священного для мусульман месяца рамазана (поста), всем мусульманам, состоящим в подведомственных отделах, управлениях, учреждениях и заведениях, свободных от неотложных служебных нарядов, предоставить отдых с 4 по 7 июня²⁴. Такие действия военных властей не могли не вызывать положительного резонанса среди местных татар, убеждавшихся в том, что новая власть на деле доказывает почтительное отношение к их религиозным чувствам.

В сфере культуры и образования местного мусульманского населения также происходили заметные сдвиги. В частности, 19 мая при Ялтинской уездной земской управе состоялось заседание представителей культурно-просветительных организаций г. Ялты и уезда по вопросу о внешкольном и дошкольном образовании на этой территории, где большинство населения составляли крымские татары. В заседании приняли участие, в частности, член этой управы известный крымско-татарский общественный деятель и литератор Джемиль Александрович, зав. татарским подотделом управы А. Кайбишев, инструктор по татарским школам Ялтинского земства Н. Хапфин, а также учителя Абрар Муски, Шакир Вахитов, Якуб Джелилев, Сеит Ислям Али, Ахтем Аметов, Исмаил Акки²⁵.

В середине июня в Севастополь прибыла делегация мусульман во главе с председателем Симферопольской уездной земской управы Мустафой Кипчакским, чтобы ходатайствовать перед правительством о включении татарских школ (мектебов) в общую правительственную сеть учебных заведений, с финансированием их из казны²⁶. Вернувшись в Симферополь, Кипчакский заявил, что власть поддержала это предложение и обещала в ближайшем будущем выполнить его²⁷.

26 июня 1920 г. в севастопольской газете «Крымский вестник» сообщалось, что скоро в правительство поступит разрабатываемый в отделе народного просвещения законопроект о реорганизации «инородческих», в том числе татарских, школ. Реформирование их было нацелено на перестройку школ для преподавания, как сказано в газетной заметке, «на чисто национальных началах», с финансированием школ за счет государства. В связи с разработкой этого законопроекта в Севастополь из Симферополя был специально вызван известный специалист по татарским школам инспектор народных училищ И.И. Зорин. Предполагалось реформировать на таких же началах и татарскую учительскую семинарию в Симферополе. Кроме того, в гимназиях со значительным числом учащихся-татар (симферопольской, карасубазарской и бахчисарайской) предполагалось ввести преподавание татарского языка. Кроме того, как стало известно другой газете, отдел народного образования направил циркуляр о введении в средних учебных заведениях преподавания татарского языка для всех желающих²⁸.

О том, что этой мере придавалось большое политическое значение свидетельствует опубликованная на другой день в той же газете передовица с громким названием «Мудрый шаг». Здесь было сказано, что данное решение является «чрезвычайно удачным шагом на пути нашей молодой государственности». Татарское население, являясь преобладающим по численности в крае, имеет, как далее отмечалось в заметке, все права на внимание власти к его законным национальным требованиям. «Мы знаем, с какой болезненной чувствительностью все малые нации, населявшие старую Россию, всегда относились к покушению на их культурную самобытность, а в особенности к репрессиям в отношении их родного языка... В национальной жизни татарского населения, живущего в замкнутых рамках религиозной и бытовой обособленности, язык играет особо важную роль». Потому данный циркуляр необходимо, объяснялось далее, всемерно приветствовать. «Это мудрое распоряжение является показательным для всей национальной политики правительства. Оно свидетельствует о том, что власть... отрешилась от ошибок старой России, что она чужда мысли об угнетении населяющих ее народностей, о покушении на их национально-культурную самобытность. Сейчас, в момент разгара гражданской войны, особенно ценно и дорого единение всех слоев населения, без различия национальностей. И сочувственное отношение правительства к национальным стремлениям татарского населения обеспечит его сочувствие и поддержку той борьбе, которую русский народ ведет за свое возрождение. И вместе с тем потеряют почву под ногами те шовинистические татарские элементы, которые зовут не к единению, а к розни»²⁹.

Еще одним отрезвляющим ударом врангелевской администрации по русским шовинистам была деятельность правительственной Особой комиссии о вакуфах в Крыму (неофициальное название — Вакуфная комиссия), представители которой выехали, сообщал 20 июня 1920 г. «Таврический голос», из Симферополя в Севастополь для переговоров с администрацией о скорейшем разрешении проблем национально-культурной и духовно-религиозной жизни татар Крыма. Прибыв в Севастополь, Особая комиссия 29 июня направила в Гражданское управление ходатайство о легализации (регистрации) возникших в 1917-1918 гг. явочным порядком частных татарских учебных заведений — Симферопольской мужской учительской семинарии, Симферопольской женской учительской семинарии и Бахчисарайской художественно-промышленной школы³⁰.

На 10 июля в Севастополе было назначено совещание Особой комиссии и делегатов татарского съезда для выработки мер, призванных урегулировать культурно-общественную жизнь татарского населения и в первую очередь вопрос о культурно-национальной автономии татар³¹. В результате законопроект о реорганизации «инородческих» школ почти готов, сообщал 11 июля 1920 г. «Крымский вестник», и на днях передается на рассмотрение правительства.

В повестке съезда деятелей народного образования, состоявшегося в Симферополе 7-9 августа 1920 г., стоял, в частности, вопрос об организации образования мусульманского населения. Представитель отдела народного образования сделал доклад по вопросу о «национальных» школах, из которого стало ясно о решительном повороте ведомства и в отношении этих школ. Еще раз было заявлено, что преподавание в них должно было вестись на родном языке учащихся. В этом направлении ведомством готовился законопроект. Съездом после бурных прений был принят проект, регулирующий автономную жизнь татарской школы³².

12 августа на заседании Особой комиссии обсуждались вопросы, касающиеся реорганизации правительственной Симферопольской татарской учительской семинарии. Участники решили, что, во-первых, семинария должна преследовать цель подготовки для татарских начальных школ учителей, могущих преподавать по-русски и по-татарски, во-вторых, создать семинарию в составе четырехлетней начальной школы, двух приготовительных и четырех основных классов, в-третьих, четырехлетняя начальная школа должна быть организована по типу земских татарских начальных школ, в-четвертых, языком преподавания в начальной школе и двух приготовительных классах должен быть татарский; в основных классах преподавание должно вестись и по-русски, и по-татарски, в-пятых, решено было включить в эту комиссию еще несколько человек, в том числе крымских татар — М. Кипчакского, Я. Богдановича, А. Исхакову³³.

