Богатырь-город

Есть ли другой город, который ярче и полнее олицетворял бы собою стойкость и героизм нашего народа, чем Севастополь? Больше столетия овевает его бастионы суровая воинская слава, и о ней говорит здесь все, что видишь вокруг. Каждый камень Севастополя дышит историей.

Графская пристань. Широкая лестница ведет от причала бухты к белой колоннаде с лаконичной цифрой над колоннами — 1846. Пристани, чудом сохранившейся во всех испытаниях, какие претерпел город, больше ста лет, она свидетельница многих исторических событий. Здесь в ноябре 1853 года севастопольцы торжественно встречали вице-адмирала Нахимова и его славных моряков после Синопской победы. Отсюда моряки-черноморцы во главе с матросом Мокроусовым, прославившимся и в гражданской и в Отечественной войне, уходили в 1917 году на Дон громить белые банды. Над колоннадой Графской пристани, отвоевав свой город у врага, 3 мая 1944 года севастопольские моряки вновь водрузили советский военно-морской флаг — символ славы и непобедимости русского флота.

Севастополь от самого своего рождения — город моряков.

Больше двух с половиной веков назад, на рубеже XVII и XVIII столетий, решение боярской думы и резолюция на ней Петра: "морским судам быть" — положили начало существованию в России регулярного военно-морского флота. Зарождение русского флота уже тогда ознаменовалось такой победой, как взятие неприступной турецкой крепости Азов. Ближайшие же десятилетия принесли морякам новые победы в восстановлении древних русских путей к южным морям, захваченным к тому времени Турцией.

Сразу после подписания Кючук-Кайнарджийского договора, открывшего русскому флоту пути на Черном море, Суворов приступает к укреплению бухты возле татарской деревушки Ахтиар в юго-западной части Крыма. В мае 1783 года в Ахтиарскую бухту вошла Азовская флотилия, а через год на крутых известняковых склонах бухты был основан город, получивший название Севастополь, что значит славный, величественный город.

С именами А.В. Суворова и Ф.Ф. Ушакова связаны первые страницы истории города и Черноморского флота.

Самая передовая в мире наступательная тактика Ушакова принесла молодому Черноморскому флоту победы и у острова Фидониси, и в Керченском проливе, и у мыса Калиакрия. Они сорвали попытки турок, вероломно начавших в 1787 году новую войну, снова захватить Крым.

Еще более тяжелые удары нанесли туркам на суше воины Суворова, показавшие чудеса храбрости при взятии крепости Измаил.

Успех полководческого искусства Суворова и Ушакова был основан на отношении к солдату и матросу как к решающей силе в бою. Суворов говорил о солдате: "Каждый солдат мне дороже себя... За солдат я кого угодно себе воздвигну врагом". Такой же теплотой и уважением к ратному труду простого человека проникнуто и отношение Ушакова к матросам. "Не мне слава, — говорил он о боевых успехах флота на Черном море, — а народу нашему, который исстари сражался именно так... киевляне на своих однодеревках не боялись греческих огненосных "Дромонов", хотя море вокруг них огнем горело, чайки наших казаков налетали на турецкие галеры и бесподобно брали их на абордаж. Все это истинно русское, бесстрашное повелось с древности..."

Достойным преемником Ушакова в Черноморском флоте первой половины XIX века стал адмирал русского флота М.П. Лазарев — выдающийся мореплаватель и географ, совершивший три кругосветных плавания, в том числе плавание, во время которого была открыта Антарктида. Развивая ушаковские традиции, он воспитал замечательное поколение моряков XIX века во главе с П.С. Нахимовым, В.А. Корниловым и В.И. Истоминым. Будучи главным командиром Черноморского флота и портов, Лазарев усилил парусный флот, много сделал для укрепления и строительства Севастополя.

Еще в Наваринском сражении 1827 года, блестяще проведенном Лазаревым, геройски отличились молодые офицеры Нахимов и Корнилов. А в ноябре 1853 года на весь мир прогремела одержанная под командованием Нахимова Синопская победа. В бою под Синопом русские моряки разгромили турецкую эскадру, сожгли и потопили десять вражеских боевых кораблей, не потеряв ни одного своего. Синопская победа сорвала англо-турецкий план вторжения в Закавказье.

