Исследования в Северо-Западном Крыму

Для характеристики «регионального» направления в изучении Крымской Скифии наиболее показательны исследования в Северо-Западном Крыму. Здесь в 70-е — 80-е. гг. экспедиции продолжали раскопки открытых ранее городищ и прилегавших могильников. Небольшие работы в конце 80-х — начале 90-х гг. были проведены А.С. Голенцовым на Кульчукском поселении и могильнике. В 1980 г. В.С. Драчук и В.А. Кутайсов начали масштабные раскопки Керкинитиды. Вскоре Западно-Крымскую экспедицию крымчан возглавил В.А. Кутайсов. В разные годы в работах принимали участие С.Б. Ланцов, А.Е. Пуздровский, В.Б. Уженцев, В.В. Анохин, С.В. Приднев, Е.П. Подвысотская. В процессе охранных раскопок, проводившихся на больших площадях, были раскрыты культурные отложения не только греческого, но и позднескифского времени. На рубеже 80—90-х гг. экспедиция приступила к планомерному масштабному исследованию Калос-Лимена — мощного херсонесского городища, со временем ставшего важнейшим позднескифским укреплением в Северо-Западном Крыму (Кутайсов, Уженцев, 1997; Уженцев, 2001). Итогом этих работ стала диссертация В.Б. Уженцева (Уженцев, 2002). С 1983 г. под руководством С.Ю. Внукова были начаты раскопки на городище Кара-Тобе, спустя несколько лет был обнаружен и могильник этого поселения.

В первой посвященной Керкинитиде монографии В.А. Кутайсова был подробно охарактеризован скифский горизонт Керкинитиды (Кутайсов, 1990). Исследователь посчитал, что позднескифское поселение возникло на руинах греческого города не ранее второй половины II в. до н. э. и просуществовало до похода Диофанта. Небольшой неукрепленный поселок был брошен скифами при приближении греческих войск, с тех пор жизнь здесь не возрождалась. Однако в последнее время исследователь соглашается с тем, что на руинах Керкинитиды в I в. до н. э. — IV в. н. э. существовали поселения, о чем свидетельствуют отдельные археологические находки (Кутайсов, 2004. С. 140).

В 90-е гг. выводы, сделанные В.А. Кутайсовым, В.Б. Уженцевым, Е.А. Поповой, С.Ю. Внуковым, О.Д. Дашевской на основе изучения четырех опорных памятников: Калос-Лимена, Чайки, Кара-Тобе и Беляуса — определили дальнейшее развитие представлений об этом районе Крыма в позднескифское время.

Важным событием в позднескифской археологии стало введение в научное обращение периодизации городища Беляус (Дашевская, Голенцов, 2004). Скифы заняли херсонесское поселение в начале II в. до н. э. Оно вновь подверглось частичному разрушению в ходе или после походов Диофанта. Судя по обстоятельному описанию строительного горизонта, возникшего после походов Диофанта, в I в. до н. э. здесь была созданы структуры, близкие по планировке, объемам и строительным приемам синхронной застройке Чайки. В I в. н. э. поселение пережило разгром, связываемый с карательным походом Плавтия Сильвана. Жизнь здесь прекратилась в конце I в. н. э.

Несколько по-иному выглядит градостроительная история и периодизация Калос-Лимена (Уженцев, 2002). Во второй половине II в. до н. э. скифы заняли город, восстановив в цитадели регулярную застройку, и заняли остальную территорию землянками и полуземлянками. После занятия укрепления понтийскими войсками в цитадели разместился небольшой гарнизон. После его вывода, со второй половины I в. до н. э., сюда вернулись скифы, строившие поначалу землянки и полуземлянки, а с первой трети I в. н. э. перешедшие к регулярной застройке, состоящей из каменных домов. Разрушения конца первой — начала второй четверти I в. н. э. связанные с походом Аспурга или набегом сармат, были вскоре устранены. Новый разгром поселение пережило во время, близкое походу Плавтия Сильвана, причем виновниками разгрома, учитывая торговые связи Херсонеса и Калос-Лимена, названы не римляне, а скифы крымских предгорий и сарматы. Жизнь в Калос-Лимене прервалась не позднее начала II в. н. э.