25 августа в Симферополе под председательством губернатора началось совещание Особой комиссии по разработке проекта татарского правительства, как сказано в заметке, опубликованной 26 августа 1920 г. в «Юге России», под названием «Татарская автономия». В работе комиссии участвовали 12 представителей татарского населения во главе с Кипчакским, в том числе пять делегатов татарского съезда. Совещание было созвано по распоряжению начальника Гражданского управления для выработки законопроекта автономии крымских татар. Выработанный законопроект сводился к тому, чтобы татарам Крыма предоставить право самоуправления в религиозных, культурно-просветительных и финансовых вопросах, избирая с этой целью руководящий орган в составе 60 членов посредством двухстепенных выборов: сначала мечетские приходы выбирают уполномоченных, а затем съезд уполномоченных — членов этого органа. Группа татарских участников совещания заявила, что хотя данный проект не удовлетворяет всем стремлениям татарского народа, тем не менее они поддерживают его, поскольку он все же предоставляет некоторые права крымским татарам. Данный протест был вызван главным образом предложенной системой выборов. По настоянию этой группы, в проект был все же внесен пункт, устанавливающий действие настоящего избирательного закона на один год и предоставляющий право самому органу выработать новый избирательный закон. Представитель правительства заверил участников совещания, что проект в ближайшее время попадет на изучение в правительство и не позже чем через два месяца вступит в действие. Работа Особой комиссии закончилась 29 (по другим сведениям 31) августа³⁴. Так или иначе, не позднее начала ноября 1920 г. правительство, таким образом, обещало приступить к осуществлению выработанного совместно с представителями татарского народа проекта, затрагивавшегося интересы почти половины населения Крыма, получая в этом случае надежного союзника в борьбе с советской Россией.

Под влиянием татарских автономистов Врангель, по сведениям польского разведчика, находившегося тогда в Крыму, способствовал созыву двух совещаний представителей правительства и татарских представителей в июле и августе 1920 г. с целью подготовки реформ. В результате его правительство, докладывал он в Варшаву, «работает над татарской автономией, которая охватила бы все аспекты татарской культурной, экономической и духовной жизни. Как эта автономия будет выглядеть на практике, неизвестно, татары, однако, реагируют на нее по-разному, в зависимости от лагеря, к которому они принадлежат, все, однако, сходятся на том, что бойкотировать ее нельзя. Через нее татарское движение становится легальным и таким образом будет легче его углублять. Они ожидают автономию с нетерпением и торопят правительство, которому не доверяют, и, в сущности, настроены в отношении его с пассивной враждебностью»³⁵.

О грядущих переменах местная пресса все же кое-что писала. Так, 2 сентября 1920 г. «Таврический голос» сообщил, что по новому законопроекту татарской автономии должность муфтия по назначению упраздняется. Его обязанности будет исполнять избранный член исполнительного органа, в ведении которого будут находиться религиозные дела крымских татар. Отдел народного просвещения, как сообщало «Вечернее слово» 5 сентября 1920 г., был занят разработкой и проведением в жизнь реформы мусульманских школ, во-первых, легализацией возникших ранее явочным порядком женских татарских учительских семинарий в Симферополе и Бахчисарае, а также Татарской художественно-промышленной школы, во-вторых, преобразованием низшей татарской школы с тем, чтобы в ней преподавание велось на родном языке, а русский язык изучался со второго года обучения.

Поступивший от Таврической губернской и Симферопольской уездной земских управ и Таврического магометанского духовного правления законопроект относительно правил о начальных училищах для татарского населения Крыма 11 сентября был направлен отделом народного образования в правительство. В этом документе было сказано, что цель этих учебных заведений состоит в том, чтобы дать населению возможность получения на родном языке начального образования (в рамках программы начальных городских и земских училищ) и изучения мусульманского вероучения. При этом татарские дети получали возможность изучать русский язык, чтобы, как сказано в проекте, приобщаться к русской культуре, а также сближаться с русскими гражданами «на почве взаимного понимания и любви к общему отечеству». Таким образом, в сфере народной школы было признано право широкого пользования родным языком при начальном обучении. Изучение русского языка, как государственного, предусматривалось со второго года обучения³⁶. Отдел народного образования, учитывая многочисленные ходатайства местных земских самоуправлений, внес на одобрение правительства законопроект о легализации частных татарских учительских семинарий и художественно-промышленной школы, а также законопроект о татарских земских начальных школах, скорейшее проведение которого, как отмечалось этим отделом, «диктуется самой жизнью, ибо эти школы фактически уже существуют в течение целых трех последних лет, находясь, таким образом, вне всяких законных норм»³⁷.

Врангелевской администрацией решались не только накопившиеся в жизни местных татар проблемы. Наиболее дальновидные управленцы задумывались о перспективах новой мусульманской политики, о том резонансе, который получат предпринятые ими меры за пределами Крыма среди других народов бывшей империи. «Вполне очевидно... что вопрос о новых правилах для крымских татар есть вопрос не только местный, а общероссийский, общегосударственный, и, принимая новый закон об обучении по отношению к татарскому населению Крыма, мы, — подчеркивал инспектор народных училищ Зорин в докладной записке «О начальных училищах для татарского населения Крыма», — ...решаем вопрос и в отношении татар казанских и азербайджанских, и с другой стороны, ставим точку над i и в отношении целого ряда других национальностей»³⁸.

Под влиянием нового курса Врангеля менялось отношение к мусульманам и со стороны органов местного самоуправления. Так, городской голова г. Карасубазара 17 сентября обратился в городскую думу, предлагая включить учителей татарских и других национальных школ в число лиц, получающих содержание из государственных средств. Городская управа предложила думе принять документ, в котором поддерживалось стремление народов сохранить при посредстве обучения и воспитания свою этническую идентичность. В документе совершенно верно подчеркивалось, что только школа, устроенная на таких основаниях, вызовет «любовь всех населяющих Крым народов», в том числе самого многочисленного татарского населения. 23 сентября городская управа направила таврическому губернатору С.Д. Тверскому представление с ходатайством оплачивать за счет казны работу учителей национальных школ г. Карасубазара, на что он 13 октября ответил, что с его стороны не имеется препятствий к удовлетворению этого предложения, при условии уравнения учителей национальных школ в правах и обязанностях с учителями правительственной службы³⁹.

В сфере высшего образования также были начаты позитивные для крымских татар перемены. В июне в крымской прессе сообщалось, что в правительстве разрабатывается проект преобразования Таврического университета, предусматривающий открытие дополнительных факультетов, в том числе арабско-тюркского языков⁴⁰. То есть этому университету, согласно сообщению севастопольской газеты «Заря России» от 3 октября 1920 г., было разрешено открыть востоковедческое отделение. 29 сентября 1920 г. симферопольская газета «Таврический голос» сообщила, что в связи с учреждением на историко-филологическом факультете Таврического университета кафедры по востоковедению, факультет объявляет конкурс для заведования двумя кафедрами — арабской и турецко-татарской словесности, а также для замещения должности лектора крымско-татарского языка.

Ни в Киевском, ни в Харьковском, ни в Одесском университетах ничего подобного не было. Создание такой кафедры, фактически еще одного центра ориенталистики, было важным событием для развития этой науки.

О новом курсе Врангеля в сфере национальной, в том числе мусульманской, политики ясно свидетельствует его заявление 10 сентября, когда он сказал, что его правительство, ориентируясь на создание федерации, готово поддерживать развитие всех демократических национальных образований⁴¹. Такой подход применялся не только в отношении крымских татар, но и к мусульманам Северного Кавказа. Врангель подходил к мусульманским проблемам с реалистических позиций, демонстрируя новое отношение к этим «инородцам», пытаясь найти какое-то приемлемое для обеих сторон решение.