Грозное, кровопролитное испытание выпало на долю Севастополя в Крымскую войну 1853-1856 годов. У стен города решалась тогда судьба всей громадной по размерам и значению войны, которая велась на Балтийском море и на Кавказе, на Дунае и у Петропавловска-на-Камчатке. И защитники Севастополя, русские люди своей беспримерной, самоотверженной обороной города в 1854-1855 годах выиграли морально эту войну, политически проигранную русским царизмом.

Неподалеку от Графской пристани, против Приморского бульвара высится в море колонна на постаменте из скалистых каменных глыб. На ней распластавший крылья бронзовый орел с лавровым венком в клюве. Это памятник затопленным кораблям, тем жертвам, которые принесли моряки в первой Севастопольской обороне, чтобы отстоять свой город.

Когда вражеские войска в 1854 году высадились в тылу Севастополя, а их эскадры подошли к бухте, для защитников города сложилась, тяжелая обстановка. Сил для борьбы на два фронта не хватало, оборона города еще только создавалась. Тогда командование приняло решение: затопить часть кораблей у входа в бухту, преградить ими доступ вражеским кораблям к городу, а команды кораблей и их орудия использовать для сухопутной обороны.

День и ночь защитники Севастополя — моряки, солдаты, все население — строили укрепления. В две недели город опоясался грозными бастионами и редутами.

Пушки, снятые с затопленных кораблей, и сейчас смотрят в амбразуры с полузасыпанного, но еще внушительного вала. Вывороченные камни, изрытая земля вокруг, мешки с землей, которыми выкладывались амбразуры, — таким сохраняется до наших дней возле Исторического бульвара знаменитый Четвертый бастион, составлявший одну из ключевых позиций.

Во время осады города среди защитников Четвертого бастиона был Лев Николаевич Толстой, свидетель подвига русских солдат, ставшего известным миру по "Севастопольским рассказам".

С бастиона видны пустынные холмы и рассекающие их балки. Там когда-то лежали другие бастионы. Каменистой крепостью поднимался среди них Малахов курган.

Неподалеку от Четвертого бастиона, далеко видимое отовсюду, высится монументальное и строгое здание панорамы "Оборона Севастополя". И когда войдешь в него, наполняются вдруг жизнью и движением молчаливые редуты и бастионы на пустынных холмах, открывающихся с Четвертого бастиона. На гигантском полотне, занимающем больше полутора тысяч квадратных метров, одна из ожесточенных битв, кипевших на севастопольских холмах сто лет тому назад — штурм 6 июня 1855 года Малахова кургана и других укреплений Корабельной стороны. Полотно, объемный передний план расположены так, что зритель как бы сам находится среди защитников города на Малаховом кургане.

Знаменитое полотно академика живописи Ф.А. Рубо недавно начало свою вторую жизнь. Оно обязано своим спасением солдатам и матросам, защищавшим Севастополь в Великую Отечественную войну.

В один из массированных налетов фашистской авиации в последний период обороны Севастополя гитлеровцы разрушили и подожгли панораму. В горящее здание бросились солдаты и матросы — защитники города. Снять огромное полотно и вынести его целиком было невозможно. Пренебрегая опасностью, они разрезали полотно на большие куски и вынесли из пламени. Одним из последних кораблей, эвакуировавших раненых, тюки с полотном были вывезены в тыл.

По сохранившимся частям картины коллектив живописцев во главе с академиком В.Н. Яковлевым, а после его смерти с академиком П.П. Соколовым-Скаля, создал новое полотно, воспроизводящее прежнее. Строители восстановили здание. К столетию Севастопольской обороны панорама открылась. Одно из замечательнейших произведений мировой батальной живописи сохраняет для поколений величественные картины севастопольской эпопеи, "которой героем, — по выражению Л.Н. Толстого, — был народ русский".

Множество вещественных следов этой эпопеи — документов и драгоценных реликвий — хранит Севастопольский музей Черноморского флота, расположенный на улице Ленина.

Вот бронзовые бюсты, личные вещи, записи о деятельности трех народных героев, возглавивших оборону: Корнилова, Нахимова, Истомина.