Бесспорный интерес представляют и этнокультурные взгляды Е.А. Поповой (Попова, 1998). Ориентируясь на отсутствие связей между культурами скифов-кочевников и оседлым населением позднескифского времени, отсутствие явно выраженных признаков седантаризации кочевников и отмечая позднеэллинистические принципы, заложенные в позднескифской архитектуре, исследовательница высказала предположение о заселении Северо-Западного Крыма давно уже оседлыми эллинизированными скифами, переместившимися с территории Боспора. При этом Скилур и Палак рассматриваются как вероятные наместники боспорских царей в Центральном и Северо-Западном Крыму. Следовательно, херсонесская хора была захвачена поздними скифами с ведома и при прямой поддержке Боспорского царства. Первое столкновение херсонеситов и поздних скифов произошло здесь в первой четверти II в. до н. э, тогда как освоение этой территории скифами приходится на более позднее время — вторую половину II в. до н. э. (Уженцев, 2000. С. 50). Подобный вывод подтверждается материалами Кара-Тобе (Внуков, 1998. С. 38), но противоречит материалам Беляуса. Несомненно, прав В.А. Кутайсов, считающий, что захват хоры Херсонеса не был единовременным актом (Кутайсов, 2004. С. 125—127). Первый этап жизни на скифских поселениях оканчивается в 114/113—109/108 гг. до н. э. поражением царства Скилура — Палака и подчинением скифов Митридату VI Евпатору. На отдельных поселениях в Северо-Западном Крыму были созданы контрольные пункты, в которых разместили Понтийские гарнизоны. Такая версия в какой-то степени подтверждается обломком надписи, найденной на городище Кара-Тобе, рассматриваемой как часть трофея, сооруженного в честь победы над скифами (Виноградов, Внуков, 1989; Внуков, 1998. С. 38), а также строительством здесь в конце II в. до н. э. каменной башни, вероятно, донжона. Новые находки позволили С.Ю. Внукову присоединиться к предположению Д.С. Раевского о локализации на этом памятнике Евпатория укрепления Диофанта (Внуков, 2000; 2004). В дальнейшем территория приморского анклава была либо очищена от позднескифского населения и перешла под контроль Понтийской державы (или союзного ей Херсонеса), либо, что более вероятно, скифы, проживавшие в Северо-Западном Крыму, на какое-то время были поставлены под херсонесско-понтийский контроль (Внуков, 1998. С. 39, 40). Последнее правдоподобно, ибо в противном случае, возникает закономерный вопрос, зачем размещать гарнизон или Понтийские и понтийско-херсонесские гарнизоны в руинах. Вывод понтийских войск произошел, предположительно, незадолго до 89 г. до н. э. либо вскоре после гибели Митридата в 63 г. до н. э. (Уженцев, 2000. С. 51). В Чайке отмечено усиление укреплений около середины 1 в. до н. э. По мнению Е.А. Поповой, это может свидетельствовать о стремлении Херсонеса вернуть себе утраченные территории в Северо-Западном Крыму (Попова 1998. С. 191). На Кара-Тобе, Чайке, Калос-Лимене в 20-е гг. I в. н. э. фиксируются следы разгрома. Их обычно связывают с действиями боспорского царя Аспурга против крымских скифов, хотя достоверность такого вывода все еще требует дополнительных подтверждений (ср. Уженцев, 1999). По мнению С.Ю. Внукова, в это время окончательно прекращается жизнь на Чайке, а также в Керкинитиде (Внуков, 1998. С. 45). Впрочем, Е.А. Попова предполагает, что жизнь на Чайкинском городище окончательно замерла только во второй четверти 1 в. н. э. (Попова, 1998. С. 190). Следы новых разрушений зафиксированы на некоторых городищах Северо-Западного Крыма в третьей четверти I в. н. э. По-видимому, эти явления можно объяснить экспедицией римских войск под командованием Плавтия Сильвана, предпринятой для оказания помощи Херсонесу. Последний период существования большинства уцелевших позднескифских городищ Северо-Западного Крыма характеризуется постепенным затуханием жизни, происходившим на протяжении второй половины I — начала II в. н. э., а затем ее полным прекращением.

Вероятно, на время эта территория попадает в зону боспорского влияния, а в цитадели Калос-Лимена, самом мощном укреплении Северо-Западного Крыма, создается военная база боспорян (Уженцев, 1999. С.З 12). В подтверждение подобного предположения В.Б. Уженцев приводит тамгу боспорского правителя, изображенную на каменном блоке, найденном в Калос-Лимене у ворот цитадели. В конце III — начале IV в. н. э. жизнь здесь ненадолго возрождается, очевидно, к этому времени относится еще один знак на плите, сходный с тамгой боспорского царя Фофорса (Уженцев, 2000).

Как мы уже отмечали, в Северо-Западном Крыму многолетнее и обстоятельное изучение позднескифских поселений ведется в комплексе с исследованием их могильников. Материалы Беляусского могильника, раскопки которого происходили в 60-е — 70-е гг., частично опубликованы (библиографию см. Дашевская, 2001. С. 87). Некрополь, состоящий из склепов-катакомб, подбойных и грунтовых могил, по мнению его исследователей, свидетельствует о непрерывном пребывании скифов на Беляусе с момента их появления и до конца обитания (Дашевская, Голенцов, 2004. С. 38). Недавно были опубликованы склепы-катакомбы небольшого могильника Кара-Тобе, исследования которого были начаты в 90-е гг. Этот некрополь также состоит из катакомб, подбойных и грунтовых могил, и не имеет признаков, которые можно было бы однозначно связать с влиянием сарматской культуры (Внуков, Лагутин, 2001. С. 121). Следует заметить, что могильники Северо-Западного Крыма близки позднеэллинистическим могильникам Предгорного Крыма, таким как Неапольский, на ул. Мате Залки в Симферополе, Дмитровский, и могильникам у с. Левадки и Фонтаны. А это, в свою очередь, должно свидетельствовать в пользу этнокультурной общности оставившего их населения.

Все же сказанное выше свидетельствует о целенаправленной, но еще не завершенной разработке периодизации памятников этого района, их уверенной позднескифской этнокультурной атрибуции и весьма разнящихся между собой попытках дать удовлетворительное историческое объяснение процессам, наблюдаемым археологами. Последнее объясняется нехваткой письменных источников, узостью базы оригинальных артефактов и обилием действующих лиц на крымской исторической сцене.