17 сентября Врангель подписал воззвание к горцам Северного Кавказа, в котором, в частности, было сказано: «Я заключил братский союз с казачеством Дона, Кубани, Терека и Астрахани и союзом этим подтвердил вольности казачьи и полную независимость внутреннего устройства казачьих областей. Призываю теперь к этому и вас, горцы. Призываю... к соглашению на основах подтверждения вольностей горских и на началах, обеспечивающих каждой народности право самостоятельно устраивать свою внутреннюю жизнь и самим согласовать свои действия с интересами соседей, имея целью общее благо и пользу»⁴². Чтобы привлечь к себе горцев, немало врангелевских эмиссаров действовало среди чеченцев, ингушей, кабардинцев и осетин⁴³. Сдвиг был сделан огромный. Новым в мусульманской политике, кроме принципа федерации и религиозно-культурной автономии, был тон примирения, толерантность суждений. Между тем симферопольские историки пишут, что когда в сентябре 1920 г. делегация во главе с Кипчакским посетила Врангеля, прося ускорить принятие закона о татарском самоуправлении, то правитель не отреагировал и до правительства законопроект так и не дошел⁴⁴. Это не так, факты свидетельствуют об ином. В повестке заседания правительства 28 сентября третьим пунктом значился доклад начальника Гражданского управления, посвященный легализации татарских учительских семинарий в Симферополе (женской) и в Бахчисарае (мужской), а также художественно-промышленной школы в Бахчисарае. 29 сентября в правительство поступил проект правил о начальных училищах для татарского населения Крыма⁴⁵.

7 октября 1920 г. «Крымский вестник» сообщил, что Гражданским управлением разработан проект положения о самоуправлении татарского населения, который, как намечалось, на днях поступит на рассмотрение правительства, предусматривая передачу вакуфов в полное ведение представительного органа, ведающего религиозно-культурной жизнью местных татар.

В проекте приказа Врангеля, датированного 8 октября 1920 г., было сказано: «Идя навстречу чаяниям татарского населения в деле устроения тех сторон его духовно-религиозного и бытового уклада жизни, кои существенно отличают магометан от прочего местного населения, и признавая справедливым предоставить крымским татарам право самоуправления в области духовно-религиозной, культурно-просветительной и по заведыванию вакуфами, приказываю:

В изменение и дополнение действующих узаконений:

1) Ввести в действие прилагаемое Временное положение о самоуправлении крымских татар в области духовно-религиозной, культурно-просветительной и по заведыванию вакуфами.

2) Таврическое магометанское духовное правление... и Комиссию по упорядочению вакуфных в Крыму имуществ... упразднить, и дела названных учреждений передать органам самоуправления крымских татар.

3) Постановить, что в случае пресечения линии владельцев, имеющих право на частный вакуф... сей вакуф обращается в неприкосновенную собственность самоуправления крымских татар и доходы от него поступают в особый фонд при Управлении делами крымских татар наравне с доходами духовных вакуфов упраздненных мечетей».

В этом Временном положении (см. приложение) указано, что для осуществления самоуправления крымских татар необходимо в Симферополе создать Совет по делам крымских татар и его исполнительный орган — Управление делами крымских татар. Совет имел общую распорядительную власть, право надзора за исполнительными органами и принимал решения по делам, отнесенных к его ведению: избрание Таврического муфтия, членов Управления делами крымских татар, составление инструкций для исполнительных органов Совета, приобретение и отчуждение недвижимого имущества, назначение и отстранение от работы должностных лиц крымско-татарского самоуправления и т.д. Председателем Управления делами крымских татар, согласно этому проекту, являлся Таврический муфтий, который одновременно был духовным главой мусульман, населявших Таврическую губернию⁴⁶. Данный документ свидетельствует, что речь идет о конституции религиозно-культурно-национальной автономии, которая стала актом народного волеизъявления, осуществленного в условиях военного времени посредством проведения съезда и совещаний с участием представителей татарского населения Крыма. К этому времени, отмечал «Крымский вестник» 10 октября 1920 г., настроение местных татар было крайне напряженным, поскольку их работа к принятию на себя культурно-просветительной функции и духовного управления была закончена, и необходимо было только утверждение правительством законопроекта о татарской автономии.

На упомянутом проекте приказа от 8 октября 1920 г. имеются исходящий номер и подписи и.о. управляющего делами правительства Юга России Сергеенко-Богокутского и и.о. начальника отделения канцелярии правительства, а также отметки, что документ направлен для ознакомления начальнику Управления земледелия и землеустройства и что 12 октября документ был получен в Управлении государственных имуществ. На документе есть, кроме того, карандашная помета, которую удалось разобрать: «Пр[иказ] отложили 11/24 — X — 20», т.е. 11 октября 1920 г. было решено получить мнения о нем от указанных ведомств для окончательного согласования и утверждения. 11 октября Врангель, принимая украинскую делегацию, заявил, что уважает права каждого народа на самостоятельное бытие и самоопределение⁴⁷, что косвенным образом свидетельствует в пользу положительного отношения власти к судьбе татарских законопроектов.

В повестке заседания правительства 12 октября значилось уже три пункта, которые имели непосредственное отношение к крымским татарам: об утверждении Временного положения о самоуправлении крымских татар в области духовно-религиозной, культурно-просветительной и по заведыванию вакуфами; о начальных училищах для татарского населения Крыма; о легализации татарских учительских семинарий и художественно-промышленной школы⁴⁸. Обсуждение этих сложных вопросов на правительственном уровне продолжалось, но сложившая ситуация воспринималась крымскими татарами как бюрократическая волокита и вызывала у них беспокойство. Не случайно Кипчакский, как сообщала симферопольская газета «Таврический голос» 11 октября 1920 г., намеревался съездить в Севастополь, чтобы добиваться в правительстве скорейшего проведения законопроекта о культурно-национальной автономии крымских татар.