Открытое, красивое лицо с правильными чертами, небольшие густые усы, волевой изгиб бровей — таков портрет вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова, отлитый из бронзы. Человек всесторонней образованности и редких организаторских способностей, он был волей, которая сплотила все силы и средства для защиты Севастополя в первые дни. И знаменательные слова, обращенные им к солдатам в дни смертельной опасности для города: "Ретирады (отступления) не будет! А если услышите, что я вам скомандую ретираду, колите меня штыками", как нельзя полнее и ярче рисуют его облик. Он погиб на Малаховом кургане в первое бомбардирование Севастополя 5 октября 1854 года.

По соседству модель памятника Корнилову, установленного на Малаховом кургане в 1894 году. Смертельно раненный Корнилов приподнялся, протянул руку к Севастополю, раскинувшемуся у подножия кургана: "Отстаивайте же Севастополь!" — предсмертные слова вице-адмирала воспроизведены на пьедестале памятника. В 1943 году памятник разрушен фашистами и вывезен из Севастополя на переплавку.

Гибель Корнилова переложила тяжесть ответственности за оборону Севастополя на плечи его друга и соратника — Павла Степановича Нахимова. Герой Наварина и Синопа, любимец матросов и всего населения, он девять месяцев возглавлял битву за Севастополь, был душой обороны, самоотверженно делил все опасности и лишения с защитниками города.

Как и Корнилов, каждый день, пренебрегая опасностью, появлялся адмирал Нахимов в самых ответственных местах боевой линии, лично руководил ходом сражений. Как и Корнилов, он геройски погиб на Малаховом кургане во время сражения 28 июня 1855 года. Там же, за четыре месяца до Нахимова, был убит третий герой обороны — контр-адмирал Истомин, возглавлявший оборону Малахова кургана.

Над бронзовым бюстом Нахимова, в стеклянной витрине, полуистлевшее полотнище с синим косым крестом — боевой Андреевский флаг с корабля "Мария", под которым Нахимов одержал победу в Синопском сражении. Этим флагом было накрыто тело адмирала на смертном одре.

Рядом с бюстами прославленных адмиралов — бюсты и портреты тех, кто в солдатских и матросских шинелях великим своим ратным трудом защищал город. Среди них матрос Игнатий Шевченко, ценой своей жизни спасший во время атаки лейтенанта Бирюлева, поручик Модлинского полка Михаил Юний, удерживавший с сорока матросами и солдатами Малахов курган во время отхода русской армии на Северную сторону, матросская дочь, первая русская сестра милосердия Даша Севастопольская, легендарный герой обороны матрос Петр Кошка. Он прославился отчаянно-смелыми ночными вылазками, вызывавшими растерянность и панику в стане врага. В одной из вылазок был ранен ударом штыка в грудь навылет, выздоровел и снова добровольно вернулся на бастион.

В стеклянных витринах оружие, которым дрались защитники Севастополя, их снаряжение и одежда. Огромные и нескладные гладкоствольные ружья, стрелявшие на двести шагов, — свидетельство отсталости и косности крепостнической России.

Западные армии еще задолго до Крымской войны были вооружены новыми дальнобойными ружьями — штуцерами. Прогрессивные деятели настаивали на перевооружении ими и русской пехоты. В ответ на эти требования генерал Муравьев, от кого зависело решение этого вопроса, так излагал свои возражения: "введением сего ружья сделается совершенно противное тому, что надобно (ибо и ныне уже пехота наша без меры и надобности стреляет)", а следовательно, "привычку сию надобно бы извести в войсках, а не усиливать оружием, дающим способ к сему". Да правительство Николая I не сумело бы вооружить русскую армию штуцерами, если бы даже захотело того: в крепостнической стране не было необходимой для этого промышленности.

Не лучше и остальное снаряжение, представленное в музее: грубые, тяжелые шинели, огромные ранцы с широкими ремнями крест-накрест, сдавливавшими солдату грудь. Русский солдат в походе носил на себе постоянно два с четвертью пуда тяжести, а при дожде, когда шинель намокала, и все три пуда, — вдвое больше, чем английский или французский солдат.

Русская артиллерия нуждалась в порохе, которого мало производили крепостные заводы, отсутствие железных дорог срывало снабжение всем необходимым для ведения войны.

И все же триста сорок девять дней противостояли солдаты и матросы Севастополя армиям, намного превосходящим их по численности, хорошо вооруженным и снабженным! Защитники города отошли по приказу командования на Северную сторону бухты, когда от города остались только груды камня, отошли, но не сдались, готовые продолжать оборону Крыма.

Прошло восемьдесят шесть лет. Опять багровое зарево пожаров, грохот взрывов принесли враги в город. Севастополь вышел на передний край обороны страны, и солдаты, в окопах под Смоленском и Ржевом отстаивавшие Москву, с болью и восхищением следили за его борьбой. Тогда предстал он перед миром во всем величии народного подвига, а само имя его стало символом стойкости и бесстрашия.

Памятники борьбы за город в Отечественную войну уходят далеко за его пределы.

За много километров от Севастополя, у села Верхне-Садового Бахчисарайского района высится памятник над братской могилой пяти героев-черноморцев. Эта могила дорога сердцу каждого патриота. Она раскрывает славную страницу обороны города.

В октябре 1941 года, прорвавшись в Крым с севера, огромными силами враг обрушился на Севастополь, намереваясь взять его штурмом с ходу и этим расчистить путь дальше, на Кавказ. Но еще на дальних подступах к городу встретили его севастопольцы. Среди них были и те пятеро, чей бессмертный подвиг озарил Севастополь первым светом немеркнущей славы.

Это было 7 ноября 1941 года, в XXIV годовщину Октября. Бешеные атаки гитлеровцев на одну из важных высот разбивались о стойкость защищавших ее черноморцев. Тогда гитлеровцы подтянули новые силы. Впереди, прикрывая пехоту двигались семь танков. Нужно было во что бы то ни стало преградить путь танкам, чтобы затем уничтожить пехоту. Это вызвались сделать пятеро храбрецов — политрук Николай Дмитриевич Фильченков, матросы Василий Григорьевич Цибулько, Юрий Константинович Паршин, Иван Михайлович Красносельский и Даниил Сидорович Одинцов.

Вооружившись гранатами и бутылками с горючей жидкостью, захватив пулемет, моряки, прячась за камнями, выдвинулись вперед и залегли на пути танков.

Около двух часов длилось единоборство пятерки храбрецов с вражескими танками. Уже четыре танка пылали на поле боя. Остальные три повернули обратно. Через некоторое время танки показались снова. Теперь их было пятнадцать.

Черноморцы ждали их приближения. Вот меткой пулеметной очередью убит водитель головного танка. Связкой гранат подбит второй танк. Но тут кончилась последняя пулеметная лента. Схватив связку гранат, Цибулько бросился к третьему танку и швырнул гранаты под гусеницы. Раздался взрыв, танк остановился. Но и Цибулько упал, тяжело раненный вражеской пулей. Упал мертвым Красносельский.

На троих, оставшихся в живых, было всего несколько гранат. Тогда Фильченков прикрепил связку их к поясу. Ничего не сказал он своим боевым товарищам, только крепко пожал им руки. Они поняли его, обвязались гранатами тоже. Первым бросился под танк политрук коммунист Фильченков. Одинцов и Паршин последовали за ним. Три взрыва потрясли землю, еще три вражеских танка запылали на поле боя. Остальные в панике повернули обратно.

Наступление врага было сорвано. Контратакой моряки отбросили его назад. Когда кончился бой, они нашли у взорванных танков смертельно раненого Цибулько. Он рассказал о беспримерном поединке и умер на руках товарищей. Пяти черноморцам посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Подвиг пяти наиболее ярко выразил волю севастопольцев: стоять насмерть, защищать родной город до последней капли крови. Он отозвался новыми примерами массового героизма.

Комсомольской клятвой связали себя моряки дзота № 11. Они поклялись ни на шаг не отступать, драться с врагом по-черноморски, до последнего дыхания. И они сдержали клятву. Несколько дней десять храбрецов, под непрерывным артиллерийским и минометным огнем, отражали бесчисленные атаки сотен фашистских солдат. Неприступной твердыней стоял дзот № 11 на пути врага, путая все его планы и расчеты. Дзот замолчал, когда погиб последний его защитник.

Отбросив врага, к героическому дзоту пришли советские воины. В залитом кровью противогазе пулеметчика Калюжного они обнаружили письмо:

"Родина моя! Земля русская! Любимый товарищ Сталин! Я, сын ленинско-сталинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказало мне сердце, истреблял гадов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепче, уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал".