В повестке заседания правительства 15 октября вновь значились те же самые три вопроса, напрямую касавшиеся крымских татар⁴⁹. На этом заседании, сообщала местная пресса, намечалось рассмотреть пакет законопроектов, касающихся татар, но эти вопросы были снова отложены и было решено рассмотреть представление начальника Гражданского управления о татарской автономии в ближайшем заседании правительства⁵⁰. Такое заседание состоялось 19 октября, в повестке которого первыми тремя пунктами повторялись те же самые вопросы, затрагивавшие запросы крымских татар⁵¹. О решениях правительства не сообщалось, поэтому 21 октября в Севастополь прибыл Кипчакский, чтобы выяснить судьбу татарских законопроектов⁵², но правительство продолжало изучать их, что между тем не позволяло решать такие проблемы жизни крымских татар, которые имели непосредственное отношение к начавшемуся учебному процессу. Так, 6 октября Особая комиссия обратилась в отдел народного образования Гражданского управления с письмом, в котором было сказано, что в этом учебном году в художественно-промышленной школе в Бахчисарае, находящейся на обеспечении комиссии, прибавился новый, третий, класс. Для размещения его было решено освободить комнату, занимаемую ткацко-ковровой мастерской, а последнюю — переместить в здание мечети, оставшееся не достроенным. Но для приспособления этого здания под мастерскую требовалась значительная сумма, которую комиссия и просила у правительства. 26 октября отдел народного образования ответил, что подобное финансирование не может быть сделано до разрешения вопроса о легализации правительством данной школы⁵³. Предложенные законопроекты в области образования не были утверждены к обещанному ранее сроку — началу ноября, что связано, на наш взгляд, прежде всего и в первую очередь с тем, что ситуация на фронте внезапно и резко ухудшилась для белых, и все внимание правительства Врангеля, естественно, было сосредоточено на борьбе с наступавшими войсками красных.

После Деникина либеральный режим Врангеля встречал среди татарского населения сочувствие, что не могли отрицать даже наблюдавшие за ситуацией в Крыму чекисты. «Все-таки с татарами считались, с ними разговаривали, их интересы принимались во внимание при составлении врангелевского земельного закона. Однако, видя в Крыму «зерно будущей великой России», он не мог, конечно, удовлетворить национальные стремления татар», — писали чекисты вскоре после того, как в октябре 1921 г. большевиками была создана Крымская АССР. Чтобы поднять ее значимость, крымские чекисты уверяли свое начальство, что при Врангеле отношения с татарами постоянно портились вследствие якобы «тупой политики администраторов старых реакционных генералов», а мобилизации не имели успеха: татары-призывники уходили в горы. Но при этом чекисты не могли не признать, что их школа и пресса получили развитие, а тесная связь Врангеля со Стамбулом позволяла их лидерам постоянно контактировать с Турцией⁵⁴, однако при Врангеле это последнее обстоятельство не послужило основанием для каких-либо обвинений крымских татар в пресловутом пантюркизме или панисламизме. Характерно, что о Временном положении о религиозно-культурно-национальной автономии крымских татар чекисты не писали, хотя не могли не знать публикаций на сей счет местной прессы, тем самым сознательно умалчивая в докладе своему московскому начальству о намерении Врангеля предоставить им самоуправление и многое другое, что отвечало запросам мусульманского населения.

Можно полагать, что Врангель видел в мусульманах, в том числе крымских, принципиальных и надежных союзников в борьбе с большевиками. Это, в частности, проявилось в том, что охрана кабинета Врангеля была доверена им Текинской сотне⁵⁵. Это были воины из получившего большую известность во время Первой мировой войны Текинского конного полка, сформированного в основном из добровольцев-туркмен. После Февральской революции многие из них составили личную охрану Л.Г. Корнилова.

Среди тех представителей мусульман, которые оказали благоприятное впечатление на Врангеля, был, в частности, такой его близкий соратник, как генерал-лейтенант Яков Давидович Юзефович, литовский татарин. Он участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах, был награжден высшими орденами не только России, но и Франции, Англии и Испании, в апреле 1917 г. был назначен генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем русской армией, в мае — первым генерал-квартирмейстером при главковерхе. Летом 1918 г. Юзефович вступил в Добровольческую армию, с 17 апреля по 9 мая 1920 г. руководил строительством укреплений в Северной Таврии и на Перекопе. Результатами его работы Врангель остался доволен. В своем приказе он указывал, что осмотр укреплений показал, что «сделано все, что только в силах человеческих... От всего сердца благодарю старого соратника за неизменную помощь»⁵⁶. 30 мая Юзефович был назначен Врангелем генерал-инспектором конницы ВСЮР. 16 сентября последовал приказ о новом назначении Юзефовича, которого Врангель благодарил так: «С необыкновенной энергией и верой в успех дела в самых тяжелых условиях приступил генерал Юзефович к возрождению нашей конницы, которую приходилось создавать почти вновь. Только три с половиной месяцы прошло с тех пор. Срок для этой работы очень короткий, но, несмотря на это, результаты достигнуты огромные... Я от всего сердца благодарю своего старого соратника за его неутомимую работу по воссозданию Русской конницы»⁵⁷. В сентябре Юзефович был назначен начальником формирования 3-й Русской армии в Польше и выехал из Крыма. Другим примером может служить личность Генерального штаба полковника Давида Ивановича Туган-Мирза-Барановского, также литовского татарина. В 1919 г. он являлся командиром Крымского конного полка. Об изменившемся с приходом к власти Врангеля отношении командования к религиозным чувствам военнослужащих-мусульман свидетельствует, в частности, то, что 19 апреля 1920 г. по приказу этого полковника от Таврического магометанского духовного правления были приняты аксессуары походной мечети (два Корана с серебряными крышками, кафедра для проповеди муллы, ковры, люстры и др.)⁵⁸. Затем он стал командиром 2-го Туземного конного полка Русской армии, в котором служило немало мусульман.

«Зная магометан и противоположность их вероучения и национального чувства большевистским лозунгам, я не сомневаюсь в том, что в лице арабов большевизм встречает непримиримого и мощного врага, перед которым бессильны его разрушительные стремления»⁵⁹, — писал Врангель 3 января 1922 г. С.Р. Элькадири⁶⁰. Отношение Врангеля к исламу вообще и к соотечественникам-мусульманам было уважительным, в его окружение входили представители мусульман.

Таким образом, у Врангеля, в отличие от Деникина, имелась мусульманская политика, которая отвечала в целом интересам крымско-татарского населения. Хотя приказ от 8 октября 1920 г. о принятии Временного положения о культурно-национальной автономии крымских татар, согласно которой им предоставлялись большие права для самоуправления, не успел вступить в действие, этот документ все же свидетельствует, что у Врангеля за несколько месяцев правления был выработан новый курс не только в отношении местных мусульман как органической части многонационального белого Крыма, но и для мусульманских народов, оказавшихся в советском пространстве. Данный курс, уделявший первостепенное внимание религии, культуре и образованию, кардинальным образом отличался от советских национально-территориальных автономий, которые только создавали иллюзию прихода к власти мусульман. Врангель же проявил волю дальновидного правителя, дал пример, как авторитарный режим смог, несмотря на условия войны, пойти по пути демократии в отношении граждан-нехристиан, чтобы в конечном счете обеспечить равноправие всех граждан белого Крыма вне зависимости от вероисповедания и этнического происхождения. Врангель, как следует из приведенных фактов, понимал, что он мог победить, только вступив в самый тесный союз не только с крымскими татарами, но и с другими сопредельными нерусскими народами, в том числе горцами-мусульманами. Это был его единственный шанс, который он не успел реализовать. Процесс утверждения правительством конституции религиозно-культурной автономии крымских татар не был завершен из-за наступления красных, что не способствовало энтузиазму крымских татар, напряженно ожидавших столь желанного для них распоряжения, и возникавшее на этой почве разочарование среди масс не могло подвигнуть их на ту помощь общему делу, к которой призывал их сам Врангель в мае 1920 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Проект Временного положения о самоуправлении крымских татар в области духовно-религиозной, культурно-просветительной и по заведыванию вакуфами

Глава I. Положения общие

1. Татарское магометанское население Крыма в области в области духовно-религиозной, культурно-просветительной и по заведыванию вакуфами пользуется правом самоуправления в пределах устанавливаемых настоящим положением.