Моряки бережно подняли тела героев, схоронили их в братской могиле возле дзота. Памятник у селения Дальнее увековечивает их подвиг.

Музей Черноморского флота хранит текст клятвы героев дзота № 11, личные вещи моряков, в том числе и противогаз пулеметчика Калюжного. Он хранит множество таких документов — помятых, опаленных огнем сражений листков бумаги, заполненных перед боем подписями моряков, пехотинцев, артиллеристов. Железная стена единой воли преградила врагу путь на Севастополь. Лавина фашистских танков, пехоты, артиллерии и самолетов остановилась, не достигнув цели.

Целый месяц готовились гитлеровцы к новому штурму. Подбрасывали подкрепления, перемещали войска, заменяли потрепанные части свежими. 17 декабря они начали второе наступление, имея двойное превосходство над защитниками Севастополя в силах и тройное — в технике. Его постигла участь предыдущего. Севастопольцы отстояли свой город, изо дня в день перемалывали вражеские полки и дивизии на его подступах. Керченско-феодосийский десант, отвлекший силы немцев в восточный угол полуострова, облегчил им эту задачу. Но и теперь у Севастополя не затихали тяжелые кровавые бои. В этих боях, перед лицом смертельной опасности, все шире раскрывались в защитниках города такие высокие и светлые душевные качества, такая сила человеческого духа, каких до того у них иной раз и не предполагали.

Скромную девушку, работницу одной из одесских фабрик Нину Онилову мало кто знал до войны даже на ее предприятии. Когда началась война, Нина изучила в кружке Осоавиахима пулемет и ушла на фронт пулеметчицей. Участвовала в обороне Одессы, потом Севастополя. Спокойная, уверенная смелость девушки поражала всех, знавших ее на фронте. Ее пулемет работал всегда безотказно. Она подпускала гитлеровцев как можно ближе и била наверняка. Около двух тысяч гитлеровцев уничтожила комсомолка сержант Нина Онилова. Орден Красного Знамени отметил ее заслуги перед Родиной.

В одном из боев за Севастополь Нина погибла. Среди ее личных вещей был обнаружен сверток. В нем была книга "Севастопольских рассказов" Толстого, ученическая тетрадь, пачка писем и вырезки из газет. Нина внимательно читала "Севастопольские рассказы", подчеркивала наиболее интересные места, делала заметки. На одной из страниц она написала:

"Не надо думать о смерти, тогда очень легко бороться. Надо понять, зачем ты жертвуешь своей жизнью. Если для красоты подвига и славы, — это очень плохо. Только тот подвиг красив, который совершается во имя народа и Родины. Думай о том, что борешься за свою жизнь, за свою страну, и тебе будет очень легко. Подвиг и слава сами придут к тебе".

Над Стрелецкой бухтой высится светлосерый обелиск. На нем барельеф Героя Советского Союза матроса Черноморского флота Ивана Голубца.

Активный комсомолец и прекрасный спортсмен, Иван Голубец служил рулевым на одном из сторожевых катеров. Катерники несли большую и ответственную службу на обороне Севастополя. Они охраняли бухты от вражеских подводных лодок, конвоировали транспорты, доставлявшие в осажденный город подкрепления и боеприпасы, обезвреживали мины, которые сбрасывали в море фашистские самолеты. Смелость, неутомимость, находчивость выделяли рулевого Голубца в этих опасных операциях. Незабываемым примером всем морякам до сих пор служит героический подвиг Ивана Голубца.

Это было на пятом месяце обороны Севастополя. При очередном обстреле города осколок вражеского снаряда попал в один из катеров-охотников. Вспыхнул бензин, а матросов, находившихся на палубе, смело взрывной волной. Катер вместе с другими стоял у причала, готовый к боевому выходу в море. На нем были большие и малые глубинные бомбы, предназначенные для борьбы с вражескими подводными лодками. Пожар, быстро распространявшийся по кораблю, грозил страшным взрывом, от которого погибли бы все находившиеся в бухте катера с экипажами и сооружения на берегу бухты.

Иван Голубец, служивший в другом подразделении и случайно оказавшийся вблизи горевшего корабля, сразу же оценил опасность положения. Не медля ни минуты, он взбежал по загоревшимся уже сходням на палубу катера и бросился к бомбосбрасывателю. Рычаг, очевидно поврежденный при бомбежке, не действовал. Тогда Голубец начал выкатывать на палубу одну за другой многопудовые бомбы и сбрасывать их за борт. Пожар уже охватил весь катер, когда последняя из больших бомб была сброшена. Но оставались малые, которые тоже могли причинить вред, хотя и меньший. У героя еще была возможность спастись, но он пренебрег ею ради долга, выполненного до конца. Когда на катере раздался взрыв, на нем уже почти не оставалось бомб. Этот взрыв не причинил никаких разрушений и унес только одну жизнь — жизнь Ивана Голубца.

В июне гитлеровцы предприняли третье наступление на Севастополь. Пять месяцев готовились они к нему, стягивая к осажденному Севастополю огромные силы, стараясь полностью блокировать его и с суши и с моря. Гитлеровцы решили стереть с лица земли непокоренный город, стоявший у них на фланге, сковывавший их войска и перепутавший все их планы. Вытеснив в мае советские войска с Керченского полуострова, они обрушились на стойко сражавшийся город. Целый месяц еще держался Севастополь в кромешном аду непрерывных бомбежек и обстрелов. Только 3 июля 1942 года по приказу Верховного Главнокомандования советские войска оставили город.

Кратковременная победа гитлеровских войск над Севастополем дорого обошлась им: у стен города они положили огромную армию — триста тысяч своих солдат и офицеров. Они потеряли здесь двести пятьдесят дней, а потеря времени для них в этой войне была невознаградимой потерей.

И она была относительной, эта победа. Гитлеровцы вошли в город, лишь превратив его в руины, но и руины Севастополя не покорились. Одна из улиц города носит имя Ревякина. На ней, в доме подпольщика Василия Ревякина, был штаб подпольной патриотической организации, продолжавшей борьбу в оккупированном городе.

Два величественных обелиска, воздвигнутых в окрестностях города, напоминают о последних боях за Севастополь и за Крым. Один из них установлен на Сапун-горе — скалистом, безлесном плоскогорье, протянувшемся юго-восточнее города. Это памятник мужеству и воинскому мастерству советских солдат и матросов, стремительным штурмом освободивших Севастополь весной 1944 года.

Восемь месяцев добивались гитлеровцы победы над Севастополем, когда его обороняли советские воины. Оказавшись на месте советских воинов в осажденном городе, они продержались всего несколько дней, несмотря на мощнейшие укрепления, которые имели возможность сооружать больше полутора лет. Штурмом севастопольских твердынь было завершено освобождение от оккупантов всего Крыма. Последние остатки фашистских войск разгромлены на Херсонесском мысу, где установлен в память этого второй обелиск.

Неподалеку от Графской пристани, за площадью Ленина, расположен на холме Матросский бульвар. Лестница ведет с проспекта Нахимова на холм, где у самого входа на бульвар высится памятник с надписью:

"Казарскому.
Потомству в пример".

Памятник, воздвигнутый в 1834 году, напоминает о славном подвиге черноморских моряков. На маленьком бриге "Меркурий" они отбились от двух турецких линейных кораблей, имевших почти десятикратное превосходство в силах. Командовал бригом капитан-лейтенант А.И. Казарский.

Матросский бульвар — место отдыха моряков. Заполнены ими спортивные площадки, теннисные корты. Здесь летний кинотеатр, концертные эстрады, читальни. Мимо памятника Казарскому группами, поодиночке проходят матросы. Бронзовый загар лежит на их лицах, особая, морская щеголеватая опрятность отличает в одежде. Они идут уверенной походкой сильных людей, — те, кто сегодня стоит на родных рубежах, новое поколение моряков, не только воспринявшее традиции моряков Казарского, но и оставившее потомству свои, невиданные примеры героизма.

Морской ветер треплет ленточки матросских бескозырок. Он шумит в молодых, негустых кронах деревьев, выстроившихся на бульваре, вдоль магистральных улиц: проспекта Нахимова, Большой Морской, улицы Ленина. Эти улицы так же молоды, как и высаженные на них деревца, — им всего несколько лет.

Над Севастопольской бухтой снова поднялся город. День его освобождения был первым днем восстановительных работ.