2. Для осуществления указанных в ст. 1 задач учреждается в г. Симферополе Совет по делам крымских татар и исполнительный орган последнего — Управление делами крымских татар.

3. Лица, занимающие выборные должности в Управлении делами крымских татар, пользуются правами и преимуществами государственной службы.

Глава II. О составе, круге ведомства, пределах власти и порядке действия совета по делам крымских татар

4. Совет по делам крымских татар состоит из представителей означенного населения, избираемых сроком на один год в особых избирательных собраниях.

5. В выборах представителей в указанный Совет принимают участие все лица мужского пола татарского магометанского населения Крыма, достигшие 25-летнего возраста, оседло проживающие в Крыму в течение не менее трех лет к началу выборов.

6. В выборах не участвуют: а) дезертиры и уклоняющиеся от воинской повинности, б) признанные в установленном порядке безумными и сумасшедшими, а также глухонемые, в) подвергшиеся суду за преступные деяния, влекущие за собой лишение или ограничение прав состояния, либо исключение из службы, а равно за кражу, мошенничество, присвоение вверенного имущества, укрывательство похищенного, покупку и принятие в заклад заведомо краденого или полученного через обман имущества и ростовщичество, когда они судебными приговорами не оправданы, хотя бы после состоявшегося осуждения они были освобождены от наказания за давностью, примирением или помилованием и г) состоящие под следствием или судом по обвинению в преступных деяниях, означенных в п. «в» сей статьи.

7. Выборы представителей в Совет производятся следующим порядком: каждый мечетский приход избирает на особых приходских избирательных собраниях по одному выборщику, а затем выборщики каждой волости и каждого города на особых волостных и городских избирательных собраниях выбирают: от волостей и городов с татарским населением до 10000 душ обоего пола — по одному представителю, а от волостей и городов с населением свыше 10000 человек — по два представителя в Совет по делам крымских татар. Если в волости или городе имеется только одна мечеть, то прихожане ее избирают на приходском избирательском собрании непосредственно одного представителя в Совет; если же в волости или городе имеются две мечети, то их прихожане составляют одно общее избирательное собрание, которое также непосредственно избирает одного представителя в названный Совет.

8. Приходские избирательные собрания для избрания выборщиков в волостные и городские избирательные собрания созываются старшим по должности духовным лицом и происходят под его председательством. Волостные и городские избирательные собрания для избрания представителей в Совет по делам крымских татар созываются председателями волостных земских управ и городскими головами по принадлежности и происходят под председательством лица, избранного выборщиками из своей среды.

9. Срок созыва приходских, волостных и городских избирательных собраний для избрания как выборщиков в Совет по делам крымских татар, так и представителей в оный, назначается Таврическим губернатором.

10. Производство по избранию как выборщиков, так и представителей в Совет предоставляется председателями волостных и городских избирательных собраний начальнику уезда, а в городах, выделенных из состава уезда, губернатору (градоначальнику). Губернатор (градоначальник) или начальник уезда, усмотрев неправильности, допущенные при производстве выборов, приносит протест в Административный суд в двухнедельный срок. Жалобы частных лиц на нарушение их прав при производстве выборов также приносятся в Административный суд.

11. Совет по делам крымских татар созывается не менее одного раза в течение каждого года, причем время созыва определяется самим Советом. В чрезвычайных случаях Совет может быть созван по предложению губернатора, по постановлению Управления делами крымских татар или по письменному требованию трети членов Совета. Продолжительность занятий, как очередных, так и чрезвычайных собраний Совета определяется не более как 20 дней, но по ходатайству Совета срок этот может быть продолжен губернатором в мере действительной необходимости.

12. Совет по делам крымских татар избирает из своей среды председателя Совета, двух его товарищей и двух секретарей на один год.

13. Для законного состава Совета по делам крымских татар требуется присутствие не менее половины общего числа представителей в Совете. Правами членов Совета пользуются также председатель и члены Управления делами крымских татар.

14. В круг ведения крымско-татарского самоуправления Совету по делам крымских татар принадлежит общая распорядительная власть, надзор за исполнительными органами⁶¹ и решение дел, отнесенных к ведению Совета.

15. Совету по делам крымских татар предоставляется: 1) избрание Таврического муфтия, членов Управления делами крымских татар и членов ревизионной комиссии, 2) избрание уездных кадиев и их помощников и членов Попечительского совета при медресе, 3) определение размера содержания и вознаграждения выборным лицам, 4) составление инструкций для исполнительных органов Совета, 5) приобретение и отчуждение недвижимых имуществ, 6) утверждение приходорасходной сметы, 7) рассмотрение жалоб, подаваемых на членов Управления, 8) утверждение штатов служащих в Управлении делами крымских татар и в других подведомственных Совету учреждениях, 9) рассмотрение и утверждение денежных отчетов Управления делами крымских татар, 10) возбуждение вопросов об ответственности выборных должностных лиц крымско-татарского самоуправления в надлежащем порядке (постановление Вр[еменного] правительства] от 11 апр[еля] 1917 года) и временное устранение их от исполнения обязанностей, в случае возбуждения против них уголовного преследования, и 11) принятие в дар и по завещаниям имуществ, заключение договоров, вступление в обязательства, а также вчинение гражданских исков и ответ на суде по имущественным делам самоуправления с соблюдением правил, установленных для казенных управлений.

16. На рассмотрение Совета поступают дела: 1) по сообщению правительственных установлений и общественных учреждений, 2) по постановлениям председателя Совета и членов его, 3) по представлениям Управления делами крымских татар и 4) по прошениям и жалобам частных лиц.

17. Для действительных постановлений Совета по делам крымских татар по делам, перечисленным в п.п. 5, 10, 11 ст. 15, требуется большинство не менее 2/3 присутствующих в Совете членов, прочие их дела решаются простым большинством голосов, а в случае равенства их при открытом голосовании мнение председателя дает перевес. При подаче голосов никто не имеет более одного голоса. Передача своего голоса другому лицу не допускается.

18. Делопроизводство Совета сосредотачивается при Управлении делами крымских татар.

19. Все постановления Совета вносятся в журнал, который подписывается председателем и наличными членами.

20. Выборы производятся закрытой баллотировкой шарами. Таким же порядком устраняются выборные должностные лица органов крымскотатарского самоуправления и разрешаются вопросы о назначении содержания денежных пособий служащим. Все прочие дела, по усмотрению Совета, могут быть решаемы и открытой подачей голосов.