Собственно, возрождение города началось значительно раньше. Еще шли бои на подступах к Крыму, еще горела под Керчью Огненная земля, а в промерзших окопах под Перекопом советские воины вели свое подземное наступление, когда контуры нового Севастополя легли на чертежи генерального плана его реконструкции. Зодчие Москвы изучали руины захваченного врагом города по фотоснимкам, доставленным самолетом-разведчиком, наносили на их месте будущие магистрали и дворцы.

Когда моряки и пехотинцы вновь водрузили над Севастополем советский флаг, в полуразрушенный, зияющий провалами дом № 60 по улице Ленина пришли посланцы Коммунистической партии и Советского правительства. Их первой заботой было накормить, обеспечить водой население, ютившееся среди мертвых развалин, связать город со страной. Севастопольцы получили первую почту — несколько тысяч писем со всех концов советской земли. Многие из них содержали просьбу — разрешить приехать на восстановление города.

И вот Севастополь, представлявший собою хаотическое нагромождение железа, камня и щебня, стал огромной строительной площадкой. Работы на ней не затихали ни днем ни ночью. Рядом с жителями города трудились моряки. Как в дни обороны плечом к плечу с моряками беззаветно и самоотверженно защищали жители родной город от врага, так теперь, в тесном содружестве, вместе они поднимали его из пепла.

Им помогала вся страна. Через две недели после освобождения Севастополя, вслед за первыми зодчими и инженерами, в город прибыла группа комсомольцев из Иркутска, за ней комсомольские бригады с Украины и из Средней Азии, из Ленинграда и с Кубани. Знатные строители Москвы, штукатур Иван Кутенков и каменщик Федор Шавлюгин, учили их своему мастерству. На улицах появились первые деревца. Их прислали городу ученые Никитского ботанического сада. Дошкольные работники Уфы помогли оборудовать первые детские сады, а московский Малый театр помог в возрождении театра имени Луначарского.

Уже в первый год в Севастополе было восстановлено тридцать два промышленных предприятия, девять школ, посажено десять тысяч деревьев, начали работать библиотеки, музеи, театр. В Севастопольскую бухту вновь пришли боевые корабли Черноморского флота.

С той поры прошло десять лет.

Шуршит по асфальту троллейбус, описывая широкое кольцо магистральных улиц — проспекта Нахимова, Большой Морской, улицы Ленина. Новый город особого, неповторимого облика, строгой и внушительной красоты открывается перед глазами. Его трудно узнать тому, кто не бывал здесь с предвоенных лет, — так вырос и возмужал Севастополь.

Шире и просторнее стала улица Ленина, начинающаяся от новой площади Пушкина и нового Пушкинского сквера. Она открыта к морю, и мачты кораблей вплетаются в городской пейзаж. На улице Ленина — Музей Черноморского флота, старейшая и обширнейшая Морская библиотека, одним из основателей которой был еще адмирал М.П. Лазарев. В конце улицы, у площади Ленина, на том месте, где когда-то был офицерский клуб, видавший в своих стенах Нахимова и Корнилова, начинает подниматься одно из красивейших и крупнейших зданий города — Дом офицера флота.

Магистрали, застроенные жилыми зданиями и уже приобретшие законченный архитектурный облик, пополняются, завершаются новыми общественными сооружениями. Некоторые здания еще в лесах, другие только-только утверждают свое существование полоской фундамента, третьи еще не сошли с чертежей. Город в самом расцвете своего становления.

На проспекте Нахимова, продолжающем от площади Ленина магистральное кольцо, возле здания гостиницы "Севастополь", уже открытого для сотен приезжающих в город, одетое в леса здание нового драматического театра. Скоро и оно откроет свои двери тысячам зрителей. А по соседству начинается строительство Дворца пионеров, в котором все предусмотрено для разумных и интересных занятий детворы — от читален, лабораторий и мастерских до спортивного зала и большого плавательного бассейна.

Там, где до войны теснилась Базарная площадь, упиравшаяся в глубокий Одесский овраг, и архаический довоенный трамвайчик скрежетал на крутом повороте, теперь лежит чистая и просторная площадь Нахимова. Среди гладкого асфальта, окруженного кольцом новых зданий, — небольшой сквер. На нем будет воздвигнут памятник великому флотоводцу.