21. Совет избирает на три года из числа лиц, имеющих право участия на приходских избирательных собраниях (ст. 5 и 6), Таврического муфтия и трех членов Управления делами крымских татар, заведывающих отделами сего Управления. Член Управления, получивший при выборах наибольшее число шаров, является заместителем председателя.

22. Совет избирает также из числа лиц, имеющих право участия на приходских избирательных собраниях (ст. 5 и 6), на три года уездных кадиев и их помощников (по одному кадию и одному помощнику на каждый из пяти уездов Крыма) и членов попечительских советов при медресе по три на каждую.

23. Все постановления Совета предоставляются председателем Совета в копиях Таврическому губернатору.

24. Постановления Совета приводятся в действие, если губернатор в двухнедельный срок со дня получения им постановления не заявит протест в Административный суд ввиду несоответствия постановлений закону. Опротестованные постановления Совета не приводятся в исполнение до вступления их в законную силу.

25. Губернатор, усмотрев, что постановление Совета не отвечает общим задачам борьбы за восстановление государственности, приостанавливает исполнение сего постановления и передает его на разрешение Общего присутствия губернского управления (Врем[енное] полож[ение] о гражд[анском] управ[лении], ст. 102, 108), состав коего пополняется прокурором Окружного суда, управляющим Казенной палатой, представителем Управления делами крымских татар, а также представителем ведомства народного просвещения, по назначению управляющего учебными заведениями Таврической губернии, по делам, касающимся сего ведомства.

Глава III. О составе, круге ведомства, пределах власти и порядке действий управления делами крымских татар

26. Исполнение постановлений Совета по делам крымских татар и непосредственное заведывание сими делами возлагается на Управление делами крымских татар.

27. Таврический муфтий есть духовный глава магометан, обитающих в Таврической губернии, и председатель Управления делами крымских татар.

28. Дела в Управлении решаются коллегиально; в чрезвычайных случаях решение их предоставляется председателю единолично, с тем, чтобы о принятых мерах им было доложено Управлению в первом его заседании.

29. При Управлении делами крымских татар состоит канцелярия и счетная часть.

30. Все делопроизводство в Управлении делами крымских татар и подведомственных ему учреждений происходит на татарском языке, в сношениях же с правительственными и общественными учреждениями употребляется русский язык. Все постановления Совета по делам крымских татар составляются на татарском языке с параллельным переводом на русский язык.

31. Губернатору предоставляется [право] лично или через посредство подведомственных ему чинов производить ревизию Управления делами крымских татар и исполнительных его органов и требовать от них сведений и объяснений. Усмотрев при производстве ревизии, либо иным способом, незакономерные действия, губернатор доводит о сем до сведения ближайшей сессии Совета по делам крымских татар. Если Советом не будут приняты меры к восстановлению законного порядка, губернатор приносит протест Окружному суду (по административному отделению).

32. К ведению Управления делами крымских татар по отделу духовно-религиозному относятся: 1) все духовные дела магометан Крыма, а именно: о порядке богослужения, об обрядах, об исправлении духовных треб и т.п., 2) рассмотрение и разрешение по шариату в случаях, гражданскими законами определенных и порядком тем же указанных, дел о частной собственности, возникающих между мусульманами по завещаниям и при разделах наследственных имуществ, 3) рассмотрение и решение дел о неповиновении детей родителям и дела о нарушении супружеской верности, причем Управлением делами крымских татар по такого рода делам применяются как меры воздействия лишь увещания и наложение духовного покаяния, 4) рассмотрение и решение дел бракоразводных и брачных, причем все притязания по имуществам, имеющие место при расторжении брака, подлежат рассмотрению общих гражданских судов, кроме тех случаев, когда обе спорящие стороны изъявят согласие на окончательное рассмотрение дела названным Управлением, 5) вопросы, касающиеся личного состава духовенства, и надзор за его деятельностью, 6) открытие новых мечетей и текий⁶² и упразднение существующих за ненадобностью в них, 7) испытание в знании и правил веры лиц, вступающих в духовные должности, и утверждение их.

33. К ведению Управления делами крымских татар по отделу культурно-просветительному относятся: 1) заведывание всеми конфессиональными училищами (мектебами и медресе), 2) производство испытаний и назначений учителей в мектебы (ходжей) и медресе (мудариссов), 3) учреждение и содержание общеобразовательных учебных заведений в порядке общих законоположений, 4) обсуждение вопросов о культурно-просветительных нуждах татарского населения и возбуждение соответствующих ходатайств перед правительственными и общественными учреждениями, 5) издание книг, журналов и газет, а также пособий и руководств для татарских учебных заведений, 6) командирование представителей в образуемые ведомством народного просвещения комиссии для производства испытаний на звание учителей и учительниц для татарских начальных народных училищ, 7) открытие и содержание музеев и забота о сохранении исторических памятников татарского народа на территории Крыма, не составляющих общегосударственного значения.

34. Низшие конфессиональные училища (мектебы) открываются Управлением делами крымских татар по приговорам прихожан, с указанием в оных средств, которые приход определяет как на содержание мектеба, так и учительского при нем персонала. В случае недостатка местных средств на содержание мектеба, таковые могут быть ассигнуемы Советом по делам крымских татар.

35. Высшие духовные училища (медресе) открываются Управлением делами крымских татар там, где это будет признано необходимым, и содержатся за счет сумм, ассигнуемых Советом.

36. Программы преподавания в мектебе и медресе устанавливаются Управлением делами крымских татар.

37. К ведению Управления делами крымских татар по отделу о вакуфах⁶³ относятся: 1) управление и заведывание недвижимыми вакуфными имуществами и капиталами по особым прилагаемым при сем правилам, 2) принятие вновь учреждаемых вакуфов, 3) отчуждение с разрешения Совета по делам крымских татар вакуфных земель ввиду незначительности таковых или неудобства пользования, 4) вы межевание вакуфных земель, состоящих в дачах общего владения, установленными законом способами, 5) надзор за целостью и сохранностью вакуфов, 6) хранение и расходование вакуфных сумм, 7) забота об улучшении быта безземельных татар, проживающих на вакуфных землях, 8) ведение судебных дел по полномочию Совета по делам крымских татар и 9) составление всех приходорасходных смет и счетоводство.

38. Духовными вакуфами именуются недвижимые имущества и капиталы, которые по особым учредительным актам, составленным по правилам шариата, пожертвованы или путем завещательных актов отказаны на содержание мечетей, текий, магометанских духовных училищ (мектебов и медресе) и магометанского духовенства, а равно на иные богоугодные и благотворительные цели.

39. Доходы с вакуфных имуществ существующих мечетей и других учреждений, поименованных в ст. 37, употребляются согласно воле учредителей и завещателей этих вакуфов в соответствии с правилами шариата.

40. Доходы с вакуфов упраздненных мечетей употребляются согласно шариату.

Глава IV. О кадиях

41. Исполнительными органами Управления по делам крымских татар в уездах и городах Крыма являются уездные кадии и их помощники, избираемые на три года, согласно ст. 22 настоящего положения Советом по делам крымских татар.