Площадь соединяет между собою проспект Нахимова и Большую Морскую. Скоро от нее проляжет еще один путь, который приблизит вплотную к центру отдаленный сейчас Западный район. Уже ведется засыпка Одесского оврага, глубина которого достигает четырнадцати метров. Он отнимает у города, в самом его центре, до десяти гектаров земли, отсекает от него целый район, связь с которым осуществляется кружным путем. На месте оврага через несколько лет раскинется парк, а Западный район станет одним из центральных районов города.

Обогнув сквер на площади Нахимова, троллейбус идет по Большой Морской. Это целиком новая улица. Всего два дома, относительно уцелевших, стояло на ней после войны, все остальное пространство, протянувшееся не на один километр, заполняли развалины.

Трех-четырехэтажные жилые здания выстроились вдоль Большой Морской. Как и здания на других улицах, они облицованы белым, с мягким кремовым оттенком инкерманским камнем, красивым и прочным, придающим всему городу единый стиль. Резные карнизы и балконы, колонны и лоджии украшают здания, широкие окна открыты морскому ветру и солнцу. Красивейший уголок Большой Морской — кинотеатр "Победа" с широкой Таврической лестницей, ведущей на вершину холма центра города.

От площади Коммуны, завершающей Большую Морскую, поднимается на холм Исторический бульвар с круглой башней Севастопольской панорамы. Против него на площади обширное здание Матросского клуба, здесь же центральная городская библиотека.

Площадь Коммуны, соединяясь с площадью Пушкина, завершает кольцевую магистраль, которая опоясывает высокий холм центральной части города.

Живописную систему террас представляет этот холм, если смотреть на него с моря. Он венчает городской центр, и в плане реконструкции подчеркивается эта его роль.

Старинный Владимирский собор, сильно пострадавший в двух оборонах, возвышается на вершине холма. В нем похоронены Лазарев, Нахимов, Корнилов, Истомин. Сюда же будет перенесен прах адмирала Ушакова. Реконструированное здание собора станет мавзолеем-усыпальницей пяти русских адмиралов, частью большого Пантеона Славы Черноморского флота, который развернется на вершине холма.

Обширная площадь Пантеона откроется в сторону моря. Далеко будет виден оттуда венчающий площадь двадцатиметровый памятник Ленину — бронзовая скульптура на постаменте из диорита.

Белокаменная лестница проляжет от Артиллерийской бухты между зданиями гостиницы и театра, пересечет проспект Нахимова. Прямо от моря поведет она к памятнику. Система таких же лестниц соединит Пантеон Славы с Кольцевой магистралью. Первая из них — Таврическая — уже ведет на холм.

Город, особенно его центр, уже в основном создан, преображен. Но как много работы еще впереди! Севастополь будет преображен весь, целиком, до самых отдаленных окраин. Это потребует огромных работ.

На скалистых холмах, по которым разбросан город, прокладываются новые коммуникации, расширяются и спрямляются существующие. Центр тяжести строительных работ все больше перемещается на окраины. Широким строительством охвачены улицы Восставших, Гоголя, Малахов проспект, преображается Северная сторона. Одним из красивейших районов становится Корабельная сторона, откуда, с небольшой слободки, где жили корабельные мастера, начал расти когда-то город.

Вдоль всей Корабельной стороны, по ее набережной, протянется тенистый бульвар. Такие же бульвары возникнут вдоль других набережных, вдоль улиц. Зелеными коридорами они пересекут весь город, выйдут за его пределы, где соединятся с кольцом парковых насаждений, которым окружен будет весь Севастополь.

Парком станет Малахов курган. С особым чувством поднимаешься по его каменистым, пустынным пока склонам на вершину, над которой пронеслось столько грозных и славных событий. Единой нитью истории связаны здесь Нахимовский равелин, твердыней стоявший на вершине кургана столетие тому назад, и стремительно рвущийся вверх самолет — памятник героям борьбы за город, отделенной от наших дней лишь десятилетием. Суровая перекличка времен в них.

А кругом просторный и светлый город. Вот он снова высится, наш Севастополь, на белых склонах, у которых лучится и искрится необъятное море. Никогда еще не был он так величествен и прекрасен, бессмертный город, город-богатырь на южном рубеже страны — могучей, трудолюбивой и мирной.

Симферополь — Москва 1954