42. На кадиев возлагается: 1) ближайшее наблюдение за деятельностью духовенства, 2) исполнение поручений Управления по делам крымских татар, 3) рассмотрение дел о разделе имущества, 4) рассмотрение дел бракоразводных.

43. По делам, указанным в п.п. 3 и 4, жалобы на решения кадиев подаются в Управление по делам крымских татар.

глава V. О мечетских приходах

44. Должностные духовные лица при мечетях — хатипы, имамы и муэззины — избираются по приходским приговорам и утверждаются в этих должностях Управлением делами крымских татар по выдержании соответствующего испытания. Все означенные должностные лица должны быть не моложе 21 года.

45. На имамов возлагается ведение в приходах установленных общим законом метрических книг о рождении, браках и смерти.

46. Должностные лица духовенства пользуются правами и преимуществами, предоставленными духовенству общими законами.

47. Должностные духовные лица как за нарушение обязанностей их звания, так и за те противозаконные деяния, за которые в законах определено подвергать их ответственности по усмотрению духовного начальства, подлежат суду сего начальства.

48. Новые мечети открываются Управлением делами крымских татар, с соблюдением требований устава строительного, по приговорам приходских обществ с указанием в оных средств, которые приход определяет на содержание как самой мечети, так должностных при ней лиц.

49. К магометанскому духовенству принадлежат также начальники текий — шейхи.

50. Прихожане каждого мечетского прихода образуют приходское попечительство, в составе трех членов, избираемых на один год из числа прихожан на особых приходских собраниях, происходящих под председательством старшего при мечети духовного лица. В состав приходского попечительства на правах члена его входит и старшее при мечети духовное лицо.

51. На приходские попечительства возлагается: 1) ближайшее заведывание вакуфными имуществами, принадлежащими местной мечети и другим учреждениям, 2) употребление полученных с этих вакуфов доходов, согласно правилам, приложенным к ст. 37, 3) предоставление в Управление делами крымских татар ежегодной отчетности по приходу и расходу, полученных им вакуфных сумм и 4) содержание в порядке вакуфных зданий.

Приложение к ст. 37. Временного положения о самоуправлении крымских татар.

Правила об управлении духовными вакуфами в Крыму

1) Вакуфные имущества, приписанные к существующим мечетям, текие и низшим духовным школам (мектебам), состоят в непосредственном ведении приходских попечительств, образуемых в приходах, в порядке, указанном в ст. 50 Временного положения о самоуправлении крымских татар.

2) На приходские попечительства возлагается надзор за целостью и неутратностью вакуфных имуществ, приписанных к приходской мечети, местным текие и приходским мектебам, и извлечение из сих имуществ дохода путем сдачи таковых в арендное содержание на срок не свыше трех лет или ведения своего хозяйства, а равно путем отдачи в пользование за определенную часть урожая (скопщины).

3) Все выручаемые с вакуфных имуществ существующих мечетей, текий и мектебов доходы поступают непосредственно в приходские попечительства по принадлежности, которые и ведут учет этим доходам и производят из них обязательные расходы, а оставшуюся сумму дохода употребляют, согласно воле учредителей вакуфов, в соответствии с правилами шариата.

4) Обязательными расходами из получаемых с вакуфных имуществ доходов являются расходы: 1) по содержанию в порядке самих вакуфов, 2) на ремонт и содержание зданий мечетей, текий и мектебов, к коим вакуфы приписаны, 3) на возобновление межевых признаков вакуфных земель и 4) по уплате налога и всех сборов за вакуфные имущества.

5) Непосредственное заведывание вакуфами, принадлежащими высшим духовным училищам (медресе), возлагается на попечительные при сих училищах Советы.

6) Попечительные советы образуются при каждом медресе в составе трех членов, избираемых на один год Советом по делам крымских татар из числа лиц, имеющих право участия на приходских избирательных собраниях (ст. 5 и 6 Временного] положения]).

7) На попечительные советы при медресе возлагаются в отношении принадлежащим сим медресе вакуфам те же обязанности, которые возлагаются согласно ст. 51 Временного положения о самоуправлении крымских татар на приходские попечительства в отношении вакуфов, принадлежащим мечетям, текие и приходским мектебам.

8) Если приходскими попечительствами и попечительными советами будет признано желательным продать какие-либо вакуфы, то они возбуждают о сем соответствующие ходатайства перед Управлением делами крымских татар. Разрешение на продажу вакуфных имуществ дается Советом по делам крымских татар по представлению Управления делами крымских татар.

9) Все получаемые от продажи вакуфов капиталы сосредотачиваются для хранения в государственных процентных бумагах при Управлении делами крымских татар, которое проценты с этих капиталов ежегодно выдает приходским попечительствам и попечительным советам по принадлежности для употребления, согласно воле учредителей проданных вакуфов, в соответствии с правилами шариата.

10) Вакуфные имущества, отнесенные к разряду вакуфов упраздненных мечетей, а равно вакуфы, завещанные на цели благотворительные, состоят в непосредственном ведении Управления делами крымских татар, на обязанности которого лежит извлечение дохода с этих имуществ посредством отдачи их в арендное содержание применительно к правилам об отдаче в аренду казенных земель.

11) Все выручаемые с вакуфных имуществ упраздненных мечетей доходы поступают в особый фонд упраздненных мечетей при Управлении делами крымских татар.

12) Из указанного фонда производятся расходы, распоряжением самого Управления делами крымских татар, на уплату налогов и сборов за вакуфные имущества упраздненных мечетей, на уплату межевых издержек за землю упраздненных мечетей и на ведение судебных дел. Все остальные расходы из указанного источника производятся в строгом соответствии с правилами шариата, распоряжением Совета по делам крымских татар, по представлениям Управления по делам крымских татар⁶⁴.

Примечания

1. См.: Байков Б. Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 гг.) // Архив русской революции. М., 1991. Т. 9-10. С. 180-181.

2. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму. Симферополь, 1997. С. 6; Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми (1917-1920). М., 2005. С. 213.

3. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 461-к. Оп. 2.Д. 130. Л. 1.

4. Бояджиев Т. Крымско-татарская молодежь в революции. Краткий очерк из истории националистическо-буржуазного и коммунистического движения среди татарской молодежи Крыма. Симферополь, 1930. С. 13; Ланда Р.Г. Мусульманский мир и Первая мировая война // Восток. 2004. № 1. С. 69.

5. «Россия опять может очутиться перед фактом потери Крыма...» (Докладная записка М. Султан-Галиева) // Крымский архив. 1996. № 2. С. 91. В примечании публикатора С.А. Усова в связи с этой цифрой дано следующее объяснение: данные переписей 1921 г. свидетельствовали, что крымские татары не превышали 26% населения. Однако видные представители татарской интеллигенции, некоторые коммунисты-татары отстаивали теорию, согласно которой крымчаки, караимы, часть крымских греков и армян настолько «отатаризовались», что могут быть отнесены к крымским татарам. Султан-Галиев, по мнению Усова, использовал цифру 45%, предложенную ему некоторыми представителями татарской интеллигенции, работавшими в представительстве Наркомнаца РСФСР (Там же. С. 97).

6. Юг России. 1920. 27 июня.

7. Зарубин В.Г., Зарубин А.Г. Крымскотатарское национальное движение (июнь 1918 — ноябрь 1920) // Проблемы политической истории Крыма. Вып. 1. Симферополь, 1996. С. 21.

8. Белоглазое Р.Н. О крымско-татарских периодических изданиях 1920 г. // Проблемы политической истории Крыма. Вып. 1. Симферополь, 1996. С. 22-23.

9. Ушаков А.И., Федюк В.П. Белый Юг. Ноябрь 1919 — ноябрь 1920. M 1997 С. 61—62.

10. Ушаков А. И. Антибольшевистское движение в годы гражданской войны в России. Отечественная историография. Автореф. дис. ... докт. ист. наук Казань 2004. С. 25.

11. Fisher A. The Crimean Tatars. Stanford, 1978. P. 129; Росс H. Врангель в Крыму Frankfurt/Main, 1982. С. 253.

12. «Изыскать пути к парализованию...» Документы карательных органов Вооруженных сил Юга России и Крымской АССР о крымско-татарском движении (1920-1923) // Москва-Крым. Вып. 4. М., 2002. С. 138.

13. Зарубин В.Г. Межнациональные отношения, национальные партии и организации в Крыму (начало XX в. — 1921 г.) // Историческое наследие Крыма. 2003. № 1.С. 74.

14. Зорин В.А. Национальная политика в России: история, проблемы, перспектива М., 2003. С. 188-189.

15. Пушкарев Б.С. Врангель в Крыму // Белая Россия. Опыт исторической ретроспекции. Материалы международной научной конференции в Севастополе. СПб.; М., 2002. С. 18.

16. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-356. Оп. 1. Д. 3. Л. 2 об.

17. Белоглазов Р.Н. Указ. соч. С. 22-23.

18. Зарубин В.Г., Зарубин А.Г. Крымскотатарское национальное движение... С. 21; Они же. Без победителей... С. 279; Зарубин В.Г. Межнациональные отношения... С. 75.

19. В своих мемуарах Врангель писал, что «отношение местного татарского населения было в общем благожелательно. Правда, татары неохотно шли в войска, всячески уклонялись от призывов, но никаких враждебных проявлений со стороны населения до сего времени не наблюдалось». (Врангель П.Н. Воспоминания Ч. 2. М., 1992. С. 27).

20. Юг России. 1920. 17 мая; Таврический голос. 1920. 17 мая.

21. Таврический голос. 1920. 16, 20 мая.

22. Юг России. 1920. 24 мая.

23. «Изыскать пути к парализованию...» С. 144.

24. ГАРФ. Ф. Р-355. Оп. 1. Д. 5. Л. 52 об.

25. Там же. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 50. Л. 18, 18 об.

26. Юг России. 1920. 19 июня.

27. Таврический голос. 1920. 25 июня.

28. Юг России. 1920. 26 июня.

29. Там же. 27 июня.

30. ГАРФ. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 40. Л. 8 об.

31. Юг России. 1920. 20 июня; Таврический голос. 1920. 25 июня.

32. ГАРФ. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 47. Л. 10; Юг России. 1920. 22 июля, 13 августа.

33. ГАРФ. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 47. Л. 8.

34. Таврический голос. 1920. 1 сентября; Юг России. 1920. 1 сентября.

35. Первая конституция крымско-татарского народа (1917 г.) // Отечественная история. 1999. №2. С. 111.

36. ГАРФ. Ф. Р-355. Оп. 1. Д. 1. Л. 185, 187-188; Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 40. Л. 16, 2, 2 об.; Д. 65. Л. 15.

37. ам же. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 65. Л. 4.

38. Там же. Д. 40. Л. 16, 2, 2 об.

39. Там же. Д. 47. Л. 10-10 об., 52.

40. Юг России. 1920. 17 июня.

41. Там же. 16 сентября.

42. Там же. 26 сентября.

43. РГВА. Ф. 101. Оп. 1. Д. 174. Л. 137.

44. Зарубин В.Г., Зарубин А.Г. Без победителей... С. 279-280; Зарубин В.Г. Межнациональные отношения... С. 74, 75.

45. ГАРФ. Ф. Р-355. Оп. 1.Д. 1.Л. 179 об., 185.

46. Там же. Л. 192-195, 197-200.

47. Юг России. 1920. 13 октября.

48. ГАРФ. Ф. Р-355. Оп. 1. Д. 1. Л. 212.

49. Там же. Л. 209.

50. Крымский вестник. 1920. 17 октября; Вечернее слово. 1920. 17 октября.

51. ГАРФ. Ф. Р-355. Оп. 1. Д. 1. Л. 191.

52. Крымский вестник. 1920. 22 октября.

53. ГАРФ. Ф. Р-4959. Оп. 1. Д. 58. Л. 3-3 об., 4.

54. «Изыскать пути к парализованию...» С. 156.

55. РГВА. Ф. 101. Оп. 1. Д. 174. Л. 206 об.

56. Военный голос. 1920. 12 мая.

57. ГАРФ. Ф. Р-6217. Оп. 1. Д. 4. Л. 7; Ф. Р-356. Оп. 1. Д. 8. Л. 356.

58. РГВА. Ф. 39909. Оп. 1. Д. 6. Л. 21.

59. ГАРФ. Ф. Р-7518. Оп. 1. Д. 42. Л. 3.

60. Сиддик Ресуль Элькадири — араб, офицер турецкой армии; после начала Первой мировой войны перешел в декабре 1914 г. на сторону России, затем жил в Сибири в качестве политического эмигранта. В 1918-1921 гг. воевал против большевиков на Дальнем Востоке под командованием атамана Г.М. Семенова, дослужился до чина генерал-майора, занимался формированием мусульманских частей. Согласно удостоверению, которое 5 сентября 1920 г. было в Чите выдано «Военно-национальным управлением башкир Российской восточной окраины» генерал-майору русской службы Сеиду Сиддику-паше Элькадири, он также являлся ильджигиты (почетным казаком) Башкирского войска (ГАРФ. Ф. Р-7518. Оп. 1. Д. 42. Л. 4. Сеид (Сейид) — титул потомков пророка Мухаммеда и халифа Али; Сеид-Ресуль Элькадири (ал-Кадири), скорее всего, являлся членом суфийского братства кадири. Судя по приставке «эль» (ал), этот человек был шейхом). После гражданской войны оказался в Багдаде, где служил переводчиком в штабе британских вооруженных сил.

61. Там же. Ф. Р-355. Оп. 1. Д. 1. Л. 193-200.

62. Далее зачеркнуто: право обложения татарского населения на нужды самоуправления.

63. Текие — обитель дервишей.

64. Далее зачеркнуто: и по самообложению.